Тот самый Профессор (джен)

Свой день рождения Северус Снейп не любил. Никогда его не праздновал, ни от кого — после смерти матери и ссоры с Лили — не получал подарков, и в годы осточертевшей ему работы преподавателем особенно зверски в этот день снимал баллы со всех факультетов, не исключая и собственный. Когда же Снейп чудом выжил в битве за Хогвартс и поспешил прочь от благодарного Отечества, сменив имя и обосновавшись на континенте, он вообще постарался вычеркнуть эту несчастную дату — девятое января — из собственной памяти. Но именно в этот день у него вышел запас соцветий магической снеженики, а поставщики только разводили руками. И тогда Снейп, нехорошо поминая Мордреда и его гардероб, решил посетить «милую Родину» — а конкретно одну неприметную полянку в Запретном лесу, где и росла искомая снеженика. Порт-ключ до Хогсмида обошелся ему в кругленькую сумму, но делать было нечего, и бывший профессор отправился добывать редкий ингредиент для своих любимых зелий.

* * *

— Кто будет читать речь от лица благодарных учеников? — Минерва МакГонагалл строго оглядела группу выпускников Хогвартса.

— Разумеется, я, — манерно растягивая слова, произнес Драко Малфой. — Кто более достоин называться любимым учеником нашего дорогого декана? Не гриффиндурки же… о, пардон, не отважные питомцы Гриффиндора!

— Слышь, Хорек, — Рон Уизли сжал кулаки и с вызовом посмотрел на старого школьного неприятеля. — А чего это ты речь читать будешь? И получше тебя найдутся — вот Гарри, к примеру.

Стоящий рядом с другом Гарри Поттер согласно блеснул очками.

— Увы, мистер Поттер уже задействован в мероприятии как Герой магического мира, — вздохнула МакГонагалл. — Согласитесь, было бы несправедливо лишить шанса почтить память нашего дорогого профессора всех остальных его учеников. Например, мисс Грейнджер, которая всегда отличалась на Зельях.

— Всегда отличался на Зельях Лонгботтом, — фыркнул младший Малфой. — Вот уж кого профессор и на том свете не позабудет!

— Ну, Малфой, ты доскребся, — Рон выхватил палочку. Малфой мгновенно ответил тем же.

— Мистер Уизли, мистер Малфой! — Мак Гонагалл сердито посмотрела на обоих нарушителей спокойствия. — Прекратите, иначе я буду вынуждена вас отсюда удалить. Речь будет читать мисс Грейнджер, и это будет красиво и символично.

— Директор! — в дверь, по-стариковски шаркая ногами, вошел Филч, за которым следовала неизменная миссис Норрис. — Там эти… кандидатки в безутешные вдовы профессора сейчас передерутся!

— Какие еще кандидатки во вдовы? — возмутился Гарри Поттер. — Все знают, что профессор Снейп любил только одну женщину — мою мать! Всегда! — пафосно возгласил он.

— Что не мешало после его смерти появиться сразу нескольким претенденткам на его руку, сердце и пенсион, как вдовы кавалера ордена Мерлина, — просветил его хихикающий Драко Малфой. — Теперь вакансию вдовы профессора с пеной у рта оспаривают друг у друга Мадам Розмерта, профессор Трелони и Рита Скитер.

— Ставлю на Скитер, — Рон Уизли достал из кармана мантии серебряный сикль. — Эта бестия уделает всех конкуренток.

— Мадам Розмерта круче, — несогласно пробасил Гойл. — Ах, какая женщина! — он мечтательно зажмурился.

Меж тем, на дворе, прямо возле памятника профессору Снейпу, разгорался нешуточный скандал.

Рита Скитер, усмехаясь, что-то язвительно говорила подбоченившейся мадам Розмерте, над их головами лихорадочно металось над пергаментом Прытко-пишущее перо, а Сибилла Трелони, тряся хрустальным шаром, голосила:

— Я одна! Только я одна понимала нашего дорогого Северуса, как никто другой! Мы были кармическими спутниками, как Адам и Ева, как Тристан и Изольда, как…

— Как херес и огневиски, вы хотели сказать, милочка? — повернулась к ней мадам Розмерта.

Профессор Снейп на памятнике, благостно улыбаясь, одной рукой помешивал зелье в котле, а другой гладил по голове с благоговением взирающего на него студента, чем-то неуловимо напоминающего Маркуса Флинта. Правой ногой профессор попирал поверженную Нагини, а во все стороны от него на карачках разбегались карлики в пожирательских мантиях и с масками на лицах.

* * *

Хогсмид профессор Снейп просто не узнал. Повсюду были развешаны транспаранты с надписями: «С днем Рождения, дорогой Профессор!», «Помним, любим, чтим!», «К тебе не зарастет народная тропа» и «Всегда!», а в низком зимнем небе то и дело вспыхивали фейерверки, складывающиеся в какие-то странные картинки: некто смутно знакомый, с гривой блестящих вороных кудрей, как в рекламе маггловского шампуня, в черной мантии с зелеными рюшечками то повязывал бантик на шее кудлатой черной собаки, похожей на паршивого Блэка, то с блаженным выражением лица нюхал лилию, то целовал в нос белого пушистого котика, то рассылал воздушные поцелуи.

