Скованные одной цепью (гет)

Охранные чары на доме Гарри Поттера — аврора и Мальчика-Который-Выжил-Дважды, знавшего толк в безопасности — были одними из мощнейших в Магической Британии. Лишь поместье Малфоев охранялось сильнее; но тамошние чары — тёмные, и установка таких в наши дни считалась противозаконной. Закон, что интересно, запрещал подобные чары со дня своего принятия и обратной силы не имел. А разрабатывался он при непосредственном участии Абраксаса Малфоя.

Прекрасные во всех иных отношениях чары, охраняющие жилище Гарри Поттера, имели единственный изъян: для их установки пришлось прибегнуть к помощи небезызвестного Северуса Снейпа. И теперь он, будучи даже в стельку пьяным, мог без усилий снять их, чтобы атаковать Гарри со смертоносным намереньем.

Если верить «Ежедневному Пророку», именно это Северус Снейп и совершил в одну из душных августовских ночей почти через десять лет после смерти Волдеморта.

Возможно, впрочем, что в «Ежедневном Пророке» ошиблись, считая швыряние камней в окна Гарри Поттера покушением на его убийство, поскольку Снейп, хоть и в стельку пьяный, способен убить того, кого вознамерился.

— Гадёныш, — прошипел Северус и без магии запустил камнем в окно дома Поттера.

Люциус, наблюдавший за происходящим с безопасной дистанции, чтобы в него не угодило случайным камнем или заклятием, сказал:

— Послушай, это глупо.

— Да убить мерзавца мало! — подняв с земли новый камень для броска, отозвался Северус. — Мне крышка, и всё из-за него. — Он погрозил кулаком в сторону дома. В одной из комнат второго этажа загорелся свет, и в окне замаячил силуэт. — Всего только словечко этой Задницы-Которая-Опять-Не-Сдохла — и от меня теперь не отцепятся. — Северус энергично потряс головой, пытаясь вернуть мыслям ясность. — Они снова хотят сделать меня директором, Люциус. Ты же не позволишь им так поступить со мной, правда? Пожалуйста!

Он навалился на Люциуса и приобнял его одной рукой, готовый, казалось, в любой момент рухнуть на колени и умолять. Или так только казалось.

— Боже, приятель, ну от тебя и разит, — скривился тот.

— Как из пасти гоблина, — хихикая, согласился Снейп.

— Поверю тебе на слово. Никогда не был настолько близок с гоблином.

За их спинами раздались хлопки. Это наконец явились авроры. Выглядели они донельзя взвинченными предстоящим противостоянием с двумя бывшими Пожирателями Смерти, чья репутация не позволяла ручаться за результат схватки.

— Положите камень, сэр, — велел один из авроров Северусу. — Если не будете сопротивляться, то и не пострадаете.

— Я тоже не хочу пострадать! — возмутился Люциус.

Северус открыл рот для остроумной отповеди, каковую решил подкрепить глотком огневиски и потому полез в карман за флягой, но был немедленно сражён алой вспышкой. Он ничком свалился в лужу, поверженный одновременно заклятием и Огденским.

Северус пришёл в себя — вскочив, лихорадочно ощупываясь в поисках волшебной палочки и покрываясь холодным потом от того, что не находит её — в мрачной камере с серыми стенами, на жёсткой узкой койке. Койку напротив занимал Люциус.

— Не спишь? — просипел Северус.

— Нет. Бодр как никогда.

Северусу показалось, что Люциус ответил немного сердито, но на это вряд ли стоило всерьёз обращать внимание. Настроение Люциуса менялось по причинам непостижимым, причём, возможно, даже для самого Люциуса. Любая мелочь могла рассердить его: проплешины у павлинов, развод, разговор с Драко, невозможность поговорить с Драко, измятая мантия, уменьшение доходов, магглы, пара седых волос. Но если с кем-то дружишь, то приходится мириться с недостатками друга, хотя порой тот и испытывает твоё беспримерное долготерпение.

Поэтому Северус, надеясь тем самым задать тему неклеящемуся разговору, широко улыбнулся Люциусу. Тот просто обязан был это оценить.

