Один вечер (гет)

Гермиона едва досидела до конца занятий. Сбросив обязанности старосты на подруг, она поспешила в аврорат.

Молодым аврорам свои кабинеты не полагались, и Гермиона сбилась с ног, то и дело приставая с вопросами ко всем этим хмурым, озабоченным своими делами людям. Наконец ей показали нужную дверь, на которой было написано «Старший аврор М. Дженкинс». Гермиона постучалась и вошла, не дождавшись приглашения. За столом сидел человек средних лет, смеривший её холодным острым взглядом. Рон часто рассказывал про своего знаменитого коллегу. Судя по всему, это и был сам Дженкинс.

— Здравствуйте, я ищу… — начала Гермиона, но Дженкинс не дослушал и молча указал пальцем на дверь.

Гермиона подумала, что он хочет её выставить, и приготовилась требовать своего, но тут сзади послышалось:

— Ты зачем пришла?

Она обернулась и удивлённо охнула: в углу на небольшом стуле в позе прилежного ученика сидел Рон. Немудрено, что она не сразу заметила его.

— Хочу с тобой поговорить.

— Нам не о чем разговаривать, — сердито буркнул он.

— Пожалуйста, Рон.

— Поговори с ней, Уизли, — вдруг вмешался Дженкинс. — У тебя пять минут.

Рон настороженно глянул на начальника и вздохнул.

— Ладно, пойдём, — недружелюбно бросил он и встал.

Они вышли в коридор, потом Рон проводил Гермиону на пустой внутренний двор и прислонился к стене, скрестив на груди руки.

— Ну?

— Это правда? Ты действительно рассказал всё Скиттер?

— Да.

— Но почему, Рон? Это твоя месть ему?

— Месть? Считаешь, я хочу ему отомстить? — вдруг завёлся Рон. — Нет, я, конечно, хочу. Но это не месть. Это правда!

— О чём ты говоришь?

— Разве ты не видишь? Ну да, ты сидишь в Хогвартсе и ничего не замечаешь, а я вижу его каждый день. Он изменился. Это не Гарри!

— Что за бред? С чего ты взял?

— С чего я взял, — он свирепо раздул ноздри. — Да разве Гарри поступил бы так с нами?

Гермиона нервно прикусила губу, глядя в его злые глаза.

— В том, что мы с ним переспали, не только его вина, но и моя.

Он сжал кулаки, словно приготовился ударить, но опустил руки.

— Я не хочу это обсуждать. Дело даже не в том, что вы с ним... Он стал другим: эгоистичным, жестоким. Говорят, он мучает задержанных. Я сам не видел, но слухи ходят разные. И со мной он уже не так общается как раньше, словно я ему чем-то насолил. Но теперь я уверен: всё из-за того, что у него на тебя были планы. И он их успешно осуществил! Осуществил, твою мать! А ты мне говоришь, будто сама виновата. Признайся: он тебе мозги задурил, да?

— Нет!

— А мне кажется, да! И Джинни не просто так уехала — она поняла, кто он на самом деле. Уж она-то знает не понаслышке, что значит общаться с Тем-кого-нельзя-называть. Когда я увидел её в Норе, то сразу понял: что-то тут нечисто.

— Ты не можешь знать наверняка, почему она уехала. У неё, возможно, была другая причина.

— Какая? Гарри говорит, они не ссорились. Так какая причина? Она просто узрела его истинное лицо. А ведь я говорил с ним после этого. Задал ему прямой вопрос: что между ними произошло? Знаешь, что он ответил: у каждого есть двойное дно, и это дно скрывает демонов.

— И что это значит? — спросила Гермиона.

— Понятия не имею.

— Короче, у тебя нет доказательств, одни домыслы.

— Это не домыслы, Гермиона, далеко не домыслы. Он изменился, это все замечают, кроме тебя. Ты по-прежнему веришь ему, и вот что из этого вышло: он воспользовался тобой. Околдовал тебя и заставил с ним спать, а потом представил дело так, будто ты сама этого хотела.

Гермиона ошеломлённо посмотрела на Рона. Неужели правда?

— Нет, — упрямо помотала головой она.

— Уверена? Тогда я тебе сочувствую. И ещё раз повторяю: это не Гарри.

— Нет. Ты спятил.

— Я не спятил. Это правда. И завтра все о ней узнают… Знаешь, что важно? То, что теперь никто не будет замалчивать проблему, как это было перед войной. Если в Гарри всё ещё сидит хоркрукс, и если этот хоркрукс влияет на него, то молчать об этом — преступление. Потому что иначе нам всем снова грозит опасность. А я не хочу больше терять близких людей.

