Бандитская солянка (джен)

— Так, давайте ещё раз, чтоб наверняка, пройдёмся по правилам, если мы хотим проплавать дольше, чем сезон или два, — деловито говорит молодой капитан, созвав команду на палубу для проведения инструктажа, и устраивается на покорно растянувшемся белом дзойском медведе поудобнее, — пункт номер один. С пиратским кодексом, думаю, знакомы все?

— Почти, — громко выдаёт Шатти, ковыряясь щепкой в зубах.

— Рыжий контингент может молчать. Шатти, ты рыбак и гарпунёр, я знаю, но ты лучше всех в курсе об основных постулатах.

— Ну да, на нашу деревню пираты часто нахаживали, благо на берегу моря и рыбы завались, — уныло отзывается канонир, — но я же не за себя.

— Каждый скажет за себя, здесь все могут за себя ответить, — осаживает Ло. — Итак: ваш дом — эта субмарина, ваша семья — команда. Оружие держать в чистоте и порядке. Жульничать, грубо выражаться на корабле, не подчиняться старшему по рангу, трусить в бою — запрещается. Для тебя, Шатти Барнс, заранее повторю: девушек не водить. Хватит с тебя берега, там кладами и меряйся. И вообще у тебя Тереза есть!

Шатти о чём-то задумывается при упомянутом капитаном имени — физиономия у него делается мечтательной и просветлённой, — как-то куксится и, понуро откозыряв, снова возвращается к щепке.

— Второй пункт. Не пить и не курить.

— Это ещё как? — обиженно выкрикивает усатый субтильный Фиш.

— К квартирмейстеру относится в первую очередь, ибо он за это в ответе! — сурово повышает тон Ло. — Мы пираты, и у нас тоже есть порох — раз, мы плаваем под водой, и проблем будет больше — два.

— А чего сразу я? У нас Обара Тору курит, а не я.

— Обара не глухой и всё слышит. Обара!

Небритый мрачный матрос молча тушит мятую сигарету о растоптанный ботинок.

— Когда отплывём, чтоб тебя с сигаретами не видели. Ясно?

Ло угрожающе поправляет за спиной зачехлённый меч.

— Ясно, как штиль.

— Вопрос с выпивкой не закрыт, капитан, — тянет руку Пингвин.

— Выпивка будет. Но трюм мутить будем не каждый день и не в хлам, опохмела даже у меня не наберётся на вас всех. И от жажды всё равно не спасёт.

— А что будем пить? — уточняет Блю.

— Будем обходиться грогом. И воду нормально пить, и разбавленный ром. Форменных попоек… — Ло выразительно проводит ребром ладони по кадыкастому горлу. — Сами поняли.

— Вот уж попался мне капитан, — ворчит нахохлившийся в углу Коска-Сорка. — Ей-боги, лучше бы я оставался вольным наёмником и ловил пиратских псов!

— Нормальный у нас капитан. Молчи, Коскэ Клешня, — так же негромко отвечает до этого момента помалкивавший, задумчиво посматривающий на плещущееся за старым портом море Ян Форэль, толкая матроса в бок — Коска-Сорка, услышав прозвище, щурит раскосые глаза и, подбоченясь, потирает разлапистое четырёхпалое левое запястье. — Очень хороший.

— И последнее! Третье!

Капитан потягивается и жмурится.

— От лимонов и капусты не отвертится никто.

— И Бепо, что ли? — Насмешник Марлин, весь перемазанный маслом, еле сдерживается, чтоб не прыснуть бессовестным смехом.

— И Бепо, — весело подтверждает Ло.

Несчастный медведь, придавленный поперёк хребта ста восьмьюдесятью фунтами бессовестной хирургятины, провыв что-то нечленораздельное, прячет морду в широкие когтистые лапы.