Убийца (гет)

Он пытается сбежать. Все они отчаянно хватаются за соломинку, пытаясь спастись. Он еще не знает, что ему осталось жить лишь пару мгновений. Он все еще пытается от меня убежать…

Но ему уже не спастись — я все равно найду его.

И вот, сам того не понимая, запутавшись в липких сетях страха, он идет прямо ко мне.

Я безразлично смотрю на его жалкие потуги скрыться. Мне-то известно, что они бесполезны.

Я не жалею ни его, ни других, которых я убил. Я разучился жалеть, он для меня только работа и больше ничего.

Я с холодным интересом наблюдаю, как он забегает в темный переулок. На его лице проскальзывает тень облегчения — он думает, что там сможет от меня скрыться. Зря.

Он старается унять дрожь в теле, замедлить дыхание, но всё напрасно. Страх опутывает его, накрывает с головой. Он боится, боится меня. И правильно. Смерти нужно бояться.

Вот, ему уже начинает казаться, что он сумел меня обмануть, и я потерял след. А вот это уже неверно — от меня невозможно сбежать. Пора доказать ему это…

С лёгким хлопком я появляюсь у него за спиной. Наверное, сейчас он думает, что позади него стоит Смерть. Он вздрагивает, но повернуться и проверить ему мешает холодный ствол моего пистолета, который упирается ему в затылок. Он угадал. Я — Смерть. Только в человеческом облике.

— Нет, прошу вас, не надо, — говорит он с мольбой в голосе. — Я заплачу вам в десять раз больше, только не убивайте меня…

Они все так говорят. Но всё равно оказываются глубоко в земле. Меня этим не возьмешь, я всегда завершаю свою работу.

Но у него еще есть пару секунд жизни — за это время я передам ему послание. Заказчик пожелал, чтобы это было последнее, что он услышит в своей жизни.

— Майк просил тебе передать, что обманывать не хорошо, — тихо проговариваю я ему на ухо. Я слышу, как он проглатывает комок в горле. Он уже знает, что это конец, но всё же отчаянно цепляется за призрачную надежду...

— Нет, прошу, не надо… Нет… — ему стоило бы догадаться, что у моих жертв нет никаких шансов на спасение. Я делаю шаг назад и нажимаю на курок.

Слышен звук падающего тела и звон гильзы. Выстрела не услышит никто — глушитель всегда делает свое дело исправно.

Я прячу пистолет и поднимаю гильзу — ничего кроме трупа здесь не должно остаться.

Ещё мгновение я смотрю на его мертвое тело, а затем с лёгким хлопком исчезаю.

Я появляюсь на уже давно знакомой улице. Я аппарирую после «работы» именно здесь, ведь я не могу рисковать и появляться возле своего дома, как бы хорошо он не был спрятан и защищён. Не с моей профессией.

Как всегда, ничего подозрительного вокруг нет — просто обычный район. Кое-где горит свет в окнах, но большинство жителей уже спят и видят сны. А мне ещё нужно пройти три квартала и почти милю по пересечённой местности, прежде чем я буду дома. Это довольно далеко, но расстояния я даже не замечаю — за четыре года я уже привык к таким пешим прогулкам.

По привычке, я иду бесшумно и вслушиваюсь в слишком тёмную, бездонную ночь. Луны не видно — она спряталась за облаками, и единственным источником света являются тусклые фонари, которые освещают улицу своим дрожащим светом.

Но вот, наконец-то, я подхожу к довольно высоким воротам, за которыми видны только развалины. Не спеша, достаю палочку и направляю на ворота. Шепчу заклинание, и они открываются, а я захожу внутрь, но пока я вижу только развалины и камни. Но как только ворота закрываются, предо мной появляется мой дом, моя крепость. Когда я так говорю, то вовсе не преувеличиваю. Хоть дом и не очень большой — всего лишь двухэтажный особняк, с небольшим цветочным садиком и маленькой, но уютной беседкой на заднем дворе, но он действительно защищён как цитадель, а то и лучше.

