Хроновыворот (джен)

записано 4 ноября, в 7:25 п.п.

Должна сказать, что изначально была поставлена в известность об ограничениях, накладываемых на применение хроноворота, в тот самый момент, когда получала его из рук профессора Макгонагалл, любезно согласившейся помочь мне в моем желании непременно освоить всю учебную программу третьего курса в ее целостности. Однако же мне с самого начала показались надуманными некоторые поставленные рамки, и, попытавшись впоследствии подкрепить свои размышления достоверными исследованиями, я поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Как я и думала, изучив как следует даже те несколько скромных выдержек из трудов специалистов Отдела Тайн, касавшихся проблемы использования хроноворота, ограничение в пять часов, озвученное профессором Макгонагалл, являлось довольно сильной перестраховкой. Очевидно, мой декан опасалась слишком опрометчивых поступков с моей стороны, как будто за время обучения она не убедилась, что я — последняя кандидатура, от которой можно ожидать подобного. Впрочем, учитывая ту ответственность, которую она приняла на себя, вручив мне устройство, доступ к каковому имеет лишь крайне ограниченный круг лиц, я должна лишь искренне поблагодарить ее за оказанное доверие.

Несмотря на то, что я получила прямые подтверждения чрезмерной перестраховки (за всё время использования хроноворота пропало лишь двое исследователей, и то, по собственной неосторожности), я не собиралась экспериментировать. Во-первых, все эксперименты и так были проведены до меня, во-вторых, у меня просто не было для этого насущной необходимости, а я не тот человек, который будет удовлетворять пустое любопытство в ущерб намного более полезным занятиям. Однако когда такая необходимость возникла, я не стала долго колебаться.

Вынуждена признать, что в произошедшем была изрядная доля моей собственной вины. Прежде всего, я забыла посмотреть в мой ежедневный план, в котором явственно указывалось, что я должна обратить особое внимание на послеобеденное время. Вместо этого, закончив обед раньше прочих, я поспешила в библиотеку, где провела за книгами больше трех часов, и это была моя вторая ошибка. Мне следовало хотя бы на время оторваться от чтения и ознакомиться с планом, однако мне почему-то показалось, что всё послеобеденное время у меня свободно. В результате, сова, доставившая для меня из книжного магазина экземпляр «Трансфигурационного моделирования» Русака и Фройта, улетела обратно, так как не застала меня в башне Гриффиндора, проигнорировав все настойчивые уверения моих друзей, что они передадут мне посылку в собственные руки. Я с огромным неудовольствием узнала об этом лишь в седьмом часу вечера. Ситуация складывалась таким образом, что теперь мне удалось бы получить нужное мне издание, в лучшем случае, через неделю, так как значительное время ушло бы на переписку с довольно щепетильным в вопросах отношений с клиентами руководством магазина и на уверения в непременной необходимости для меня данную книгу получить. Учитывая, что издание является довольно редким, вполне возможно, мой экземпляр ушел бы кому-нибудь другому, и тогда мне пришлось бы ждать уже не меньше месяца, что является совершенно недопустимой потерей времени.

И, если уж речь зашла о времени, то весьма кстати придется та информация, что для меня, наконец, наступила насущная необходимость использовать хроноворот на период, превышающий пять часов, дабы вернуться обратно и забрать у совы эту так нужную мне книгу. Я пишу эти строки в скромной надежде, что, возможно, когда-либо это пригодится мне для какого-нибудь исследования или же позволит кому-нибудь другому использовать результаты моего опыта, еще раз подтвердив надуманность беспочвенных опасений некоторых теоретиков.

Говоря о теоретиках, я имею в виду, прежде всего, конечно, тех, кто голословно утверждал, подобно Солу Крокеру, будто бы время неоднородно и в нем существуют пересечения, отдельные русла, карманы и даже разрывы. Эта смехотворная теория много раз опровергалась другими исследователями, несомненно доказывающими нерушимую плотность временного потока, в котором при должной осторожности можно без особых проблем перемещаться и проводить необходимые исследования. Разумеется, попади подобное устройство в руки безответственного индивида или же злодея, с его помощью можно наделать немало бед, но я не отношусь ни к тем, ни к другим, и вполне способна учесть последствия своих действий. Поэтому я приняла решение непременно вернуться на шесть часов назад, чтобы исправить это явно нелепое происшествие с книгой.

Комнатой для перемещения и, соответственно, возвращения я выбрала Зал трофеев на четвертом этаже, недалеко от библиотеки. Во-первых, там редко кто бывает, за исключением особых случаев, во-вторых, оттуда мне будет довольно легко контролировать перемещения своего двойника, чтобы случайно не столкнуться с ним при входе или выходе. Сейчас я нахожусь здесь, окруженная многочисленными полками с бесчисленными наградами и кубками, полученными в прошлом учениками Хогвартса, готовая повернуть хроноворот на шесть часов назад.

записано в 1:40 п.п.

Разумеется, перемещение в прошлое прошло без каких-либо проблем, как я и предполагала и как, собственно, и должно было бы быть. Единственным отличием оказалась довольно приятная неожиданность: мои часы, долженствующие показывать в данный момент половину восьмого вечера, сами собой, без всякого перевода передвинулись и показывали «местное» время — т.е. половину второго. Я отметила этот довольно занимательный факт и отправилась в гриффиндорскую башню, чтобы ожидать там сову с посылкой. Мой двойник в данный момент находился в библиотеке, где должен был пробыть еще около двух с половиной часов, поэтому я могла со спокойным сердцем дожидаться прилета совы, проводя время за подготовкой к завтрашним занятиям.

В этот час в коридорах замка обычно многолюдно. В это сразупослеобеденное время студенты перемещаются в классы, возвращаются в спальни и гостиные, идут в библиотеку, на тренировки или по другим делам. Моя же задача заключалась в том, чтобы на меня обратило внимание как можно меньшее количество встреченных мною учащихся, и я сразу подумала, что задача эта не из легких, учитывая, что мне предстояло пройти почти все общие коридоры Хогвартса, включая главную лестницу. Однако мне по какому-то счастливому стечению обстоятельств повезло — за всё время моего пути в башню мне встретилось от силы три-четыре группки студентов, да и то с других факультетов, незнакомых мне и не знающих меня. Я рассчитывала, что они полностью меня проигнорируют, но, к сожалению, они несколько раз оглядывались на меня, а кто-то даже явственно указал в мою сторону пальцем, что, конечно же, следует расценивать, как тот факт, что он непременно должен был меня запомнить и, в дальнейшем, если бы он проследовал в библиотеку, то, встретившись там с моим двойником, испытать немалое удивление. Такое повышенное внимание к своей персоне показалось мне несколько странным, и я даже, было, решила списать его на беспорядок в собственной одежде, но никакого беспорядка не было, да и быть не могло, учитывая мою подчеркнутую аккуратность в этом вопросе.

На главной лестнице было на редкость холодно, что и неудивительно для этого времени года, но сильный сквозняк, устремлявшийся вверх со дна лестничного колодца, продул меня основательно, так что я как можно лучше закуталась в мантию и пожелала поскорее добраться до нашей теплой гостиной. К тому же мне почудилось что-то странное в свисте и даже некотором завывании проносящегося воздуха, словно бы… Впрочем, не надо думать, будто я по своей природе мнительный человек. Напротив, я предпочитаю сугубо практический подход ко всему, с чем имею дело. В конце концов, всё может быть, так или иначе, изучено и исследовано, нужно всегда просто находить к каждому явлению правильный подход.

записано в 2:20 п.п.

В нашей гостиной по какой-то совершенно вопиющей халатности не горел камин! И это, учитывая тот еще факт, что дверь, в виде традиционной входной картины, была распахнута настежь. Я уже готова была обратиться к нашему старосте, с требованием немедленно заняться наведением порядка, но мое внимание привлекло поведение студентов нашего факультета.

