Один вечер (гет)

Неважно, что произошло, неважно где, главное, мы вместе, как раньше. Отпустить тебя, отдать — слишком высокая цена. Я просто хочу, чтобы ты оставалась со мной. Даже если придётся обманывать своих близких. Раньше я не понимал, но тот вечер открыл мне глаза. И сейчас я вижу всё. Связь между нами никогда не оборвётся. До самой смерти.

* * *

— У тебя странный вкус. Что это за дурацкий ящик?

— Это шкаф. Вовсе он не дурацкий, а очень вместительный.

— И совсем не подходит к интерьеру. Сюда нужно поставить что-нибудь в викторианском стиле.

— Мне некогда заниматься поиском мебели. Купил первое, что попалось на глаза.

— Давай я сделаю чай.

Гарри расслабленно плюхнулся на диван. Приятно, когда о тебе заботятся. Никто, кроме миссис Уизли и Гермионы, этого не делал. Миссис Уизли — когда он бывал в Норе. Гермиона — почти всегда. Сегодня тоже, как будто они снова в палатке посреди Королевского леса Дин.

— Откуда у тебя такая великолепная коллекция чая? — Гермиона принесла поднос с дымящимися чашками.

— Надарили. Каждый считает своим долгом преподнести мне презент. И чай лидирует среди остальных подарков.

— Но ты его не пьёшь, конечно? — она саркастически изогнула брови.

— Предпочитаю кофе.

— Кофе вреден для сердца.

— Для сердца вредны расставания.

Гермиона посмотрела так, будто он смертельно болен.

— Как думаешь, с кем она сейчас?

— С чего ты взял, что Джинни с кем-то? Может, ей просто нужно время подумать.

— Да, подумать. Взять тайм-аут. Всё взвесить и сделать выбор. Я или кто-то другой.

— Я думаю, дело не в тебе.

— Нет, — Гарри отрицательно помотал головой. — Дело именно во мне. Я разочаровал её. Она думала, что я… интересный. А я скучный, трудный.

— Это вовсе не так! Ты интересный, даже очень.

— Спасибо, конечно, но... Да хватит об этом! Расскажи о себе.

— У меня всё отлично: учусь, — Гермиона смущённо улыбнулась. — Много учусь.

— Хогвартс изменился?

— Да. В главном зале висят портреты погибших. Чтобы помнили, — она снова посмотрела на Гарри так, будто случайно задела за живое.

— Это правильно, — кивнул он, горестная морщинка прорезала лоб.

— Я староста факультета. Малышня мне в рот заглядывает.

— А как же иначе? — вежливо улыбнулся он, оставаясь мыслями где-то далеко.

Гермиона с тоской посмотрела на Гарри и отвела взгляд. Разговор не клеился, Гарри слишком погружён в раздумья из-за внезапного и необъяснимого отъезда Джинни. Если бы Гермиона была рядом, когда это произошло, то, возможно, сумела бы разобраться и помочь. Но известие застало её врасплох, да к тому же она в последнее время была чрезмерно занята учёбой, чтобы понять, что с Гарри беда. На него многое свалилось: сначала слава и новые обязанности в качестве аврора, потом вдруг в прессе посыпались обвинения в бездействии и смерти пятидесяти студентов Хогвартса во время битвы. Как будто он лично их убивал. Это возмущало больше всего!

И вдруг Джинни уехала.

Рон лишь изумлённо пожимал плечами, Артур с Молли тяжело вздыхали, вероятно, им было чертовски стыдно перед Гарри за решение их дочери, но объяснить её мотивы они так и не смогли. Газетчики тут же раздули сенсацию, мол, Джинни сбежала, потому что не смогла жить рядом с виновником в смерти её брата. Большего бреда не доводилось читать даже во времена Амбридж. Из Испании приходили известия о том, что Джинни хорошо проводит время в компании то с одним, то с другим, на газетных колдографиях её лицо выглядело довольным, без тени раскаяния.

— Как твоя работа? — спросила Гермиона, нарушив неловкую паузу.

— Нормально. Многое приходится изучать по ходу пьесы, но это лучше, чем просиживать штаны за учебниками.

Гермиона хмыкнула.

— Прости, я не тебя имел в виду. У каждого свои приоритеты, правда?

— Ты выглядишь усталым. Мало спишь?

— Почти не сплю, — Гарри снова нахмурился.