Дом заколдован очень сильными чарами, так что маглам и даже магам кажется, что это всего лишь ветхие развалины, обнесённые забором для безопасности. Даже если кому-то и удастся перелезть через забор, хотя это что-то из области фантастики — вся территория покрыта мощными отталкивающими и сигнализационными заклятьями; то дом всё равно будет скрыт от посторонних глаз, и только те, кому я позволю, смогут увидеть его.

Я потратил уйму времени и денег, пока поставил видеокамеры по периметру вокруг дома. Магловская аппаратура никак не хотела работать в зоне действия магии, но всё же за год экспериментов я смог их совместить. Так что даже в доме много электроники, начиная от телевизора и заканчивая компьютером.

Как только я захожу в дом, предо мной появляется домовой эльф.

— Приветствую, мастер Гарри, — говорит он.

Ненавижу это обращение. Сколько лет я пытаюсь его отучить от употребления слов: мастер, сэр, хозяин и так далее, но всё безрезультатно. Сначала я даже пытался сделать его свободным, помня ГАВНЭ и Гермиону, но только при виде одежды и упоминании о зарплате Микки кидается на колени с воплями: «Только не увольняйте Микки, сэр!!!». Так что пришлось мне смириться и стать рабовладельцем.

— Привет, Микки, — говорю я, снимая плащ.

— Мастер будет ужинать? — он знает мой ответ, но всё равно не может не спросить, считая это непозволительным для «хорошего домового эльфа».

— Да, пожалуйста. Только не готовь много, Микки, — говорю я, зная манию своего эльфа — «Чем больше, тем лучше для хозяина».

— Конечно, мастер, — отвечает эльф и исчезает. Мне только осталось покачать головой и подняться к себе в кабинет. Знаю я его «конечно». Опять приготовит еды на десять человек.

Опустившись в мягкое кресло перед компьютером, я на минуту закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Я никогда этого не показываю, но я устал, устал от всего этого: от одиночества, от своей «работы», от дней, которые похожи друг на друга. Нет, конечно, я мог бы поменять работу, пойти в Авроры, например, но только кто меня туда возьмёт?

Можно было найти более спокойное дело, где не требуется быть железобетонной стеной, но, оборачиваясь назад, я понимаю, что умею только одно — убивать.

Я снова открываю глаза, отодвигаю клавиатуру персонального компьютера и беру лэптоп. Ввожу свой логин и пароль. Через переносной компьютер меня невозможно отследить, а для моей… хм …профессии это жизненно важно.

Как я и думал: ещё два заказа. Но меня это пока не волнует, я пишу только одно слово — «ВЫПОЛНЕНО» и отправляю. Завтра мне на один из счетов в магловском банке должна придти часть оставшихся денег за выполненный заказ. Я знаю, что деньги будут — я работаю с серьёзными людьми, а они знают, что если меня кинут, то вряд ли проживут долго. Сомневаюсь, что кто-то из них захочет поиграть с огнём, заведомо обрекая себя на смерть.

Я подхожу к одной из книжных полок, которые заставлены книгами преимущественно по боевой магии. Как и раньше, боевая магия меня интересует больше всего. Наверное, этот интерес — дань моему прошлому, хотя за эти годы я проникся любовью и к зельям. Оказалось, что без Снейпа они могут быть весьма интересными и очень полезными.

В фильмах у маглов, обычно нужно нажать на какую-нибудь из книг, и тогда появляется секретная ниша. У меня почти то же самое, только нужно дотронуться до книги волшебной палочкой и сказать пароль — иначе ничего не произойдет. Я постарался защитить свой тайник — ведь здесь находится много вещей, которые попадают под разряд «далеко не детские игрушки». Но даже если кто-то и проникнет на территорию, если он всё же войдёт в дом и узнает о тайнике, найдёт нужную книгу, и даже будет знать пароль, то всё равно не сможет его сказать. Я выяснил, что осталось всего три змееуста на Земле, включая меня. Один сейчас находится в Средней Азии, а другой — в США, так что в безопасности я не сомневаюсь.

Дотронувшись до одной из книг и прошипев пароль, я открыл проход. Пройдя в него, я оказываюсь в небольшой комнатке. В принципе, тут хранятся или опасные вещи — начиная от книг по чёрной магии, заканчивая магловским оружием; или дорогие для меня.

