Один из нас (джен)

Люциус прислушался.

Шепчут.

Удовлетворенно кивнул. В его доме всегда шепчут.

С недавних пор ему приходилось напрягать слух. Потому что шепот стал совсем тих.

Но он был. В темном углу, за портьерой, под лестницей. В каждом укромном месте Малфой-мэнора.

Бездействие Темного Лорда породило заговоры. Он, Люциус, ни в одном из них не участвовал. Стало быть, только он гарантированно выкарабкается. Еще, пожалуй, Беллатрикс.

Метка взорвалась болью. Бокал выпал из руки. Вино растеклось лужей по ковру.

Руку не просто жгло огнем, ее раздирало изнутри.

Так Лорд никогда не вызывает. Он хочет унизить его…

Ощущения напоминали Круциатус. Только остаешься в сознании.

Адская боль ослабела на секунду — но не успел Люциус перевести дух, как метка взорвалась снова. Кровь прилила к лицу, судорогой свело подбородок — и вдруг боль исчезла.

Он не сразу понял, что не осталось даже отголоска или легкого жжения. Страх перед болью был в разы сильнее, чем реальные ощущения. Оглушенный, ожидавший новой атаки разум не желал сразу прийти в себя.

Расслабившись, Люциус положил руки на подлокотники.

Небывалая легкость в теле после такой боли озадачила его. Он невольно поднялся из кресла. Его тело давно уже принадлежало не ему одному, потому любые новые ощущения настораживали. Нахмурившись, Люциус поднял руку на уровень своих глаз, чтобы проверить, не наливается ли она свинцом. Но нет, рука по-прежнему была здоровой: ничто не стягивало, не резало, не убивало медленно ядом.

Он начал было расстегивать микроскопические пуговицы, но второпях дернул со всей силы и разорвал манжету. В первую секунду ему почудилось, что метка вообще исчезла. Настолько бледной она стала.

Люциус зажмурился. Открыл глаза.

Угольно черный рисунок не желал проступать на коже.

Правда? Или причуды уставшего мозга?

Сжимая и разжимая кулак, он с недоверием смотрел на метку. Как она себя проявит?

Мышцы натягивались под нездоровой белой кожей, проступали голубые вены, но рисунок на предплечье оставался белым и словно помертвевшим.

Люциус больше не смотрел на руку. Его тяжелый сосредоточенный взгляд застыл на одном из портретов, висевших на стене. Однако он не видел перед собой ничего.

Метка потухла. Единственное, что связывало Люциуса с Темным Лордом, больше не действовало. Он был почти уверен, что это случилось не с ним одним. Метка — нечто большее, чем средство связи. Она — сердце огромного организма, сердце, которое никому не давало жить спокойно. Черная метка была последним, что связывало Пожирателей. Если их еще что-то связывало.

Лорд сделал это нарочно? Вполне вероятно. Он хочет проследить, кто первым доложит о случившемся в Аврорат или в Орден Феникса? Этим вариантом не стоит пренебрегать. Но не стоит исключать и другую возможность: он оставляет Пожирателей. На время, навсегда. Неважно насколько. Еще год назад Люциусу такое предположение показалось бы смехотворным. Теперь он втайне надеялся на подобный исход, хотя предвидел, насколько шатким станет его положение.

Поправив рукав, Люциус в пару шагов достиг двери. Раздался хруст. Бокал с разлитым вином, который он уронил, попал ему под ноги. Не обратив внимания на такую мелочь, Люциус раздавил его.

Пройдя по коридору, слабо освещенному одним канделябром, он свернул к лестнице. Спустился на этаж ниже. За одним из поворотов краем глаза заметил Беллатрикс, высунувшую голову из спальни для гостей.

— Не вмешивайся, — небрежно бросил ей Люциус на ходу.

Беллатрикс проводила его свирепым взглядом и с грохотом захлопнула дверь.

* * *

Зеленое пламя вспыхнуло в камине, не дожидаясь его команды. От неожиданности Люциус вздрогнул.

Над очагом повисла голова Нотта.

— Ты первый? — не удержался Люциус. — Ожидал кого угодно, но не тебя.

Голова крутилась, осматривая помещение. Удостоверившись, что они одни, Нотт состроил невинную мину.