Очевидно, его выматывает такая жизнь. Днём он гоняется за преступниками, испытывая постоянное давление со всех сторон, ночью наверняка думает о Джинни.

— Давай выпьем, — вдруг предложила Гермиона.

— Что? Ты же не пьёшь, — удивился он.

— Пью. Очень даже пью. У тебя есть что-нибудь?

— Была бутылка Огденского. Ты уверена?

— Абсолютно. Тащи свою бутылку.

* * *

Хмель побежал по жилам, согрел, в животе приятно защекотало.

— Слушай, когда мы с тобой последний раз вот так сидели вдвоём? — Нос у Гарри покраснел, глаза улыбались.

— С выпивкой? Никогда. Всегда кто-то был рядом.

— Да. Рон сегодня в ночной смене. Жаль.

— Чего тебе жаль? Хочешь всё время наблюдать, как мы с ним целуемся? — Гермиона саркастически усмехнулась.

— Вы с ним что? Не, я не хочу, — он уставился в камин, но потом заинтересованно спросил: — А вы, правда, только и делали, что целовались?

— Ты не замечал?

— Замечал, но как-то не обращал внимания.

Гермиона хотела сказать, что Гарри не обращал на них внимания, потому что в эти моменты сам целовался с Джинни; но вовремя прикусила язык. Не стоило напоминать ему.

Однако Гарри, похоже, не нуждался в напоминаниях и снова помрачнел.

— Давай ещё, — почти приказала Гермиона, и Гарри послушно наполнил бокалы.

— И как у вас с ним, всё серьёзно? — поинтересовался Гарри.

— Пока сложно делать выводы, — пожала плечами Гермиона.

— Скажи, — он вдруг повернулся и заглянул ей в глаза. — Когда ты с Роном, у тебя не возникает желания быть с кем-то ещё? Нет ощущения, что тебе чего-то не хватает?

— О… Не знаю, — Гермиона удивлённо вытаращилась на Гарри.

— Да ладно, признайся.

— Нет. Ничего подобного я не чувствую. Рона мне вполне хватает с лихвой.

— Правда? Чего же ей не хватает? — он угрюмо насупился.

— Я ведь не показатель. Джинни совсем другая.

— Расскажи, что ты испытываешь.

— В каком смысле?

— Когда ты с Роном, — он пьяно уставился на неё, в глазах играли бесенята.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, что я ощущаю, целуясь с Роном? — Гермиона нервно потеребила рукав.

— Да, — кивнул Гарри.

— Зачем?

— Мне нужно. Я хочу понять. — Он посмотрел так просительно, что желание превратить разговор в шутку исчезло.

— Ну, — Гермиона потёрла лоб. — Когда его губы касаются моих… Ради бога, перестань глазеть!

— Хорошо, — Гарри отвернулся.

— В общем, сначала у меня перехватывает горло, а потом появляется чувство, словно что-то падает внутри, доходит до живота, и… становится так… тепло.

— Здорово, — задумчиво произнёс Гарри.

— Угу. — Гермиона смущённо глотнула виски.

— А с Крамом?

— Что?

— Ты ведь целовалась с ним? Расскажи, что ты ощущала.

— Я уже не помню.

— Не ври.

— Это было три года назад!

— Ты не могла забыть свой первый поцелуй.

— Ты меня бесишь, — с угрозой произнесла Гермиона.

— Я всех бешу. Расскажи. Пожалуйста.

— О’кей, — вздохнула она, сдаваясь: Гарри всегда так трудно отказать. — Честно говоря, я сначала не поняла ничего. Мы болтали, и он вдруг наклонился и стал дышать в лицо. Как паровоз. Поцеловал меня в щёку, потом в губы. Губы у него такие… большие, я подумала: «Боже, почему они такие большие!» — Гермиона прыснула от смеха и смущённо прикрыла ладонью рот. — А потом до меня дошло: «Вот оно! Неужели меня целуют?!»

— Тебе понравилось?

— Нет, пожалуй. Я ведь совсем девчонкой была. Не понимала, отчего Виктор так заводится. Была бы постарше, наверное, чувствовала бы себя по-другому.

— Вроде как сейчас с Роном?

— Может быть. Полагаю, Виктор, наверное, тоже… хорош… был бы, если бы… ну ты понял, — промямлила Гермиона, подняв брови.

— Значит, ты всё-таки думаешь о нём?

