Истинное величие (джен)

Когда человеку сообщают нечто, шокирующее его, переворачивающее всю его жизнь вверх тормашками, каждый реагирует по-своему. Одни легко принимают новое, другие впадают в ступор, третьи бурно отрицают, а иные гневаются. Рон Уизли был из последних.

Впрочем, любому гневу есть предел. Нельзя буйствовать бесконечно. Вдоволь накричавшись и разбив руки в кровь о прутья клетки, он несколько раз прошелся по комнате и, успокоившись, сел на стол.

Малфой никак не реагировал на гнев Рона. Если бы не мерно вздымающаяся грудь, Люциуса можно было бы спутать со статуей. Он хранил удивительное спокойствие с того самого момента, как наколдовал вокруг себя металлическую клетку и поведал Рону историю. Впрочем, в этом ему сильно помогала фляжка с успокаивающим зельем, к которому мистер Малфой регулярно прикладывался.

— Не думайте, что я вам поверю, — наконец выдавил из себя Рон. — Откуда мне знать, что вы принесли мне действительно зелье родства, а не подкрашенную водичку?

— Ниоткуда, — легко согласился Малфой. — Ты правильно делаешь, что сомневаешься. Свари зелье сам или купи у того, кому доверяешь. Или прими зелье истинного облика. Твоя внешность изменится, и ты все поймешь сам. Проверь мои слова.

— Если вы меня обманываете... — начал Рон, но тут же поправился, — а вы меня обманываете, вам не поздоровится!

— Зачем мне тебя обманывать?

— Это ваши интриги! Вы же были Упивающимся смертью, вы служили Сами-Знаете-Кому!

— И какой мне резон уговаривать тебя принять мой дар? Если бы я хотел заняться благотворительностью, я нашел бы более простой способ.

— Вы что, не понимаете, насколько глупо звучит ваша история? Посмотрите сами! Я родился в марте, ваш сын... э-э-э...

— Официально летом, — Люциус Малфой выделил интонацией слово "официально".

— Ну вот! Не могла же ваша жена родить второго ребенка через пять месяцев после первого?

— На самом деле вы оба родились в марте. Ты и Драко близнецы.

— Близнецы?! — Рон вытаращил глаза. — У нас ничего общего!

— Я же говорил тебе, Рональд — над тобой провели ритуал изменения внешности, — медленно и спокойно объяснил Малфой, снова приложившись к фляжке. — Это что-то вроде оборотного зелья, только действует не час, а на всю жизнь. Ритуал очень сложный и опасный, я потратил огромную сумму на оплату услуг волшебника из Япо...

— Бред! Бред! Бред! — Рон энергично замотал головой. — Бред! Зачем вам якобы прятать меня в моей семье? И почему именно меня?!

— Рональд, Темному Лорду порой приходили в голову странные идеи. Когда вы родились, он был одержим мыслью воспитать превосходных бойцов из близнецов. Темный Лорд считал, что близнецы обладают особой магической силой, что вдвоем они будут драться лучше, чем какая-либо иная пара. Он сам хотел вырастить бойцов.

— Бред!

— Я не хотел сыновьям такой участи, и..

— И спрятали меня в семье своих врагов, — Рон криво усмехнулся. — Я сейчас в это поверю! Ха. Ха. Ха.

— У меня было мало времени, я очень торопился, а выбор был невелик. Волшебников крайне мало, и мне невероятно повезло, что беременность Молли Уизли завершилась неудачно в подходящий для меня срок…

— Вы… — Рон задохнулся от гнева. — Вы….

— На тот момент Уизли не были моими врагами. В первую войну ни Артур, ни Молли не состояли в Ордене Феникса… Мы на тот момент даже не подозревали, что Гидеон и Фабиан Прюэтты…

— Хватит! — зарычал Рон, прерывая Малфоя. — Хватит!

Люциус достал палочку и обновил заклинание, поддерживающее вокруг него клетку. Рон бессильно сжал кулаки и отошел в сторону. Затем несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и отчеканил:

— Я вам не верю.

— Правильно, Рональд. Не стоит верить. Добудь зелье, которому доверяешь, и убедись сам, прав я или нет.

— Что вы хотите от меня? Не верю во внезапно вспыхнувшие отцовские чувства.

— У меня есть все. Сейфы с золотом, особняк, доли в бизнесе, я сохранил кое-какие связи… — Малфой самодовольно улыбнулся и гордо выпрямился — эти эмоции пробились даже через зелье спокойствия. — Я богат, ты никогда не держал в руках столько денег, сколько есть у меня. Я хочу отдать все тебе. Хочу, чтобы ты распорядился богатством с умом, чтобы ты возродил величие рода Малфоев…

— Драко что, помер? — спросил Рон грубым тоном.

— Он здоров, — ответил Люциус с удивительным спокойствием — благодаря зелью. — Мы с ним остались на свободе благодаря твоему другу, но перед нами закрыты все двери. От меня отворачиваются партнеры — и не только отворачиваются, некоторые считают, что можно оторвать у меня кусок. Ты же чист перед законом и людьми, ты овеян славой, к тебе будут относиться иначе. Если ты не примешь мой дар, род Малфоев разорится, все, что делали поколения наших предков, обратится в прах.