Я подхожу к стене, где расположено оружие. Снимаю кобуру, достаю пистолет. Глок 20 хорош не только для самообороны, но и для моей работы. Наверное, потому он мой любимый. У меня довольно большой выбор оружия, но я предпочитаю пользоваться именно этой моделью, но с несколькими модификациями. Пистолет изначально не предполагал глушитель, так что пришлось делать его на заказ.

Выкручиваю глушитель, затем достаю обойму и всаживаю в неё ещё один патрон, взамен использованного. И опять же, я использую не обычные пули, а так называемые «сверхскоростные» или THV, разработанные во Франции. Отличие такой пули заключается в том, что THV облегченная, с большой полостью внутри. Такая пуля повышает поражаемое и бронебойное действие — я люблю быть уверен в результате моей работы.

Я окидываю взглядом комнату, а затем разворачиваюсь, собираясь уйти, но случайно скидываю с маленького столика альбом. Чертыхаясь, я поднимаю его. По обложке я сразу же узнаю его — это, оказывается, мой первый альбом, тот, что подарил мне ещё Хагрид. Решив посмотреть потом, я беру его и выхожу из потайной комнаты.

— Ужин готов, сэр, — сказал эльф, как только я вышел из потайной комнаты.

— Спасибо, Микки,— но мои мысли сейчас занимает не ужин, а кое-что другое. — Скажи, сегодня была почта?

— Да сэр, одно письмо, — кивает эльф. — Оно у вас на столе.

— Спасибо, ты свободен, — и Микки растворяется. Странно, а я даже не заметил ничего, хотя бы отдаленно напоминающего письмо.

Да уж, — быть наёмным убийцей у маглов одно дело, но быть наёмным убийцей у магов — совсем другое. С заказчиками у маглов я общаюсь через лэптоп по Интернету. Сначала было сложно, никто не знал, можно ли мне доверять, приходилось самому искать работу, но потом уже меня начали искать через проверенных людей. Сначала заказчик говорил, кого нужно убрать. Через два дня, предварительно выяснив, какова сложность выполнения задачи, я назначал цену. Если заказчик соглашался, то переводил половину денег на мой счёт, а вторую после выполнения. Но работаю я не со всеми — я никогда не убиваю женщин и детей, какова бы ни была цена. Не смотря на мое внешнее безразличие, я всё же не стремлюсь убивать ни в чём не повинных людей.

Когда заказывают кого-нибудь, я сначала проверяю, что представляет собой человек, который должен быть ликвидирован. Как правило, это подонки: торговцы оружием, наркотиками, и так далее. Таких и прибить не жалко. Но, бывает, попадаются и хорошие люди, которые кому-то, чем-то помешали, тогда обычно цена высокая, и не все на неё соглашаются, но если всё же заказ подтвержден, то ничего не остаётся делать, как выполнять.

Маги, что бы они ни говорили, от маглов не сильно отличаются. Даже у магов есть киллеры. Вот тут всё гораздо сложнее. Ведь маг не знает, что такое компьютер, так что приходится искать альтернативные варианты связи. Связь через сов мне не подходит, ведь любую сову можно отследить. Вот тут мне помогает Микки, если нужно связаться с кем-то. Сначала нужную мне информацию оставляют в определённом месте, а затем я прошу Микки забрать письмо. Магию эльфов невозможно отследить, поэтому без всяких проблем Микки доставляет письмо мне. Затем — тем же способом — назначаю цену, если заказчик согласен, то половину суммы он переводин на один из счётов в Гринготсе, а за выполнение — вторую. Анонимность гоблины гарантируют, в этом деле они лучшие, так что можно быть уверенным, что тебя никто не вычислит. Находят меня через тех, с кем я уже работал, так что те, кому нужно, знают, где оставлять данные. Убить мага гораздо сложнее, поэтому и цена соответствующая, но, несмотря на сложность, заказ будет выполнен всегда. Я всегда заканчиваю то, что начал.