— Гарри, как тебе не стыдно! Ты меня специально подловил!

— Я просто хочу понять. Ты любишь Рона, но при этом сравниваешь его с другим. Все женщины так поступают?

— Причём здесь это? Виктор — просто эпизод в моей жизни. Рон — нечто большее! И потом, разве ты не сравниваешь Джинни с Джоу? Разве нет? — взвилась Гермиона.

— Нет. Никогда. Когда я с Джинни, то обо всём забываю.

— Так же и я с Роном. Но в этом нет ничего удивительного. Они ведь Уизли, — улыбнулась она.

Гарри горько усмехнулся и одним глотком допил свой виски.

— Хотел бы я знать, как Рон это делает, — сказал он, вертя в руке пустой бокал.

— Делает что?

— То, о чём ты говорила: когда перехватывает горло и всё остальное.

— Гарри, я его просто люблю.

— Джинни ведь тоже меня любит. Любила. Но, мне кажется, я не даю ей вот этого. Когда я целую её, она остаётся бесстрастной. Не испытывает того, что чувствуешь ты. Что со мной не так?

— С тобой всё нормально.

— Нет. Помнишь Лаванду? Она ведь с ума по Рону сходила.

— Не напоминай.

— Извини, я не хотел тебя ранить. Дурацкая мысль.

— Просто он Уизли. Это у них семейное. Какая-то особая способность будить в людях страсть.

— Если Джинни не получает от меня то, чего жаждет, мы не будем счастливы, — подытожил Гарри, обречённо глядя на Гермиону.

Она не нашлась, что сказать, лишь сочувственно положила руку ему на плечо.

— За это надо выпить! — Гарри вдруг излишне поспешно плеснул виски себе и Гермионе, пролив тонкую струйку на диван.

Водрузил бутылку на стол, звонко стукнул свой бокал о бокал Гермионы.

— За нас с тобой — людей, которые любят Уизли.

В камине приятно потрескивал огонь, часы на стене пробили десять. Хорошо, что завтра воскресенье, и не надо вставать на занятия, однако Гермиона запланировала на весь день подготовку к эссе по Продвинутым зельям.

Не стоило так напиваться.

— Я не хочу сдаваться, — вдруг нарушил молчание Гарри. — Если Джинни хочет страсти, она её получит.

Следовало бы оставить Гарри наедине с этими позитивными мыслями, но виски сделал своё дело, и Гермиона не сдержалась.

— Я считаю, что специально будить в себе страсть, — это не самое разумное решение. Всегда лучше оставаться собой. Если Джинни не принимает тебя таким, какой ты есть, — и не надо! — заявила она заплетающимся языком.

— Я не хочу её потерять! Понимаешь? Она должна быть моей, — Гарри резко поставил свой бокал на стол.

— Такое ощущение, что ты рассматриваешь Джинни как победу в квиддиче.

— Правда? Ты так думаешь?

— Да. В тебе говорит азарт и дух соперничества. Может, она именно этого от тебя добивалась?

— Наверное. Похоже, она добилась!

— О’кей, — Гермиона неуклюже поднялась. — Рада, что у тебя такой настрой.

— Ты куда?

— Домой. Завтра рано вставать.

— Подожди, — Гарри взял её за руку и потянул вниз. — У меня к тебе есть одно дело.

— Ладно, — она плюхнулась рядом. — Говори.

— В общем, мне… надо тебя поцеловать.

— Что?!

— Понимаю, это звучит бредово, но… я хочу попросить тебя… оценить и сказать, что ты ощущаешь. Чего мне не хватает по сравнению…

— С Роном?

— Да, — смущенно кивнул Гарри.

— Ты идиот. Ты знаешь об этом?

— Конечно, знаю, — в запальчивости проговорил он. — Но мне не с кем обсудить эти дела.

— Обсудить то, что ты идиот?

— Ты прекрасно поняла, о чём я! — раздражённо сказал он. — Помоги мне!

Из-за виски у Гермионы слегка двоилось в глазах, голова отяжелела. Странно, но желание Гарри вдруг перестало казаться таким абсурдным.

— Слушай, — произнесла она. — Мы ведь напились в зюзю. Я ничего не почувствую.

— Давай попробуем, — Гарри приблизился к ней.