— И что ты собираешься делать? Просто рассказать об этом людям и всё?

— Нет. У меня есть план. Сначала я добьюсь того, что общественность начнёт сомневаться в Гарри. Потом привлеку команду экспертов.

— Каких ещё экспертов? — испугалась Гермиона.

— Людей, которые специализируются на распознавании тёмной магии в человеке. Мы с Дженкинсом работаем над этим.

— Так это твой начальник тебе мозги запудрил? Да как ты можешь не доверять Гарри?! Он был твоим другом!

— Он и сейчас мой друг. И я хочу ему помочь!

— Ты… придурок, — язвительно процедила Гермиона. — Когда эта статья выйдет, у Гарри начнутся неприятности. Ты этого ждёшь?

Рон, нахмурившись, засопел.

— Похоже, что да. Значит, я была права — ты просто ревнуешь.

— Да, ревную, — мрачно ответил он.

— Тогда почему бы тебе не вызвать его на дуэль, вместо того чтобы кричать на весь мир о своей мести?

— Кого вызвать? Гарри или сидящего в нём Волдеморта?

— Боже, какой бред, — фыркнула Гермиона. — Ты неадекватен. Мне не о чем с тобой говорить.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Если не веришь мне, обратись к Джинни. Она приедет сегодня.

Гермиона коротко кивнула.

— Он действительно лучше меня в постели? — тихо спросил Рон.

Гермиона лишь бросила на него презрительный взгляд.

— Будь осторожна. Завтра ты останешься совсем одна.

* * *

Гермиона рванула искать Гарри. Дежурный — молодой светловолосый аврор — с нескрываемым любопытством оглядел её с ног до головы и сказал, что Гарри сейчас занят и будет занят до конца дня, но, если нужно что-то передать, то он готов помочь. Гермиона вежливо отказалась. Лучше она придёт к нему на площадь Гриммо вечером. Что бы там ни говорил Рон, ей следует самой удостовериться: прав он или нет.

Сгустились ранние осенние сумерки, когда Гермиона добралась до дома Гарри. Перемещаться через камин она не решилась, боясь оказаться в неловком положении: вдруг там Джинни?

Гарри встретил её с радостной улыбкой и поцеловал так, словно они были давними любовниками; а потом сразу потащил в постель. Гермиона не заметила, как оказалась полуголой в его объятиях.

— Гарри! Нам надо поговорить.

— Поговорим потом, — прошептал он, осыпая поцелуями её лицо.

— Пожалуйста, это ведь может подождать.

— Нет. Не может.

Он стянул с себя брюки.

— Гарри, остановись, это очень важно! Неужели ты не можешь держать себя в руках?

— Я-то могу. Но он — нет. Потому что он безумно тебя хочет.

— Кто «он»? — испуганно спросила Гермиона.

— Он, — Гарри указал на свой восставший член. — Эта сила мне не подвластна. Так что нам обоим придётся смириться.

Гермиона прыснула от смеха.

— Дурак.

— Он? Да. Совершенно безмозглый. Давай уже сделаем что-нибудь, иначе он меня замучает.

Оказывается, ничто так не дарит безумное наслаждение, как осознание, что ты являешься объектом необузданного вожделения. Рон всегда будто стеснялся своих желаний, был боязлив, именно поэтому ей приходилось руководить им. Гарри же хотел её безоговорочно и открыто.

Его влечение заражало, делало Гермиону такой же сумасбродной и безрассудной. Она не совсем поняла, что ощутила, когда Гарри в порыве страсти укусил её за попку.

— Что это было?

— Ой, прости, если сделал тебе больно.

— Нет, укуси меня ещё раз.

— Что?

— Укуси ещё раз!.. Ау!

— Ты просто невероятная.

* * *

— Знаешь, кто ты? — спросил Гарри, когда они, спустя полчаса, лежали рядом.

— Кто?

— Ты выдра.

— Что?

— Угу. Дикая, неукротимая и совершенно безбашенная.

— Я не выдра.

— Выдра, выдра, — кивнул он. — Которая всё время прячется, пока не настанет нужный момент, а потом выпрыгивает и бьёт наповал.

— А ты тогда олень.

— Не-а. Я твой выдр. Сейчас съем тебя!

Гермиона притворно завизжала, когда Гарри сделал вид, что набрасывается на неё, но вместо этого стал покрывать поцелуями. Он постепенно спустился к низу живота и застыл, глядя Гермионе между ног.