— Не знаю, чему ты радуешься, — недовольно сказал Люциус. — Утром нас будет судить ни много ни мало, а целый Визенгамот. За умышленное причинение ущерба имуществу, покушение на убийство Поттера и за потраву призовых бегоний его супруги вкатят нам, как мне передали, по полной.

— Но ты ведь уже вызвал своего адвоката.

— Разумеется.

— Тогда всё обойдётся, — пожал плечами Северус. — Он в своём деле дока.

— И берёт за это изрядно.

— Прежде расходы тебя мало волновали.

— Расходы? Меня больше волнует это «прежде». Нас было двое против четырнадцати авроров. Хотя тебя можно не считать — ты валялся на земле, и толку от тебя не было никакого. А вот прежде… Мы уже не те, что прежде. Прежние мы одолели бы их в два счёта, потом слетали бы домой и обеспечили себе алиби. И после всего ещё хватило бы сил на вылазку в город, чтобы отпраздновать победу.

Сам Северус не припоминал, чтобы на службе у Тёмного Лорда доводилось так весело проводить время. Разве что считать весельем набеги на грязные пивнушки, на выходе из которых наизнанку выворачивало от страха и выпитого. Назывались эти набеги Маггловскими Тяпницами.

— А я считаю, мы поумнели, — подумав, сказал он. — Нам больше не нужно драться, чтобы доказать своё превосходство. Пусть блестящий адвокат, которого ты можешь себе позволить, разбирается с проблемой, а потом мы отпразднуем победу, как ты и хотел, но с минимумом телесных повреждений.

Люциус в ответ раздражённо хмыкнул.

— Ты что, в самом деле скучаешь по старым временам? — встревожился Северус. — Если да, то предупреждаю, что подсыплю тебе яду в чай прямо у тебя на глазах.

— Мог бы и подождать, пока я отвернусь.

— Мы же друзья, и я дам тебе шанс. Но отравить — отравлю.

— Может, мне и скучно, — небрежно махнув рукой, ответил Люциус, — и хочется чего-то захватывающего, немного интригующего… Может, даже нужен какой-нибудь серьёзный вызов. Но у меня точно нет никакого желания заново переживать те дни, когда тёмным магам надлежало слоняться в темноте и по холоду.

— Говорят, это вредно для волос.

— И для коленей.

— Да и алиби теперь обеспечить сложнее. Все встали на путь исправления.

— Говорите за себя, ребята, говорите за себя, — насмешливо отозвался кто-то из соседней камеры.

— Чумазый? — Северус поднялся с койки и, несмотря на головокружение, попытался через окошко в двери разглядеть отозвавшегося. — А ты здесь что забыл?

— Десять лет каталажки, если не повезёт. Моя половина меня прибьёт.

Визенгамот вершил правосудие — или то, что правосудием считалось — без проволочек. С первыми лучами солнца Северус и Люциус предстали перед судом. Было так рано, что даже пресловутый дорогущий адвокат едва не опоздал и присоединился к ним, когда о заседании уже объявили. Он подлетел, шелестя мантией и извинениями:

— Прошу прощения, прошу прощения. Почтовая сова заплутала, и в последний момент изменили место слушания.

— Министерство в своём репертуаре, — вздохнул Люциус.

— Это даже к лучшему, — доверительно зашептал адвокат. — Это нам на руку. Оказывается, перед нашим делом слушается сейчас ещё одно. Секретное до такой степени, что никто из непосвящённых о нём не должен знать.

— Что за дело? — подначил его Северус.

— Дело, связанное с Гермионой Грейнджер. — Адвокат ухмыльнулся и прикинулся осведомлённым, из чего Северус заключил, что ничегошеньки тот не знает, но таким образом надеется узнать. Знакомый приём. И, как ни странно, действенный.

К залу заседаний они подошли заранее, опасаясь пропустить ещё какие-нибудь изменения во времени или месте слушания.

Вход в зал охраняли два аврора, преградившие им путь.

— Закрытое заседание, приятель, — сурово сказал один из них адвокату и указал на боковой проход к коридору, откуда выход из зала не просматривался: — Подождите там.