— Проваливайте! — закричал Рон и, схватив со стола пузырек с зельем родства, метнул его в Малфоя. Пузырек жалобно разбился об прутья клетки, Люциус встал, спокойно посмотрел на Рона и произнес:

— Ты знаешь, как меня найти.

В воздухе раздался громкий хлопок, и Люциус Малфой исчез. Еще через несколько секунд исчезла и наколдованная им клетка.

Рон обессилено упал в кресло и обхватил голову руками.

* * *

«Чем краснее зелье, тем ближе родство», — повторил про себя Рон и тупо уставился на ярко-алую жидкость в пузырьке, куда он поместил свой волос и волос Малфоя. И на еще один пузырек — бледно-розовый. С волосом Артура Уизли.

«Малфой был прав», — подумал Рон и, закричав что-то нечленораздельное, сгреб со стола пузырьки и вышвырнул их в окно.

Его душил гнев, все застилала багровая пелена. Рон впоследствии не мог сказать, что же он делал — просто вдруг пелена спала, он почувствовал саднящую боль в костяшках пальцев и увидел, что комната разгромлена. Мебель перевернута, стеклянные дверцы шкафчика разбиты, на ковре откуда-то подпалины...

«Надо прибраться, Гермиона мне голову оторвет. Ей вряд ли понравится, что я сделал с её домом,» — решил про себя Рон. Потом он бросил взгляд на календарь, на котором отмечал дни до возвращения Гермионы из Австралии, подсчитал количество не зачеркнутых цифр и чуть успокоился. — «Завтра. Или послезавтра. Тут еще много комнат, переночую в другой».

Рон прошел в соседнюю комнату, улегся на широкую кровать и уставился в потолок.

Всю жизнь он считал Упивающихся смертью врагами. И Малфоев тоже. С самого детства. С того момента, как спросил: “Мама, а у тебя есть братья?”. Мать рассказала ему про Гидеона и Фабиана Прюэттов, погибших в бою, про Упивающихся смертью… А потом отец как-то упомянул фамилию Малфой и кто они такие — у него в очередной раз были проблемы на работе из-за Люциуса. Тогда Рон их и возненавидел.

Нет. Все было не так. Он не возненавидел Малфоев. Просто запомнил эту фамилию, как и несколько других. Малфои, Креббы, Нотты, Макнейры, Долохов — Рон запомнил многих, но не ненавидел. У маленького мальчика есть занятия поинтереснее, например, читать комиксы про квиддич, рисовать в работе по зельям старшего брата или гонять садовых гномов.

Рон чуть улыбнулся, предаваясь воспоминаниям о своем беззаботном и счастливом детстве. Да, он ходил в поношенных мантиях, и наследовал игрушки от старших братьев. Но, несмотря на это, он был счастлив.

Но потом улыбка исчезла с лица Рона — при мысли о Малфоях и о том, кто его настоящие родители.

По-настоящему он невзлюбил Малфоев лишь в школе, благодаря Драко. Тот приложил немало сил для разжигания вражды. А потом Рон возненавидел Люциуса — после подброшенного дневника Джинни, после Отдела Тайн. Нарциссу же, после пары случайных встреч, просто невзлюбил.

А теперь оказалось, что мерзкая Нарцисса — его мать, заносчивый Драко — брат, Люциус, служивший Волдеморту — его отец. А Артур, Молли, Билл, Чарли… никто. Никто. Просто семья, в которую его подбросили.

От горечи хотелось громко выть, словно он стал оборотнем, и наступило полнолуние.

«Уж лучше бы меня действительно оборотень покусал», — криво усмехнулся Рон. — Люпин был приличным человеком, когда не страдал от блох».

Неожиданно Рону захотелось посоветоваться, выговориться. Но Гермиона в Австралии, и до её возвращения было еще не скоро — возникли какие-то проблемы с магглами.

Вдруг холодная мысль обожгла Рона.

«Что она скажет? И Гарри? А если… если они не захотят иметь ничего общего с Малфоем?»

Рона раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось хоть с кем-то поговорить, выговориться, посоветоваться, а с другой — было страшно открыться.

«Может, никому не говорить? Но вечно притворяться… не могу. И Люциус может все рассказать, проболтается Рите Скитер или другой журналистке…»

Рон перебирал в уме имена друзей, знакомых, родственников — кому открыться, что сказать. Кто-то не понял бы его метаний, кто-то бы осудил.

Гарри точно не понял бы, он не знал своих родителей. Джордж слишком переживал смерть брата. Перси — ему нет дела ни до чего, кроме карьеры… Луна… она бы не осудила, но вряд ли её советы пригодятся. Чарли далеко и занят драконами...

Наконец, Рон не выдержал и аппарировал, даже не надев уличную мантию.

* * *

Рон стоял, смотрел на коттедж со стенами, украшенными ракушками, и не решался войти. Когда-то здесь он нашел помощь. Билл принял его, выслушал, дал выговориться и помог определиться в жизни. Конечно, от его резких слов потом долго жгло изнутри, но главное — они заставили действовать как надо.

Потом он снова нашел здесь поддержку. Когда вместе с Гарри, Гермионой, Луной и прочими бежали из Малфой-мэнора. Здесь похоронили Добби, здесь оказали помощь Гермионе после пыточных заклятий. Здесь они отдохнули перед походом за чашей в Гринготтс…

Может, и в этот раз тут помогут?