— Что-то не так? — забеспокоилась она.

— Я тут такое нашёл!

— Что? — испугалась Гермиона и приподнялась на локтях.

— Твою внутреннюю выдру. Она довольно мохнатая.

— Ты балбес, — Гермиона с облегчением откинулась назад.

— Погоди, я хочу с ней поговорить.

— О, боже, — смутилась она и сжала ноги.

— Эй, у нас с ней серьёзная беседа, не вмешивайся.

В следующие несколько минут Гермиона могла только ошарашено стонать и двигать бёдрами. Это было так сладко, так иезуитски сладко, что, казалось, можно было умереть от восторга. Наконец она не выдержала — повалила Гарри на кровать и впилась в рот поцелуем, ощущая свой собственный вкус на его губах. А потом был одурелый, совершенно чумовой секс, во время которого она рычала и царапалась, словно дикий зверь.

* * *

— Я сегодня виделась с Роном.

— Зачем?

— Хотела узнать, действительно ли он предоставил Скиттер материал для статьи.

— И что?

— Да. Он серьёзно настроен.

Гарри только устало отмахнулся.

— Ты ничего не предпримешь? — спросила она.

— Не-а.

— Но так нельзя. Надо что-то делать!

— Что я могу сделать, если даже лучший друг против меня?

— Он рассказал про тебя странные вещи.

— Например?

— Будто ты пытаешь задержанных.

— Это было один раз. Тот урод навёл на магглу проклятие и не хотел сотрудничать. Девушка бы умерла, если бы я не поторопил его. Знаешь, некоторые идут навстречу, только когда разговариваешь с ними с позиции силы.

— Кошмар.

— Угу.

— А ещё Рон сказал, будто он спрашивал тебя, почему вы расстались с Джинни.

— Да, было дело.

— И ты ответил: у каждого есть двойное дно, в котором прячутся демоны. Что ты имел в виду?

— А разве это не так? Оно у всех, даже у тебя.

— И в чём моё двойное дно?

— В том, что ты на самом деле любишь меня, а не Рона.

— Значит, ты мой демон?

— Или ангел.

Гермиона долго зачарованно смотрела ему в глаза, лучившиеся нежностью и какой-то необыкновенной уверенностью.

— Кстати, мы сейчас в спальне, где ночевала Джинни, когда она была тут в последний раз, — вдруг прервал молчание Гарри. — А теперь здесь ты, и мне это очень нравится. Хочу, чтобы так было всегда.

Потом они снова наслаждались друг другом, но теперь уже Гермиона пробовала Гарри на вкус, испытывая блаженство от своей власти над стонущим любовником.

* * *

— Ты не выдр, ты кролик. Сколько раз за сегодня мы занимались сексом?

— Э-э-э, пятьдесят?

— По-моему, ты слегка преувеличиваешь.

— Сорок девять?

— Хвастун!

— Слушай, а ты не забеременеешь?

— Нет. Я каждый день принимаю таблетки. Мама настояла, когда отправляла меня в Хогвартс.

— Она у тебя очень предусмотрительная.

— Просто она врач.

— Хорошо, когда родители медики. Кстати, как у тебя с ними складывается?

— Трудно, — выдохнула Гермиона.

— Ты можешь жить у меня, если что.

— Жить у тебя? И как понимать данное предложение?

— Ну, я забочусь о тебе и не хочу, чтобы ты страдала. И ещё я не против трахаться с тобой каждый день.

— Кто про что, а вшивый про баню. Тебя, кроме секса, ещё что-нибудь волнует?

— Например?

— Ну, допустим, то, что завтра выйдет статья, в которой тебя обольют грязью.

— Да ерунда всё это. Забудь, — спокойно произнёс Гарри.

* * *

На следующее утро Гермиона сидела за столом как на иголках: вот-вот должна была прилететь сова со специальным выпуском «Ежедневного пророка». Вчера Гарри выглядел равнодушным, но она-то понимает, что после статьи Скиттер всё значительно изменится. Наконец, на стол упала перевязанная бечёвкой газета. Гермиона развернула её дрожащими от волнения руками и прочла:

«С огромным сожалением сообщаем, что вчера, двенадцатого октября, наш корреспондент Рита Скиттер бесследно исчезла. Пропали также все материалы, подготовленные ею для спецвыпуска. Аврорат прикладывает все усилия в поисках Риты. Редакция приносит свои извинения и просит всех, кто что-либо знает о пропавшей, немедленно обратиться к нам».