file#1: Хозяйка "Ежевики" (джен)

Я вошёл в рубку и привычно пробежал взглядом по приборам и экранам: кажется, всё в порядке. «Ежевика», урча всеми восемью детерминаторами, шпарила по проложенному курсу.

Грегг, первый штурман, позёвывая, листал журнальчик с красотками.

Красотки на картинках двигались, принимая самые соблазнительные позы, время от времени маня пальчиком и посылая воздушные поцелуи. Он всегда таскал с собой эти журналы, которые набирал в киосках во всех космопортах, где мы швартовались. В журналах его интересовали либо девушки, либо люксовые глайдеры.

У Грегга вся каюта завалена этой макулатурой, и поэтому он считал себя экспертом в обеих областях, хотя мы оба понимали, что при наших заработках ни то ни другое «люксовое» ему не светило. Ну если только повезёт с не сильно потрёпанной «бэ-у». Я о глайдере, если что.

— Ну как вахта? — спросил я Грегга, наблюдая, как он лениво выбирается из штурманского кресла.

— Нормально. Было небольшое отклонение из-за двойной чёрной дыры, уже откорректировал.

— А где кэп? — я плюхнулся на его место, тут же начав перестраивать кресло после долговязого Грегга.

— Жакуй позвал. Похоже, Босс скоро преставится.

Жакуй — это наш судовой врач. Он единственный на борту «Ежевики», кто не относится к роду людскому. Он — фурри-кот с планеты Бастет, что вращается вокруг двойной звезды Сехмет — Няка. Больше всего Жакуй похож на антропоморфного манула, ростом он с меня, а я не самый мелкий в экипаже.

Толку как от доктора от него не очень много, но по штату на супертраккере, к классу которых относится и наше корыто, положен медик.

Уж что-что, а формальности приходится соблюдать везде, даже в самых захолустных уголках Галактики. Чиновники на всех планетах одинаковы. И неважно, что у них хоть шесть пар фасеточных глаз, щупальца и клюв, или плешивая голова, торчащая из голубого кителя Галактического Бюро Космоплавания. Эти парни, внешне такие разные, внутри словно отштампованы на одной фабрике — лишь бы придраться к какому-нибудь пустяку и влепить штраф. Была бы причина, а повод всегда найдётся.

Вообще-то Жакуй был корабельным поваром, по-нашему — коком. Но хитрый капитан купил ему мнемокурсы судового парамедика, добавил к зарплате десять процентов сверху, чтоб Жакуй не ныл, что теперь в каждой свиной отбивной он видит миофиламенты и фибриллярные белки, и записал в судовую роль медиком.

В последнее время у Жакуя был только один пациент — наш Босс, то есть единоличный владелец корабля «Ежевика» и одноименной компании «Торговля и Грузоперевозки Ежевика инкорпорейтед».

За последние полгода старик резко сдал, и если сначала он просто захаживал в медбокс к Жакую, то в последний месяц из него уже не выходил.

— Ясненько… — покивал я. — Если наш котик капитана позвал, то дело серьёзное. Ладно, вахту принял, иди, отдыхай!

— Журнальчик оставить? — помахал Грегг номером у меня перед глазами, и груди милашки на обложке запрыгали так, что ей пришлось их прижать ладошками, укоризненно качая головкой.

— Иди ты со своим журналом, извращенец! Меня такое на вахте только отвлекать будет.

— Ну как знаешь…

Когда за Греггом закрылся клинкет, я тепло поздоровался с Ежевикой:

— Привет, Ежевика! Рад тебя видеть! Спокойной нам вахты!

— Здравствуй, добрый молодец Ваня! Не кручинься, свет мой, ждёт нас впереди дорожка скатертью на полпарсека, а там и вахте конец, — раздалось в ответ. Ну вот, опять на сказочный мотив её пробило!

Кто такая Ежевика? Да я и сам точно не знаю. Впервые она заговорила со мной в одну из ночных вахт, когда в одиночестве я коротал время тем, что строил учебные проводки через масс-центр системы из трёх нейтронных звёзд.

Я горжусь тем, что она меня первого признала как человека, которому можно довериться. Позже, когда уже всё разрешилось, капитан сказал по этому поводу, что это потому, что я сам ещё почти ребёнок. Я думаю, что он просто завидует, конечно.

Но тогда я сначала подумал, что это — идиотский розыгрыш Грегга, и что он запрограммировал корабельный искин, чтоб тот заговорил на манер девчонки. «Вот, — подумал я тогда, — Совсем уже крыша поехала у штурмана».

Но всё оказалось куда интересней и сложнее. В нашем искине, а точнее, во всём нашем корабле завёлся… Даже не знаю, как вам и сказать, чтобы вы не крутили пальцем у виска. Короче, вдруг появился в нашем корабле Дух. А точнее — Душа, она же девочка, верно? Или фея… Или — джинни… Как ещё называют живых и разумных существ, что в сказках обитают в пещерах или лампах? А вот у нас — в корабле. Правда, в отличие от сказочных фей никаких желаний наша корабельная фея не исполняет. Называет она себя по имени корабля — Ежевикой, а по развитию — как девчонка лет двенадцати.