Смешно читать, как в «Пророке» сообщают о смерти мага от магловского оружия. Не знаю, чем занимается английский Аврорат, но факт, что тогда всё обычно списывается на какого-нибудь магла — психа, который случайно застрелил мага. Авроры думают, что если человек умер от смертельного проклятия, то тогда это убийство, а вот если от огнестрельного оружия — то это несчастный случай… ха, идиоты, недаром Волдеморт чуть не захватил власть. С таким-то Авроратом!

Наконец-то решив поесть, я спускаюсь на кухню. Стол как всегда накрыт на одного человека, но за долгое время это уже стало привычным для меня. Всё же Микки послушал меня, поэтому стол не ломится от всевозможных блюд, хотя всё равно еды слишком много для одного человека.

Закончив есть, я решил взглянуть, кто же моя следующая цель. Поднявшись в кабинет, я нашёл то письмо, что принёс Микки. Распечатав его, я увидел только имя. Оно оказалось знакомое.

Эндрю Тайлер был одним из кандидатов в Министры магии, и одним из немногих, кому посчастливилось избежать Азкабана за пособничество Волдеморту. Он всё смог списать на то, что его держали под империусом, и, как не странно, ему удалось открутиться, ведь решающим фактором стало отсутствие Чёрной Метки, а дураки из Министерства поверили, и не стали проверять его с помощью сыворотки правды. Но я-то знаю, кто он на самом деле, так что дело сделаю с большим удовольствием, не хватало еще, чтобы к власти пришёл один из сторонников Волдеморта. Хотя, неизвестно кто хуже — бывший Пожиратель Смерти или нынешний Министр.

Его уже пару раз пытались убить — скорее всего, конкуренты по политике, поэтому Тайлер теперь постоянно ходил с парой-тройкой Авроров. Дом тоже охраняли, в «Пророке» об этом писали чуть ли не в самых мельчайших подробностях, в общем — трудная мишень. Ну что ж, завтра придется понаблюдать за ним.

Отложив письмо, я решил немного отдохнуть. Мой взгляд скользнул по часам — на них было час сорок ночи. Ну, не так поздно — обычно мне приходится долго не спать, так что и режим у меня соответствующий.

— Микки, — позвал я эльфа.

— Да, мастер Гарри? — тут же материализовался он возле стола.

— Принеси, пожалуйста, бутылку коньяка, — обычно я пью только вино, и то, за ужином, но мне сегодня показалось этого мало. Так что я решил немного повеселиться, несмотря на то, что сами пьют только последние алкаши.

— Хорошо, — и эльф тут же исчез, а через пол минуты бутылка хорошего коньяка стояла на столе.

Потянувшись за альбомом, который я принёс чуть ранее, я подумал, что не стоит его смотреть, а то опять впаду в ностальгию, а там и до депрессии рукой подать — представляю себе киллера в депрессиозно-ностальгическом настроении. Жуть.

Но я всё же беру альбом. Сколько я не открывал его? Три, может, пять лет? Я уже точно и не помню. Открыв альбом на первой странице, я увидел фотографию своих родителей со мной на руках. Сразу почему-то вспомнилось детство у Дурслей. Тычки, затрещины, унижения — всё это пронеслось перед глазами, словно это было вчера, хотя прошло уже семь лет, как я покинул дом своих опекунов. Отогнав эти мысли, я переворачиваю страницу. Ещё большая волна воспоминаний накатилась на меня. Решив, что одной рюмки коньяка будет мало, я налил себе ещё.

Там, на фотографии, мне махали уже не родители, а трое детей. Один — рыжий, весь в веснушках, чуть долговязый для своего возраста, задорно улыбался и махал рукой. Рядом с ним стояла девочка с копной непослушных каштановых волос, смущённо улыбаясь. Затем шёл черноволосый парень, он был в очках и со шрамом в виде молнии на лбу. Выглядел он гораздо младше своих лет. Но всё так же весело махал с фотографии. Да, давно это было, не самые лёгкие, но зато самые счастливые годы.

Было ещё много фотографий: с Дамблдором, который весело улыбался и так забавно сверкал очками в виде полумесяцев, с Хагридом, с Сириусом, с мистером и миссис Уизли, с Тонкс и Люпином, со многими, кого уже нет, и кого я не видел уже очень и очень давно.