В проходе тоже стоял аврор, чья внушительная фигура перекрывала всякий обзор.

— Вот это поворот, — пробормотал Люциус так, чтобы аврор его не услышал.

Спустя десять минут раздались скрип открывающейся двери и топот множества ног. Выражение лица аврора, перегородившего проход, тяжелело тем сильнее, чем настойчивей адвокат пытался заглянуть за его плечо.

— Оставайтесь здесь, сэр.

— Но я обязан убедиться, что мы не пропустим наш вызов! — возразил адвокат. — Своими действиями вы препятствуете работе суда!

Аврор всего на несколько секунд оглянулся, но этого времени хватило, чтобы троица проскользнула мимо него в коридор.

По коридору как раз спешил коллега адвоката, кивнувший ему на ходу, а следом — два гоблина из Гринготтса, переговаривавшиеся на гоббледуке и имевшие чрезвычайно довольный вид.

— Дело ясное, что дело тёмное, — постановил Северус.

Аврор, развернувшись, испепелял Северуса, Люциуса и адвоката взглядом. Однако поднимать шум не решился, боясь, видимо, привлечь излишнее внимание к секретам Министерства.

— Идите уже, — сказал он и махнул рукой в сторону двери.

Неторопливо войдя в зал, они узрели полный состав Визенгамота во всей красе: то тут, то там розовели налитые кровью глаза и щетинились небритые подбородки, а лица выглядели измученно и почему-то виновато. Утро не было добрым к судьям, и, похоже, они без зазрения совести испортили бы его всякому, по чьей вине им пришлось притащиться сюда в безбожно ранний час.

— С позволения Визенгамота я представлюсь. Моя фамилия Хэзлитт, и я явился представлять интересы подсудимых, господ Малфоя и Снейпа. Мой коллега, господин Бёрни, выступит от имени обвинения. С вашего и его разрешения… Итак, что по первому пункту обвинения?

— Вину признаем, нет? — спросил секретарь, исподлобья глядя на подсудимых поверх очков-полумесяцев.

— Не признаем, уважаемые судьи, — заявил Хэзлитт. — Если мне будет позволено высказать предположение… — он сделал паузу, дожидаясь позволения, каковое ему кивком предоставил секретарь, — то я считаю произошедшее простым недоразумением. Между друзьями всякое случается. Зачем беспокоить высокочтимых дам и господ в столь ранний час из-за пустяка?

— Действительно, почему это дело слушается судом Визенгамота? — спросила ведьма с суровым лицом, сидевшая слева от подсудимых. — Оно кажется малозначительным, как и сказал адвокат.

— Многоуважаемые судьи, речь идёт о вероломном нападении на жилище Гарри Поттера двух Пожирателей Смерти! — возразил обвинитель.

— Вероломное?! — не выдержал Северус. — Он за моей спиной подстрекал попечителей Хогвартса назначить меня директором. Вот это было вероломно!

Хэзлитт шикнул на него и с глубоким поклоном, обращённым к судьям, повторил:

— Произошло простое недоразумение.

— Что-то я не вижу тут самого Гарри Поттера, который бы поддержал ваше утверждение, — сказала ведьма с суровым лицом. — Почему он не явился лично, чтобы разъяснить это, как вы его называете, недоразумение?

Северус и сам был удивлён отсутствием Поттера. Обычно тот выскакивал, как чёртик из табакерки, чтобы замолвить за героического Снейпа доброе слово. Это вошло у мальчишки в привычку; и нынешние неприятности тоже приключились из-за того, что Поттер лезет со своими добрыми словами по поводу и без. Видимо, гибель призовых бегоний стала последней каплей.

— Что же, раз судом моё утверждение не принимается, я выдвину следующий довод. — Хэзлитт нервно одёрнул рукава мантии.

— Выдвигайте, — разрешил секретарь.

— Я утверждаю, что соверши мои клиенты какие-либо из инкриминируемых им преступлений — чего они, разумеется, не делали, — это произошло под влиянием стресса и напряжения, ставших следствием военного конфликта.

— Того, при котором господин Малфой выступал на стороне противника, — холодно напомнила ведьма с суровым лицом.