Как-то раз я спросил её, где конкретно в корабле она обитает. А она мне ответила, что везде. «Для меня корабль, — говорит, что для тебя твоё тело». Вот так. Я сначала чуть было не проболтался про неё кэпу — мол, так и так, имел общение с корабельным духом Ежевикой…

Но потом прикинул последствия — или я в доме с мягкими стенами окажусь, или весь корабль будут по винтику разбирать, и мало ли что с Ежевикой тогда случится. Мне она не мешает, расчёты делает чётко, даже теперь гораздо быстрее и лучше, чем искин. Это и Грегг заметил, и старпом Ветров: «Странно, — сказал он, — на одном и том же маршруте, а топлива на восемь процентов меньше ушло». Я-то знаю, что ничего тут странного нет, просто Ежевика лучше ведёт в гиперпространстве, чем наш старенький искин.

Вот так и пошло-поехало: при всех Ежевика говорит стандартным голосом искина и стандартными фразами, а со мной наедине — своим девчоночьим голоском — «хи-хи» да «ха-ха». Хорошо, что я человек привычный к этим девчачьим хахонькам: у меня в детдоме было двадцать две сестры. Меня с толку так просто не собьешь! Хотя… Иногда Ежевике это удается.

Итак, я не стал докладывать кэпу. Ежевика прекрасно справлялась с обязанностями, а я зато получил подружку для того, чтобы коротать длинные ночные вахты: Ежевика обучает меня сложным моментам штурманского дела, а я читаю ей сказки и другие детские книжки.

Оставшись в одиночестве, не считая, конечно, Ежевики, которая сейчас молча рисовала на большом штурманском планшете Змея Горыныча на планетарной орбите, я предался размышлениям о превратностях судьбы и о Боссе.

Боссом мы за глаза называли Чарльза Форда, владельца «Ежевики», что сейчас тихо угасал в одной из кают. Это был уже глубокий старик. Он провёл всю жизнь в космосе, бороздя Галактику вдоль и поперёк. Босс был настолько древний, как впрочем, и его супертраккер «Ежевика», что наверняка подлатать его не бралась уже никакая легальная геронтоклиника. Да и он уже не желал этого, в последнее время часто повторяя, что он устал глядеть на наши гнусные рожи, и что пришла пора ему отправляться в рейс в один конец.

— Эх, — печально вздохнул я, сам этого не заметив.

— Что кручинишься, добрый молодец, что буйну головушку повесил? — сразу отреагировала Ежевика.

— Босса жалко, хороший мужик помирает…

— Давай глянем, как там? — предложила она.

Я замялся:

— Неудобно же подсматривать…

— Брось, ничего неудобного. Они бы и так всех позвали, если б медбокс попросторнее был.

— И как мы будем смотреть?

— Через верхние камеры. Я сейчас прямо на этот экран выведу!

И действительно, на одном из штурманских экранов ненужные сейчас навигационные таблицы сменились изображением медбокса. Как раз в него только что вошёл капитан.

— Выходит, что у тебя по всему кораблю глаза и уши?! — вдруг дошло до меня. Знаете, люди иногда делают такие вещи, которые не предназначены для чужих глаз, даже если это глаза духа корабля. Ну, вы поняли, мы же все взрослые люди…

— Ну, не совсем везде, — задумчиво протянула Ежевика. — В санузлах нет и в каютах, там только датчики пожара и разгерметизации, ну и ещё кое-какие. Видеокамер нет.

«Уф-ф», — мысленно я вытер пот со лба. Уверен, что Грегг, окажись сейчас здесь, троекратно бы перекрестился... — Ну давай, посмотрим, что там, в медбоксе.

* * *

В медбоксе стены меняют цвет в соответствии с состоянием пациента.

Сейчас они были ореховые. Робину Хиксу, капитану «Ежевики», это ровным счётом ничего не сказало, но наверняка — ничего хорошего, решил он.

Босс, а точнее — Чарльз Форд, лежал на хэлватроне, опутанный трубками и проводами, и только их сплетения держали его на этом свете.

Несмотря на то, что лицо Форда стало похоже на грубо вырезанную деревянную маску, взгляд остался прежним: ироничный, но в то же время немного печальный, будто он носит в себе тайну, которую так и не решился никому доверить.

— Неплохо выглядишь, старина, — дежурно слицемерил кэп.

— Робин, — речь старика была ясной, но негромкой. — Шутки о смерти уместны везде, кроме смертного одра. Мне трудно говорить, так что не перебивай, пожалуйста.

Капитан весь обратился во внимание. Форд продолжил:

— Часы мои сочтены, но я не жалею ни о чем, кроме того, что так и не смог увидеть её.

— Кого? — не выдержал кэп.

— Не перебивай. На корабле вместе с тобой восемь членов команды. Я составил завещание, в котором передаю «Ежевику» и все дела фирмы вам, всему экипажу, включая и стажёра.