Вот уже последние страницы альбома, и бутылки коньяка тоже почти нет. Опять та же троица, что и вначале, на фоне красивого замка. Но в них было трудно узнать тех весёлых детей, а затем и подростков, которые махали со страниц альбома. Никто не улыбается. Рыжий парень серьёзен и собран, убавилось и веснушек на лице. Хотя лицо и было уже не детским, но взрослым его тоже не назовёшь. Девушка изменилась ещё больше — непослушные волосы аккуратно лежали на плечах, она была довольно высокой, хотя доставала только до плеча рыжего парня. В этой красивой девушке трудно было узнать ту застенчивую маленькую девочку. Последний, кто был изображён на фотографии, был черноволосый парень, всё так же в очках и со шрамом на лбу — это, пожалуй, единственное, что в нём осталось прежним. Он один выглядел как человек, который повзрослел гораздо раньше, чем ему следовало.

Это была последняя фотография, которую мы сделали перед второй войной. Мы уже закончили Хогвартс, но нам часто приходилось в нём бывать. Почти сразу после окончания школы мы вступили в ОФ, и именно тогда начались первые открытые выступления Пожирателей Смерти.

Ещё с шестого курса я начал усиленно заниматься боевой магией. Дамблдор подключал всех, кого мог, чтобы учить меня. ЗОТИ, зелья, трансфигурация, окклюменция и легилименция, магловские единоборства — буквально всё, что нужно для войны. Рон и Гермиона тоже занимались, но не в таких темпах. Я штудировал книги десятками. Сотни тренировочных дуэлей с членами ОФ. Дамблдор снял меня со всех ненужных уроков: прорицания, травология, астрономия, УЗМС, История магии... Дни превратились в один сплошной кошмар. Я истощался до такой степени, что под вечер не мог наколдовать простейший люмос. Каждый день меня пичкали бодрящими зельями, чтобы быстрее восстанавливать силы. Мне давали книги не только по светлой магии, но и по чёрной тоже. Грюм лично учил меня использовать непростительные заклинания. Иногда меня это начинало пугать. В день мы могли перевести около сотни пауков, только чтобы отработать смертельное проклятье. Я становился раздражительным и нервным. Рон и Гермиона знали, чем я занимаюсь, поэтому поддерживали меня, как могли, за что я им был очень благодарен. Почти все заметили во мне перемены. Сначала слизеринцы все ещё пытались меня доставать, в частности Малфой, но после того, как взамен молчания на издёвку он получил одно из болевых проклятий, больше не лез ко мне. Он, правда, пытался ещё пожаловаться директору, но после того, как Дамблдор его отчитал, Малфой сидел ниже травы, тише воды.

К концу седьмого курса, я мог победить матёрого Аврора, да что там Аврора! Десять матёрых Авроров. Мне провели экзамен: Грюм, Кингсли, Тонкс, Люпин, Снейп и Дамблдор — против меня. Семь минут мне понадобилось, чтобы вывести из боя всех, кроме Дамблдора. Вот он был действительно силён. Я никогда не обольщался по поводу прожитых нашим директором лет, но как выяснилось потом, ему было сто семьдесят три года. Немыслимо!!!

Хотя волшебники живут дольше, чем обычные люди, но это было уже слишком и для них. Двадцать минут мы перекидывались заклинаниями с директором. Причём использовать можно было всё, кроме смертельного проклятия. Но всё же, директор не зря носил звание самого сильного мага столетия. Он вырубил меня так, что я ещё два дня лежал в больничном крыле вместе с теми, кого я ранее вывел из строя в дуэли.

Потом началась война, настоящая война. Каждый день нам приходилось терять близких людей. Почти все Уизли погибли, когда было совершено нападение на их дом. Остались только Джинни, которая была в школе, и Билл, который был где-то по делам Ордена. Помню, что после того, как нам сообщили, что было совершено нападение, мы все аппарировали в Нору. Все были в шоке, когда поняли, что из Уизли почти никто не выжил. Было ясно, что они не сдались без боя. Было найдено около десятка тел Пожирателей и один оглушенный, который думал, что ему повезло — он ошибался. Оставив Орден разбираться, я аппарировал на Гриммаулд Плейс 12 с тем Пожирателем смерти. Когда члены Ордена смекнули, что Я забрал его и ЧТО я с ним сделаю, они все аппарировали в дом Сириуса — бывшую штаб-квартиру ОФ, но они нашли там только до смерти замученного Пожирателя Смерти.