Билл всегда был тем, на кого хотелось быть похожим. Взрослый, умный, сильный, хороший игрок, староста школы… Нашел отличную работу, красавицу-жену… Рон не раз представлял себя в мечтах кем-то вроде Билла. В последнее время в фантазиях Рона появился и такой же коттедж на берегу моря, где он будет жить вместе с Гермионой.

Зайти? Все рассказать? Получить совет?

А если нет? Если Билл отвернется от брата, ставшего чужим? Если прогонит его?

Рон стоял и смотрел, не решаясь войти.

— Эй, Рон, ты что тут делаешь? — раздался сзади знакомый голос. — Ты часом не за Флер подглядываешь?

— Нет! — воскликнул Рон и обернулся, мгновенно покраснев до кончиков ушей. Сзади стоял Билл и широко улыбался.

— Ты давно не заходил. Не стой столбом, Флер приготовила пиццу. Ел её когда-нибудь? Это пирог, только все снаружи.

— Я… — Рон не выдержал и опустил глаза, — поговорить.

— Поговорить? — Билл чуть прищурился. — Ничего срочного?

— Нет, — прошептал Рон.

— Тогда пошли в дом. Вначале поедим, а потом поговорим. Я полдня работал в саду и готов проглотить дракона, — произнес Билл с повышенным энтузиазмом и, взяв Рона за плечо, прошел в дом.

За обедом Билл шутил и рассказывал истории из свой жизни, из Хогвартса и с работы, Флер угощала необычными блюдами и тоже смеялась, и иногда рассказывала о Шармбатоне. Потихоньку Рон расслабился и оттаял, и тоже стал вспоминать забавные моменты из своего прошлого.

Рону казалось, что он словно сидит у костра и греется от него. В доме Билла было удивительно тепло и хорошо. Так же порой бывало и с близнецами, правда, они вечно норовили опасно пошутить, что не давало расслабиться.

Но все заканчивается. Втроем они убрали со стола, а потом Флер вышла из комнаты и закрыла дверь. Билл достал бутылку с вином и, разлив по бокалам, внимательно посмотрел на Рона.

Запинаясь, порой замолкая, а порой переходя на ругань, Рон рассказал, как ему написал Люциус Малфой и предложил встречу. Как они увиделись в доме Гермионы, как Малфой рассказал, что он якобы настоящий отец Рона…

Билл спокойно слушал его, иногда задавал уточняющие вопросы, узнавая какие-то детали или помогая Рону высказаться. На его лице не появилось ни капли гнева, ни капли презрения, ничего из того, чего опасался Рон.

— И ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как жить дальше? — спросил Билл, когда рассказ наконец-то завершился.

— Да, — Рон уставился на свои ботинки.

— Это твоя жизнь, Рон. Каждый решает для себя сам. Я не скажу тебе — делай так или по-другому. Это решать тебе и только тебе. Только ты решишь, кто ты и чего ты хочешь. Не я, ни Люциус Малфой, ни Артур Уизли. Только ты. Но обсудить пути — могу.

— Я не знаю, как мне быть… — прошептал Рон.

— Секунду, — Билл достал палочку и взмахнул ею. Окно открылось. Еще один взмах — и в окно влетело несколько газет. Он просмотрел их и протянул Рону одну страницу. — Вот, смотри, это из вчерашнего “Пророка”.

— Это какой-то закон министерства…

— Да, они публикуют все законы в “Пророке”. Читай внимательно.

Рон углубился в чтение. Формулировки закона навевали сон даже лучше, чем лекции Биннса. Холодные, громоздкие длинные фразы, повторяющиеся от пункта к пункту.

— Как ты это читаешь? — не выдержал он.

— Я это писал, — Билл засмеялся. — Там сверху указан автор. Б.Уизли — это я.

— Правда? — Рон вытаращил глаза. — Ты не шутишь?!

— Я предложил этот закон Кингсли, и он прошел почти без изменений. Дочитал?

— Да, — Рон кивнул и с облегчением отодвинул газету.

— Что скажешь? — под взглядом Билла Рон неожиданно почувствовал себя точно так же, как на экзамене. На экзамене, к которому он совершенно не готовился.

— Э-э-э… — Рон смутился. — Вы хотите отобрать деньги у бывших Упивающихся смертью?

— Да, верно. Понимаешь, за время войны многие Упивающиеся смертью разбогатели. Одни отбирали имущество у неугодных, другие запускали лапу в бюджет, а третьи наживались на взятках. Например, Амбридж стрясла немало золота с желающих подтвердить “волшебное происхождение”. Понимаешь, Рон, из-за войны наша экономика в упадке. Кингсли сейчас нечем выдавать зарплату, платить долги и даже покупать лекарства в Мунго...

— И ты решил отобрать деньги у Упивающихся смертью? — Рон усмехнулся. — Отличная идея!

— Да, у всех, кто умер или осужден. Я решил — пусть их деньги послужат добру. Получили они их нечестным путем, пусть возвращают. И штраф заодно выплатят. Внизу список фамилий, прочитай внимательнее.

