Я завяжу узел на твоей шее (гет)

Война. Война. Война.

Она здесь, она рядом, она уже дышит вам в спину, а вы все еще предпочитаете не замечать ее.

Война. Война.

Кричали со всех сторон. Мир медленно рушился. Сквозь трещины в нем, бывшие когда-то маленькими и незаметными, а сейчас ставшие настолько огромными, что их увидит и слепой, в наш мир проникала та сила, что зовется злом. Создатель, какое пафосное название для тех, кто хочет сравнять мир с землей, попутно вываляв в крови и грязи. Мы находились на грани войны, но, Создатель, как же порой незрячи люди! Как сильно им охота притворяться, что все хорошо. Пока их не коснулась беда, они, каждый, каждый, предпочтут борьбе глупое отсиживание в своем углу, не таком уж и нерушимом, как кажется на первый взгляд. Пока беда лично не постучит к ним в окно, они и не подумают бороться с ней. А что до остальных — пусть сами решают свои проблемы.

Как же сильно заблуждаются они, предпочитая закрыть глаза на происходящее. Но я не могу. Это моя работа, мой долг. Моя гибель. Если бы мы только знали, к чему это в итоге приведет, стали бы бороться? Стали бы ввязываться в то, что отнимет у нас самое дорогое? Но мы не знали. Мы просто слепо следовали долгу и тому, что требовала от нас честь.

* * *

Унылый вечер только-только начинался, а моя несчастная голова уже желала расколоться пополам. Не понимаю я тех, кто придумал глупые вечеринки — лишний повод столкнуть в одном помещении тех, кто друг друга ненавидит столь яро, что готов перегрызть глотки даже вставной челюстью. Выряженные в блестящие вечерние платья всех существующих оттенков, и даже больше, молоденькие девушки кокетничали с мужчинами, медленно потягивая игристое шампанское из высоких узких бокалов. Сейчас их игривые подмигивания, закусывания губ и их облизывания считались нормой. Сейчас им можно быть раскованными, даже распущенными. Свет в просторном зале был слегка приглушен, по замыслу дизайнера создавая некую атмосферу доверия и таинственности, но в суровой реальности все больше походило на малобюджетный фильм ужасов. Со всех сторон от меня крутились и болтали люди. Кто о чем, и каждый ни о чем. Погода, кино, музыка, — но никто и не думал касаться темы войны. А зачем? Ее ведь не будет. Так думает каждый, кто пришел сюда, дабы напиться и наесться досыта, а после найти девушку подешевле и скрыться в плотном сумраке ночи. Высокий потолок, расписанный в готическом стиле, с огромной люстрой аккурат в центре, манил к себе остатки моего рассеянного внимания весь вечер. Вы никогда не думали, что будет, если она упадет? Люстра? Раздавленные тела, кровь, крики. Паника. Сколько людей погибнут? Эта мысль не давала мне покоя, жвачкой приклеившись к извилинам мозга.

Ритмичная музыка неожиданно сменилась более плавной, и я сделала шаг назад, прячась в тени одной из колонн, чтобы не мешать танцующим в центре парам. Маленькие бутерброды на тарелке, что я неуверенно держала в руке, вызывали необъяснимое отвращение. Лицемеры. Твари. Подлецы и невежды. Вот, кто сейчас кружился в обманчивом танце. Вот, кто через мгновение с улыбкой вонзит ножи в спины друг друга, а после скроется с места преступления, выйдя из дела сухим. Еще бы, деньги и власть решают все.

Я сделала еще один шаг назад, все больше приближаясь к стене. Черт, такое ощущение, словно за мной наблюдают. Во всей этой суете, торопливости, я явственно чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Глаза против воли забегали по залу, мельком оглядывая и оценивая окружение. Пьяные и богатые, молодежь, элита. Что я здесь забыла?

Тряхнув головой, я сунула в рот мини-бутерброд, еле проглатывая его. Кусочек хлеба с чем-то неясным, словно наждачная бумага, оцарапал слизистую пищевода и противно нырнул в желудок.

На мгновение отвлекшись на поиски воды, или хотя бы чего-то безалкогольного, я успела позабыть о том взгляде, что буравил меня вот уже минут десять.