О, да, я его пытал, первый раз мне хотелось поступить именно так. Собаке — собачья смерть. Прежде чем он смог умереть, он рассказал мне ВСЁ. Я знал, что он больше ничего не знает, но я продолжал …

— Crusio! Crusio! Crusio!.. — не помню, сколько так продолжалось. Но я хотел отомстить за Рона — моего лучшего друга, за мистера и миссис Уизли, которые мне заменили семью, которой у меня никогда не было, за Фреда и Джорджа, за Чарли. Отомстить за боль, которую они принесли Джинни и Биллу. Узнав, что сегодня вечеринка Пожирателей в поместье Гойла, и где оно находится, я аппарировал туда.

Пожиратели смерти даже не успели сообразить, кто их убивает. Взломав все охранные чары, я ворвался в дом. Пьяные Пожиратели не могли даже толком сопротивляться. Как потом выяснилось, я холоднокровно убил около семнадцати человек. Среди них были Нотт, Креб, Гойл и так, мелкая шушера. Это была маленькая месть за всех Уизли, за все слёзы, которые прольют Джинни и Билл.

Никто не посмел меня упрекнуть, даже Дамблдор понимал, что я не мог поступить иначе. Джинни и Билл держались, как могли, но труднее было Джинни. Билл был уже женат на Флер и у них был ребёнок, поэтому он почти не оставался один. А вот Джинни, после смерти почти всей семьи, попала в больницу с нервным срывом. Она смогла придти в себя только за три с половиной месяца, и то, больше не было той Джинни, которую я знал на протяжении восьми лет.

Ещё одним человеком, который тяжело перенёс смерть Уизли, а в частности Рона, была Гермиона. Я знал, что между ними что-то было. Ещё на седьмом курсе они начали встречаться, хотя это не удивительно — я тогда был постоянно на тренировках, которые начинались с самого утра и заканчивались поздно ночью, так что мои друзья находили утешение друг в друге. Я не был против, меня это тогда не волновало ни в коей мере.

После смерти Рона, Гермиона ушла в себя. Тогда я пытался её как-то поддержать, но она просила оставить её в покое, а затем и вовсе уехала, сказав, что ей нужно в Лондон по делам.

Однажды я случайно зашёл в бар, расположенный в Косом переулке — я надеялся выпить там стаканчик виски. И каково же было моё удивление, когда я увидел Гермиону в стельку пьяную. Она сидела в дальнем углу и тихо напивалась. Как потом выяснилось, девушка сняла номер в ближайшем отеле и часто заходила в этот бар. Бармен говорил, что иногда даже приходилось её выгонять, хотя она всегда платила.

На протяжении месяца с того времени, как она уехала в Лондон «по делам», с самого утра и до позднего вечера, Гермиона не вылезала из этого бара. Мне пришлось с силой её вытаскивать и нести в отель, где она сняла номер. Гермиона была настолько пьяная, что не соображала, кто я и куда её ведут.

Только, через три дня она смогла меня узнать и более или менее рационально мыслить. Мне пришлось прочитать ей лекцию о вреде алкоголя, и, что самое важное, попытаться вывести её из депрессии. Слава Мерлину, через пару дней Гермиона вернулась в ОФ.

Уже тогда Орден нёс значительные потери. Правда, Министерству ничего не оставалось, как поддержать нас, ведь в противном случае, мы все рисковали проиграть Волдеморту.

Как таковой, последней битвы не было. Это был очередной рейд Ордена. Тогда мы нарвались на крупный отряд Пожирателей Смерти. Их было около сотни, а нас в два, а то и в три раза меньше. Пришлось вызывать помощь — иначе Орден рисковал потерять оперативный отряд. Почти все из старой гвардии прибыли на помощь: Макгонагал, Снейп, Грюм, Люпин и даже Дамблдор.