— Так, значит, метка действительно исчезла. Вот незадача, — он поцокал языком.

Люциус счел нужным промолчать.

Он небрежно дотронулся рукой до каминной полки. Она была вся в пыли. Несносные эльфы.

— Мы с тобой приятели, Люциус? — спросил внезапно Нотт.

— Сторонники, — поправил его Люциус.

— Правильно. И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы милорд вернулся?

— Можешь не сомневаться, — со всей учтивостью согласился Люциус.

— А ты в свою очередь полагайся на меня. Собственно, я хотел только удостовериться… в том, что мое положение такое же, как твое, — Люциус сжал кулак. — Теперь прошу меня простить.

— Надеюсь, еще увидимся.

Все-таки не удержался.

Нотт метнул на Люциуса недовольный взгляд:

— Конечно.

— До свидания, Маверик.

— Прощай, Люциус.

Огонь в камине резко взвился вверх, и голова исчезла.

Как быстро всегда закрытый и застегнутый на все пуговицы Нотт прибежал к нему. До чего смехотворный лжец. Кривляка. И трус.

Уж Люциус-то знал о трусости все.

И, тем не менее, метка Нотта тоже исчезла. Единственная полезная информация, которую он принес.

Теперь предстоит решить, торопиться ли связаться с кем-то из работников Министерства? Или лучше подождать и посмотреть, что будет.

Тем более, даже если Лорд не подаст о себе вестей в течение нескольких часов и будет совершенно ясно, что произошло что-то экстренное, рваться с места тоже не стоит. Дамблдор только того и ждет.

Интересно, сколько форы он им даст? Люциус слишком хорошо знал старика. Правда, Дамблдор наверняка догадывался об этом. Что ж, пускай. Главное не показывать, что он слишком рассчитывает на спасительный шанс от Дамблдора. К тому же, этот шанс только для тех, кто не совершает необдуманных глупостей. Поэтому Люциус будет действовать так, как положено, так, как можно предугадать.

Только аккуратнее, Люциус. Осторожней.

Он смахнул с полки пыль и поглядел на ворсистые комки, скопившиеся на ладони. Ничтожные эльфы. Ну, потом он ими займется.

* * *

Пара свечей на всю комнату. Этого было достаточно.

Безмолвные силуэты выплывали из темноты и снова в ней исчезали. Все томились неизвестностью. Посреди гостиной стоял Нотт. К нему присоединились Малфой и Розье. Они негромко переговаривались.

— Что думаешь, Люциус?

Беллатрикс буквально впилась глазами в лицо Малфоя.

— Советую не принимать необдуманных решений этой ночью, — заметив более чем заинтересованное выражение лица Беллатрикс, Малфой послал ей презрительную усмешку: — Ты справишься?

Беллатрикс, наблюдавшая из кресла за Малфоем, Ноттом и Розье, встала и подошла ближе.

— Я считаю: ты правильно делаешь, раз осмеливаешься только советовать, — помедлив, ответила она, глядя в упор на Малфоя. — Отдавать приказы имеет право только Повелитель.

— Вот именно, — автоматически поддакнул Малфой и взглянул на часы.

— Уходишь? — Беллатрикс было трудно скрыть огорчение в голосе.

— Не вижу смысла торчать тут вечно, — холодно ответил Малфой. — Кроме того, с вопросами бросаются сразу ко мне. Это порядком утомляет.

Вскинув голову, она пристально поглядела на него. По-прежнему мнит себя этаким фаворитом Лорда, подумать только. Однако нынешнее состояние дел давало ей шанс уличить Малфоя: один неосторожный шаг — и ей будет что рассказать милорду при встрече. Несмотря на то, что Беллатрикс была крайне обеспокоена, она верила, что исчезновение метки — временное явление.

Малфой протянул руку Нотту, затем Розье и, кивнув еще нескольким присутствовавшим, поспешил скрыться.

Беллатрикс с досадой проследила взглядом за Малфоем и отошла к окну. Теперь, когда Малфой ушел, ей не на ком было вымещать свое раздражение. Отсутствие Повелителя, а главное, внезапное исчезновение метки вызвали в ней болезненные мысли. Она пыталась гнать их от себя, но вновь и вновь перед ней вставал вопрос: он мог бросить остальных, но как он мог покинуть ее? Что бы ни случилось, что бы он ни задумал, он знал ее преданность. Порой ее мысли становились совсем пугающими: а что, если он ранен или… убит?

