Бандитская солянка (джен)

Капитан-доктор, капитан-маргинал, доктор Несчастье, Тёмный Доктор — Трафальгар Ло, облокотившись на заснувшего медведя, устало слушает, как шумят где-то вдалеке моторы, и словно плывёт на волне однообразных воспоминаний — о тех людях, которых он себе отыскал.

Черти сумасшедшие, мелкие преступники, бандиты, контрабандисты, наёмники самого что ни на есть среднего пошиба, воры, убийцы, хулиганы, рыбаки, бывшие пираты… Все равны. Да и он-то чем их лучше? Чем не команда?

Вот только прошлое — такое разное.

Такое тяжкое.

Настороженный взгляд из-под косматой рыжей чёлки, гарпунное ружьё на плече, развёрнутая и значительная осанка лорда — это Шатти. Рыбак из полунищей морской деревни, которая живёт только благодаря белым марлинам и местным касаткам. У той деревни даже не было названия…

— Гарпунёр Шатти Барнс? Пожалуй, это я. Вам чем помочь?

Угрюмое выражение некрасивой рябой физиономии и желтоватые глаза, полные надежды, мятый грязный передник и яркий платок на голове, огромный долг на плечах, оставшийся после неудачного рейда, из которого выбрался живым только веснушчатый корабельный повар, — это Арнетт Робертс.

— Значит, кока ищете? Я бы мог… — И тут же — суровый тон: — Только кормите!

Серьёзные чёрные глаза, два метра росту, снисходительный добродушный бас — словно и не было только что ожесточённой короткой дуэли и проигрыша, словно его руки не валяются, отделённые от плеч, в стороне, словно выдохшийся взмокший Ло не стоит перед ним, упершись потными ладонями в колени, и не пытается кое-как отдышаться, — это нанятый на земле белого хлеба Беруджино-Адриано Криль.

— Хоть я когда-то и был дозорным… Пожалуй, опыта у тебя поменьше моего — даже и в драках, а я в своё время дослужился до офицера. Тебе не нужен квартирмейстер или старший матрос?

Озорная улыбка с чернеющим провалом отсутствующих зубов, взваленный на плечо футляр со стареньким аккордеоном, непокорный взгляд из-под шапки густых тёмных косм — это Салмон Хаас. Сигарета, зажатая в зубах, небритые щёки, сдвинутые брови и рваный сизо-алый уродливый шрам на левом плече — это Обара Тору.

— Ну…

— Что же…

Ясное и румяное растерянное лицо. Босые ноги в подвёрнутых штанинах, зябко переступающие на сырой деревянной сходне. На руках ворочается заботливо прижатая к груди — и чрезвычайно этим довольная — толстая северная птица. Кажется, «пингвин» называется, Ло помнит — видел на картинках в детстве.

— Доктор капитан! Возьмите и меня! Я дерусь лучше всех в резервации!..

Ян Форэль. Тико Светлячок. Мурен. Сайда. Блю. Шерки. Леукайс. Котлин. Жан. Фиш. Марлин. Бепо...

Глаза. Голоса. Руки-руки-руки.

Столько рук!

Руки, сбивчиво толкающие и подталкивающие на трапе и шкотах, хлопающие по плечу, взваливающие на спину, обнимающие, обнажающие кортики. Руки, хватающие за шиворот и вытаскивающие из воды.

Руки, протянутые и хватающие — в помощь при восхождении.

— До-о-о-октор! — кричит с мачты Пингвин, раскрасневшийся от жары, и громко смеётся, схватившись за шкот. — Доктор Трафальгар! Я ж не Пингвин по правде! Я Сантьяго!

— Доктор капитан! — Обара хмуро потирает огромный рваный свежий шрам на левом плече. — Я не смогу сражаться ещё несколько месяцев — я левша… Может, вы подыщете мне работу?

— Капитан Офигеть-что-длинная-фамилия Ло! — корчит рожу непокорный Шатти, мстя за вечные подколки. — Ей-богу, теперь так и буду тебя называть, капитанчик!

— Кэптен, наш Марлин чем-то траванулся! — тревожится губастый Сайда, отбросив всегдашнее недоверие.

— На абордаж, чёртовы сухопутные крысы!

— Кэп, где у нас йод?

— Доктор, вы ж раненый! У вас бок подран!

— Капитан, у меня дёсны кровят второй день, — жалобно вздыхает неповоротливый, весь какой-то уютно мягкий и неприлично домашний Блю. — Я что, это… помру?

— Капитан, — радостно сообщает всегда угрюмый Арнетт, — а сегодня к картошке мясо касатёнка!

— Капита-ан! Смотри, не жульничай! — Фиш укоризненно сдёргивает с головы Ло шапку и хлопает его по щеке. — У тебя треф нет, я знаю!

— Кэп! — обижается смешно картавящий Леукайс — у него настолько смешное произношение, что порой трудно разобрать, что он говорит, — так вы не верите, что я год отсидел в Импел Дауне?

— Ло, да где тебя черти носят? По бабам шляешься?! — злится старший помощник Криль, который, перегнувшись через фальшборт — субмарина вот-вот отчалит, — сгребает непутёвого капитана за пояс и одним мощным рывком затаскивает его на борт. — Скоро пролив перекроют!

— Ло, тебе налить ещё? Право, хорошее вино! — Некрасивый и дружелюбный Коска-Сорка радостно поднимает бутылку. — Ещё четыреста девяносто седьмого года! Право, капитан, это вино помнит Золотого Роджера и рассвет великой эры! Отпразднуем нашу удачу?

Сладковатый дурманный запах кружит голову, Салмон, бойко перебирая пальцами по аккордеонной боковине, наигрывает марш «Лиллибуллеро», а руки сами по себе тянутся расстегнуть воротник — и после недолгого промедления содранный через косматую голову свитер отправляется в угол, забытый в стуке кружек и наперебой выкрикиваемых торопливых громогласных тостах:

— За капитана! За пролив Хант! За нашу красотку субмарину!

— За семь футов под килем!

— За наш пиратский флаг, мужики! За фла-а-аг!!!

— За то, что башку нашего доктора оценили в двести лимонов!

— За Трафальгара Ло, бандитская братва!

А Бепо — медведь-альбинос, которого Ло выкупил у торговца на Тангалоде, в комохском "котле", — доверчиво урчит и мягко трётся пушистым лбом о жилистые татуированные ладони.