— Да, вы правы, — признал Хэзлитт. — Но мы не можем игнорировать страдания, причинённые ему Тем-Кого-Нельзя-Называть. Кажется, у магглов это называется посттравматическим стрессовым синдромом.

— Но мы-то не магглы, — секретарь скривился, — и такого понятия не знаем.

— Но разве… — начал Хэзлитт и вдруг запнулся. Нет, не запнулся, а намеренно замолчал — чтобы привлечь внимание к тому, что собирался сказать. — Насколько я понял, точно такой же аргумент, выдвинутый защитой и принятый судом, имел место в предыдущем деле, где фигурировала мисс Гермиона Грейнджер.

Судьи беспокойно зашевелились на скамьях, шелестя мантиями.

Секретарь занервничал.

— Что вам об этом известно? — спросил он.

Хэзлитт ничего не ответил, но напустил на себя вид человека, которому известно об этом всё.

— Судьям требуется перерыв для краткого совещания, — объявил секретарь. — Уверен, что и от чашки чая никто не откажется.

Все согласились единогласно, и суд удалился на пятнадцатиминутный перерыв, суливший облегчение в такое нелёгкое утро.

Люциуса же и Северуса вытолкали из зала и погнали обратно в камеру.

— А неплохо вышло, — сказал Северус, когда их снова оставили вдвоём.

— Пожалуй, — согласился Люциус. — Ну они и переполошились! В прежние времена такого не было. Даже Фадж заподозрил бы тут уловку и, по крайней мере, попытался бы разузнать, известно нам что-нибудь или нет.

— Разве плохо, что они ничего не подозревают? Судебная, так сказать, ошибка пришлась очень кстати.

— Дело не столько в ошибке, сколько в самом подходе. Визенгамот — совет мудрейших. А эти-то… — Люциус покачал головой. — С ними даже неинтересно. Всё равно что отнять сахарного таракана у ребёнка. Хоть самому в министры иди, честное слово.

— Тебе не понравится быть министром. — Северус осторожно опустился на холодную жёсткую койку. — Слишком хлопотно. Уйма обязанностей, вежливое расшаркивание. Это как быть директором, но только без права назначать отработки с чисткой котлов без магии.

— Но нужно же что-то предпринять, пока нас не смыло волной хаффлпаффского рвения и гриффиндорской целеустремлённости.

— У гриффиндорцев всё пойдёт наперекосяк, даже если они поставят себе целью открыть банку с вареньем.

— В точку! — горячо подтвердил Люциус.

Забросив ноги на койку, Северус кое-как растянулся на ней.

— Интересно, когда нас начнут запугивать? — спросил он.

В то же мгновенье в замочной скважине заскрежетал ключ.

— Прямо сейчас, — ответил Люциус и предвкушающе улыбнулся.

Дверь камеры распахнулась. На пороге стоял Гарри Поттер. Усталый, помятый, небритый.

— А, явились, — протянул Северус, и не думая подниматься.

— Странно, — продолжил прерванный разговор Люциус, — я не знал, что Поттер участвует в министерских играх или делает за чинуш грязную работу.

— Ни то, ни другое, — ответил Северус, обращаясь к потолку. — Для игр он слишком глуп, а для грязной работы — слишком честен. Поэтому высокой должности ему не видать. В глазах обывателей он — олицетворение аврора, но в Аврорате своим никогда не станет.

— Благодарю за высокую оценку моих моральных качеств, — сказал Поттер.

— Это вам приснилось. — Северус соизволил наконец принять сидячее положение. — Чтобы я — и поставил вам высокую оценку? Люциус, с чего он это взял?

— Понятия не имею, — пожал плечами Люциус.

— У меня мало времени, — сказал Поттер. — Его можно впустую потратить на насмешки или выслушать моё предложение.

— О, сделка! — оживился Люциус. — Обожаю сделки.

— Особенно дурить своих партнёров, — язвительно отозвался Поттер. — Помолчите уже, Малфой.

С непроницаемым лицом тот замер, и сторонний наблюдатель решил бы, что Люциус благоразумно подчинился и замолчал, тогда как в действительности он, затаивший злобу в изрядном количестве, своим мнимым послушанием подталкивает самонадеянного оппонента к провалу.

