Василиск во всём виноват (гет)

Первым, что я увидела, очнувшись, был Гарри Поттер.

Натуральный, живой Гарри Поттер — лет двенадцати, со шрамом, в очках, в мантии. Израненный, с шикарным мечом — в общем, полный комплект фэнтезийного героя.

Последним, что я видела до того, как отключиться, был мчавшийся на меня облупленный автомобильчик с какой-то обалделой красной физиономией за лобовым стеклом. Наверно, поэтому я сначала нисколечко не удивилась, а скорее ощутила какую-то фаталистическую покорность судьбе. Всё ясно. Либо это предсмертный бред, либо, будем оптимистичнее, это бред больничный. Меня увезли на «скорой», откачивают в реанимации, я в коме. Вот и Гарри Поттер, а потом зелёные человечки на летающих тарелочках полетят.

— Джинни! — затормошила меня очкастая галлюцинация. — Ты в порядке? Ты будто снова потеряла сознание!

Чего-о?

Я поглядела на себя. Ой, мамочки! Где мои двадцать семь лет? Судя по общим габаритам и по величине некоторых частей тела, я примерно ровесница этого Гаррика. Это уже было не слишком приятно — даже для бреда это было чересчур. А кто такая Джинни? Вы уж извините, что с книгами, что с фильмами я знакома весьма поверхностно — ну не хотелось читать-смотреть, и всё тут, а особых фанатов среди приятелей тоже не было. Поэтому Гарри я, ясен пень, в лицо узнать могу, помню, там был такой гэндальфоподобный директор, был ещё какой-то готический антигерой Снейп, была свита героя в лице Гермионы, которая ходячая энциклопедия, и Рона, который лучший друг и рыжий. И Гермиона и Рон по каким-то необъяснимым причинам в конце поженились.

Ну а я-то кто здесь такая?

— Вроде ничего не болит, — сказала я Гарри, который блистательно исполнял роль раненого, но заботящегося о других сверхгероя. Впрочем, ран у него, кажется, не было — только выглядел он до ужаса замученным. — Но как-то в голове туманно.

— Джинни, прости, мы с Роном чуть не опоздали! — воскликнул он. — Ты можешь идти? Пойдём, Рон ждёт тут неподалёку. И... э... профессор Локхарт, только с ним... хм... неприятность одна случилась.

Он помог мне встать (тут я заметила валявшуюся рядом огромную тушу какого-то змея — ага, очевидно, наш герой его и прибил). Мы пошли через какую-то до крайности сырую пещеру с живописными грудами камней. К нам сверху спорхнула какая-то красно-золотая ощипанная курица, которая села Гарри на плечо — так как он только улыбнулся, я никак это не прокомментировала.

Да-а, интересный бред у меня получается. Романтично, конечно, побыть спасённой девой, но надо ведь хотя бы знать, от чего тебя спасли! Вот очнусь от комы — обязательно Поттериану прочитаю и фильмы посмотрю. Прикольно будет узнать, в кого меня занесло.

За одним из камней обнаружились: рыжий долговязый мальчишка и златокудрый красавчик моего возраста (моего настоящего возраста, я имею в виду!) с крайне потерянным выражением лица.

— Джинни! — радостно заорал рыжий и кинулся меня обнимать. — Ох, Джинни! Ты жива! Мы думали, конец тебе! Гарри просто герой! — спасибо, кэп. — Джинни, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, вот только голова болит, — опять сообщила я, лихорадочно соображая. Так. Передо мной Рон и профессор Локхарт (потрясающий мужчина, ну вот почему я в этом бреду превратилась в девочку?!). Вроде как герои вокруг все положительные. Наверное, так как злодей повержен, это финал одной из книг. Уже неплохо. Интересно, что персонажи делают между финалом одной и началом другой? Чаёк попивают?