— “Подвергнуть полной конфискации имущества следующих лиц… Рабастан Лестрейндж, Амикус и Алекто Керроу...” — забубнил себе под нос Рон.

— “Частичная конфискация имущества”, это почитай, — посоветовал Билл. Рон кивнул и остановился на первой же фамилии.

— Малфой?! Их же оправдали…

— Нет, их помиловали, это другое. Их признали Упивающимися смертью. И теперь они могут лишиться большей части богатств. Но если у них в семье будет герой войны, видишь подпункт 3.5.6?

— Они не попадают под конфискацию, все имущество отходит к…

— Теперь понял, зачем это Малфою?

— Да, — Рон кивнул. — Трясется над своими галлеонами.

— Вот именно, — Билл допил вино и отставил в сторону бокал. — Теперь поговорим о тебе. Знаешь, Рон, мы это то, что мы выбираем. Да, ты Малфой, но что это меняет? Люпин и Фенрир Сивый были оборотнями, но один стал хорошим человеком, а второй…

— Я не оборотень, а Малфой, это похуже будет, — угрюмо произнес Рон. — Я всю жизнь считал отца и мать родителями, тебя и всех остальных — братьями.

— Не всех, положим, Джинни ты братом не считал, — чуть улыбнулся Билл.

— Нет, что ты, — Рон нервно рассмеялся. — Ни разу не считал!

— Рон, ты должен решить для себя, кто ты. Ты можешь сказать: “Я — Рональд Малфой”. Можешь гордо задрать нос и называть нас предателями крови…

— Я… я никогда… — Рон побагровел, но Билл взмахнул рукой, призывая его к молчанию.

— А еще ты можешь сказать “Я Рон — Уизли”. И не слушать ни Люциуса, ни кого-нибудь другого…

— Но я знаю, что…

— А еще ты можешь сказать — “Я Рон. Родили меня Малфои, а воспитали Уизли”. И делать то, что хочешь, а не то, что тебе навязывают. Хочешь — шли Малфоев в задницу, хочешь — бери от них наследство. Знаешь, Рон, для меня то, что тебя родила Нарцисса, а не мама, ничего не меняет. Я помню тебя еще вот таким, — Билл свел руки. — Помню, как ты не давал мне спать по ночам своими криками, как тебя купали в ванночке, помню, как тряс рядом с тобой погремушкой, как ты рисовал в моих тетрадях и как ты сломал мою игрушечную машинку…. Да-да, я это тоже помню! — произнес Билл и сурово посмотрел на Рона.

— Я… я случайно, — Рон взглядом уткнулся в пол.

— Два раза подряд. Случайно, конечно, — Рон поднял взгляд на Билла и увидел — его глаза смеялись. — Так вот, Рон. Ты всегда был моим братом. И мне плевать, кто тебя родил. Ты будешь моим братом, пока сам не отвернешься от меня. Понял?

— Я… — Рон вскочил с кресла и, поддавшись порыву, обнял Билла. — Спасибо. Спасибо!

Билл тоже крепко обнял его, а потом чуть отстранился.

— Но решать все равно придется. Знаешь… Ты можешь что угодно делать с Малфоями, хоть прими у них наследство и открой в их особняке кабак, хоть целуй их всех, хоть гоняй пинками… но я прошу тебя, не беспокой маму. Она, конечно, не отвернется от тебя — никто не отвернется. Но ей и так сейчас досталось… Не делай ей больно. И отцу.

— Конечно. Я же не Перси.

— Если пошлешь Малфоев — скажи мне, я помогу убедить их замолчать. Если примешь наследство — тоже говори, я помогу объяснить это всем остальным.

— Я…

— Не сейчас. Не торопись, Рон. Подумай.

* * *

Рон медленно разделся догола и отошел назад, чтобы видеть себя в зеркале целиком.

Хорошее тело. Не жирный, есть мышцы. Не как у силачей из комиксов, но тоже ничего. Не стыдно.

Рост неплохой. Не высокий и не низкий. То, что надо.

Нос на месте. Глаза — тоже нормальные.

Много веснушек, но ничего, Гермионе они, оказывается, нравятся.

И что девушки вечно проводят время перед зеркалом? Пяти минут хватит на год вперед. Посмотрела на себя, убедилась, что все в порядке — нос на месте, уши тоже и хватит.

— Это не моя внешность, — сказал сам себе Рон. — Какой же я на самом деле?

Он попробовал представить себя. Выходило нечто вроде Малфоя. Белые волосы, бледная кожа… Подумав, Рон взмахнул палочкой, перекрашивая себе волосы и кожу. Взглянул на результат.

— Непонятно. Впрочем, главное, чтобы Гермиона одобрила.

Потом Рон подправил себе нос, как у Люциуса, и перекрасил глаза. Затем гордо выпрямился, посмотрел на себя в зеркало и сплюнул.

— Тьфу. Павлин. Белый павлин. Или крыс-альбинос. Фините инкантатем! Глупости вся эта косметика...

Сняв действие чар, Рон снова посмотрел на себя в зеркало. Может, он на самом деле лучше, чем сейчас? Лучше, чем попробовал наколдовать?

Взгляд Рона остановился на пузырьке с зельем, стоящим рядом с зеркалом..