Задумавшись о том, что платье одной из леди было уж чересчур вычурным, я умудрилась проворонить тот момент, когда мне на плечо легла теплая и большая рука, слегка встряхивая. На задворках сознания раздался знакомый голос:

— Хей, — голубые глаза столкнулись с моими карими, и парень напротив слегка сощурился, — я вам рассказывал о моем зам'е, — он кивнул в сторону мужчины лет тридцати и почесал русые волосы. — Разрешите представить: Юнис Сатклифф.

Выдавив из себя самую приличную улыбку из всех, что имелась в моем скромном арсенале, я протянула руку вперед и ощутила, как тонкие сухие губы касаются моей кожи. Чуть поморщившись, я услышала фразу в ответ:

— Приятно, безумно приятно видеть столь очаровательное создание среди этого болота, — хихикнул новый знакомый, и я брезгливо отдернула руку. — Я — Гарольд, для вас, леди, просто Гарольд.

— А вы, стало быть, мните себя важной лягушкой в этом болоте? — чуть вздернув бровь вверх, не удержалась от мелкой колкости. Острый локоть слегка проехался по моим ребрам, и я тут же прикусила язык, проклиная себя.

— Он — один из представителей Министерства наших глубокоуважаемых и любимых соседей, — заметил Макс, уводя его от меня и от греха подальше.

Вот же Дьявол, важная шишка, а я так себя веду. А вообще, если говорить честно, сдалось мне это! Почему я должна унижаться перед теми, кто искренне мечтает расширить границы собственных владений за счет наших территорий? И пусть он лишь пешка, если смотреть правде в глаза, к войне с нами людей подтолкнули именно они, — Эйлест, чертово государство размером со спичечный коробок и самомнением большим, чем вся планета. Они всегда плели интриги, не скрываясь и не таясь. А мы всегда разгребали то, что оставалось после устроенного хаоса. Вот и сейчас ситуация повторялась. Нападения на нас участились, теперь имелись погибшие. Но выглядели они не так, как раньше. Люди, в основном, убивают незамысловато — пули, ножи, бомбы, на худой конец. Для них во время боевых действий важно количество, а не качество тел. Но последние жертвы растерзаны, буквально разорваны на кусочки кем-то нечеловечески сильным. Только кем?

От печальных размышлений меня отвлекла музыка, которая вновь стала живой и игривой. По стенам забегали разноцветные лучи света, и в центр зала вышли те, кто не особо любил медленные танцы, начиная резво дергаться под шустрые ритмы барабанов и гитар.

— Ты б его еще прямым текстом послала, — раздался над ухом гневный шепот, а я лишь повела плечом — мол, отстань, не до нравоучений сейчас. — Ты меня игнорируешь или принципиально не замечаешь?

— Не в твоем стиле меня отчитывать, — хихикнула я, чуть повернув голову, наблюдая за широкой белозубой улыбкой лучшего друга.

— А когда еще мне выпадет шанс стать на твое место? — закивал он.

Ленивый от природы, он никогда не торопился выполнять свои обязанности. Даже так, он никогда не думал даже думать о них, поэтому мне, как его заместителю, всегда приходилось делать все самой. Не то, чтобы меня это бесило, просто иногда так хочется помощи.

— Ну вот, теперь тебе придется искать себе другую мечту, — улыбнулась я, откидывая голову на его плечи и устраиваясь на них поудобнее.

— Ничего, в мире еще столько неизведанного, — он приобнял меня и начал внимательно вглядываться в толпу впереди.

— А сколько всего за пределами твоего дивана.

Вечер тянулся со скоростью загустевшего меда, что еле-еле капал с перевернутой ложки. Долго, нудно и очень жарко. От тоски не спасали даже мысли о люстре, а чей-то странный взгляд, что буравил меня с его начала, уже вызывал нервное подергивание мышц вокруг глаза. Я мечтала убежать отсюда куда-нибудь подальше, но обречена еще полчаса кивать и улыбаться всем, кто соизволит подойти и морально унизить меня. Еще бы, я же не богатый подросток без тормозов. Мне всего двадцать три, и самое большое мое богатство — старая гитара и десяток потертых книг.

* * *

Невыносимо длинные коридоры, в которых потеряться еще проще, чем дышать, вели к северной части здания — той, где находился наш офис. Все еще в стадии ремонта, он напоминал помещение после пробежки стада слонов, но от него все-таки веяло еще какой-то теплотой. Это было родное место, и я бы не променяла его ни на что другое.