Между тем мы все взялись за руки (Локхарт взялся за мою, и я опять посетовала на дурацкое и полностью ненужное омоложение), Гарри свободной рукой взял за хвост ощипанную курицу (которую он представил нам как ручную птицу Дамблдора), и она полетела вверх, таща всех нас за собой. Рон и Локхарт по обе стороны от меня ахали и охали, ну а мне-то чего удивляться? В фэнтези и не такое встретишь, а уж в фэнтези, перемешанном с галлюцинациями, тем более.

Пролетев странного вида тоннель, напоминающий кроличью нору из Кэрролла, мы вылезли через какую-то дверцу в туалет. Не, ну а почему бы и нет? Даже вид старомодно одетого привидения девочки-подростка в круглых очках похлеще поттеровских меня не удивил. Однако ж любопытные галлюцинации рождаются в моём бедном мозгу.

— Если б ты умер, ты мог бы разделить со мной этот туалет, — пропищало привидение в адрес Гарри, хлопая ресницами. Ни Гарри, ни я не успели переварить это известие, когда Рон расхохотался:

— Ого! Джинни, у тебя соперница!

Привидение обиделось и упорхнуло в одну из кабинок хныкать, а я с облегчением вздохнула. Ну хоть что-то прояснилось. Значит, я — типа будущая наречённая господина Избранного.

Это мне категорически не понравилось. То есть не то чтоб я имела что-то против Гарри, но, слушайте, он же мальчишка совсем! Как ни изворачивайся, я не могу представить себя в него влюблённой (каковой, очевидно, была настоящая Джинни). Ладно, мне всё это мерещится, значит, я тут и распоряжаюсь.

— Куда теперь? — спросил Рон, встревоженно взглянув на меня. Я растерянно развела руками, но тут красно-золотая курица вырвалась у Гарри из рук и полетела к двери туалета. Мы, недолго думая, пошли следом, и через несколько минут она привела нас по сумрачному коридору, увешанному картинами, к алой двери с жёлтым львом на ней. Надпись над дверью гласила, что это кабинет профессора МакГонагалл.

После подземных пещер, змея, очкастого привидения и летающей курицы я уже думала, что профессор МакГонагалл и есть этот лев. Но нет — это оказалась седая сухопарая женщина, которая сдавленно вскрикнула, увидев нас на пороге. Да, мы — все четверо — были все в грязи, разлохмаченные, было на что посмотреть...

Мимо седой дамы протиснулась внушительных размеров рыжеволосая тётка, визгливо завопившая:

— Джинни!

Меня во второй раз стиснули в объятиях. Я подумала, что тут-то и задохнусь. К тётке присоединился рыжий тощий мужичок, и до меня дошло, что, видимо, это родители той самой Джинни.

— Джинни! Ох! Мы все извелись! — продолжала тётка. Мамой называть её не хотелось ужасно, даже мысленно.

Она ещё долго кудахтала надо мной, давала попить какую-то горькую дрянь, после которой, впрочем, по телу разлилось приятное тепло. В это время Гарри и Рон говорили о чём-то с профессором МакГонагалл и невесть откуда взявшимся директором — по загадочной улыбочке и бороде а-ля Гэндальф я его сразу узнала. О чём они говорили, я не слышала — слишком громко орала мне в ухо испереживавшаяся новоявленная мамаша.

Взмахнув волшебной палочкой, мой здешний хиленький родитель неожиданно ловко убрал с хламиды, в которую я была одета, большую часть грязи, и они вместе с танкоподобной супругой принялись подталкивать меня к выходу.

— Пошли, пошли, бедняжечка моя, в больничном крыле отлежишься, мадам Помфри тебе шоколада горячего даст, — ворковала мамаша.

— Очень помогает после темномагической атаки, — поддакивал папаша. — Всё будет хорошо, Джинни, вот видишь, тебя не накажут, можешь не беспокоиться.

Если местный шоколад — это реально шоколад, а не какая-нибудь гадость, то не откажусь. Даже в галлюцинации. Шоколад — это я всегда готова. И ведь действительно ободряюще действует.