По мере того, как я подходила к гостиной, через открытую дверь я слышала доносящийся оттуда равномерный гул нескольких голосов, он показался мне чересчур спокойным, учитывая какие горячие споры, порой, возникают у нас время от времени, неизменно мешая внеклассному обучению. Теперь же монотонность разговора вызвала у меня ассоциации с бормотанием десятка стариков… Не знаю, почему мне пришло в голову именно это сравнение.

Однако же при моем приходе произошла довольно занятная вещь. Почему-то все, находящиеся в комнате, разом замолчали и посмотрели в мою сторону. Это было несколько странно, учитывая, что обычно мало кто уделяет значительное внимание моему приходу или уходу, за исключением разве что моих друзей. Один из которых был единственным, кто как раз в мою сторону и не смотрел. Гарри Поттер сидел ко мне полубоком, смотря на Рона Уизли, и молчал, не обращая на меня внимания. Рональд же Уизли уставился на меня чересчур пристально, не отводя взгляда и не мигая, а губы его при этом как-то причудливо извивались, меняя выражение от огорчения до откровенной насмешки.

«Рон? Гарри?» — произнесла я в абсолютной тишине. Ничего не изменилось. Рон не отводил от меня глаз, а Гарри продолжал сидеть всё в той же позе, не шелохнувшись, и сейчас я обратила внимание, насколько бледное у него лицо. Оно было словно бы совершенно обескровлено и довольно сильно контрастировало с его черными волосами, в этот раз хорошо причесанными, хотя обычно они представляли собой неаккуратно торчащие вихры.

«Почему вы молчите? Гарри, что с тобой?»

Я задала вопрос и поневоле обвела взглядом гостиную, потому что прекратившийся разговор возобновился, точнее, превратился в начавшиеся перешептывания, и нетрудно было догадаться, что именно я являюсь этому причиной.

Я не могла понять, что происходит. Вечером я бы услышала, если бы сегодня днем что-то странное случилось в нашей гостиной или где-либо еще, а сейчас все вели себя так, словно бы какое-то важное событие, связанное со мной, совершенно ускользнуло от меня.

«Гарри! В чём дело, объясни уже, в конце-то концов?!»

Мне пришлось повысить голос, чтобы он, наконец, обратил на меня внимание. В ответ он лишь слегка повернул голову в мою сторону, и его неестественная бледность еще больше бросилась мне в глаза. Было и еще что-то, какая-то незначительная, но важная деталь, которая не давала мне покоя, но я никак не могла ее уловить и конкретизировать, что было неудивительно, учитывая происходящее.

«Возможно, это какая-то шутка», — подумала я, не в силах найти иного объяснения.

Если всё обстояло так, мне стоило бы, пожалуй, задать своим друзьям хорошую взбучку. Но что-то удерживало меня, и хуже всего, что я сама не могла объяснить себе — что именно. Такое положение начало изрядно меня раздражать, но даже раздражительность не могла преодолеть моей нерешительности.

«Хорошо», — сказала я про себя.

Если это шутка, всё выяснится довольно быстро. В конце концов, мои друзья не отличались железным терпением. Если же нет? Впрочем, никаких других предположений у меня всё равно на тот момент не было. Зато у меня имелась вполне осознанная цель — дождаться совы с моей посылкой. В конце концов, я же именно за ней и явилась сюда, все прочие вопросы можно было смело оставить на потом. Например, на вечер, куда я вернусь спустя положенные шесть (теперь уже меньше) часов.

Я присела на свое любимое место и принялась листать предусмотрительно прихваченный мной с собою учебник по зельеварению, намереваясь подготовить домашнюю работу. Однако обстановка совсем не располагала к спокойным занятиям. Несмотря на полное отсутствие привычного гвалта, в обычных обстоятельствах изрядно мне мешавшего, то, что происходило в гостиной, угнетало меня значительно сильнее. Шепот окружающих постепенно вновь перешел в знакомое бормотание, и, если бы я воочию не видела людей, с которыми уже третий год вместе училась на одном факультете, я бы подумала, что его издают не они, а кто-то другой. Мысль была нелепой, но казалось, будто они только шевелят губами, а бормотание доносится откуда-то… из-за стен… Нелепость! Впечатление дополнялось тем, что я практически не могла разобрать слов. Хотя, попытавшись прислушаться, я всё-таки выловила что-то похожее на слова и даже одну фразу… кажется… «это снова произошло».

К тому же, к большому моему сожалению, сероватый свет, лившийся из окон, был явно недостаточен для уверенного чтения, а освещение зажечь никто не удосужился, так что в гостиной было как-то непривычно сумрачно.

Стоит ли говорить, что я начала чувствовать себя крайне неуютно, время от времени поеживаясь, причиной чего, несомненно, был еще и неразожженный камин, о котором я только теперь снова вспомнила. В отсутствии привычного аромата пылающих дров, который всегда был приятен моему обонянию, начал потихоньку проявляться почти неуловимый запах чего-то заплесневевшего, очевидно, исходивший от тяжелых гобеленов, развешенных по стенам и прикасавшихся своей оборотной стороной к отсыревшим камням.

Но я уже не придавала большого значения этому факту, просто потому, что вокруг и так было слишком много странного. Особенно мне не давали покоя мои друзья, которые продолжали сидеть на диване молча, и краем глаза я замечала, что они не меняют позы, но при этом Рон как будто всё время продолжал наблюдать за мной, а Гарри безучастно смотрел в одну точку, хотя с этого места он не был мне так уж хорошо виден.

Через несколько минут я поняла, что нет никакой возможности хоть что-то изучить в такой обстановке. Отсутствуй насущная необходимость, из-за которой я, собственно, и явилась сюда, я давно уже покинула бы гостиную и вернулась позже, а лучше вообще вечером. Однако сейчас я никак не могла этого сделать, и хуже всего, что я не знала точного времени, когда прилетит сова.

Наконец, ожидание стало совершенно невыносимым. Время как назло текло так медленно, словно патока. Я не могла читать и писать, бормотание присутствующих невероятно раздражало и беспокоило, а тяжелее всего было сидеть спиной к собственным друзьям. Создавалось абсолютно бредовое ощущение, что они начинают скалиться, стоит мне только отвернуться от них. Можно было подняться к себе в спальню, но отчего-то этот вариант внушал ни на чем не основанную тревогу.

«Вы не в курсе, пока меня не было, не прилетала сова с посылкой?» — осмелилась я, наконец, нарушить молчание, решив, что заданный вопрос был вполне резонен с моей стороны. Быть может, я вообще ждала напрасно.

«Она никогда не прилетит», — вдруг ответил Гарри резким голосом, повернувшись ко мне. К его передним зубам прилипло что-то темное.

Я почувствовала, как разом замерло сердце. Во всем этом и раньше было что-то неправильное, но теперь оно прозвучало так явственно, вместе с этими словами, что меня с ног до головы пронизало какое-то ужасное предчувствие, словно произошло что-то нехорошее.

В следующую секунду я сорвалась с места и побежала. Страх охватил меня целиком, превратившись в настоящую панику. Я вдруг поняла, какая именно деталь в его облике не давала мне покоя, и это немедленно внушило мне настоящий ужас. Его шрам! Он был другой формы! Из-под свисавших на лоб волос был отчетливо виден темно-розовый завиток, как будто форма шрама была причудливо изогнутой, а не четкой молниеобразной.

Я вылетела к лестнице с бешено колотящимся сердцем, с трясущимися руками и полным хаосом в голове. Сильный восходящий поток всё так же продолжал вовсю дуть снизу вверх, и я подставила ему свое лицо, чтобы хоть чуть-чуть отойти от пережитого ужаса.

Разумеется, я в тот же самый момент начала убеждать себя, что мне показалось. Я сама накрутила себя, нервы не выдержали, и вот… Но рассудительность, меж тем, подсказывала, что довольно глупо списывать подобные события на обычную помраченность сознания. Происходило что-то странное, и необходимо было выяснить — что именно, причем, чем скорее, тем лучше. Взглянув на собственные ладони, я поняла, что забыла на столе свой учебник, и тут же в голову пришло, что я в таком случае, должна была бы вечером обнаружить его на месте, но отчего-то не обнаружила. Это могло означать, что мне придется возвратиться и забрать его, хотя, как мне сейчас казалось, никакая сила не заставит меня вернуться в эту жуткую гостиную. По крайней мере, до тех пор, пока не пройдет открученное по хроновороту время.