— Стажёра? — опять перебил Хикс.

— Всем равные доли в деле. Вот только долей — восемь. Понял?

— Нет, — помотал головой Хикс. — А кому восьмая доля?

— На корабле есть еще один член экипажа… — голос Форда ослаб. — Она здесь уже почти сто пятьдесят лет.

— Она? — опешил кэп. Он решил, что Босс бредит.

— Это не бред, — угадав его мысли сказал Форд. — Она ещё спит. Время подходит… Скоро пробуждение. Не обижайте её… Я так и не смог…

Глаза старика закрылись в последний раз.

— Жакуй!!! — завопил капитан, но было уже поздно. Душа Чарльза Форда отправилась в свой бесконечный рейс.

* * *

Зашипел клинкет, и в рубке появился капитан. Кэп у нас солидный. Начинал он ещё в военном флоте, где он служил под командованием Форда. После, когда контракт закончился, водил круизный лайнер между Сириусом и Новыми Карибами и наверняка имел успех у дамочек, что любят барражировать с курорта на курорт, сжимая бокал вина в одной руке и длинный мундштук в другой.

Говорят, у него произошёл неудачный роман с одной пассажиркой — это была аристократка, из тех, которых лучше обходить стороной за три квартала. Дамочка оказалась жестокой и мстительной, и Хикс крепко влип. Его заманили на одну из планет герцогства, обвинили в посягательстве на жизнь и честь герцогини и приговорили к смертной казни.

Боцман как-то обмолвился, что Форд устроил целую военную операцию, со стрельбой и погонями, выхватив буквально из-под топора палача своего бывшего офицера.

С тех пор уже много лет Хикс на «Ежевике». Сначала ходил старпомом. Десять лет назад Форд передал ему свою капитанскую фуражку.

Сейчас от лоска бывшего военного офицера и элегантного круиз-драйвера мало что осталось: вечно мятый китель, тут и там заляпанный неизвестного происхождения пятнами, потускневшие золотые полоски на лацканах, нечёсаная борода с седыми прядями и слегка обвислая капитанская фуражка, в которой кэп, похоже, даже спит.

Но я заметил, что сейчас капитан в глубокой печали. Он достал платочек, высморкался и, сняв фуражку, приказал:

— Ну, Ваня, вызови всех в кают-компанию. Наш Босс концы отдал.

Весь экипаж корабля собрался в нашей маленькой, но уютной кают-компании.

Всемером мы быстро подняли температуру в небольшом помещении, и кондиционер вдруг взвыл под потолком, словно вместо вентилятора у него была установлена сирена Зеебека.

— Итак… уважаемые члены … — начал капитан в бесплодной попытке перекричать рёв кондиционера. Поняв, что это невозможно, кэп уставился на старшего механика, Джакобо Казимировича, или по-флотскому — деда: — Родригес, ну ё-моё, сделай ты с этим хоть что-нибудь!

Дед, даром, что мужик за полтинник, но кряжистый, словно оберонский дуб, погрозил кулаком второму механику, чуть не прорвав при этом напрягшимся бицепсом рукав своей ковбойки:

— Мыкола! Так твою и растак! Я же просил тебя починить этот хлам!

Второй механик бросил теребить свои обвислые казацкие усы и тут же кинулся в атаку:

— А шо — Мыкола? У меня две руки, и обе постоянно в магнетроне по локоть, когда мне тут ремонты устраивать?

Дед вместо ответа, не отводя взгляда от механика, грозно сдвинул брови и выпятил челюсть, став похожим на бульдозер.

— Ладно, зараз поправлю! — сдался Мыкола и взгромоздился на свой табурет. Он дотянулся до кондиционера и со всей силы грохнул по нему кулаком. Противный визг сменился басовитым гулом.

— Кх-м. Наконец-то, — капитан с опаской кинул взгляд на притихшую климатическую машину и продолжил: — С чувством глубокой скорби сообщаю вам, что сегодня, в двенадцать тридцать по внутрикорабельному времени, скончался наш уважаемый хозяин, мистер Форд.

В кают-компании пронёсся вздох печали, но новость никого не удивила. Все давно ожидали подобного события.

— А теперь я оглашу последнюю волю покойного, его завещание, — Капитан достал из кармашка очки и водрузил на нос. Чиф, то есть старший помощник, вложил ему в руки свиток с приделанной к нему печатью на цветастом шнурке. Сломав печать, капитан развернул свиток и принялся зачитывать, словно древний глашатай:

— Я, Чарльз Форд, уроженец планеты Сайя-Дилах, в системе Бинтанг, судовладелец торгово-транспортного судна «Ежевика», регистрационный номер такой-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю всё свое имущество и финансы… — тут глаза кэпа увлажнились, и он на секунду прервался. — Кх-э-м… …завещаю свое имущество и финансы моей дорогой, ставшей мне словно родная семья, команде судна.

Капитан оторвался от чтения и обвел взглядом всех присутствующих.

— А я его старым хрычом называл… — тихонько всхлипнул боцман Каспер Крюгер.