Мы шли по какому-то длиннющему и постоянно петляющему коридору. Мимо постоянно пробегала ребятня в возрасте от одиннадцати до семнадцати. Все в хламидах примерно такого же фасона, как моя. Потом вдруг эта орава опасливо расступилась, и мимо прошёл, брезгливо морщась, мужчина лет под сорок, с пронзительными серыми глазами и потрясающими платиновыми волосами до плеч. Ну почему здесь столько привлекательных взрослых?!

В некоторым смысле хорошо, что папенька Джинни к ним не относится. А то мне, исполняющей обязанности Джинни, было бы неловко.

— А этот Малфой уже тут околачивается, — прошипел упомянутый папенька. — Небось каждый год ходит, галлеонами сыплет, чтобы сыночка отсюда не вышвырнули.

Вот жалость-то какая. Значит, Малфой у нас персонаж отрицательный, и его неизвестный сыночек, очевидно, тоже. Эх. А куда делся, кстати, милашка Локхарт? Что-то его куда-то вывели из кабинета МакГонагалл, а куда — не знаю... Спросить, что ли?

— А что теперь будет с профессором Локхартом? — повернулась я к мамаше. Та порозовела и мечтательно вздохнула (хе-хе, а не одна я...):

— Бедный! Помогая нашим храбрым мальчикам, он подвергся нападению Сами-Знаете-Кого и потерял память! Его, Джинни, в Мунго отправили. Так что, увы, опять Дамблдору нового преподавателя ЗОТИ искать.

Дамблдором, видимо, зовут директора, а ЗОТИ? Что это ещё такое? Зоология, Орнитология, Териология, Ихтиология? (Это я как-то классе в седьмом заучила кучу красивых слов из школьного учебника биологии, до сих пор помню...) Заметно Оптимизированная Теория Искусства? Зенитные Орудия Тайного Института?

Меня ввели в больничное крыло — ничего особенного, медсестра, шкафчики с лекарствами, койки рядами... На четырёх койках полулежали пациенты (трое из них лет одиннадцати-двенадцати, одна шестнадцатилетняя) и ели суп. Ещё на одной сидел седовласый старичок и, одной рукой утирая слёзы, другой гладил встрёпанную серую кошку.

— Джинни! — весело закричала одна из пациенток, лохматая девчушка. Я с улыбкой помахала в ответ — кто знает, вдруг это моя лучшая подруга?

От возможных неловкостей меня спасла медсестра — очень суровая, как медсёстрам и полагается:

— Мисс Уизли, я понимаю, что вы счастливы видеть мисс Грейнджер вернувшейся к жизни, но вам сейчас надо выпить шоколад и как следует выспаться. Поболтаете потом.

— А что с Джинни случилось? На неё тоже василиск напал? — забеспокоилась лохматая мисс Грейнджер.

— Спросите у мистера Поттера и мистера Уизли, — отрезала медсестра. — Мисс Уизли нужно отдохнуть.

Может быть, в шоколаде (очень вкусном!) было снотворное, а может, сказался-таки шок, но глаза мои начали слипаться. Медсестра и мамаша помогли мне умыться и переодеться в ночную рубашку и буквально дотащили до койки. Мамаша потом сидела рядом и гладила меня по голове, а потом... потом я уснула.

Проснувшись, я очень удивилась, обнаружив вместо привычного интерьера моей скромной однушки белый потолок, широкие окна и витавший в воздухе аромат лекарств. Затем вспомнила: пешеходный переход! Машина с пьяным водителем! Ну вот, дожили. Только-только нашла неплохую работу — рекламщицей в одной турфирме — как в первый рабочий день вышла из строя.

Рядом со мной сидел рыжий мальчонка, показавшийся смутно знакомым.

— Ты проснулась! — завопил он. — Мама, папа! Мадам Помфри! Джинни проснулась!

Что-о? Джинни?.. И это явно не русский язык. Вот точно. Неужели вчерашняя галлюцинация... неужели я...