Его глаза горели будто безумные, на подбородке пробивалась черная щетина, губы… были как губы. Обычные гаррины губы, только немного краснее, видимо, из-за выпивки. Вообще, стоило заметить, что в пьяном виде Гарри выглядел несколько привлекательнее, чем обычно. Хоть и двоился.

— Ну я не знаю. Это ерунда какая-то, — стала отнекиваться Гермиона. — Как ты себе это представляешь?

— В смысле? Ты что, никогда не целовалась?

— С тобой — нет. Но дело-то не в этом. Как я должна тебя оценить? — она отодвинулась подальше.

— Спокойно, трезво, как будто это наш эксперимент.

— Эксперимент? То есть, будучи пьяной, я должна оценить тебя трезво?

— Угу, — Гарри снова придвинулся к Гермионе, заставив её прижаться к боковине дивана.

— Закрой глаза и представь, что я — это Рон, — прошептал он ей в лицо.

Первой мыслью было подчиниться, к тому же накатила непривычная сонливость, но Гермиона усилием воли переборола её и поднялась. Гарри остался сидеть на месте.

— Гарри, я, конечно, тебе сочувствую, но, по-моему, это слишком.

Он не двигался, мрачно уставившись в одну точку.

— Мне пора, — стараясь сохранять равновесие, Гермиона, пошатываясь, направилась к камину.

Столик со стоящими на нём бокалами и бутылкой почему-то оказался на пути. Раздался грохот, чьи-то сильные руки подхватили её и снова усадили на диван. Неимоверно хотелось спать. Перед глазами всё время маячила какая-то фигура, раздавались булькающие звуки. Внезапно что-то холодное и мокрое капнуло на лицо, через мгновение размытая фигура приобрела очертания и оказалась… Гарри.

— Протрезвела?

— Чем ты в меня брызнул? — возмутилась Гермиона.

— Опохмеляющее зелье. Крутая вещь из аврорского арсенала.

Гермиона вытерла лицо рукавом и глубоко вздохнула. Как же это неприятно — терять самоконтроль. Гарри странно пялился на неё.

— Что?

— Ты поможешь мне? — спросил он с надеждой.

— Снова об этих поцелуях? Гарри, мы ведь уже не пьяные, так что оправдания нам не будет.

— Мы сохраним это в тайне, — прошептал он, приближаясь.

— А если я не хочу целоваться с тобой?

Он остановился и озадаченно посмотрел, будто не ожидал такой реакции.

— Об этом я как-то не подумал. Прости, я, действительно, идиот.

Гермионе вдруг стало его жалко. Сидит тут один, всеми брошенный, всякие глупости в голову лезут. Как ещё не запил — непонятно. Гарри снова потянулся за бутылкой.

— Ладно, давай попробуем, — неожиданно для себя согласилась Гермиона. — Я закрою глаза и представлю Рона.

— Спасибо, — выдохнул он.

Гермиона зажмурилась, и, хоть ожидала поцелуя, сердце ёкнуло, когда её губ коснулись губы Гарри.

Они были тёплыми, сухими и несмелыми. Пахли вином и немного мятой.

Поцелуй продлился недолго, словно прикосновение согретого солнцем ветра.

Гермиона открыла глаза, Гарри нервно смотрел на неё, ожидая вердикта.

— Так ты целуешь Джинни? — спросила она, изогнув бровь.

— Почти, — смутился Гарри под её взглядом.

— Почти?

— Знаешь, я… всё время боюсь сделать ей больно. Мне кажется, она такая хрупкая, беззащитная.

— Ты параноик.

— Есть немного, — выдохнул он.

— Ничего с Джинни не случится, если ты проявишь капельку пыла.

— Хорошо. Спасибо за совет и за то, что… позволила поцеловать себя. Надеюсь, тебя не затошнило.

— Нет. Мне даже понравилось, — брякнула Гермиона.

— Правда? — обрадовано улыбнулся Гарри.

— Угу. Ты очень приятный на вкус.

— Звучит довольно... по-кулинарному.

— Мне пора, — Гермиона поднялась. Сонливость как рукой сняло, мысли прояснились.

— Можешь переночевать у меня. Здесь столько спален. А утром на трезвую голову отправишься в школу. И мне не будет так скучно, — Гарри тоже поднялся, сконфуженно поправляя выбившуюся из брюк рубашку.

— Хорошо, спасибо, — Гермиона ободряюще улыбнулась. Никогда она не видела Гарри таким смущённым.