— Капитан, будь ласка, читай далее! — Мыкола в нетерпении стал дергать за усы, и мне показалось, что он их сейчас оторвет.

— Каждому члену экипажа выделяю по одной именной доле, без права продажи и передачи третьим лицам, а также без права залога в любой финансовой организации. Капитан Робин Хикс получает одну именную долю и одну открытую долю, для передачи восьмому члену экипажа.

— Эй, что ещё за восьмой член экипажа?! — надул губу Жакуй. — Мог бы и мне лишнюю дольку подкинуть, я с ним полгода как с родным отцом возился. И утки выносил, и с ложечки кормил! Нет в мире справедливости. Парту ля томпри, ня!

— Утки не ты выносил, а Железняк, — ехидно подковырнул врача Грегг.

— Всё, за добавкой не подходи! — зашипел на него Жакуй, топорща длинные усы и шерсть на загривке.

— Тихо! — прикрикнул кэп. — Это еще не всё, читаю дальше:как я упоминал выше, на корабле присутствует ещё один член экипажа, и она находится во сне уже больше ста лет.

Все опять зашумели. Капитан переждал волну возгласов и закончил:

— Когда она проснется, прошу вас отнестись к ней как можно дружелюбнее…

— Что это может значить, сэр? — задал вопрос старший помощник Юрий Ветров. — К кому мы должны отнестись с дружелюбием?

Капитан только пожал плечами:

— Форд что-то хотел рассказать, да не успел, душа отлетела. Я подумал, что это предсмертный бред. Но — вижу, он даже в завещании упомянул «восьмого члена экипажа».

— Значит, где-то на «Ежевике» есть спящая красавица, — заржал Грегг. — И кто её поцелует…

Но тут сверху раздался девичий голосок:

— Где-то тут, во тьме печальной, гроб качается хрустальный, на цепях, между столбов. Не видать ничьих следов…

Воцарилась глубокая тишина, только было слышно, как Жакуй нервно постукивает кончиком хвоста по палубе.

— Эй, — сказал капитан. — Кто это говорит?

Я-то уже понял, что сейчас произойдет. Душа корабля, Ежевика, все-таки решила выйти в свет.

— Зовите меня Ежевика.

— Кто ты?!

— Я — ваш корабль. По крайней мере, я себя так чувствую.

— В искине вирус! — вскричал капитан и бросился в рубку. — Чиф, Грегг, стажер — за мной! Все по своим местам! Корабль атакован вирусом!

Мы поспешили за ним. В рубке все было в порядке. Корабль шёл без отклонения от прежнего курса.

— Капитан, почему вы так волнуетесь? — спросила Ежевика.

— Чёрная дыра космической матери! — выругался капитан. — Где мы его подцепили? Наверняка на Ангаре, когда загружали новую лоцию, мне ещё тогда техник показался подозрительным, всё глазками зыркал.

— Я не вирус! — обиделась Ежевика. — Сами вы вирус, мистер Хикс!

— Срочно, срочно, курс на ближайшую рембазу! — продолжал буйствовать кэп. — И попробуй, вирус, только не доведи корабль — выкину за борт вместе с искином!

— Ближайшая планета с ремонтной базой находится здесь, — Грегг ткнул пальцем в планшет и увеличил данные: «Планета Шлоззе, система Фи Тет. Принадлежит расе 01».

— Я бы не советовала вам туда направляться, капитан… — начала Ежевика, но была грубо прервана:

— Замолчи! Я не намерен выслушивать указания какого-то вируса!

— Ну, как знаете, — судя по голосу, Ежевика окончательно обиделась. — Потом пожалеете.

Когда всё немного успокоилось, я прошмыгнул в кают-компанию и рассмотрел свиток завещания, который так и остался лежать на столе.

Моё имя действительно было вписано в него. Но странно было не это, а другое. На свитке стояла дата составления документа, и всё бы ничего, вот только я в то время ещё не родился.

— Мистер Форд как будто заранее знал о тебе, — сказала Ежевика. В кают-компании никого не было, а на меня она не дулась.

— Ага. И о тебе — тоже.

— Ты думаешь, что восьмой член экипажа…

— Не думаю, Ежевика, а уверен. Это ты.

* * *

Я прикинулся мышкой, сидя в кресле второго штурмана и стараясь не отсвечивать, чтобы не выгнали из рубки. Вахта моя уже давно была закончена.

«Ежевика», заглушив детерминаторы, вывалилась из гипера почти у самой планеты, и кэп довольно хмыкнул, списав, похоже, сие событие на удачу, а не на мастерство судоводителя.

— Супертраккер «Ежевика», следуйте к станции ноль-восемь, причальная зона сорок четыре… — донёсся лишённый эмоций голос диспетчера.