— Я заявлю в суде, что никакого нападения не было, и с вас снимут все обвинения. Взамен вы сделаете кое-что для меня. — Поттер замолчал, пытаясь, видимо, сформулировать, что же ему понадобилось.

— Грейнджер, — сообразил Северус.

Люциус понял, что дело серьёзное, раз Поттер не стал по обыкновению задавать идиотские вопросы, а перешёл сразу к предложению:

— Мне нужно знать, что происходит. У неё проблемы и, кажется, большие. Но она молчит. Я не могу ей помочь, не зная, во что она вляпалась.

— Девчонке я помочь готов, — задумчиво произнёс Северус, — но не уверен, что хочу тем самым помогать вам, Поттер.

— Зачем это тебе? — спросил Люциус. — В чём твоя выгода? Может, поторгуемся, Северус?

— У меня перед Грейнджер чёртов долг жизни, — хмуро бросил тот. — С таким не торгуются.

— Долг жизни ни при чём, — отмахнулся Поттер. — Гермиона мне никогда не простит, если я использую его, чтобы добиться вашей помощи, потому что сама она никогда не собиралась требовать его уплаты.

— Ну вот! — воскликнул Люциус. — Вся эта честность! Она невероятно оскорбительна. Она разочаровывает. Да просто бесит! — Он рухнул на койку и невидящим взглядом уставился в потолок. — Кто вас за язык тянул? Ну не собиралась ваша подружка требовать долг жизни, и помалкивали бы себе. Такой козырь стоило приберечь до конца игры. А вы — сразу в лоб! Конечно, мы же такие честные-благородные гриффиндорцы! Прямо до слёз!

— Что с ним? — спросил у Северуса Поттер, с опаской косясь на Люциуса.

— Он немного шокирован, не обращайте внимания, — ответил Северус. — Итак, вы предлагаете нам свободу в обмен на то, что мы выясним, в чём затруднения Грейнджер?

— Ага, — кивнул Поттер.

— А скажите-ка мне, Поттер, это как-то связано с вашим внезапно возникшим желанием видеть меня на посту директора Хогвартса?

Поттер виновато потупился.

— Та-а-ак, — протянул Северус. — Значит, вы решили меня спровоцировать, а потом, когда я попаду в неприятности, великодушно спасти, чтобы я был вам обязан?

— О, а вот это почти подло, — одобрительно сказал Люциус. — Немного топорная, конечно, подлость но в целом… А почему вы просто не попросили Северуса о помощи?

— Из-за долга жизни, который Гермиона строго-настрого использовать запретила. Мне она велела держаться от всего этого подальше, а как ещё вас упросить, я не знал. Но вы же поможете, да?

— Нет, — ответил Северус.

Люциус рывком сел на койке.

— Что?!

— Нет, — повторил Северус. — Люциус, мне показалось, мы и сами неплохо справляемся. Так что обойдёмся без вашей помощи, Поттер. Вообще, если бы мне пришлось выбирать, лишиться ли глаза или принять от вас помощь, я бы выбрал увечье. Почему бы вам, Поттер-певший, не отправиться восвояси к призовым бегониям? Проваливайте!

Поттер уставился на него, раскрыв рот в немом изумлении.

— О, вот эту мину я сто лет знаю. — Северус закатил глаза. — Непробиваемая тупорылость с отвисшей челюстью. Погоди, сейчас он спросит, что я имел в виду, словно у «нет» имеется какой-то альтернативный смысл или он не понял, что в данном случае значит проваливать.

Рот Поттера дёрнулся, но сам он не издал ни звука.

— Я могу повторить медленнее: про-ва-ли-вай-те. Или вы не понимаете этого слова? — не унимался Северус. — Если понимаете, то почему вы ещё здесь?

Поттер молча развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

— Тугодум, — рассмеялся Люциус. — Но в конце концов до него дошло. — Лицо его оживилось, щёки вспыхнули от возбуждения. — Что у тебя на уме?

— Даже не думай, что я стану помогать Поттеру. Меня и Империо не заставит.

— Но ты всё равно собираешься выяснить, что случилось с Грейнджер.