Впрочем, с чего это вдруг меня так озаботила потеря какого-то учебника? Может быть, его просто кто-то банально переложил …например, кто-то с изогнутым шрамом, хи-хи… бросил в камин, в котором нет огня… и никогда не было…

Мне надо бы перестать думать о пустяках и заняться гораздо более важными вопросами!

записано в 4:10 п.п.

Сейчас передо мной уже со всей очевидностью стоит понимание, которое я всячески гнала от себя в первые часы. Что-то пошло не так. И это само по себе еще не повод для паники, но сам факт того, что у меня возникли проблемы с перемещением в прошлое, служит веской причиной пересмотреть ту уверенность, которая была у меня до отправления. По-видимому, опасность превышения пятичасового лимита была не такой уж преувеличенной.

Однако по порядку.

После некоторого раздумья я, тогда еще не полностью отдававшая себе отчет в том, что происходит, приняла решение отказаться от своей первоначальной затеи дождаться сову, в виду ее очевидной невыполнимости, и решила просто как-нибудь скоротать время до срока возвращения, по возможности избегая сталкиваться с обитателями Хогвартса, проявлявшими ко мне странную недружелюбность, во избежание более серьезных последствий. Вовремя не пришедшая книга теперь не казалась мне такой уж важной потерей. Я решила покинуть замок и переждать снаружи, чтобы затем вернуться в Зал трофеев к нужному сроку.

В действительности, обязана признать, что после сцены в гостиной я находилась в не лучшем расположении духа, и мое желание отправиться на свежий воздух более диктовалось эмоциональными причинами, нежели логическими. Почему-то окружающая обстановка казалась мне всё более угнетающей, и даже стремительный поток ледяного воздуха снизу не освежал мои мысли, но, напротив, отчего-то лишал их остатков всякой ясности.

Я отправилась по лестнице вниз, чтобы добраться до первого этажа, и резкий сквозняк в этот раз едва не продувал меня до костей, учитывая, что я и до этого изрядно замерзла, не получив своевременно порции так нужного тепла из камина… нет огня…

Лестницы сверху донизу оставались пустыми, а в огромном колодце гуляло что-то похожее на эхо, перепевавшее завывания сквозняка на все возможные лады. Я недоумевала, где же весь народ, но, одновременно с этим, испытывала некоторое облегчение от того, что ни с кем пока не столкнулась. На втором этаже…

На втором этаже мне показалось в арке справа от меня, уходившей в короткий коридор, расходящийся широкой галереей вокруг лестничного колодца, что… Вернее сказать, мне просто почудилось… какое-то движение. Которое мне не понравилось. Не знаю уж отчего. В этот момент лестница совершила плавный поворот, делая для меня на время невозможным дальнейший спуск. Необходимо было подождать на площадке, пока лестница ни примет нужное положение. Но напряженное нервное состояние, в котором я тогда находилась… и сейчас находишься… заставило меня пойти… нет, правильно будет сказать — побежать влево в противоположную арку.

Второй этаж я знаю довольно хорошо, поэтому и решила сделать небольшой крюк, чтобы выйти к узкой винтовой лестнице, по которой обычно на обед в Большой зал спускаются учителя, работающие в главной башне замка. Я свернула в знакомый коридор между двух классов и быстрой походкой отправилась по нему, проходя мимо галереи картин, на которые мне совершенно не было желания кинуть даже взгляд. Почему-то казалось, что я увижу там совсем не то, что обычно привыкла видеть. Хотя, даже если бы я захотела, вряд ли бы смогла что-то хорошо разглядеть, лампы как назло горели слишком слабо, освещая лишь центральную часть широкого коридора, а стены были почти полностью погружены во мрак. Мне пришлось бы подойти совсем близко и, возможно, вытереть тот слой пыли, который их покрывал. Пыль! Ее было даже слишком много. Подошвы ботинок выбивали легкие пылевые облачка из ковровой дорожки под ногами.

«Куда смотрит Филч? И эльфы?»

Впрочем, отчего-то мне казалось, что тут нет Филча. И, быть может, эльфов тоже нет. А, если и есть, то какие-то совсем не такие.

Где — «тут»? Я не знала. Не могла сказать. Ведь это же был Хогвартс! Ну да, Хогвартс, шесть часов назад. Но совершенно точно это был не тот Хогвартс. Не тот, который я знала. Как такое могло быть? Я пыталась размышлять на эту тему, но в голове крутились мысли только о том, как мне поскорее добраться до Большого зала и — выхода. Не совсем, правда, было понятно, куда именно будет этот выход, но в тот момент я об этом не задумывалась.

За всеми этими раздумьями знакомый коридор показался мне длиннее, чем обычно. Словно бы я топала по нему минут пять, не меньше. Дойдя до поворота, я свернула направо, мне нужно было пройти еще один отрезок коридора до лестницы. Здесь было еще темнее, и стало как-то совсем не по себе. Я пошла еще быстрее, уже не пытаясь размышлять, просто следя, как ноги отмеряют футы серого от пыли ковра. Этот проход показался мне бесконечно долгим, и я вздохнула с облегчением, когда дошла до конца.

Чтобы обнаружить, что… там был еще один коридор. Я потерла вспотевший лоб. Возможно, я ошиблась. Возможно, мне нужно пройти еще один отрезок коридора до лестницы. Да, наверняка, со всеми этими событиями немудрено было ошибиться. Я чуть-чуть поколебалась и отправилась дальше, теперь уже едва ли не бегом. Тьма вокруг сгущалась всё больше, а пыли, казалось, столько, что она скоро начнет буквально сыпаться на меня сверху. Когда я добралась до конца, и обнаружила там новый поворот, то, честно признаюсь, мной уже начала завладевать паника. Я подумала, что совершила ошибку, уйдя с главной лестницы. Нужно было просто подождать. Теперь же я понятия не имела, что делать дальше. Паника толкнула меня продолжить путь в отчаянной надежде, что у следующего поворота я обнаружу долгожданную лестницу. Должен же это проклятый коридор когда-нибудь кончиться!.. никогда…

Но он не кончился. За поворотом обнаружился новый коридор, свет в котором был совсем тусклым, едва горел, а посередине несколько светильников вообще потухли, погружая длинный участок в полный мрак, и только где-то далеко, в самом конце помаргивала одинокая лампа. Мне ни за что на свете не хотелось идти туда! Всё тело окатила волна холодного ужаса. Но вернуться обратно? Снова шагать по этим бесконечным поворотам? А если всё-таки это конечный отрезок, и я развернусь перед самым выходом? Однако я никак не могла решиться, заставить себя идти дальше, и просто стояла, вглядываясь в темноту перед собой.

Возможно, стоит попробовать развеять мрак. Я вынула палочку и прочитала люмос, ожидая, как шарик света сейчас сорвется с кончика моей палочки и помчится вперед. В последний момент я испугалась, что делаю это зря, в темноте могло скрываться что-то…

Впрочем, я не успела додумать эту мысль. Заклинание не получилось. Видимо, потому, что мои руки слишком сильно дрожали. Я схватилась за палочку изо всех сил и прочитала еще один люмос. Безрезультатно. Я попробовала снова. И снова. Никакого эффекта. Я сделала несколько глубоких вдохов и попробовала пару других, самых элементарных заклинаний, которые получались у меня еще до школы, сразу же, как только взяла в руки палочку. Без толку! В панике я стала выкрикивать всё подряд, пытаясь извлечь из своей палочки хоть что-то, даже подпрыгнула на месте от переполнявших меня эмоций, выбив из ковра целое облако пыли, заставившее меня закашляться.