Он подумал о том, что очень интересно узнать, какой он на самом деле. И о том, что вернуть облик обратно не получится, даже если рискнуть и повторить тот самый ритуал. Магия сделает внешность как у других Уизли, но не такую, как сейчас — по крайней мере, так понял Рон из описания действия зелья.

Узнать или нет?

Да или нет?

Рон наклонился к мантии, порылся в карманах и достал маленькую бронзовую монетку. Он подкинул кнат в воздух, но не поймал — монетка закатилась под ванную.

— Мерлин! Неужели нельзя просто упасть орлом или решкой?! Лезть теперь еще за ним… Нет. Решать только мне. Не монеткам, а только мне.

Рональд взял в руки пузырек и открыл крышку.

Он всмотрелся в колышущуюся густую синюю жидкость. Зелье истинного облика внешне выглядело как сироп и так и просило выпить его. Но пахло оно чем-то чересчур приторным.

Рон резким движением вылил зелье в унитаз и спустил воду.

— Неважно, кто меня родил. Я Рон Уизли. И это мой истинный облик. Меня воспитали мои родители, Молли и Артур Уизли. У меня есть сестра Джинни, братья Билл, Чарли, Перси, Джордж, — голос Рона чуть дрогнул, — и Фред.

* * *

Рон шел по Косому переулку, стараясь меньше смотреть по сторонам. Здесь все мало изменилось с того дня, когда он с Гермионой и Гарри грабил Гринготтс.

Как и до битвы за Хогвартс, на стенах висели плакаты с Гарри Поттером. Только раньше на них была надпись “нежелательное лицо №1” и обещание награды за поимку, а теперь — слова восторга.

Люди шли по улицам, словно скинув невидимый груз, и улыбались. Но в остальном все было прежним. Серость, грязь, сплошные заколоченные окна у магазинов, кое-где бродили оборванцы и просили денег. Нарядность, веселье, толпы людей — все исчезло.

Единственное яркое пятно — витрина “Ужастиков Умников Уизли” и рекламные плакаты магазина, которые Рон клеил на каждом столбе. Глядя на некогда оживленный и блистательный Косой Переулок, Рон понимал, почему Джордж считает, что вряд ли многие сейчас придут в магазин. Но он и понимал, почему надо расклеить объявления. Немного краски, немного юмора — это то, что нужно сейчас.

Проходя мимо кафе Флориана Фортескью, Рон зацепился взглядом за плакат “Мы открылись”, переливающийся разноцветными буквами. Нащупав в кармане монеты, он зашел внутрь.

Кафе изнутри сияло ослепительной чистотой, как, впрочем, и раньше. За стойкой что-то смешивала в небольшом котелке молодая светловолосая девушка.

— Добрый день, — Рон поздоровался с девушкой и замер. Он хотел спросить, неужели объявился пропавший Флориан Фортескью, но заметил фотографию на стене — старый мороженщик радостно махал ему, несмотря на черную ленточку на углу.

— Добрый день! — девушка широко улыбнулась Рону. — Фелисити Фортескью. Что-нибудь желаете, мистер…

— Рон Уизли.

За последние несколько месяцев Рон уже привык, что его имя вызывает восторг. Волшебники желали непременно пообщаться с ним, пожать ему руку, услышать пару историй о Гарри Поттере. Раньше Рон мечтал о такой славе, но теперь ему хотелось отгонять от себя желающих познакомиться заклятьями.

Фелисити не стала проявлять никакого энтузиазма, брать автограф или просить вместе сфотографироваться. Он лишь широко улыбнулась ему и сказала:

— Вы у меня первый посетитель. Первое мороженое бесплатно.

— А какое у вас есть?

— Сейчас, — Фелисити раскрыла тонкую книжицу и протянула её Рону. — Выбирайте.

Рон раньше сидел в кафе Фортескью и мечтал когда-нибудь попробовать все мороженое. Сейчас у него в карманах звенела пара галлеонов — зарплата за труд в “Ужастиках Умников Уизли”, — и он решил воплотить мечту в жизнь. Правда, похоже, в старые добрые времена список мороженого был длиннее раза в три.

— Одну порцию каждого.

— Это будет… — губы Фелисити беззвучно зашевелились, — один галлеон ровно. И шестнадцать сиклей, если вы будете есть на веранде, мистер Уизли.

— Сикль скидки? — удивился Рон. — Конечно же, на улице. А почему…

— Реклама, — улыбнулась Фелисити. — Пусть люди видят, что ко мне ходят посетители. Может, кто еще и потянется.

— Мало посетителей?

— Надеюсь, станет больше.

Рон расположился на веранде, пахнущей свежим деревом, за необычным столиком, сделанным из какого-то легкого и гладкого материала, не похожим ни на дерево, ни на металл. Вскоре вышла Фелисити и вынесла огромное блюдо со множеством шариков мороженного.

— На них чары, не растают слишком быстро, — успокоила она. — Вы будете не против, если я посижу с вами?

— Нет.

Неожиданно у Рона нашлось много общих тем с Фелисити. Он помогал Джорджу и уже успел понять, как сложно сейчас торговать чем-либо. Высокие цены на ингредиенты, мало посетителей из-за всеобщей бедности. И самое главное — нехватка денег.