Он просиял в ответ, но вдруг посерьёзнел и произнёс:

— Могу я тебя попросить?

— Ну?

— Ещё раз поцеловать.

— Зачем?

— Чтобы… попробовать по-другому, — Гарри вскинул на неё глаза, показавшиеся необыкновенно яркими, словно блестящие изумруды.

Гермиона от удивления пробормотала что-то невразумительное.

— Пожалуйста, — взмолился он.

— Ну, хорошо… Только не смотри так.

Она зажмурилась, тёплые ладони обхватили её лицо, обдало шумным дыханием, потом губы завладели её ртом, сначала мягко и нерешительно, но затем все настойчивее и сильнее. Сначала захотелось оттолкнуть Гарри: он, казалось, перешёл черту, на которой следовало остановиться, но Гермиона приказала себе: «Представь, что это Рон. Представь его».

Гарри вдруг застонал и провёл языком по её губам, Гермиона приоткрыла рот, больше от неожиданности, чем от страсти. Гарри тут же проник языком глубже, коснувшись её языка. Это было уже чересчур, Гермиона резко отстранилась. Он попытался удержать её, но лишь на мгновение, пока она не схватила его за руки, чтобы оторвать от себя.

— Всё, хватит! — отрезала она.

Гарри убрал руки и посмотрел виновато.

— Прости, я увлёкся.

— Да уж. Больше так не делай.

— Хорошо.

— Не похоже, что ты страдаешь из-за Джинни, — произнесла Гермиона обвиняющим тоном.

— Я представлял её, когда целовал тебя.

— Ладно, проехали, — она вытерла губы.

— Что ты почувствовала?

— Что мы с тобой — два полупьяных придурка.

— А если серьёзно?

— Ну, в этот раз пылкости гораздо больше. Но с языком — это ты зря.

— Да, прости. Скажи, ты испытала это?

— Что?

— Горло перехватило? В животе там… тепло?

— Немножко. Но, вообще, я думаю, дело не только в самом поцелуе, а в каких-то прикосновениях… Боже, что я говорю!

— Продолжай.

— Нет. И не смей просить.

— Хочешь знать, что я почувствовал? — вдруг спросил Гарри.

— Да, то есть… нет. Мне, в принципе, всё равно, — она нервно сцепила ладони.

— Ты классная. Правда. Рону повезло.

— Спасибо, — тихо выдохнула она.

— Я будто цветок поцеловал. Нераскрывшийся бутон, — он загадочно посмотрел на неё. — Так что там насчёт прикосновений?

— Это очень интимные вещи. Ну, понимаешь, когда девушка кого-то любит, она позволяет ему прикасаться к себе, и это не вызывает отторжения. А если не любит, то такие прикосновения могут спровоцировать страх, и, как следствие, — агрессию.

— Я понял.

— Слушай, ты на самом деле такой неопытный или притворяешься? Мог бы книжку какую-нибудь почитать.

— Книжку? — Гарри обернулся к письменному столу, на котором высились стопки книг. — Действительно мог бы.

Гермиона подошла и оглядела Гаррины книги — криминалистика, борьба с тёмными искусствами, право, в том числе маггловское. Во многих были закладки с надписями, другие были раскрыты.

— Много учишься? А говорил, что не любишь штаны просиживать, — улыбнулась она.

— Приходится, но предпочитаю познавать на практике. Так быстрее.

— Вроде как с поцелуями?

— Угу. И приятнее.

— Такими темпами ты скоро станешь заправским ловеласом, и тогда уже Джинни придётся бегать за тобой, — Гермиона присела на край письменного стола. Близость книг всегда вызывала в ней чувство покоя.

— Не придётся. Я не такой, — Гарри вдруг подошёл вплотную. — А как Рон к тебе прикасается?

— Чёрт, Гарри, ты снова?

— Просто расскажи, — попросил он, и Гермиона снова удивилась таинственному сиянию его глаз.

— Он гладит мне плечи… Потом склоняется и шепчет на ухо всякие глупости, целует меня в мочку… заводит руку за спину, осторожно отодвигает волосы и легко касается шеи… притрагивается к тому месту между лопаток… невесомо, как крылья бабочки, — Гермиона мечтательно прикрыла глаза. — Целует в уголок рта, затем проводит ладонью по спине и тогда целует в губы. Потом опускает руку ниже и хватает меня за ягодицу, прижимает к себе так крепко, чтобы я почувствовала его возбуждение, другой рукой ласкает мне грудь, ну и… всё такое, — вдруг резко закончила она.