В наступившей вслед за этим полнейшей тишине, царившей в пустом коридоре, раздавшийся сзади слабый кашель почти в унисон с моим собственным, заставил меня снова подпрыгнуть на месте, на этот раз от страха. Я резко обернулась, ожидая увидеть там кого угодно… Гарри, мертвенно-бледное лицо которого, скалится в безумной усмешке…

Передо мной стояла девочка. Просто девочка с волнистыми светлыми волосами и большими круглыми глазами с белыми ресницами. Которую я, кажется, даже знала. Кажется, она училась на курс младше меня. На ней были цвета Рейвенкло. Я не могла ничего вымолвить, потому что пережитый страх схватил меня за горло, словно рука в бархатной перчатке, но девочка, по-видимому, и не собиралась вести со мной беседы.

Она стояла у стены, там, где света было побольше, и указывала перед собой. Я пригляделась. На стене ничего не было, кроме слоя пыли. Тогда она начала что-то малевать на этом слое, и сперва я даже не поняла, что она именно пишет, а не просто малюет. Потому что она писала очень странным способом. Она поднесла к поверхности стены два указательных пальца и стала выписывать слово от центральной буквы в обе стороны, так, как никто другой просто не смог бы. Написала и отошла в сторону. Я решилась подойти ближе, в таком сумраке прочитать что-то было очень трудно. На густом слое пыли было аккуратно выведено «БЕГИ», и следом стоял большой восклицательный знак. Внутри меня словно что-то рухнуло с большой высоты, и воцарилась противная пустота, постепенно подступавшая к самому горлу. Я резко обернулась. Девочка удалялась в темноту коридора, в которую я так и побоялась зайти.

Страх сковал меня с такой силой, что я даже не смогла окликнуть ее, не смогла попытаться остановить, хотя в голове метались мысли о том, что не надо было бы ей идти туда, в эту темноту. Вместо этого я развернулась и помчалась обратно по извилинам коридора, изо всех сил боясь, что они так и не кончатся, что и тут вдруг не обнаружится выхода, а будут всё новые и новые повороты. Без конца.

Но конец, к счастью всё-таки наступил, я выскочила, после казавшегося бесконечным забега, обратно в главный лестничный колодец, навсегда зарекшись отходить куда-то в сторону от намеченного пути наружу. Мне повезло, лестница как раз стояла в нужном положении, и я понеслась по ней вниз к Большому залу, пытаясь справиться с бешено рвущимся дыханием. Физкультурные упражнения никогда не входили в число моих приоритетов.

Большой зал освещался только светом из высоких окон — серым и каким-то тусклым, отчего яркие краски висящих знамен и цветастого оформления выглядели сейчас какими-то выцветшими и блеклыми, как будто не обновлялись в течение многих лет… очень многих… Как ни странно, но еду со столов еще не убрали, хотя время обеда уже давно прошло. Кое-где за дальними столами сидело несколько студентов, и в этот раз они, к счастью, не обращали на меня никакого внимания. Эта обстановка несколько успокоила мои напряженные нервы и сильно разгулявшееся воображение. Обычно я не склонна преувеличивать опасность, но нынешние события кого угодно способны были ввергнуть в расстроенное состояние.

Я совсем запыхалась после долгого бега и налила себе стакан тыквенного сока, чтобы слегка придти в себя. Стоило мне пригубить напиток, как я тотчас выплюнула обратно всё, что взяла в рот. Это, несомненно, был тыквенный сок, но вкус у него был такой, словно он простоял на этом столе неделю, не меньше — кисловатый и мерзкий. Что за дрянь! Я попробовала кусочек курицы, хлеб, что-то еще — всё было абсолютно несъедобным. Даже овощи и фрукты, выглядевшие вполне свежими, на вкус оказались настолько горькими, что я не смогла съесть ни одного кусочка. Я бросила взгляд на сидящих поодаль. Несколько из них медленно отправляли в рот стоящую на столах еду и старательно пережевывали. Меня едва не стошнило от этого зрелища. Все неприятные ощущения и жуткие предчувствия разом вернулись, и я кинулась в главные ворота Большого зала, прочь, поскорее на свежий воздух, потому что, несмотря на холод, отчего-то стало невыносимо душно, то ли дело было в спертом воздухе, то ли в моих вконец разгулявшихся нервах.

Почему-то до самого последнего момента я думала, что не смогу покинуть замок… они не выпустят тебя… Однако мне удалось вполне беспрепятственно это сделать, и я выбежала наружу под серое небо. Облака затягивали его ровным, однотонным слоем, поразительно напоминая далекий потолок. Для ноября погода была вполне типичной, но удивительное безветрие и это небо, казавшееся чересчур низким, создавали ощущение какой-то неправильности, как будто я находилась в огромном стеклянном аквариуме, наполненном холодным воздухом. Не знаю, как у меня возникло подобное нелепое сравнение.

Выбирая, куда направиться, я подумала, что вариантов у меня не так уж много, а для некоторого успокоения чувств хорошо бы, наверное, прогуляться к озеру. Я так и сделала, благо от главных ворот идти было всего ничего. Пока я шла по пологому склону, в голове теснились десятки самых разнообразных мыслей, я вдруг поняла, что совершенно не могу сосредоточиться. Окружающая обстановка была знакомой, но в ней было что-то неправильное, каждая деталь узнавалась без проблем, но, вместе с этим, в этой же детали словно жило вдобавок что-то еще, что не воспринималось сразу, но постоянно тревожило этой самой неправильностью, и от того, что ее невозможно было осознать, конкретизировать, становилось еще хуже. Вообще же, я думала, что на свежем воздухе мне станет легче, но легче не стало, почему-то продолжало оставаться чувство, что я всё еще внутри какого-то помещения, а воздух вовсе не был так уж свеж, как хотелось бы, хотя и холоден.

Неосознаваемые сразу, тревожащие детали начали выползать наружу, стоило только подойти поближе, присмотреться получше, и их немедленно снова хотелось забыть. Поверхность озера выглядела неестественно гладкой, что, в общем-то, не было бы удивительно в отсутствии даже самого слабого ветерка, но эта гладкость была чересчур. Даже при полном безветрии остается хоть слабая, но рябь, крошечное, но волнение, сейчас же создавалось ощущение, что передо мной идеально ровное стекло. Черное и слегка поблескивающее. Да, оно было черным, словно нефть и практически непрозрачным. Повинуясь какому-то дикому любопытству, я подобрала с берега довольно крупный камень, швырнула его в воду и немедленно пожалела, что сделала этот опрометчивый поступок. В тот же момент мне стала ясна причина неестественной гладкости водной поверхности. Камень издал громкое глухое бульканье и почти тут же исчез, поглощенный субстанцией, совершенно не напоминающей воду. Ни брызг, ни всплеска, ни расходящихся кругов. Только небольшое колыхание, почти тут же затухнувшее. Словно в озере и вправду было что-то вроде нефти. Что-то… довольно отвратительное по виду. Какая-то черная, густая… слизь… жидкость.

Я абсолютно бездумно глазела перед собой, в голове было пусто и как-то холодно, когда в месте, куда я кинула камень, вдруг стали надуваться и лопаться пузыри. Сначала мелкие, потом всё крупнее и крупнее. Медленное, натужное лопание этих пузырей рождало самые неприятные ассоциации. Вместе с этим, мои ноздри ощутили распространяющееся пока еще легкое зловоние, постепенно сгущавшееся, по мере того, как пузырей становилось всё больше. Я продолжала всё так же стоять как вкопанная и рассматривать это странное явление, не пытаясь хоть как-то отреагировать… беги… хотя, наверное, уже пришла пора. Очевидно, это был своего рода шок.