— Раньше, при дяде, тут жило несколько сов — их отправляли в любой дом Британии с мороженым. Их тоже убили, а новые дороги, я еле-еле справилась с ремонтом. Тут был камин, но его разрушили, а установить новый и подключить к каминной сети…

— У нас то же самое. Совы уцелели, братья их вывезли, а камин разрушили — Упивающиеся все внутри разнесли.

Оно разговаривали и разговаривали. Рон неожиданно рассказал про скитания по лесам с Гарри и Гермионой, Фелисити — как пришлось бежать во Францию, а французские волшебники депортировали её и остальных в Великобританию. Но ей повезло, она сумела скрыться до того, как пришли Упивающиеся, а потом полгода жила среди магглов, работала в кафе.

Неожиданно пришел новый посетитель, мать с маленьким мальчиком — ребенок увидел Рона и захотел мороженое. Фелисити удалилась с ними внутрь кафе, а Рон остался доедать свою порцию.

Внезапно он увидел того, кого не ожидал встретить здесь. По Косому переулку шел Люциус Малфой. Рон отвернулся и принялся рассматривать стену кафе, но тщетно. Вскоре рядом раздались шаги и знакомы голос:

— Добрый день, Рональд.

— Добрый день, — буркнул Рон и повернулся к Люциусу. Малфой брезгливо почистил и без того чистый стул какими-то чарами и сел рядом.

— Хорошее кафе, — Малфой оценивающе посмотрел на него. — Может, купить его? Как подарок тебе на следующий день рождения? Или на Рождество?

— Нет.

— А я могу. И это кафе, и любое другое. И ты сможешь. Мне принадлежит семь домов в Косом переулке — и доля в еще пяти, — Малой широко улыбнулся. — Деньги это невиданная сила и просто море новых возможностей… Ты даже не представляешь, каких возможностей. Вкусная еда, выпивка, лучшая одежда, красивые чистокровные женщины, прекрасный, роскошный дом.

Рон кивнул, представляя себе эту картину. Он всю жизнь мечтал о деньгах, о том, что у него появится столько денег, что не надо будет их считать.

А еще Рон вспомнил пережаренную Гермионой рыбу в промозглой палатке. Пудинг Молли в их маленькой старой Норе. Вечно заштопанные старые мантии. И что он был тогда счастлив. Тогда — не сейчас.

— Ты проверил…

— Да.

Дверь хлопнула, и на веранду вышла Фелисити. Она замерла на мгновение, увидев Люциуса Малфоя, а потом резкими шагами подошла к столику, выхватив палочку.

— Мистер Малфой, я попрошу вас покинуть заведение.

— Оно разве не работает? — Люциус вздернул бровь, — достал из кармана галлеон и кинул Фелисити. — Три мороженых. Сдачи не надо.

— Работает, — Фелисити взвесила на ладони монету и кинула её обратно Малфою. — Но мое кафе для приличной публики. От вас слишком воняет кровью.

— Что?! — Малфой встал из-за стола. — Ты еще пожалеешь, девчонка.

— Прошу вас, покиньте мое заведение, — Фелисити сжала палочку побелевшей рукой. — Или я вызову авроров.

— Твое? Ненадолго. Оставаться в этом скотном дворе у меня нет никакого желания! — почти выкрикнул Малфой и, развернувшись на каблуках, аппарировал.

Фелисити резко взмахнула палочкой, и стул, где сидел Малфой, и полоса пола от входа на веранду до стола, покрылись мыльной пеной, исчезнувшей от другого заклятья.

— Грязь вымыла, — прошептала Фелисити, оглядела веранду и, вдруг улыбнувшись, подошла к вывеске.

Пара заклятий и надпись изменилась. Вместо “Вход с животными запрещен” — “Вход с животными и Упивающимися смертью запрещен”.

— Мерзкий тип, — сказал Рон, когда она обернулась.

— Да, мерзавец, — сказала Фелисити, сев за столик к Рону. — И как его земля носит? Вышел сухим из воды. Ходит, воображает себя хозяином жизни, будто ему все можно… Кто он такой? Что он сделал в жизни? Лизал задницу Сам-Знаешь-Кому? Где он работал? Что полезное сделал?

— Министерство собралось у него отобрать деньги, — сказал Рон.

— Отлично, — Фелисити широко улыбнулась. — Кингсли — первый нормальный министр. Пожалуй, я буду голосовать за него. Это правильно. Надо вырвать у змеи её зубы… Эх, были бы у меня деньги, как у Малфоя…

— Что бы ты сделала?

— Я бы их все потратила. Нет, не на кафе. Не хочу иметь ничего общего с деньгами Упивающихся смертью. Они все в крови, — Фелисити задумалась, а потом сказала. — Я бы… потратила их на что-либо хорошее. На ремонт Косого переулка, например. И улицу приведем в порядок, и дадим людям работу. Кто-то будет ремонтировать, кто-то делать материалы, а кто-то продавать мороженое или приколы. Вот так у всех появятся деньги и экономика оживет. Дядюшка рассказывал, так магглы в свое время из экономического кризиса выкарабкались. Можно всем камины провести… Можно… Можно открыть школу.

— Школу? Но есть же Хогвартс...