Гарри смотрел так, как будто у неё на лбу выросли рога.

— Хватит глазеть, это цитата из дамского романа, — объяснила Гермиона.

— Что?

— Если хочешь понять, как ласкать женщину, читай женские романы. Хотя бы их. Могу, конечно, порекомендовать пару книг по физиологии, но ты их не осилишь.

— Понял, — кивнул Гарри.

— Молодец.

— Слушай, а… то, что ты сейчас… процитировала… Рон таким занимается?

— Да. Я нашла ему роман, где чётко и доходчиво написано, как это делать. Рон оказался вполне обучаемым.

— И у вас с ним уже было? По-настоящему?

— Да, — Гермиона надменно закатила глаза. — Несколько раз.

— Ты просто кладезь информации, — изумился Гарри.

Гермиона лукаво улыбнулась. Неискушённость Гарри удивила её, всегда казалось, что с его характером он первым бросится в омут с головой, но выяснилось, что в этом вопросе он беспримерно сдержан. Наверное, не может отойти от стереотипа: Джинни — маленькая сестра Рона, которую нужно защищать. А держать свои инстинкты в узде Гарри умеет лучше всех. Получается, чтобы нормально жить, Гарри придётся перестать быть таким сильным и благородным.

— Слушай, а что, Джинни сама не проявляет инициативы? — поинтересовалась она.

— Проявляет, но... Мне кажется, она гораздо неопытней меня.

— Она? — удивилась Гермиона.

— Мне так показалось. У тебя другие сведения?

— Нет. Я, правда, не знаю, насколько она… знакома с этой темой. Мы её не обсуждали.

— Может, у неё с этим проблемы?

— Не знаю. Но, если она скрывает их даже от тебя, то мне точно не станет доверяться. Возможно, она уехала специально, чтобы просветиться в этом вопросе, — предположила Гермиона и тут же пожалела о своих словах: не стоило будить ревность Гарри.

— Вот как? — нахмурился он. — Если это так, то мне тоже стоит прокачать навыки. Чтобы быть на равных.

Гермиона с досады потёрла лоб. Гарри зло запыхтел.

— Как думаешь — снять проститутку? — вдруг завёлся он. — Да! Я так и сделаю. Прямо сейчас!

— Гарри.

— Лучше сразу двух! Чтобы наверняка.

— Гарри!

— И посмотрим, у кого в итоге окажется больше опыта.

— Что ты несёшь?! — воскликнула Гермиона. — Нет, если хочешь продажной любви, дело твоё. Только не надо наказывать себя этим. Ты ни в чём не виноват.

— Кто сказал, что я собираюсь себя наказывать? Может, я наоборот хочу насладиться своей долгожданной свободой!

— Если так, то… я, пожалуй, пойду. Не буду портить тебе вечер. — Гермиона спрыгнула на пол и пошагала к камину.

Коробка с Летучим порохом лежала на каминной полке. Гермиона взяла горсть и вдруг услышала:

— Подожди. Я ведь приглашал тебя остаться на ночь.

— Мне будет неудобно, когда ты станешь общаться тут с… дамой.

— Перестань, ты же прекрасно знаешь, что я не собираюсь этого делать, — Гарри подошёл и подставил коробку с порохом Гермионе под руку.

— Ты меня сегодня немало удивил, — Гермиона ссыпала порох обратно. — Так что я уже ни в чём не уверена.

— Побудь со мной ещё. Там немного осталось Огденского.

— Мне бы не хотелось терять контроль над собой.

— Тогда давай поужинаем, — предложил Гарри.

— Я не ем так поздно.

— Ну, просто посидим.

— Конечно, с удовольствием, — согласилась она со сдержанной улыбкой, хотя удовольствие обещало быть сомнительным.

Он поставил коробку на полку и вдруг странно посмотрел на Гермиону.

— Почему ты так смотришь?

— Я просто не могу представить, что ты и Рон… Как это было? Тебе понравилось?

— Боже, Гарри, не начинай!

— Извини. Я совсем спятил, — он виновато опустил глаза.

— Давай так. Я тебе всё расскажу. А потом пойду спать! — раздражённо предложила Гермиона.