Наконец, над поверхностью озера поднялся последний пузырь — он был просто огромным, наверное, при желании я сама могла бы целиком в нем поместиться, хотя, быть может, это и преувеличение. Он вспучился как гигантское, отвратительное брюхо и громко ухнул, лопаясь, буквально ударив мне в нос острым неприятным запахом, который я при всем желании не могла идентифицировать. Я развернулась и побежала, не желая оглядываться. Совсем не желая. Что-то там поднималось за моей спиной, я отчетливо слышала, как оно расплескивает эту густую темную жижу, как оно скрипит и пощелкивает, но по счастью, какое-то иррациональное чувство настояло на том, чтобы я не оборачивалась, а продолжала бежать. Оно твердило мне, что если я обернусь, я уже никогда не останусь той, что была, что лучше просто забыть, просто не слышать, не видеть и не воспринимать.

Я решилась взглянуть на озеро вновь, только когда добежала до пригорка, с которого открывался вид на Запретный Лес. Поверхность была опять ровной и гладкой, словно темное зеркало.

Я снова запыхалась и опустилась вниз, усевшись прямо на пожухлую траву. Не могла припомнить, когда в последний раз столько бегала. Лучше мне просто посидеть и подождать здесь.

Над Запретным Лесом вверх поднималось какое-то странное марево, словно испарения или что-то в этом роде. Я больше не хотела гадать, строить предположения и, уж тем более, проверять, что именно там происходило. Всё, что меня в тот момент волновало (и волнует до сих пор), когда я, наконец, отсюда выберусь. Я отвела взгляд от бурой стены леса, производившего отсюда впечатление сплетенья корявых щупалец, и посмотрела в сторону хижины Хагрида. Полувеликан находился снаружи, стоял спиной ко мне и что-то делал у грубо сколоченного деревянного стола. Его рука планомерно взлетала над головой и резко опускалась. У меня мелькнула мысль, что это, пожалуй, первый взрослый, которого я видела с тех пор, как оказалась здесь.

Я присмотрелась получше, и мне показалось, что у него в руке что-то острое, покрытое яркими пятнами… кровь… Тесак… он что-то рубит… кого-то… а вокруг валяются отрубленные головы…

Я моргнула. Вокруг лежало несколько тыкв. Он планомерно разрубал их на части и складывал в большую корзину.

«Наверное, мне надо всё-таки попытаться как-то проанализировать свое положение». До этого совершенно не было времени. Так я подумала и стала вспоминать небольшие фрагменты трудов по теме, которые мне удалось прочитать в школьной библиотеке. Именно те фрагменты, которые критиковали исследования во времени и говорили о сопутствующих им опасностях. Всё, что всплыло в моей памяти на этот счет, было довольно туманными рассуждениями, повествующими, что на пять часов от отстоящего момента в прошлое простирается некая связь, что-то вроде страховочного фала, который надежно связывает путешественника с его временем, а уже дальше, якобы, он может полагаться только на инерцию потока, и если его случайно занесет не туда, то… Всё это было абсолютно бездоказательно, сплошные домыслы, но сейчас я была склонна рассматривать их значительно серьезней, чем раньше. Вспомнилось еще и о Неделе всех святых. Якобы в эти дни особенно вероятны случайные пересечения потоков, оттого, возможно, и взялись все эти слухи о нечистой силе, разгуливающейся в Хэллоуин. Очень расплывчато, никакой конкретики. Учитывая, что те, кто благополучно возвращался, не рассказывал ничего странного, а двое не возвратившихся не могли ничего рассказать совсем, мне было совершенно непонятно, откуда взялись подобные выводы. Может быть, я чего-то не знала. Мне нужно ознакомиться с этими рассуждениями подробней. В конце концов, был же еще и случай с Элоиз Минтамбл, но он был вопиющим, ни на что не похожим, там речь шла не о шести часах, а нескольких столетиях. Возможно, были и другие случаи?

Я подумала, что мне стоит зайти в библиотеку и основательно там порыскать. Когда вернусь обратно… если вернешься…

Впрочем, ведь можно и сейчас. Скоро мой двойник покинет библиотеку, и я могу зайти туда. У меня мелькнула мысль, что, возможно, тут и нет никакого двойника, но я не хотела рисковать. Нужно просто еще немного подождать здесь и отправиться обратно…

Что-то щекотало мою правую ладонь. Трава. Ветер шевелил травинки, и они слегка касались моей кожи… Ветер… Какой ветер, ветра не было и в помине! С того момента, как я вышла из замка, он так ни разу и не задул, ни сильно, ни даже едва-едва.

Я вскочила. Вся желто-коричневая, мертвая трава вокруг меня еле заметно колыхалась, словно какие-то отвратительные реснички, я сделала шаг, другой и бросилась в сторону огибающей замок тропинки. Меня просто всю выворачивало наизнанку от понимания того, что мне приходится ступать по этой странной траве. Ничто здесь не было обычным, даже самые банальные вещи!

У меня еще было полно времени, которое нужно было как-то скоротать до возвращения, и ничего не оставалось, кроме как пойти в сторону поля для квиддича, потому что просто так стоять на месте я тоже уже не могла.

Я шла по узкой тропинке, тщательно стараясь попадать подошвами точно на утоптанную ее середину, и чувствовала, как у меня начинает понемногу кружиться голова, а к горлу подступать комок тошноты. Чем больше я находилась в этом месте, тем становилось всё хуже и хуже, как будто я барахталась в какой-то зловонной, мутной трясине… озере… и она медленно, но верно затягивала меня, и чем дальше, тем труднее было из нее вырваться.

Недалеко от квиддичного поля, раскраска которого выглядела такой же тусклой, как и вся обстановка Хогвартса, до моих ушей донеслись какие-то выкрики. Я взглянула вперед и увидела странную картину. Очевидно, на поле шла тренировка какой-то из школьных команд, отсюда я не могла разглядеть, какой именно. Но я еще никогда в жизни не видела такой необычной тренировки. Несколько человек на метлах синхронно взмывали высоко вверх по прямой, а потом так же синхронно разворачивались и устремлялись к земле. Потом снова вверх и вниз. И так безо всякого перерыва, под сопровождающие это упражнение крики. Несколько минут я смотрела, как они взмывают и падают, но так и не дождалась чего-то другого. Тогда я присела у ограждения (слава богу, тут была утоптанная почва, и не росла эта мерзкая трава) и принялась записывать то, что произошло за последнее время. Думаю, что когда позже в спокойной обстановке буду перечитывать эти страницы, переживу немало жутких минут.

записано в 5:50 п.п.

Мне надо немного отдохнуть. Мои нервы так расшатаны происходящими событиями, что я чувствую — еще немного, и грохнусь в обморок. Хотя с момента моей предыдущей записи и не произошло ничего явно ужасного, ощущение того, что меня затягивает в трясину, и уже почти затянуло, что я уже буквально по горло, всё усиливается и усиливается.

Когда подошел срок возвращаться в замок, в библиотеку, которую, по моим расчетам, уже должен был покинуть мой двойник, я подумала, что мне придется собрать все свои силы, чтобы совершить это короткое и такое знакомое путешествие. Сейчас же оно казалось чем-то трудным и почти смертельно опасным. Однако его необходимо было совершить, как я ни отговаривала себя. Библиотека располагается в Хогвартсе на четвертом этаже, там же, где и Зал трофеев, куда мне в любом случае необходимо было вернуться. К тому же непрекращающиеся, однообразные выкрики со стороны поля, бесконечные взлеты и падения команды (команда ли это?!) уже почти довели меня до белого каления. Я готова была сама завопить во весь голос, лишь бы они прекратили. Я отправилась обратно по тропинке, не оглядываясь по сторонам, ни на мерзкую траву, ни на этот лес, который, казалось, непрерывно наблюдает за мной, ни, тем более, на озеро, что бы оно ни скрывало в своих глубинах. Пожалуй, только вид самого замка не производил на меня неприятного впечатления. Он возвышался нерушимой громадой, оставаясь таким же, как и всегда во все времена, хотя я уже не понимала, что означает «всегда» и что означает «времена», хотя само это слово рождало в голове довольно жуткие размышления.