Когда, казалось, мы уже победили, к Пожирателям прибыла помощь в лице Первого Круга во главе с Чешуйчаторылым гадом. Тогда пришлось всем из Ордена показать, на что они были способны. В той битве Орден потерял Люпина и Тонкс, Макгонагал, Дамблдора и многих других, которых я знал и любил.

Когда Волдеморт убил Дамблдора — подло, со спины — во мне что-то взорвалось. Я вызвал его на дуэль. Он не мог отказать, ведь вокруг было много Пожирателей Смерти, и даже весь Первый Круг. Если бы он отказался, то потерял бы уважение, а значит — заведомо проиграл.

Минут тридцать мы перекидывалась всевозможными проклятиями, начиная от тёмной простейшей магии, заканчивая высшей, которую даже Волдеморт старался лишний раз не использовать. Казалось, силы равны, и бой будет продолжаться до первой ошибки — моей или его. Так и случилось. Устав тратить силы, Тёмный Лорд запустил в меня смертельное проклятие, а взамен того, чтобы привычно попытаться увернуться или создать какую-нибудь преграду, я брякнул разоружающее проклятие. Я уже думал всё — мне пришёл конец, но проклятия столкнулись, и произошёл так называемый эффект Приори Инкантатем. Я, как и Волдеморт совсем забыл тот случай на кладбище пять лет назад.

Когда Волдеморт понял, что сделал самую большую ошибку в своей жизни, было уже поздно. Я старался удержать луч, соединявший наши палочки. Я знал, что чем дольше я продержусь, тем больше у меня шансов. Когда из палочки Волдеморта начали появляться тени погибших, я уже знал, что победил. Когда тень Дамблдора сказала разорвать связь, я разорвал. Они смогли задержать Тёмного Лорда на какие-то мгновения, но мне этого было достаточно. Последнее, что увидел лорд Волдеморт — это зелёный свет, срывающийся с моей палочки.

Да, мы победили, но какой ценой? Каждый потерял в этой войне родных, друзей, частичку себя. Эта война сделала нас убийцами — хладнокровными и безжалостными.

Тогда я не знал, что для меня ещё ничего не кончено. После того, как большая часть Пожирателей Смерти оккупировала камеры Азкабана, моя слава как победителя самого сильно тёмного мага стала просто небывалой. Каждый журнал, каждая газета не обходилась без упоминания о Великом Гарри Поттере.

Тогда Министерство взялось за меня. Без Дамблдора, который защищал меня от министерских крыс, я стал лёгкой мишенью. После того, как я не поступил в академию Авроров, якобы по состоянию здоровья, меня вызвал Министр маги Руфус Скимджер, и чётко дал понять, что мне никогда не найти работы в магическом мире Англии, если только я не буду поддерживать Министерство. Ну, я тогда послал его на известные три буквы, хлопнул дверью и ушел.

Министр не врал: меня никто не хотел брать на официальную работу в Министерство, несмотря на то, что теперь я занимал место величайшего мага столетия и имел Орден Мерлина первой степени за заслуги перед Англией и всем магическим миром. Оставшиеся мои друзья понимали, из-за чего я не могу найти работу, но они ничего не могли поделать. Почти всех, кто был в ОФ, пригласили в Аврорат. Гермиона хотела отказаться, но я переубедил её, сказал, что так будет лучше. Она поддерживала меня, как могла, и теперь уже ей пришлось выводить меня из длительного запоя. Я просто не знал чем заняться. В Министерство меня не брали из-за разных пустяков, если я куда-либо устраивался к частному лицу, то дела его резко начинали идти на спад и, в конечном счете, работодатель оставался перед выбором: разориться или уволить меня. Я думал пойти в квиддич, это единственное, что мне ещё нравилось, но и тут они нашли причину, чтобы меня не брать. Через некоторое время вышла статья, якобы у меня после битвы с Волдемортом пошатнулось здоровье. Но наше Министерство не забывает героев, а тем более, самого Гарри Поттера, поэтому будет выделять мне пособие, как герою войны. Не знаю, чего боялось Министерство. Может, того, что я займу кресло Министра магии? В моём положении это было легко. Но я никогда не стремился к власти, и они это знали, хотя я с большим удовольствием скинул бы парочку продажных политиков с их кресел. Хотя, почему парочку? Почти все они были продажными сволочами, и их стоило бы отослать куда подальше.