— Долг жизни, — напомнил Северус.

— Но ты же слышал Поттера: она никогда не потребует исполнить его. Считай, ты ничего не должен. Но всё-таки поможешь ей. А ты, оказывается, романтик в душе.

Северус беспалочковым заклинанием швырнул в Люциуса подушку.

— Со стороны Грейнджер это, конечно, очень благородно — не требовать долг. Но я-то в долгу оставаться не люблю. Рассчитаюсь — и буду свободен. От обязательства, от неё, а главное — от проклятого Поттера, — объяснил Северус и улёгся обратно на койку. — И не ты ли говорил, будто тебе скучно? Помнишь, так ведь? А раз так, то и не возмущайся.

Уловка Хэзлитта сработала.

Что бы там ни натворила Грейнджер, информация о её деле не должна была просочиться наружу. Особенно на страницы газет. И уж она не просочится — в этом, как намекнул после затянувшегося на час перерыва Хэзлитт, Министерство может положиться на благоразумие господ Малфоя и Снейпа.

Судьи намёк поняли, и ночную эскападу господ Малфоя и Снейпа было решено считать мелким правонарушением. Нервно потеющий секретарь предложил не лишать подсудимых свободы, а назначить им сто двадцать часов общественно полезных работ.

Конечно, Министерство, всерьёз не полагаясь на благоразумие господ Снейпа и особенно Малфоя, предпочло бы воспользоваться стирающими память чарами. Но благодаря недавним изменениям в законодательстве, внесённым, по злой иронии, с подачи мисс Грейнджер, не разрешалось стирать память без ордера и проведения открытого слушания, что грозило утечкой секретных сведений.

Хэзлитт от имени клиентов с приговором согласился. На соответствующих документах в соответствующих местах были проставлены соответствующие подписи, после чего подписанные пергаменты сами собой скрутились в свитки и отправились в архив.

— Вы свободны. Служба пробации* свяжется с вами и определит вид общественно полезных работ — сказал секретарь Северусу и Люциусу, а затем повысил голос: — Следующее дело, пожалуйста!

Хэзлитт уступил своё место адвокату по следующему делу, ловко разминувшись с коллегой, и повёл клиентов из зала суда.

— А что это ещё за общественно полезные работы? — спросил у него Люциус.

— Безвозмездный труд на благо общества, — ответил вместо Хэзлитта Северус.

Люциус поражённо застыл в дверях зала.

— Трудиться? Просто так? Помогать каким-нибудь беднякам без всякой для себя выгоды? Но… почему?!

— Чтобы не попасть в Азкабан, — объяснил Хэзлитт. — Но если вы недовольны, то ещё не поздно вернуться и заявить, что вы не намерены работать на благо незнакомых людей, а предпочтёте провести полгода в тюрьме.

— Не глупите. — Люциус отлепился от порога зала и наконец вышел в коридор. — Ах да, у вас сегодня будет ещё один клиент. Помните Чумазого? Он попал в небольшую переделку.

Хэзлитт вздрогнул, но кивнул.

— Тогда мне стоит встретиться с ним и всё обсудить. Разрешите откланяться, — сказал он и, развернувшись, заспешил по коридору в сторону камер.

— Ну и чудесно, — с самодовольной улыбкой сказал Люциус ему вслед. Северусу же достался убийственный взгляд. — Это ты во всём виноват!

— Угу, — хмыкнул тот. — Но ты мне ничего не скажешь и не сделаешь, потому что я спас Драко, чего ты никогда не забудешь.

— Знаешь что!.. Я был не в себе, когда говорил это. Совершенно неприлично пьян.

— Значит, ты не имел этого в виду?

Люциус с видом первокурсника, пойманного в коридоре после отбоя, горестно вздохнул и пожал плечами.

— Имел. Но не могли бы мы некоторое время не пускаться во все тяжкие?

__________________________

Пробация — вид наказания, при котором осуждённому предоставляется возможность исправиться без лишения свободы. При этом на него налагается ряд ограничений и вменяются определённые обязанности в течение установленного срока. За ходом исправления осуждённого надзирает специальный государственный орган.