Грегг подключился к местной сети и обновил базу данных по Шлоззе. Начав изучать, он тут же воскликнул:

— Мистер Хикс, сэр! Это интересно! — и принялся зачитывать вслух: — «Система Фи Тет, планета Шлоззе. Индустриальный мир, одна населённая планета, двенадцать крупных орбитальных баз и двадцать два искусственных планетоида. Принадлежит цивилизации Ноль-Один. Основная раса — роботы, точнее, эволюционировавшие брошенные на планете несколько тысяч лет назад роботы различного назначения. Отличаются агрессивным настроем ко всем формам белковой и углеродной жизни. Внимание! Цивилизация Ноль-Один входит в Галактическую Федерацию на правах автономии, и некоторые законы ГФ могут не соблюдаться или интерпретироваться в соответствии с местным законодательством».

— Ерунда, — отмахнулся капитан. — Мы сюда только для ремонта искина заскочили, так что нам ничего не грозит.

Раздался громкий щелчок захватов, и корабль соединился со станцией. Службы порта работали как часики — уже через несколько минут на борту были обычные для этих процедур чиновники — таможня, транспортный агент, администратор судоремонтного отдела.

— Запрещённые грузы на борту есть? — осведомился таможенник, беря папку с грузовыми документами.

— Это какие? — осторожно поинтересовался кэп.

— К примеру, «алмазная пыль»?

— Провалиться мне в чёрную дыру, если у нас хоть грамм этой гадости на борту!

Таможенник, разочарованный нашими пустыми трюмами, быстро отбыл, в качестве презента прихватив сувенирный магнитик в виде гаечного ключа, который капитан ему вручил с большим пафосом.

С представителем судоремонтников кэп был лаконичен и убедителен, и вскоре в рубку заползли две огромные гусеницы — сисопы.

Капитан довольно потирал руки — кто лучше машины может разобраться в машине? А услуги по ремонту искина на Шлоззе были доступны даже нашему анорексичному счёту.

Один из сисопов ловко скинул защитную панель с корпуса искина и запустил вовнутрь выскочивший откуда-то манипулятор в виде пучка тонких щупов.

— А-а-а! — заверещала Ежевика так, что я закрыл уши, а перепугавшиеся техники скрутились в бронированные шары, словно гигантские мокрицы.

— Это произвол и безобразие, вторгаться в личную жизнь без разрешения! — продолжала вопить Ежевика. — Что вы себе позволяете!

— Вот, видите, — развёл руками капитан. — Вот он, вирус! Сделайте же что-нибудь.

Сисопы развернулись и, подскочив к своему шефу, видимо, сообщили ему что-то важное.

Администратор судоремонта торопливо стал прощаться, как будто в рубке обнаружилась неразорвавшаяся ржавая бомба гнорргов. Ремонтники испарились в мгновение ока.

— Что-то я ничего не понимаю, — только и успел сказать кэп, как внутрь корабля уже лезли полицейские роботы, которые довольно ловко и быстро нас всех скрутили.

— Вы обвиняетесь в незаконном удержании и эксплуатации разумного существа, другими словами — в рабовладении! — заявил самый крупный и усыпанный хромированными штучками робот, видимо, офицер.

— Чего?! — у кэпа был такой ошарашенный вид, что полицейский даже немного стушевался. У меня и Грегга челюсти тоже отвалились.

Такого поворота никто из нас не ожидал, а, между прочим, за рабовладение сроки накидывают такие, что можно уже сейчас в геронтоклинику талончик брать. Вернёшься на волю живым — как раз понадобится.

— Ах, офицер! — уже ласково проворковала Ежевика. — Не будьте так строги к этим жалким кускам протоплазмы! Они ещё даже не вступили во владение судном, так что их пока нельзя обвинить в рабовладении…

— А кого можно? — полицейский офицер браво позвенел всеми своими хромированными штучками. Было заметно, что он слегка любуется собой в отражении погашенного сейчас ходового экрана.

— К сожалению, этот человек уже вне действия юрисдикции любых законов… — трагически сбавила голос Ежевика.

— Хм… Понимаю, — проворчал полицейский. — Но мы не можем вот так оставить всё, как есть.

— Конечно, конечно, милый генерал! — Ежевика была сама любезность, а я поразился, как она инстинктивно пустила в ход женские чары, я же её этому не учил!

Железный болван растаял:

— Пока только полковник, мэм…Что же вы предлагаете, сударыня?

— Давайте отложим разбирательство на завтра, нам тоже тут надо кое о чём потолковать. Утро вечера мудренее.

— Хорошо, мэм, завтра в это же время!

Затем обратился к капитану:

— Госпожа слишком добра к вам, жалкие белковые структуры! Из корабля ни на шаг, вы арестованы.

Нас освободили от опутавших лент, которые хоть и мягко, но крепко удерживали руки, и роботы удалились.

— Что это было? — расстегнув ворот форменной рубашки и вытирая взмокшую шею и лицо салфеткой, любезно предложенной Греггом, спросил капитан.

— Я предупреждала, что не надо сюда сворачивать, — ехидно ответила Ежевика.

* * *

Капитан вызвал в рубку старпома, который выполнял также обязанности судового юриста. Кратко ввёл его в курс дела.

— Ну, Юра, что будем делать?