Огромные ворота напоминали зев, готовый меня поглотить, и это совершенно не вязалось с умиротворяющим ощущением от знакомых стен. Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы войти внутрь, твердя самой себе, что снаружи ничем не лучше. Осталось совсем недолго и, в конце концов, я же двигалась на четвертый этаж к моему спасению. Так я подгоняла себя и удерживала от наползающей паники.

Внутри показалось еще более мрачно и душно, чем тогда, когда я покидала замок. Большой зал практически погрузился в полутьму, а освещение так никто и не включил. Когда я шла посередине зала, между длинных столов, всё еще заставленных тарелками с едой, у меня было чувство, что я могу потеряться даже и здесь, в этом помещении, хотя и огромном, но знакомом уже настолько, словно я тут родилась. Над головой по традиции отображалось небо — то самое серое небо, которое так давило на меня снаружи, и здесь оно смотрелось до невозможности уместно, трудно было подобрать что-то более подходящее к этому мрачному залу, погруженному в мертвую тишину, чем потолок, похожий на крышку для коробки от обуви.

Когда я уже подходила к выходу на главную лестницу, большая дверь в противоположном конце вдруг с резким шумом захлопнулась, погружая зал в еще больший полумрак, так, что я вздрогнула, оборачиваясь. В темноте, образовавшейся перед дверью, кто-то стоял. Отсюда я не в силах была разглядеть — кто. Я уже привыкла к тому, что здешние обитатели по большей части игнорируют меня или, по крайней мере, не пытаются общаться, поэтому неожиданный окрик поверг меня в растерянный ужас.

«Эй!» — крикнула фигура в темноте, и этот голос показался мне до крайности знакомым. И, вместе с тем, в нем слышалось что-то угрожающее. Я не стала разбираться в подробностях. Я уже давно поняла, что лучше в этом месте умерить свое любопытство до самого минимума, а потому не собиралась выяснять, кто именно это был. Не обращая внимания на окрик, я развернулась и побежала к лестнице.

Сильный поток воздуха, дувший, когда я покидала замок, полностью прекратился, я вспомнила, что в первый момент, когда попала на улицу, гадала, откуда при таком безветрии взялся настолько сильный сквозняк. Сейчас всё пришло к логической норме, хотя о какой логике вообще можно было говорить, находясь здесь.

Я неслась вверх, на четвертый этаж, и лестницы ни разу не шелохнулись, как будто замок пытался мне помочь. Хотя сейчас у меня в этом уже есть большие сомнения.

Когда я подбежала к библиотеке, у меня возник в голове жуткий вопрос, а что я буду делать, если там, внутри, будет еще кто-то опасный, вроде того, который звал меня в Большом зале? Куда я тогда побегу? Я сразу же решила, что в этом случае отправлюсь в Зал трофеев и буду сидеть там до самого наступления срока возвращения.

Но, на мое счастье, внутри никого не было. Точнее, кто-то там всё-таки был. Он ходил где-то сзади, между высоких полок, шурша там и шаркая, очевидно, искал какую-то книгу. Я решила рискнуть и не обращать на него внимания. На них, если вернее, потому что, зайдя внутрь, я услышала, что шарканье явно раздавалось из нескольких мест одновременно.

Разумеется, я наизусть знала, где стоят нужные мне труды, мне даже не надо было смотреть на корешки, я бы нашла их и на ощупь, сказывались долгие часы, складывающиеся, наверное, в целые месяцы нахождения в этом самом родном для меня помещении замка. Я выудила с полки целую стопку работ средневековых авторов по колдовству, присовокупила к ним те сборники статей, которые писались в наше время специалистами Отдела Тайн, и намеревалась погрузиться в них по самые уши. Если бы даже я не нашла в них разгадку, по крайней мере, я смогла бы отвлечься на то время, которое мне оставалось, чтобы как-то пережить его до моего возвращения.

Каково же было мое удивление и разочарование, когда я обнаружила, что читать текст не было никакой возможности. Он во всех книгах выглядел так, как будто повернут наоборот, зеркально. Я попыталась что-то разобрать, но тщетно, потом мне пришла в голову идея использовать маленькое зеркальце, бывшее при мне. Однако и это не помогло, потому что, текст был повернут в одну сторону, а буквы — в другую. Поэтому, несмотря на то, что в зеркальце буквы приняли свой обычный вид, прочитать сам текст всё равно оказалось невозможно.

Можно было, конечно, заниматься расшифровкой, выписывать буквы и слова по порядку на листок, по ходу дела их разворачивая, но подобный труд показался мне совершенно непосильным в такой момент. Ладно бы речь шла о небольшой записке. Но многие страницы, да еще и в сгущавшейся полутьме?!.. Я взмахнула волшебной палочкой, чтобы прочесть люмос, но вспомнила, что моя магия больше не работает, и едва не стукнула ладонью по столу от охватившей досады.

Пожалуй, мне надо воспользоваться оставшейся возможностью и написать то, что я сейчас пишу, а потом просто немного отдохнуть, дожидаясь нужного часа.

Какое-то время в голове роились предположения, вызванные воспоминаниями прочтенных отрывков из тех самых текстов, которые сейчас бесполезной грудой лежали передо мной на столе. Возможно, меня случайно занесло в какой-то карман, в какой-то рукав, странным образом отошедший от основного потока. В довольно застоявшийся и вовсю гниющий рукав! Мне надо просто пройти его до конца, всего какой-то час с небольшим, всего час с небольшим! Я закрыла глаза…

записано в 7:35 п.п.

Я не могу! Больше не могу! Это ужасно! Это съедает мой мозг, мои мысли, бродит внутри. Я настолько устала от постоянного страха, который застрял во мне, с тех пор, как я запустила хроноворот, страха, который только увеличивался и увеличивался, вместе с ощущением абсолютной неправильности происходящего, что даже безумие уже не кажется мне плохим выходом. Только эти записи служат мне своеобразным якорем, позволяющим не упасть куда-то в бездну паники, хотя я и не хочу их перечитывать. Когда я вспоминаю собственные самодовольные строки, которые писала вначале, я начинаю потихоньку хихикать. Если я возьмусь перечитывать, боюсь я стану хихикать всё сильнее и сильнее, и никогда уже не остановлюсь… вот так: хи-хи-хи-хи-хи-хи… Поэтому мне надо сжать зубы и продолжать писать. Писать о том, что произошло дальше. Иначе даже если я каким-то чудом вернусь, я не узнаю ни Гарри, ни Рона, ни Дамблдора, ни даже своих родителей… они хотят тебя… слышишь, как они ломают дверь?..

Я остановилась на том, как опустила голову на собственные ладони, лежащие на библиотечном столе и решила немного отдохнуть. Воистину, я выбрала просто замечательное место для отдыха!.. хи-хи-хи…

Несмотря на то, что я сидела у самого окна, становилось всё темнее и темнее. Я не могла понять, что могли искать эти люди, ходившие за дальними стеллажами, где царил почти полный мрак. Всё время, пока я пыталась отдохнуть, сидя с закрытыми глазами, я слышала непрерывное шарканье и глухие удары, как будто кто-то тыкался о мебель, и потихоньку всё это стало выводить меня из себя.

Внезапно какая-то мысль заставила мурашкам пробежать по моей спине. Я начала тщательно прислушиваться, пытаясь выловить эту проскользнувшую мысль, даже, скорее, ассоциацию, но, одновременно, боялась, что она выскочит наружу моего сознания. Никакой видимой опасности не было, но почему-то нечто во мне словно бы переворачивалось, непрерывно намекая, что эти странные, словно стариковские шаги могли нести угрозу. Они не приближались ко мне, но, возможно, дело было в том, что я вела себя довольно тихо, с тех пор, как вошла в библиотеку. Я продолжала напряженно прислушиваться, а внутри росло и росло глупое, иррациональное чувство досады, какой-то бес противоречия, мне до такой степени надоело трястись и бояться, что раздражение всё больше и больше охватывало меня, я уже не могла его сдержать. Я выкрикнула, сама понимая, что делаю кошмарную, чудовищную глупость: «Эй, кто там есть?! Что это вы бродите в темноте?!»