Видно, на моём лице отразились потрясение и окончательное осознание того, что бред вовсе бредом не был. Подоспевшая медсестра спросила:

— Как вы себя чувствуете, мисс Уизли?

— Голова болит! — простонала я. — Ничего не соображаю! Где я? Мадам Помфри, что случилось?

— У неё память отшибло! — ужаснулся рыжий. Да вы прям-таки присяжный капитан Очевидность, говорю же. Или нет, на сей раз вы не совсем угадали. Память у меня не отшибло — памяти, принадлежавшей этой самой Джинни, у меня и не было.

— На пир тебе тогда лучше сегодня не ходить, — с видом судьи, выносящего смертный приговор, сказала медсестра.

— Как? — разочарованно воскликнул рыжий — как его там? а, вспомнила! — Рон.

— Рон, да ты-то иди, — сказала я. — Я не буду скучать. Подремлю тут.

На пир мне и вправду не хотелось. Хотелось спокойно собраться с мыслями, а в шуме и гаме школьного праздника это будет невозможно.

— Давай тогда мы с тобой посидим, — предложила мамаша. — Что забыла, всё у нас спросишь.

— Ой, спасибо! — искренне обрадовалась я. Всё-таки родители, свои люди. А если я что-то на пиру ляпну, детишки-то — они все наблюдательные, как правило, и хитрюги! — этого не оставят без внимания.

— Я... э... пойду тогда, — сказал Рон. — Фред и Джордж обещали мне новую модификацию фейерверков показать.

Я приветливо ему улыбнулась. Как я поняла, он мой брат, и, раз уж я сюда угодила, с ним надо поддерживать хорошие отношения.

Рон удрал, а мамаша и папаша присели по обе стороны от меня.

— Уф, — сказала я. — Даже не знаю, с чего начать. Вроде как помню, что вот я Джинни, вот вы мама и папа, вот Рон, — подумав и припомнив бренды ЛЕГО, придуманные по мотивам поттеровской саги, я решила рискнуть, — вот Хогвартс. А остальное всё как отрезало. Заклинания не помню ни одного. Как я в ту пещеру внизу угодила — ну совсем понятия не имею.

— Ох! Как же это тебя так угораздило! — запричитала мамаша. — Ах, ну что вот тебя дёрнуло писать в дневнике Сама-Знаешь-Кого!

— И кто он такой — я тоже не знаю, — ввернула я.

— Бедненькая наша, ну сейчас мы тебе всё расскажем.

Рассказывала в основном она — папаша только сидел да кивал. Один раз только помог мне поесть, когда мадам Помфри обед для нас троих передала.

Хотя я понимала, что в передаче глуповатой курицы, коей являлась моя новая матушка, всё было не то чтоб объективно и правдиво, но суть всей истории я поняла. И о Сами-Знаете-Ком, и о том, почему Гарри знаменитый, и о Хогвартсе, и о заклинаниях. Мне дали мою волшебную палочку и попросили повторить простые заклинания — к счастью, получилось. Значит, магия в теле этой Джинни всё-таки осталась.

— Ничего, я попрошу Перси дополнительно заниматься с тобой летом, всё вспомнишь, — сказала мама.

Я попыталась свести в систему всё, что на меня обрушилось. Итак, я, Алина Вирлеева, двадцати семи лет, специалист по маркетингу, была сбита машиной, но вместо больницы или посмертия угодила в магическую Англию, в тело Джиневры Молли Уизли, одиннадцати лет, факультет Гриффиндор. Как я поняла из мамочкиных недоговорок, училась Джинни не очень — не то чтоб совсем на двойки, но на твёрдые «Удовлетворительно», не более. Она была занята влюблённостью в Гарри Поттера (к счастью для меня, безответной), а вскоре её душу начал поглощать Том Риддл из дневника того самого Сами-Знаете-Кого — фактически Сами-Знаете-Кто, только в возрасте шестнадцати лет.