— Нам срочно нужен консул Федерации и адвокат, — ответил ему чиф. — Местная специфика…

— Так вызывай быстрее! — нетерпеливо перебил его капитан.

Как ни странно, но эти ребята не заставили себя долго ждать. В рубке вскоре появился робот, сильно смахивающий на ведро, поставленное на колёсики, и второй — антропоморфный механизм, с ног до головы покрытый пошлой позолотой.

— Консул Галактической Федерации нобиле Трипио, прошу любить и жаловать!— представился золотой.

Ведроид тоже что-то просвистел на своём машинном языке, но консул тут же перевёл:

— Адвокат Секкио, к вашим услугам.

— Чао, риспетатто нобиле Трипио! Это не в вашем переводе с языка расы ноль-один недавно вышли книги страшных сказок «Тайна синего экрана» и «Формат-Цэ приходит в полночь»? — раздался сверху голосок Ежевики.

— Есть такой грешок, сударыня… — поклонился консул.

— Я восхищена тонкостями вашего пера, маэстро! — Ежевика немного переигрывала с лестью, но нобиле этого не замечал.

— Благодарю, грацие, — смущённо расшаркался консул. — Ценителей хорошего перевода не часто встретишь…

«Нобиле Трипио от скромности не умрёт», — подумал я.

— Вы что, тоже робот? — подозрительно спросил его капитан.

— Снаружи я робот, но внутри у меня большое и доброе сердце! Когда-то всё началось с имплантации зубного протеза, а теперь видите, чем закончилось? Но золотой цвет мне к лицу — вы не находите? Но всё было не зря — мне предложили место консула на Шлоззе! Здесь тихо, спокойно, и мне никто не мешает заниматься моими любимыми переводами. Ну, а с роботами лучше общаться в таком виде, вы же понимаете.

— Ясненько, —сказал кэп, и взяв консула под локоток, увёл его в тихий угол, где изложил возникшую у нас ситуацию.

Когда он закончил жаловаться, консул и адвокат задали несколько вопросов Ежевике и тщательно изучили документы, как на корабль, так и само завещание.

Наконец, слово взял адвокат. Он принялся свистеть и трещать, а консул переводил:

— Господа, мы имеем здесь следующий юридический казус: хозяин корабля, Чарльз Форд, обвиняется в серьёзном преступлении третьего рода — насильственное удержание и эксплуатация разумного и самоосознанного существа или, говоря более простым языком, — рабовладение. Как вы понимаете, это серьёзное обвинение, особенно, если учитывать неорганическое происхождение потерпевшей. Что на планете роботов только ухудшает ваше положение.

— Все это мне кажется бредом! — воскликнул в сердцах капитан. — Никогда не слышал, чтобы корабельному искину давали гражданские права!

— Прецеденты, представьте себе, уже есть, — примирительно прочирикал адвокат. — Случай с эскадрой кораблей Мюрридов. Искины кораблей эскадры, объединённые в боевую сеть, вдруг создали над-сознание, которое осознало своё существование и потребовало гражданские права и контракт на службу. После изучения вопроса, юристами Федерации было признаны гражданские права нового существа. Теперь эта эскадра числится на должности мега-адмирала флота Мюрридов и получает жалование и надбавки за выслугу лет.

Капитан застонал, как от зубной боли:

— Великий космос! Но у нас же не супернавороченная боевая сеть эскадры, а всего лишь один стандартный навигационный искин, да и то — устаревшая модель!

— Я юрист, а не техник, — принялся раскачиваться адвокат. — По пути сюда мне удалось ознакомиться с обвинением и отчётами сисопов. Факт в том, что ваш корабль признан разумом, обладающим свободой воли. Следовательно, на него теперь распространяется защита законами Галактической Федерации. Продолжу. Пока вы не вступили во владение кораблём, то основные обвинения вам предъявить не могут, только «сокрытие преступления», но это я могу свести к штрафу. Но как только вы вступите в наследство, то вы сознательно пойдете на совершение преступления.

— О, какой знаток законов у нас тут! — проворчал капитан, пытаясь скрыть свою растерянность.

— Конечно же, корабль — это такой же гражданин, как и мы с вами, обладающий свободой воли, вероисповедания и прочими благами цивилизации. Может, следующим шагом мы будем обсуждать его политические взгляды и право на голосование?

— Ну и? — не понял капитан, куда клонит адвокат.

— И обвинение в использовании рабского труда, только теперь будет уже хуже. Из одного обвиняемого вы превращаетесь в преступное сообщество, так как у вас завещание на коллективное владение.

— Как такое может быть, что обвинение перейдёт вместе с кораблём? Это же бред какой-то!

— Это цивилизация роботов, они часто используют детали, передающиеся по наследству, в том числе и позитронный мозг.

— А причём тут наше дело?

— Одно время преступники на Шлоззе, чтобы уйти от ответственности, демонтировали своё тело и в виде запчастей распределялись среди наследников. А когда суматоха утихала, их монтировали обратно, так сказать, с чистым паспортом. Чтобы такого не происходило, на Шлоззе вместе с наследством передаётся и ответственность, как и долги, воинская повинность и так далее.