У Беллатрикс пересохло в горле. Нет-нет, это невероятно.

Вынужденное бездействие терзало ее. Полностью углубившись в свои переживания, она, тем не менее, не теряла бдительности. Наоборот, ее мнительность на этот раз перешла всякие пределы. Никто не выдавал себя ни словом, ни жестом, но она догадывалась, что потухшая метка для большинства не была трагедией. Дорожат своими шкурами.

С другой стороны, покорность воле Темного Лорда ее радовала. Никто не брал на себя роль лидера и не пытался командовать остальными. Ей было приятно, что Пожиратели не разглагольствуют попусту, а ждут вестей от своего Повелителя. Излишнюю самостоятельность Малфоя, Рабастана и Снейпа она воспринимала в штыки.

Несколько человек из тех, что находились сейчас с ней в комнате, Беллатрикс видела впервые. Пожиратели были на редкость осторожными существами. Открывать свое истинное лицо перед незнакомцами было не в их правилах. Она знала только ближайшее окружение Повелителя — тех, кто был под его крылом много лет.

Ей казалось, что она знает все о делах Повелителя, его планах и приказах, но теперь чувствовала, что это не так. И не находила себе места. Как вернуть его расположение? Может, стоит найти его и тем самым показать, что она знает его как никто другой из Пожирателей? А если ее чрезмерная забота выведет его из себя, как бывало не раз? Она не боялась боли, которую он мог ей причинить. Его гнев был для нее страшней всего. Пусть он пытает ее сколько угодно, но только бы он был ей доволен, выделял ее, хвалил…

Уязвленная гордость снова кольнула Беллатрикс в самое сердце. Он лишил ее метки! Наравне со всеми!

— Нам стоит уйти, Белла, — по голосу она узнала Родольфуса.

Она резко обернулась.

— Кому это — нам?

— Тебе и мне.

— С чего бы это мне идти с тобой? — безразлично произнесла Беллатрикс, пожав плечами, и собралась отойти от него.

К ее удивлению, Родольфус схватил ее за запястье словно тисками.

— Я твой муж.

Беллатрикс едва не подавилась смехом. Она вырвала руку и посмотрела в его мрачное лицо. Серьезность, с которой он назвался мужем, порядком развеселила ее.

В тишине ее лающий смех резанул уши присутствующим и привлек всеобщее внимание к ней и Родольфусу.

— Ты… — она глубоко вздохнула, по-прежнему борясь с позывами дикого хохота, — ты серьезно?

Со дня их свадьбы Беллатрикс и ее супруг не вспоминали, кто они друг другу. Даже в мыслях Беллатрикс никогда не называла Родольфуса мужем. Общего между ними почти не было. Разве что чрезмерная тяга к крови. Родольфус не боготворил Лорда, как она. Ему нравились безнаказанность и полная свобода, которую предоставлял Лорд.

— Сидением на одном месте ты ничего не добьешься, Белла.

— Я выказываю свою преданность милорду.

— И этим ты тоже ничего не добьешься, поверь мне. Наш повелитель — человек действия. Твое трогательное ожидание выставляет тебя не в лучшем свете. А если тебя здесь схватят? Это бросит на меня тень. На мою репутацию.

— А какая у тебя репутация, расскажи мне, я видимо, чего-то не понимаю, — поддела она Родольфуса. — С чего ты решил, что нас схватят? Я здесь как раз для того, чтобы все окружение Повелителя заметило…

— Он не дает о себе знать уже пять часов. Очнись, Белла! — рявкнул Родольфус. — Метка погасла! Я не знаю, что будет завтра или послезавтра, но здесь и сейчас мы под прицелом.

Беллатрикс заметила, что все поглядывают на них, но ничуть не смутилась.

— Лучше быть здесь, — она со злостью указала пальцем на место, на котором стояла,— чем лезть туда, куда милорд не велел соваться.

— Идиотка. Пока мы сидим и ждем его появления, армия рассыпается на глазах! Ты хоть заметила, сколько народу ушло отсюда, удостоверившись, что здесь пара-тройка приближенных… Да и те сидят по углам.

Беллатрикс вспыхнула.