— Начальную школу. Магглы учатся не то с пяти, не то с шести лет. А мы только с одиннадцати. Наверное, потому они и изобрели столько интересных штук… я бы открыла школу, — сказала Фелисити. — Пусть учатся. Сейчас всех дома или у магглов учат читать-писать и тому подобному. А будут у нас. И те, у кого погибли родители — их, увы, сейчас много, могли бы жить в школе.

Рон задумался. Что-то в словах Фелисити было. Что-то такое… правильное.

“Кажется, надо посоветоваться с Биллом”, — подумал он.

* * *

Рон стоял в зале Малфой-мэнора и вспоминал.

Сюда его, Гермиону и Гарри притащили егеря.

Здесь, на этих каменных плитах, пытали Гермиону. Его милую Гермиону мучили круциатусом.

Здесь он дрался с врагами, здесь был убит Добби.

Здесь за столом сидел Тот-Кого-Нельзя-Называть со слугами и пировал. И составлял планы захвата власти. Готовил похищения, пытки… Здесь иногда даже убивали.

Что он, Рон, тут делает?

Он же всегда был против всего этого. И против тех, кто сейчас сидел с ним.

Рядом — Драко Малфой, который постоянно издевался над ним, оскорблял его родителей. Который привел в Хогвартс Упивающихся смертью. Который считает Гермиону и подобных ей грязью. Сейчас Драко улыбался, радовался, что его отец нашел способ спасти богатства. А может, он счастлив оттого, что его школьный враг теперь станет таким же, как он?

Нарцисса Малфой как всегда была надменна, а на её лице прилепилось презрительное выражение. Она всегда такая.

Люциус иной. При Волдеморте он был жалок, словно мокрый павлин. Сейчас он лучился самодовольством и гордостью. Словно ничего и не было — ни войны, ни суда. Люциус Малфой выглядел точь-в-точь как тогда, летом перед вторым курсом, когда он подкинул Джинни дневник Тома Реддла.

При этих воспоминаниях у Рона зачесались кулаки. Подсунуть дневник маленькой Джинни, практически обречь её на смерть… и почему Гарри позволил оправдаться этому подонку?! Как он только сумел выступить в его защиту?! Как у него хватило совести?!

А ведь Малфой причинил зло не одной Джинни. Рон был на суде, он запомнил, что там говорилось. Но слово Гарри Поттера перевесило все, все аргументы и свидетельства.

— Ты готов? — спросил Малфой, приблизившись к Рону. — Согласен с клятвой?

— Да, — хриплым голосом произнес Рон и закатал рукав. Малфой сделал то же самое, и Рон увидел тонкий след на месте метки. Они взяли друг друга за руки.

Ладонь Люциуса была очень холодной.

— Пора! — скомандовал Люциус, Нарцисса подошла к ним и коснулась их рук палочкой. — Обещаешь ли ты, Рон, приняв мое имущество в дар, прикладывать все усилия, чтобы возродить величие рода Малфоев?

— Обещаю, — произнес Рон, глядя прямо в лицо Люциусу. Он изо всех сил пытался сдержать эмоции, но, к счастью, его волнение можно было истолковать по-разному.

Их руки охватил тонкий сверкающий язык пламени.

— Обещаешь ли ты всеми силами заботиться о богатстве Малфоев?

— Обещаю.

Новый язык пламени обвился вокруг их рук.

— Обещаешь ли ты заботиться о прочих членах семейства Малфоев, делить между всеми поровну доходы, а когда Драко женится — отдать ему половину имущества? — Люциус сжал руку Рона чуть сильнее.

— Обещаю!

Три нити оплелись вокруг их рук, а потом вспыхнули и исчезли.

— Спасибо, сын! — произнес Малфой и широко улыбнувшись, распахнул руки. — Добро пожаловать в Малфой-мэнор.

— Спасибо, — сухо ответил Рон.

— Вот документы, — Люциус указал на свитки на столе. По ним ты владеешь всем, чем владел я. Правда, они датированы прошлой неделей, это сделано, чтобы избежать ненужных неприятностей со стороны министерства. Тебе надо только расписаться.

Рон кивнул и поставил свой росчерк под каждым документом, не забыв, впрочем, их прочитать. Все было так, как и говорил Билл. Те же формулировки, и даже дата — Билл предсказал, что Малфои подпишут документы задним числом и ошибся всего на день.

— Нарцисса, — Люциус поманил жену, и она поднесла Рону шкатулку. — Надень его, сын мой.

— Что это? — Рон с удивлением посмотрел на покоящееся в шкатулке кольцо с крупным зеленым камнем.

— Это фамильный перстень.

— Он волшебный?

— Нет. Это просто символ.

— Хорошо! — Рон взмахнул палочкой, накладывая на перстень заклятье, которому его обучил Билл. Люциус Малфой не лгал, на перстне отсутствовали чары.

— Рональд, ты оскорбляешь нас своим недоверием, — Нарцисса поджала губы. — Ты не должен…

— Драко! — вмешался Люциус. — Проводи брата, покажи ему дом. И возвращайтесь, через час ужин.

— Хорошая мысль, — сказал Рон и надел перстень.

* * *

Малфой-мэнор напоминал дом Блэков, только он был гораздо больше. Но, как и в особняке на площади Гриммо, почти весь дом занимали пустые комнаты, набитые старыми вещами. На некоторых дверях висели остатки печатей аврората — видимо, там жили гости Малфоев из Упивающихся смертью.