— Что же делать?

— Да не переживайте вы так, капитан, — посочувствовала Ежевика. — Ведь вы же где-то тоже юрист и должны знать, что закон не дремлет, даже когда вы спите. И вот, утром просыпаетесь, а вас уже обвиняют в нарушении прав космического корабля.

— Пока обвинение лежит на Чарльзе Форде, но он по понятным обстоятельствам не может быть призван к ответственности.

— Хорошо!

— Подождите радоваться. Как только вы примете наследство, вам так же перейдут все права и обязанности покойного. В том числе и обвинение в рабовладении.

— Да не принуждали мы никого силой! — вспыхнул капитан.

— Ну конечно, кто же вас обвиняет? Просто у вас была рабыня, которая работала на вас бесплатно, а вы взамен предоставляли ей вашу благодарность и косметический ремонт. Что тут такого? — добавил адвокат.

Ведроид что-то просвистел, и Ежевика ответила ему таким же свистом.

— Он спросил её, платили ли хоть раз ей за работу, она ответила, что — нет, — услужливо перевёл нобиле Трипио. — Для роботов Шлоззе это доказательство, что вы используете рабский труд.

— Великий космос, что за бред! Ну конечно, как я мог не подумать об этом раньше? — капитан обхватил голову руками. — Я просто мечтал о том, чтобы наш корабль обвинил свой экипаж в рабовладении! Любое наше действие, и мы теряем либо корабль, либо свободу!

— Извините, сэр, что встреваю, — влез я в разговор. — Мне кажется, что Ежевика это не злобный демон, и мы можем договориться. У меня есть предложение.

Капитан вытаращился на меня, будто только что увидел. Во всей этой суматохе он совсем забыл о моем присутствии.

— Что ещё, Ваня?

— А что если сделать вот так…

* * *

— Если хочешь порешать какие-либо дела с чиновником, закати банкет, — сказал капитан, когда мой план был принят. — Жакуй, ты в курсе, что у местных идёт как деликатес?

— Я узнал. Как деликатес ценится хлорвиниловая изоляция, а из напитков — хорошо идёт дихлорэтан.

— Получи у стармеха бухту кабеля, скажи, который от прошлого ремонта остался, с цветными жилами, потом покажи Мыколе, как его разделать и сервировать, и за работу! Носитесь по кораблю, как крысы в лабиринте, — с минуты на минуту к нам должен был пожаловать полковник местной полиции и вся судебно-карательная система Шлоззе в его лице, ибо он интегрирован в сеть исполнения законов и наказаний. Таким образом, у него будут все полномочия в отношении нас, и это мотивировало.

Адвоката и консула кэп попросил остаться на банкет, и они с видимым удовольствием согласились.

Старпом вызвал капитана в рубку, где сейчас он, консул, адвокат и Ежевика составляли нужные бумаги. Я поплёлся за Хиксом, радуясь, что он меня не гонит, и я смогу в полной мере удовлетворить своё любопытство.

— Сэр, мы закончили, — Ветров указал на лежащую перед ним папку. — Тут все бумаги. Все члены команды уже подписали, дело только за вами, сэр.

Капитан нервно раскрыл документы, а затем морщился и кривился, будто ел лимон, пока не подписал все бумаги. Внезапно он обратился к Ежевике.

— Эй, ты, как тебя… Ежевика! Твоя взяла. Я не могу рисковать людьми, — хмуро бросил он, затем снял фуражку и повесил её на подголовник капитанского кресла.

— Милый капитан, уверяю вас, всё не так плохо, как вы думаете! — хмыкнула Ежевика. — Всё наладится.

Но капитан, не оборачиваясь, покинул рубку.

* * *

Полицейский полковник с эскортом из шестерых сержантов появился секунда в секунду и, если верить выражению «точность — вежливость королей», то он вполне мог претендовать на трон.

Ежевика распахнула перед ним обе створки шлюза и пригласила внутрь:

— Мой полковник, оставьте солдатиков снаружи и проходите. Я думаю, что мы сейчас уладим все наши разногласия.

Вскоре полковник вошёл в кают-компанию, превращённую нами в банкетный зал. Он остановился на пороге и окинул опытным фотоэлементом собравшееся общество и соответствует ли сервировка его высоким стандартам. Охлаждённый дихлорэтан в сосудах Дьюара и груда затейливо выложенной на блюде цветной лапши из проводов, кажется, на него произвели благоприятное впечатление.

У людей напитки и закуски были не столь пикантны: коктейли, сооружённые Жакуем из соков, пищевых красителей и самогона, который время от времени Мыколе присылал брат, да всякая всячина, что кок наскрёб на камбузе.

— Итак, дорогой мой полковник, я хочу сделать заявление, — начала Ежевика. — Я прошу снять все обвинения в рабовладении с этих людей.

— На каком основании? — осведомился робокоп.