И вот, однажды я решил сделать то, чего от меня и добивались, а именно — уйти. И так у многих людей были из-за меня проблемы. Гермиона могла уже давно занять пост главы Аналитического отдела Аврората, но ей всегда отказывали, и я знал почему.

Я просто ушёл, предварительно написав записку Гермионе, что уезжаю из Англии, и пусть меня не ищет. На тот момент это решение было единственным верным. Конечно, я не собирался уезжать из Англии, а тем более из магического мира. Я просто поменял имя, с помощью магии запутал все следы так, чтобы меня было не возможно отыскать. Чуть изменил внешность, так что теперь я был только похож на Гарри Поттера и не более того. Теперь меня звали Гарри О’Брайан, хотя я и не хотел менять имя и фамилию, ведь это единственное, что мне досталось от родителей, но иначе спокойно жить в Англии я не смог бы. Перед тем, как уйти, часть золота я поменял на фунты, тогда я был уже очень богат. Наследство от родителей было немаленьким, затем после смерти Сириуса всё имущество Блеков перешло ко мне, включая и огромную сумму денег, а затем я узнал, что и Дамблдор всё, что у него было, оставил тоже мне. Мне иногда казалось, что я наживаюсь на смерти близких мне людей.

Вы спросите, а зачем мне вообще сдалась эта работа, если я настолько богат. Да, конечно, я мог не работать, и жить припеваючи всю жизнь, но я так не мог. Я не хотел жить на те деньги, которые были заработаны не мной. И тем более, я знал, что рано или поздно Министерство решит меня уничтожить окончательно, слишком сильно я критиковал политику Министра магии в годы войны, и слишком уж много грешков водилось за мной. Так что, в скором времени я мог оказаться в камере Азкабана.

Поэтому, переведя половину денег в Гринготсе с каждого счёта Гарри Поттера, на новый счёт Гарри О’Брайана, и положив ещё часть денег в магловский банк на то же имя, я ушёл в магловский мир. Я знал, что даже если Министерство захочет проверить мои счета, то всё равно не сможет. Гоблины никому не предоставляют информацию о клиентах, будь это хоть сам великий Мерлин.

Сначала я думал, что будут проблемы с жильём, но я ошибся. В собственность дедушки Дамблдора входил дом, который находился недалеко от пригорода Лондона. Мои нынешние познания в магии, позволили убедиться, что домик защищён почти как Хогвартс. Так что я поселился в двухэтажном особняке. На дом были наложены хитрые чары, которые позволяли увидеть его только тем, кому позволит хозяин.

Живя у маглов, я не знал чем заняться. Мне было тогда двадцать один год, а умел я только убивать. Честно говоря, я и не думал о ТАКОЙ профессии. К этому меня привела чистая случайность — однажды я сидел в баре, и ко мне подошёл какой-то человек и предложил подзаработать. Ну, я и согласился. Когда я понял, ЧТО от меня хотят, то пулей вылетел из бара и аппарировал домой. Ну, а потом, сидя дома, я начал думать: «А почему бы и нет?» Раз я умею убивать, то могу на этом зарабатывать деньги. Вот с тех пор я и считаюсь одним из лучших киллеров…

— Сэр, уже утро, — вывел меня из воспоминаний голос Микки.

— Да, спасибо, — а я даже и не заметил, как пролетела ночь.

Я захлопнул альбом, уже жалея, что вообще взял его в руки. Слишком много воспоминаний накатилось на меня. Мне нельзя позволять себе такого. Я постарался отогнать своё прошлое, так неожиданно давшее о себе знать.

Зайдя в комнату, я положил альбом на одну из полок. Затем, подойдя к маленькому шкафчику, я достал флакончик с бодрящим зельем — не хватало ещё, чтобы я уснул во время задания.