В Малфой-мэноре, казалось, можно заблудиться. Множество коридоров, тайные проходы за гобеленами, лестницы, обычные и потайные… Все это напоминало Хогвартс, только Хогвартс был в разы больше.

Пыль заставляла Рона вечно чихать. Давящие мрачные стены и потолок — мечтать о прогулке по улице. Пустые коридоры и комнаты — о том, сколько же места пропадает зря. Еще Рон вспомнил бедного Добби. Каково ему было убираться тут?

Всюду висели портреты, многочисленные портреты предков. У Блэков их было меньше, наверное, не хватило места. К счастью, ничего подобного Вальбурге Блэк тут не нашлось. Почти все Малфои спали на своих холстах или высокомерно смотрели на Рона.

У каждого из портретов Драко останавливался. Он с гордостью рассказывал о предке, что он совершил. Малфои были самыми разными — воины, политики, ученые, прожигатели жизни…

Чаще всего встречались любители хвастаться чистотой крови. Драко с огромным удовольствием расписывал, как его предки относились к магглам и магглорожденным.

“Любил охоты на магглов… Убил дочь, когда заподозрил в связи с… э-э-э… магглорожденным… Боролся против предоставления магглорожденным избирательных прав…”

Надменные, гордые лица на портретах сливались для Рона воедино.

Вскоре они вернулись в большой зал. Там уже накрыли стол — Рон задумался, кто же это сделал, и были ли еще домовики у Малфоев, кроме покойного Добби.

Стол потрясал роскошью и ароматами. В Хогвартсе эльфы баловали школьников необычными блюдами по праздникам, но половину того, что ели Малфои, Рон никогда в жизни не видел. Некоторые вещи так и просились в рот, некоторые, например, сыр с плесенью, вызывали лишь отвращение.

Но почему-то у Рона, несмотря на обилие еды, кусок не лез в горло.

— Я думаю, сын мой, нам следует поговорить о твоем будущем, — произнес Люциус Малфой, когда с обедом было покончено.

— Конечно.

— Я считаю, что тебе не стоит идти работать. В этом нет нужды. Тебе лучше привести в порядок дом, финансы и жениться. Драко!

Драко Малфой вышел и вернулся с большим свитком. Взмах волшебной палочки — и со стола исчезла посуда. Люциус расстелил сверху свиток и произнес:

— Смотри. Это список чистокровных невест Британии.

Рон встал со стола и всмотрелся в пергамент. Список был оформлен в виде таблицы. Имя невесты, возраст и иногда — небольшой портрет. Другой колонкой — достоинства, к которым относилось предполагаемое приданное и почему-то количество братьев и сестер. Последняя колонка содержала недостатки. Наследственные заболевания, долги семьи и тому подобное.

Список оказался удивительно коротким, всего восемь персон, и странным. Рон увидел в нем и трехлетнюю девочку, и Алекто Керроу, ныне пребывающую в Азкабане. Симпатичными были разве что сестры Гринграсс.

— Выбирай любую, — гордо произнес Люциус. — Любая из них составит тебе хорошую партию.

— Я уже выбрал, — выпрямился Рон. — Гермиона Грейнджер.

— Но… — Люциус вздрогнул, — но она…

— Она недостойна тебя! — прошипела Нарцисса, вскакивая со своего места. — Эта нахальная страшная…

— Вот что, дорогие родственнички, — повысил голос Рон. — Я тут решаю, кто и что будет делать.

— Но…

— Я решил. Значит, вы хотите, чтобы я возродил величие рода Малфоев? Нет проблем, — Рон усмехнулся. Если раньше ему словно что-то не давало говорить, то теперь, после упоминания Гермионы, высказывать Малфоям правду было легко и приятно. — Я его верну. Только, по-моему, слава разжиревших на чужих бедах богачей, слава больных на голову фанатиков чистой крови — это не величие. Это грязь, которую надо смывать.

Рон написал вместе с Биллом речь, но сейчас, вдохновившись чем-то, говорил так, как никогда не планировал.

— Я верну роду Малфоев величие. Я раздам все золото. Все равно лежит без толку в сейфах. Вложу его в полезные дела. Например, Мунго требуется ремонт. Привести в порядок больницу — это лучше, чем прожирать деньги. А в этом доме открою школу для всех детей, включая магглорожденных. Да-да, включая их.

— Но ты поклялся…

— Это и будет величие. Основателей Хогвартса помнят до сих пор. Меня тоже будут помнить, и вас.

— Но… — Драко вскочил со своего места. — Это наши деньги! Мы…

— Вы делайте, что хотите. Например, попробуйте честно работать, как мой истинный отец, Артур Уизли.

Драко нервно рассмеялся. Люциус Малфой хотел что-то сказать, но не смог. Он съежился на своем стуле и обхватил руками голову. Нарцисса, необычайно бледная, смотрела на Рона так, словно готова была его растерзать.

— Надо было работать с их сестрой, — прошипела она. — Я же говорила...

— Ты видела ее. Она бы тоже пустила все по ветру, — прошептал Люциус. — На свой идиотский журнал и поиск морщерогих кизляков.