— Ты оспариваешь его власть. И тянешь меня за собой!

— С тобой бесполезно разговаривать. Мы должны сохранять свою власть. Его власть. И себя мы должны сохранять, так что уйдем.

— Мерлин, да ты напуган! — со всем возможным отвращением воскликнула Беллатрикс. — Ты не стоишь мизинца Темного Лорда!

— Ты, можно подумать, стоишь, — с философским спокойствием заметил Рабастан, восседавший в кресле.

— Я пытаюсь уговорить твоего братца не позориться перед Темным Лордом! Как и вас всех! — она воинственно обвела комнату взглядом.

— Ах, как я обожаю семейные сцены, — с притворным умилением произнес Рабастан. — Вы оба в чем-то правы. Здесь мы в центре событий. Любые новости о местопребывании нашего Повелителя попадут сразу к нам в руки. Это верно. Как верно и то, что об исчезновении Темного Лорда уже знает Дамблдор. Но неужели… — с нежностью поглядев на волшебную палочку в своей руке, он повернул к Беллатрикс свое лицо, — неужели, попробуй кто сунуться сюда, мы не будем готовы?

Воодушевляющая речь.

На освещенном желтым светом лице Рабастана выступали скулы и ясно прочерчивался белесый шрам на щеке. Человеческое обличие прикрывало лишь холодную жестокость.

Беллатрикс смерила Родольфуса презрительным взглядом и, всласть налюбовавшись его жалким видом, вышла из гостиной.

Бродить по унылым пустым комнатам было тяжело. Здесь совсем недавно кипела жизнь: Лорд держал рядом с собой самых разных людей, они доносили друг на друга, собирали сведения в Министерстве, искали его защиты, заискивали, молили пощады, веселились. И вдруг без предупреждения все исчезло. Она не решилась зайти в его любимую… — нет, такого слова он не перенес бы, — в приглянувшуюся ему комнату. Она осталась стоять в дверях и с тоской смотрела на пустое кресло, в котором он проводил часы раздумий. Отчего страх обыденности снова нависает над ней? Ничего не известно. Она не знает, где он. Но почему она чувствует, что его не будет очень долго?

Удушливое отчаяние накатило на нее. Десять счастливых лет — и снова в клетку? Она не хотела этого, она давно выбрала свой путь. Но что делать, когда он внезапно оборвался?

Ей отчаянно не хватало воздуха. Избавиться от своих мыслей уже не представлялось возможным. Не видеть эти стены — единственное, что она могла сделать. Не оглядываясь, она побрела к выходу.

На пороге Беллатрикс столкнулась с кем-то. Из-под капюшона поблескивали черные глаза Снейпа. Не остыв окончательно от разговора с Родольфусом, она угрюмо спросила:

— Куда это ты спешишь, Снейп?

Не уступая ей дорогу, Снейп кивнул и с будничным сарказмом сказал:

— Весьма увлекательно слушать твою перебранку с мужем и его братом. Однако есть куда более интересные занятия в четыре утра. Доброй… хм… ночи.

Гнусно ухмыльнувшись, Снейп спустился с крыльца и вскоре исчез среди деревьев.

Пустой дом, в котором временно располагался штаб Темного Лорда, находился на окраине маггловского поселения. В конспиративных целях было запрещено убивать жителей в радиусе нескольких десятков миль. Дом был окружен густой рощей и казался забытым местом.

«Я настолько завишу от него, что исчезновение на несколько часов вводит меня в отчаяние?» — размышляла Беллатрикс, беспокойно расхаживая перед домом.

В какой-то момент она поняла, что пугает ее больше всего. Повелитель исчезал и раньше, но сейчас под угрозой была вся организация. Дела всей их жизни больше нет… И она не может ничего сделать из-за страха перед неизвестностью.

Последние месяцы вместо того, чтобы действовать, Повелитель тянул время. Она не смела его осуждать: несомненно, у него были свои планы. Но отсутствие привычных акций вывело многих из строя. Пожиратели не старались больше эпатировать публику, они словно залегли на дно. Последней действительно серьезной акцией она могла назвать убийство главы Комитета по избавлению от опасных существ. С тех пор помешать использованию инферналов почти никто не мог.