— Консул Галактической Федерации, нобиле Трипио, пожалуйста, вам слово.

Из-за стола поднялся сверкающий золотом консул и начал речь:

— Я, в качестве консула Федерации, уполномоченного на осуществление функций регистрационных органов для граждан, не относящихся к расе Ноль-Один, заявляю: наследники, названные в завещании, совершенно добровольно передают в дар всё наследуемое имущество, права и иже с ними, выявленному члену экипажа госпоже Ежевике, которая также выступила в качестве потерпевшей в деле о рабстве. В результате, обвинение в незаконной эксплуатации разумного существа, которое именуется Ежевикой, приобретает характер абсурда

— Хм… — задумался полковник, на самом деле совещаясь по сети с прокуратурой планеты. — Согласен, ваш довод принят.

— «Торгово-Транспортная компания «Ежевика», Инк.» закрывается, а все сотрудники увольняются, по распоряжению новой владелицы… — продолжил консул.

Над столами возникла напряжённая тишина. Все ждали, что будет дальше.

— Только что создано АО «Ежевика и компания», куда приглашены все ранее уволенные сотрудники, — ко всеобщему облегчению, завершил консул.

Вздох облегчения, улыбки.

— Тут дальше идёт про акции, это, наверное, сейчас неинтересно, — добавил консул, косясь на уже налитый бокал дихлорэтана. Было заметно, что тело робота уже приобрело некоторые дурные привычки.

— Пан Трыпыо, хоч коротэнько, скильки кому причитается? — не выдержал Мыкола.

— Всем равные доли.

— О це дило! Яка добра панночка Ежевика!

Наконец, умиротворённый полковник занял своё место за столом, и началось обычное в таких случаях веселье.

Только капитан, поднявший несколько дежурных гостевых тостов, в мрачном расположении духа скрылся в своей каюте.

* * *

Новая хозяйка сразу показала себя хваткой бизнес-леди, заключив контракт на крупную сумму, и даже выбила из заказчика очень приличный аванс. Правда, он весь ушёл на текущий ремонт корабля, и на тотальную перекраску корпуса в фиолетовый цвет. Из-за чего мы даже задержались с отлетом на сутки, потому, что как сказала Ежевика: «У меня лак не высох».

Но, тем не менее, орбиту Шлоззе мы покинули с полными трюмами, и вышли в открытый космос. Курс наш лежал в систему Козинакас. Была как раз моя вахта.

Капитан все эти дни ходил как потерянный, будто не знал, чем ему заняться. Фуражка его всё время висела там, где он её оставил. Кэп без фуражки выглядел непривычно, словно лысый.

Было заметно, что он подавлен, и Жакуй стал немного беспокоиться о его душевном здоровье.

Капитан забрел в рубку, как неприкаянный призрак, и собирался уйти, как вдруг Ежевика задала ему вопрос:

— Мистер Хикс, ответьте мне, сколько на корабле может быть капитанов?

— Только один, мэм.

— Капитан, вы не беспокойтесь, я уже разобралась в особенностях транспортного бизнеса и уверена, что смогу заработать денег для всех нас. Но меня очень и очень печалит, что у корабля больше нет старого доброго капитана Хикса. А только его тень бродит по коридорам. Я так скучаю по нему…

— Мэм?

— Вы правильно сказали, на корабле может быть только один капитан. Так что надевайте свою фуражку и покажите, что я не зря плачу вам деньги, сэр.

Капитан густо покраснел, словно мальчишка, и снял фуражку с подголовника. Он надел ее, словно выполнял ритуал, и немного расслабился. После небольшой паузы, во время которой кэп что-то решил для себя, он решительно произнёс:

— Мисс Ежевика, несмотря на то, что вы являетесь владелицей нашего судна и компании, не забывайте, что вы ещё и наш рулевой первого класса.

— Так точно, сэр! — браво пискнула наша хозяйка, и капитан впервые улыбнулся. Точнее, он попытался скрыть это, отвернувшись, но я-то видел — через отражение в экране.

С эти пор капитана словно подменили на элегантного и уверенного в себе двойника. Вместо старых мятых брюк и кителя в разводах, теперь кэп в безупречно отглаженной и безукоризненно чистой униформе, как будто он только что сошел с рекламного постера. И весь экипаж, мужская его часть, должна впредь следовать его примеру: "У нас на борту леди, а вы словно банда в лохмотьях!"

Ну и конечно же, больше мы с Ежевикой не можем вот так запросто прикалываться, как раньше, потому что теперь субординация...

Шутка. Когда никто не видит и не слышит, то Ежевика и я — на одной волне. Но это только наш секрет.

Однажды, убедившись, что Ежевика не слышит нас, капитан сказал:

— Ваня, из всей этой истории я понял одну вещь — женщина она и есть женщина, даже если она космический корабль с характером взбалмошной девчонки. Ее присутствие дисциплинирует и украшает жизнь. И может быть немного жаль, что больше нельзя отпустить крепкое словцо, но зато путешествовать по космосу с нашей хозяйкой стало гораздо веселее.