На мгновение шарканье прекратилось, но потом почти тут же возобновилось вновь, и я со всё возрастающим ужасом поняла, что оно приближается прямо ко мне. Из нескольких углов библиотеки сразу.

«Ну почему обязательно надо быть такой дурой?!» — завопило собственное здравомыслие, но где же оно было несколько секунд назад?

Самое страшное, что я продолжала сидеть, где сидела, не пытаясь сбежать, словно бы в ожидании, кто это там появится сейчас из темноты прохода. Я досиделась до того, что услышала шаги буквально в паре десятков ярдов от себя, в дальнем конце между ближайшими книжными стеллажами, всё еще не в силах сдвинуться с места. Еще несколько неуверенных шагов, и на меня хлынул тяжелый смрад, в котором одновременно смешивались запахи мертвечины, заплесневелых книг и крысиного помета. Он на миг буквально парализовал меня, но именно что на миг, потому что вслед за этим я сорвалась с места и побежала к выходу, не испытывая ни малейшего желания рассматривать ковылявшего ко мне, кто бы он ни был. Помню, как в голове крутилась абсурдная мысль, что в первый раз в жизни я не вернула взятые книги обратно на полки, как будто это было моей самой главной ошибкой.

Больше я уже не могла ждать. Ни секунды. Я помчалась в сторону Зала трофеев, думая, что еще осталось слишком много минут до положенного срока. Как мне их пережить, еще предстояло подумать, сейчас надо было просто как можно дальше убраться от библиотеки.

Заветная дверь издалека была видна в полумраке. Она выделялась так рельефно, что я подумала, будто мое же воображение придает ей подобную значимость в собственных глазах. Это был путь к спасению. Я подбежала и буквально со всего размаху толкнула ее, чтобы понять… что она закрыта. Заперта! Наглухо. Так, что никаких оставшихся минут не хватит, чтобы ее взломать. Те, кто хоть раз бывал в Хогвартсе, прекрасно знают, какие там двери. Даже Хагриду понадобилось бы сильно постараться… если только он не использует свой большой тесак, хи-хи-хи…

Вынуждена признаться, что у меня случилась истерика в тот момент. Ничего не могла с собой поделать. Помню, как орала и молотила руками и ногами по проклятой двери. Возможно, мне стоило вместо этого немного подумать. Возможно, ответ бы пришел сам собой. Но я была не в состоянии. Просто не могла больше вытерпеть этого места. Этого бесконечного кошмара, который окружал меня со всех сторон такое долгое время. Я продолжала орать и плакать, звать кого-то. Учителей, своих друзей, чтобы пришли и вытащили меня отсюда. И они явились…

Когда я почувствовала, что они стоят у меня за спиной, то в ту же секунду поняла — моя паника меня погубила. Я создала слишком большой шум — эхо разнесло его, наверное, по всему замку. И они пришли за мной.

Я прижалась спиной к заветной двери, с ужасом глядя на компанию в черных мантиях, плечом к плечу стоящих вокруг меня на расстоянии каких-то пяти шагов. Их было, наверное, человек двадцать, может меньше, разве могла я в тот момент считать. Я ждала, что они бросятся на меня (уж не знаю почему), но они просто стояли и скалились, теперь уже абсолютно не скрывая этого.

Они пришли поиздеваться надо мной, вот зачем они здесь! А, быть может, они заранее всё знали? Быть может, они, увидев меня, весь день готовились к тому, что произойдет? Заранее заперли дверь и стали ждать, предвкушая зрелище?! Подобные мысли ввергли меня в настолько ужасное состояние, что я не выдержала и разрыдалась.

«Пожалуйста! — твердила я. — Пожалуйста, отпустите меня!» Я говорила еще много разных вещей, умоляла всеми известными богами, ползала по полу перед закрытой дверью, но, конечно, это не произвело на них никакого впечатления. Они стояли и бормотали свое неразборчивое «бу-бу-бу» и продолжали скалиться. Наконец, тот, кто был похож на Гарри с мертвенно-бледным лицом (я не могу называть эту ужасную пародию — «Гарри»… о, Гарри, где же ты?!..) указал сначала на меня, потом провел пальцем себе по горлу. Тогда они сдвинулись с места и стали наступать на меня. Очень медленно, сплачиваясь всё больше, и я почувствовала, что мне конец. Не поняла умом, почувствовала. По-настоящему, всем телом, так, как, наверное, чувствуют животные, и это осознание, кажется, на время полностью помутило мой рассудок. Помню, как начала безудержно хихикать, абсолютно истерически, не желая останавливаться, никогда не могла представить, что могу хихикать подобным отвратительным образом. Я как будто на время присоединилась своим собственным безумием к этому безумному месту. Но всё-таки страх в последний момент взял верх, и когда они уже почти касались меня вытянутыми руками, я отвернулась к двери и, совершенно забыв о том, что моя магия не действует, вынула палочку и стала повторять как заведенная «алохомора, алохомора, алохомора». Я повторяла, повторяла, повторяла, казалось, целую вечность, уже чувствуя, как холодные пальцы дотрагиваются до моей шеи, играют с моими волосами, водят по спине. И спустя эту самую вечность, когда всякие остатки разума покинули меня, дверь отворилась, и я буквально упала внутрь в образовавшуюся щель, словно кошка, в последний момент улизнувшая под кровать от своего разъяренного хозяина. Дверь захлопнулась вслед за мной, я села на пол, прижавшись к ней плечом, и через несколько секунд услышала сильный, требовательный стук. Разумеется, они не оставят меня в покое, как можно было на это надеяться?! Но мне остается подождать совсем чуть-чуть, ведь так? Всего несколько минут. Дверь должна выдержать, должна выдержать!

Я бросила взгляд на часы. Ровно половина восьмого. Я успела, о, господь милосердный, я успела! Теперь всё, всё кончится! Сейчас, вот сейчас…

Ничего не кончилось… никогда… Стук продолжался.

«Открой немедленно!» — донесся из-за двери знакомый глухой голос. Кажется, это был Филч. Теперь я убедилась, что у них есть здесь свой Филч. И характер у него ничуть не лучше, чем у настоящего.

«Открывай! Будет хуже!»

Да, я знала. Я знала, что будет хуже. Много хуже. Когда они до меня доберутся, когда всё-таки сломают эту чертову дверь. И еще я знала, что всё кончится чем-то подобным. Уже давно подозревала. Уже тогда, когда выскочила из нашей гостиной. Тогда, когда поняла, что сова не прилетит… никогда… Именно в тот момент ко мне закралось это ужасное подозрение, что я попаду в число тех самых, никогда не вернувшихся из прошлого путешественников, куда бы там они ни попали. Потому что у этого места, кажется, не существовало никакого будущего. И не могло существовать. Оно и вправду было, как застойное, зацветшее русло, почти болото, никуда не текущее, стоячее, с темной мутной водой и гниющей массой на дне.

Я должна спастись отсюда любой ценой, даже ценою жизни, иначе, когда они сломают дверь, я трижды пожалею, что жива… На время стук прекратился, и я решила использовать несколько спокойных секунд для того, чтобы найти подходящий способ. Долго, впрочем, искать не пришлось, потому что вокруг меня стояло полным-полно кубков и наград. Многие из которых были металлическими, тяжелыми, с острыми навершиями, хорошо подходящими для моей цели. Один мне особенно приглянулся. Три скрещенных посередине волшебных палочки, устремленных вверх на бронзовом литом основании. Настоящие вилы. Поставить их на пол и упасть со всего размаху…

Я воочию представила, как это будет выглядеть. Как я повисну, с пробитой грудью, медленно опускаясь ниже и ниже, а три острых металлических прута будут мало-помалу всё дальше входить в меня под разными углами… Нет! Как бы я ни хотела это сделать, я не могу! Я не могу себя заставить!

Стук возобновился. Господи, дай мне силы! Дай мне силы, господи!

записано в 7:40 п.п.

Мои поиски… хи-хи-хи… они увенчались успехом! Нуу... как успехом… По крайней мере, я убедилась, что это всё-таки произойдет со мной сегодня.