Короче, Джинни была наивной доверчивой дурочкой. По малолетству ли, или такая уродилась — так узнать и не удастся. В любом случае, меня такой имидж не устраивает решительно. Нет, я в родном мире звёзд с неба тоже не хватала, но чтобы так изливать душу незнакомому человеку — и ведь в итоге в буквальном смысле изливать! — такого бы я даже в возрасте Джинни не выкинула. У магов ОБЖ вообще есть? Хотя бы дома им об этом рассказывают? Или они считают, что с волшебными палочками им море по колено?

Ладно, об этом потом подумаем. Главное, нагнать сейчас школьную программу — хорошо хоть Джинни на первом курсе только была, а из-за василиска во втором полугодии уроки шли через пень-колоду.

Далее. Гарри Поттера Джинни разлюбит, это точно. Конечно, странно выходит — если бы настоящую Джинни он от василиска спас в Тайной Комнате, она бы в него только сильнее втрескалась. Ладно, если что, буду всё списывать на стресс из-за Сами-Знаете-Кого и его василиска. Да и то, одиннадцать всё-таки лет, вечной любви никто от меня не ждёт.

Вспомнился профессор Локхарт. Нет, ну как же не повезло! Его, значит, в Мунго (по словам мамы, это была магическая больница) отправили... Не поймите превратно, я в жизни не была женщиной-вамп, Казановой женского пола или чем-то подобным. Но двадцатисемилетняя моя сущность реагирует на симпатичных мужчин, это чисто естественный рефлекс! И как мне быть?

Мама (я старательно приучала себя воспринимать её как маму) показала мне движущуюся фотографию педсостава Хогвартса. За вычетом Локхарта и какого-то однорукого старикашки, собиравшегося на пенсию, в сентябре все должны были быть на тех же должностях. Я испытала некоторое облегчение: писаных красавчиков больше не было. Был Гэндальф-Дамблдор, был готический носатый Снейп, чьи волосы висели жирными сосульками, был карлик с кудрявой бородёнкой. И всё. Ну что ж, хорошо. Кто их знает, может, в средневековом замке и нравы средневековые, вдруг за то, что Джинни будет глазеть на взрослых мужчин, её как-то там выпорют или ещё что. Ничего не поделаешь, попала — значит, придётся расти хотя бы лет до шестнадцати, а потом уже себе что-то позволять.

Наконец, я совершенно не знаю, как должно было всё сложиться в книгах Роулинг. Помню только, что Рон на Гермионе женился (Гермионой, как я выяснила, звали мисс Грейнджер) — одна моя однокурсница по этому поводу страшно негодовала. Ну и прекрасно. В смысле, прекрасно, что я ничего не знаю. А то читала я в сети фанфики про то, как попадают фанатки в Средиземье — и начинают всем крутить-вертеть, чтобы всё кончилось так, как им угодно будет! Не говоря уже о том, что там не всегда выходит правдоподобно, авторы редко задумываются, а нужны ли персонажам такие кручения-верчения. Разве не может выйти всё ещё хуже, чем у автора?

Нет-нет. Я только одно знаю точно: я за Гарри не выйду и любить его не буду! А всё остальное — как получится. Это может, матёрые психологи или учителя с сорокалетним стажем могут определить, а я-то откуда знаю, подходит ли Рон Гермионе, если им обоим двенадцать (точнее, Гермионе тринадцать, как сообщила мама)? Вот вырастут — разберёмся. Если что, Рон со мной посоветуется, сестра ему как-никак. А нет — и не надо. Его жизнь, ему решать. Судя по тому, что с Гарри в Тайную Комнату полез, а в прошлом году к Философскому камню пробраться помогал, хороший мальчик, храбрый, друг преданный.

Лёгок на помине, в больничное крыло влетел Рон. А за ним ввалилась ещё целая толпа школьников разных возрастов. Я поняла, что пир, видимо, закончился.