Но это было около года назад, а затем Повелителя точно подменили. Если он и позволял ей сидеть рядом, то говорил исключительно о Поттерах. Не могла же эта никчемная семейка стать помехой для его гения! Исчезнуть из-за глупой грязнокровки и ее звереныша — уму непостижимо!

Теперь она чувствовала, что именно в этом все дело. В проклятом пророчестве. Хотя еще пару часов назад такое предположение казалось ей ненормальным. Она толком и не задумывалась, верит ли она в него. Темный Лорд с уважением отнесся к этому событию, но ей до поры до времени, пока он почти не помешался на нем, это казалось забавой. В магическом мире было принято верить предсказателям, даже при том, что почти ни одно из пророчеств не сбывалось. Темный Лорд — первый из магов, уж он-то обязан был войти в историю предсказаний.

Когда Повелитель узнал, что Трелони поступила на работу в Хогвартс, он впал в странное состояние. Перепады его настроения и раньше действовали на Пожирателей, но теперь, впадая в бешенство, он мог и убить. Пытать слугу до смертельного исхода. Разумеется, некоторые и заслуживали такой участи за расхлябанность и неповиновение, но убийства чистокровного волшебника многие не понимали. К тому же, это доставляло изрядное количество хлопот: перенести тело, придать вид естественной смерти и так далее. Убийство чистокровного могло напугать и ближний круг. К счастью, о том, что внезапная кончина кузена Беллатрикс по материнской линии связана с Повелителем, знали только Малфой и она. Пару месяцев назад это событие наделало много шуму.

Сперва не принимала новой политики Повелителя и Беллатрикс. Но затем до нее дошла одна простая истина: магглолюбы, чистые по крови, — еще большие предатели истинного предназначения магов, чем те, кто не только защищает, но и спаривается с магглами. У вторых хоть видимость причины есть.

Это проделки Дамблдора вынудили Лорда стать таким неосмотрительным — Беллатрикс была уверена в этом как никогда. Дамблдор демонстративно взял на работу предсказательницу, произнесшую пророчество о Повелителе. Вкупе с внезапным исчезновением Поттеров из их дома подозрения, что предсказание правдиво, возникли бы у кого угодно. О, Дамблдор как никто понимал, что тогда Темный Лорд окончательно уверится в правдивости пророчества. От злости и бессилия ей ничего не оставалось, как проклинать Дамблдора, который заставил ее Повелителя отказаться от власти и искать какого-то младенца.

Внезапная мысль осенила ее. А что, если пророчество вовсе не липовое? Не выдумка Дамблдора? Вдруг в нем была сказана правда, и потому ее Повелителя больше нет с ней? Она не верила, но оно сбывается. Да, так и есть.

Беллатрикс замерла в ужасе. Мерлин, как ей теперь искупить свою вину! Он говорил, что под пророчество подходили не только Поттеры. Кажется, еще Лонгботтомы. Да, верно. Может, он отправился туда, а поиски Поттеров были обманом, направленным на то, чтобы скрыть свои истинные помыслы?

Что ей делать? Если она сорвет планы Повелителя, он никогда ей не простит. Вдруг он пропал из виду специально для того, чтобы выманить Поттеров и Лонгботтомов из укрытия? Но тогда это означает, что он больше не доверяет ей.

Замкнутый круг какой-то.

Полагая, что ее никто не видит, Беллатрикс не сдерживала тяжелые вздохи.

Под чьими-то сапогами хрустнула покрытая изморозью земля.

— Люмос.

Яркий свет ослепил ее. Сощурившись, она огляделась.

Череда уходящих вдаль голых стволов. Иней на коре, крутой склон, поросший мхом.

Среди деревьев мелькнул Пожиратель, и в последний миг перед тем, как он аппарировал, она узнала в нем Люциуса Малфоя.

* * *

Люциус брезгливо разглядывал безвкусный фарфор, выставленный на всеобщее обозрение. Должно быть, Фадж им гордится. Высокая должность в Министерстве никогда не сделает из блохи человека. Даром что чистокровный.

«Однако ты сейчас зависишь от этого человечка. Точнее, от его жадности».

Вошел Фадж. Несмотря на ранний час, он уже был на ногах. Жилет застегнут на все пуговицы, свежий, незаспанный вид. Люциус нацепил приторно-приветливую улыбку.