Я держу в руках кубок и смотрю на него с удовлетворением. Я получила его на первом курсе, как лучшая ученица. Хорошо помню профессора Макгонагалл, которая вручала мне его с выражением особой гордости на лице за свой родной факультет… а потом она с этим же выражением вручила тебе хроноворот, хи-хи-хи…

«Лучшему студенту курса. 1991-92 год» — всё так, как и должно быть. Но вот ниже, что это там? «Гермионе Грейнджер. 19.09.79 — 04.11.93»

Значит, я всё-таки решусь на это… сейчас, сейчас, что же выбрать, что же выбрать?!

…хи-хи-хи-хи…

.п.п.п. 000389:431 в онасипаз

!БОСОПС АЛАМУДИРП Я

Сэру Солу Крокеру, профессору, специалисту Отдела Тайн, в собственные руки.

«Дорогой Сол!

Зная твой неизменный интерес к теме времени вообще и его магическому постижению в частности, не могу не обратиться к тебе с этим посланием, дабы изложить несколько фактов, без всякого сомнения, заинтересующих тебя как исследователя, хотя, возможно, и способных огорчить, как человека. Ты наверняка, будучи специалистом, быстро найдешь разгадку в этом загадочном деле и расставишь все точки над i, в то время как я вынужден делать лишь скромные предположения. С нетерпением буду ждать твоего ответа и с удовольствием ознакомлюсь с ним, испытывая небольшую надежду, что ты всё-таки выкроишь немного времени в твоем плотном графике и выберешься к нам в гости, хотя бы на пару дней. По-моему, данная история того стоит. Был бы несказанно рад такому развитию событий. Так вот…

Прежде всего, позволь мягко попенять тебе на то, что, являясь постоянным яростным скептиком в деле исследования времени магическими способами, ты, тем не менее, позволил доверить маховик молодой девушке, фактически еще ребенку. Я знаю, ты скажешь, что к тебе обращалась с просьбой лично Минерва, но иногда надо отставлять в сторону личные чувства, какими бы сильными они ни были в прошлом. Тебе ли не знать, сколькими бедами может, порой, обернуться чрезмерное им потворство.

Так вот, если перейти к фактам, то пару дней назад наш почтенный завхоз м-р Филч обнаружил, что некая ученица прошла в Зал трофеев за неизвестной надобностью. Надо пояснить тебе, что м-р Филч — натура довольно своеобразная, склонная подозревать студентов во всяческих дурных затеях. Впрочем, справедливости ради, должен заметить, что ему самому не раз от этих затей перепадало, так что теперь он склонен в каждом чихе учащегося видеть тайный замысел. Зайдя в Зал и не обнаружив там замеченную им ученицу, наш завхоз, как он посчитал, получил подтверждения своим подозрениям, так как другого выхода из помещения не имеется, а значит, в дело вступила неизвестная магия. У м-ра Филча с магией сложные отношения, но это слишком долго объяснять.

Не найдя ничего лучшего, он вышел и запер дверь собственным ключом, но, отойдя от нее на несколько шагов, услышал за спиной странный шум, и обнаружил, что откуда ни возьмись появившаяся ученица сидит перед дверью и уже открывает ее заклинанием. Ринувшись за нарушительницей, м-р Филч не успел совсем чуть-чуть, ученица буквально свалилась в Зал и заперлась изнутри. Несмотря на громкий стук и настойчивые требования немедленно открыть дверь, реакции не последовало. Напротив, наш завхоз со священным ужасом услышал, как внутри кто-то бьет витрины и шурует на стендах с наградами. Постучав еще немного и выкрикнув несколько угроз, м-р Филч как стрела понесся за кем-нибудь из преподавательского состава, чтобы они отворили дверь с помощью магии, с которой, как я тебе уже написал, у нашего завхоза отношения сложные.

На этом комическая часть моей истории заканчивается и начинается настоящая трагедия. Филч, разумеется, привел преподавателя и, к огромному моему сожалению, им оказалась Минерва. Так что она первая увидела то, что ей видеть совершенно не следовало бы, учитывая, как сильно она переживает за собственных студентов, и насколько серьезно в ней чувство ответственности перед ними. Впрочем, не мне тебе рассказывать!

То, что они обнаружили, в первый момент повергло обоих в шок. Впрочем, как и многих других, и твоего покорного слугу, в том числе. Внутри Зала, рядом с дверью, прислонившись к стене, сидело мертвое тело, но, Мерлин всемогущий, что это было за тело! С первого взгляда было очевидно, что ему никак не менее нескольких сотен лет. Перед нами находилась очевидная мумия — иссохшаяся, почти что голый скелет, обтянутый кожей, завернутый в практически истлевшую одежду, в которой с трудом угадывалась студенческая мантия, и в первый момент никто не мог понять, кто перед нами, и как этот древний труп попал в Зал трофеев. М-р Филч со свойственной ему подозрительностью немедленно заявил, что это проделки шутников-студентов, но почти тут же его нелепая версия была отвергнута; в тот момент, когда Минерва наклонилась поближе и увидела, что именно лежит на полу, рядом с ужасно выглядевшим телом. Это был тот самый маховик, который ты так неосторожно вручил Минерве, которая, в свою очередь, так неосторожно доверила его своей студентке-третьекурснице Гермионе Грейнджер. И он был вдребезги разбит тяжелым основанием кубка за лучшую учебу, который упомянутое тело сжимало в костлявой руке. Какое-то время сомнения еще существовали, но они полностью исчезли, когда рядом с уничтоженным маховиком обнаружились несколько листков пергамента с записями. На наше счастье это был именно пергамент, бумага давно бы разрушилась от времени. Прилагаю к письму все сохранившиеся листочки. Не хочу тебя огорчать, но, когда Минерва ознакомилась с написанным, у неё случился удар. Не волнуйся, сейчас с ней уже почти всё в порядке, Поппи применила свои недюжинные способности, чтобы всё обошлось, и теперь Минерва поправляет свое здоровье в нашем больничном крыле, а я стараюсь не нервировать ее лишний раз, хотя, как ты сам понимаешь, ей сейчас очень нелегко, она, как всегда, винит в происшедшем себя. Потому что никакие способности никакого колдомедика не способны вернуть нам мисс Гермиону Грейнджер, и это чрезвычайно прискорбный факт! Мало того, что она была замечательной студенткой и просто прекрасной девушкой, вся эта история крайне негативно отразится на авторитете нашего родного Хогвартса, а ты знаешь, как я за него всегда переживал, тем более что у нас хватает недоброжелателей, и тебе это тоже прекрасно известно. Ко всему прочему, это еще и непредвиденные расходы, от организации похорон до изменения всех списков и регалий, включая даже тот самый пресловутый кубок, а Совет попечителей и так не больно-то нас жалует. Впрочем, вряд ли наши внутренние дрязги тебя интересуют, спиши их на обычную старческую брюзгливость.

Пожалуй, единственное, что тебя еще действительно может заинтересовать в этой истории, тот факт, что часы несчастной мисс Грейнджер стояли, показывая ровно час тридцать пополудни. Не могу сказать, с чем это связано, но ты, разумеется, найдешь всему объяснение.

За сим прими мои заверения в вечной дружбе. С нетерпением жду ответа.

Твой Альбус. 6 ноября 1993 года.

P.S. Написал, что тебя больше не сможет ничего заинтересовать, и тут же счел себя обманщиком. Но, поверь, мне действительно трудно было сообщить тебе кое о чем, тем более что никакого подтверждения эта информация не имеет. Но я понимаю, что она до тебя всё равно, так или иначе, дойдет, если не от других людей, так от самих участников, поэтому решусь и добавлю.

По словам Минервы, когда они с Филчем впервые обнаружили мумию в Зале трофеев, она, якобы, была еще жива. По крайней мере, Минерва может поклясться, что слышала абсолютно жуткий смех, когда склонилась над телом. Никто другой не может это подтвердить».