Свернув за угол, я крепче сжала в руке стакан с горячим кофе, толкнула дверь от себя, улыбаясь рыжеволосой девушке, что выполняла роль секретарши.

— Доброе утро, Юни, — лучисто улыбнулась она, и я не смогла сдержать ответной улыбки, настолько заразительной та оказалась. Веснушки, россыпью покрывающие ее молодое личико, делали Миру еще привлекательнее, и не я одна так думала.

Отворив еще одну дверь, я с шумным вздохом упала в потрепанное кожаное кресло черного цвета, вытягивая ноги и скидывая с них неудобные туфли.

— Вам звонили, — после короткого стука, скорее для приличия, в дверном проеме показалась фигура рыжеволосой, и я напряглась. Кто? Еще же так рано.

— И?

— Найдено несколько тел за городом, — девушка свела брови к переносице, она очень не любила все разговоры про трупы, поэтому всегда тщательно их избегала.

— Я тебя поняла.

Делая пару глотков растворимого подобия настоящего кофе, я пнула сопящего в кресле, повернутом к окну, Макса, хватая со стола ключи от его машины. Так как наш отдел презирали и ненавидели все, кто только мог, людей в нем работало мало, а, следовательно, на вызовы ездили мы сами и сами же выполняли всю грязную работу.

Двери потрепанной временем машины жалобно хлопнули. Пристегнув ремень, мы сорвались с места, выезжая за пределы города. Происшествие случилось недалеко от небольшой деревушки, что находилась по правому берегу реки, что, в свою очередь, впадала в огромное синее море, поэтому для начала нужно пересечь мост, на котором, казалось, собирались все пробки города. Мутная, покрытая чем-то серо-зеленым, вода этой реки гипнотизировала не одного самоубийцу. Свернув на извилистую проселочную дорогу, машина чуть замедлилась. Внимательно вглядываясь в деревья, хаотично растущие невнятными зелеными клочками, в открытое зелено-серое поле, что маячило где-то рядом с горизонтом, и в чистое, голубое небо, мы, кажется, и представить себе не могли, что увидим дальше.

В районе сердца что-то кольнуло, и я с силой сжала ткань клетчатой рубашки, тем самым обращая на себя внимание. Машина с визгом остановилась, и наши тела по инерции толкнуло вперед. Голова начинала гудеть, все тело горело до скрежета зубов, казалось, меня без всякой анестезии резали на тоненькие полосочки странным лазером. Перед глазами все плыло, а ладони потели. Шум в ушах становился сильнее, грозясь разорвать голову. А после все в одно мгновение стихло.

— Кто-то нарушил завесу, — вытирая тыльной стороной ладони капельки крови с прикушенной губы, прохрипела я.

Выйти из машины и пойти своим ходом тогда показалось нам хорошей идеей.

Ноги уверенно ступали по мягкой земле, чуть проваливаясь, словно она являлась такой же хрупкой, как песок или болотная топь. Пение птиц звучало со всех сторон, сливаясь в одну красивую мелодию, что радовала колотящееся изо всех сил сердце. Голова начинала противно гудеть от обилия кислорода в загородном воздухе.

Солнце продолжало нещадно палить землю и всех ее обитателей, бросая свои теплые лучики на колыхавшуюся от дуновения ветра траву. По голубому небу медленно плыли пушистые клочки облаков.

— Что за чертовщина? — я вздрогнула от неожиданности, отвлекаясь от созерцания красот природы, и статуей застыла от непередаваемого ужаса.

Высокий частокол отделял небольшой клочок земли от этого мира. Небо над ним было черным, словно крыло ворона, тяжелые дождевые тучи грозились затопить промерзшую землю, окроплённую чем-то красным. Деревья, лишенные листвы, извивались пугающими фигурами, мечтая выцарапать глаза случайным прохожим своими острыми ветвями. Часть деревянных столбов стояла на расстоянии друг от друга, как раз на таком, чтобы насаженные на них головы людей не мешали друг другу. По старому дереву медленно стекала еще не успевшая засохнуть до конца темно-вишневая кровь, а стеклянные глаза смотрели сквозь нас, бессловно умоляя избавить их от позора. Эти испуганные лица были нам хорошо знакомы. Даже закрывая глаза, я все еще вижу их смеющимися и кружащимися в танце на вчерашней вечеринке.