— Люциус! Чем обязан вашему визиту? — приветствовал гостя хозяин. — Признаться, весьма неожиданно. Весьма.

Люциус сразу уловил настороженные нотки в голосе Фаджа. Какие мысли он пытается скрыть?

— Я удивлен, что вы не спите, Корнелиус.

Фадж рассеянно ответил на его рукопожатие.

Приятельски назвав Фаджа по имени, Люциус надеялся сразу задать тон предстоящему разговору. Его визит был неосторожным, можно сказать, его приход говорил сам за себя. Но ждать уже не было сил. Вернувшись перед рассветом в штаб Лорда, Люциус увидел наяву, что его догадки подтверждаются. Лорд пропал надолго. От организации «Пожиратели Смерти» осталось одно название.

— Да… — протянул Фадж. На миг его лицо просветлело, словно он вспомнил, кто его собеседник и скольким он ему обязан, но тут же лицо снова приняло озабоченное выражение. — Меня разбудили. Это не тот человек, который потревожит зря…

Люциус упорно ждал продолжения, но когда понял, что его не будет, небрежно произнес:

— Мне на руку, что вы поднялись столь рано. В последние месяцы я страдаю бессонницей и встаю в неподобающее время.

— К несчастью, в нынешние времена такие случаи не редкость.

— Верно. Но вот что прискорбно: память стала подводить меня, должно быть, из-за сбившегося режима. Иногда возникает ощущение, что она наполнена ложными воспоминаниями. Будто я помню то, чего на самом деле не было.

Люциус не смотрел на Фаджа, он заинтересованно любовался пляшущими языками пламени в камине. Он прекрасно догадывался, что выражает сейчас лицо Фаджа. Удивление. Неоправдавшиеся надежды. Страх.

Не спугнуть его, ни в коем случае.

Фадж не мог не догадываться о том, кто такой Люциус на самом деле.

— Как ответственный за работу группы Стирателей памяти в Министерстве, вы, я думаю, хорошо знакомы с природой этого явления.

Фадж непозволительно долго молчал. Затем сказал раздельно, взвешивая каждое слово:

— Фальшивые воспоминания — явление редкое. Иногда они бывают недолгосрочными. Вашей памяти и рассудку они не повредят.

— Именно это я и хотел услышать.

— Мои сотрудники отлично разбираются в этом. В их аккуратности можете не сомневаться. Если позволите, я пришлю кого-нибудь, чтобы над вами поработали.

— Желательно сегодня. Головные боли стали просто невыносимы.

Люциус посмотрел прямо в глаза Фаджу.

Под взглядом Люциуса Фадж выпрямился.

— Хорошо, я так и велю. Это надежный человек.

— Не сомневаюсь в этом. Я уверен, что следов не останется.

«Во всех смыслах этого слова, — добавил про себя Люциус. — Интересно, какой судьбы для своего Стирателя памяти ожидает этот остолоп? Неужели он и вправду думает, что я отпущу Стирателя гулять на свободе с настолько опасной информацией?»

— Вот и договорились, — со светской учтивостью сказал Люциус и добавил невзначай: — Я вижу, вы осознаете, что правильней быть моим другом.

Фадж едва заметно побледнел, что не ускользнуло от Малфоя.

Фадж боится того, что делает. Но жажда власти сильней. Всегда сильней. Уж Люциус-то знает.

«А теперь к Хиггсу», — решил Люциус.

Берти Хиггс, сын богача, который много лет проматывал наследство, а теперь вздумал сделать карьеру в Министерстве. Был полезен тем, что славился простотой и, что самое главное, чистотой. Безобидный меценат, добряк, который в приятельских отношениях со всеми. Даже с ним, с Люциусом.

Но Люциус кое-что знал об этой «безобидности». Легкий ненавязчивый шантаж, похлопывание по плечу — и он на стороне Люциуса.

Люциус был уверен, что теперь существует только одна сторона. Его.

* * *

В дверном проеме стоял Дамблдор. Высокий, статный, в развевающейся мантии. Палочка в опущенной руке.

В предрассветных сумерках его глаза решительно поблескивали.

— Пора.

Плащ лег на плечи хозяина. Исполосованное шрамами лицо перекосилось в усмешке.

— Я уж думал, не доживу до этого момента, — прокаркал Аластор Муди.