— Тут что, веселящее зелье распылили? — изумился Снейп. — Цистерны четыре?

Он огляделся по сторонам, увидел на окраине Хогсмида большую толпу и, не в силах одолеть природного любопытства, решил подойти поближе. И каково же было его изумление, когда он понял, чему — вернее, кому, — посвящено это идиотское мероприятие.

— Друзья мои! — начал свою речь безупречно одетый и причесанный Люциус Малфой. — В этот знаменательный день на правах близкого друга покойного я хочу поблагодарить наше замечательное Министерство за организацию этого светлого праздника — дня рождения дорогого профессора зельеварения: легенды магической Британии, гениального ученого, героя невидимого фронта, нежного и трепетного супруга нашей безутешной мисс Скитер и просто человека огромной души — Северуса Тобиаса Снейпа. Какая глыба, какой матерый человечище!

Снейпа передернуло.

— Супруга?! — выступила вперёд мадам Розмерта. — А почему же тогда Скитер у нас до сих пор «мисс»? — спросила она, подбоченясь. — Нет уж, дражайший мистер Малфой — давайте мы будем придерживаться фактов. А они таковы...

— Творческий псевдоним, мадам, — вмешалась в разговор Рита. — Специфика профессии, с которой вынужден был мириться мой безвременно усопший супруг!

— Псевдоним! — фыркнула Розмерта. — Да вы посмотрите на неё — неужели хоть кто-то поверит в то, что Северус мог хотя бы посмотреть в её сторону?!

Снейп слегка ошалело переводил взгляд с мадам Розмерты на Скитер. Нет, если бы ему пришлось когда-нибудь выбирать между ними двумя, он остановился бы, конечно, на журналистке: в конце концов, его всегда интересовали женщины, во-первых, умные, а во-вторых... Моргана и Мерлин, о чём он, вообще, думает?! Заразно, что ли, это безумие? Действительно в воздухе что-нибудь распылили?

Тем временем Малфоя сменил Поттер. Мальчишка что-то сбивчиво говорил о снейповом героизме, о том, каким Снейп был прекрасным учителем и, что профессора добило окончательно, о том, что своего сына он обязательно назовет в честь двух самых уважаемых им людей — директоров Хогвартса Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа.

И тут бывший профессор не выдержал. На словах Поттера:

— И теперь на могиле Героя будет стоять этот памятник…

Снейп протолкался вперед и, усилив голос Сонорусом, начал ответную речь.

— От такого зрелища не только из могилы вылезешь, — буквально прошипел он. — Какой косорукий кретин изваял это непотребство? — кивнул бывший профессор на памятник. — В чью напрочь лишенную мозгов голову вообще пришла такая мысль? Какие еще безутешные супруги и благодарные ученики, век бы их не видеть!

— Господа! — торопливо вмешался Кингсли. — Рад представить вам результат нашего последнего эксперимента по материализации чувственных идей. Посмотрите, как удачно получился!

— Как живой, — смахнул слезу Хагрид. — Покойник, бывало, тоже — как что-нибудь скажет…

— Что значит «как»? — не сдержался «покойник».

— Тупой он какой-то, — посетовал Гарри Поттер, глядя на результат «материализации». — Настоящий бы уже давно всем мозги вынес.

— Не вам, Поттер, пенять за подобное, — отчеканил Снейп, непонятно как расслышавший эту реплику в воцарившемся хаосе. — Было бы, что выносить — я бы справился с этой задачей ещё при вашем поступлении в школу. Но я проверял — ваш случай в смысле мозгов совершенно и окончательно безнадёжен. И, судя по тому, что здесь происходит, это, похоже, заразно.

— П-профессор? — в ужасе произнес побелевший Невилл Лонгботтом. — П-профессор Снейп?

— А у вас, Лонгботтом, как я посмотрю, иммунитет к идиотизму выработался? — мгновенно отреагировал Снейп. — Ваш собственный в организме вырабатывается в таком количестве, что никакой другой он уже не воспринимает? Или вы только пришли и надышаться тем же, что все остальные, ещё не успели, и на общем фоне в кои-то веке выглядите почти интеллектуалом?

— Это боггарт, Невилл, — успокоила товарища Гермиона. И, направив палочку на Снейпа, произнесла: «Риддикулюс!»

— А вот вы, мисс Грейнджер, как были занудной книжницей, не умеющей соотносить практику и теорию, так ею и остались, — сказал в ответ Снейп, безмолвным Экспелиармусом лишая Гермиону палочки. — Если мне память не изменяет, только у мистера Лонгботтома боггарт принимал мой собственный облик — вы полагаете его настолько сильным волшебником, что даже рядом с профессором МакГонагалл боггарт выбрал именно эту форму? Кстати, Минерва, Мерлина ради, что вы-то здесь делаете? — высказал Снейп своё удивление. — Уж вас-то я всегда полагал человеком, по крайней мере, разумным...

— Северус? — неверяще произнесла МакГонагалл. — Ты же мёртв!

— Да его Авадой не пришибить, — буркнул Рон Уизли. — Говорил же я, что не надо все это затевать, накличем...

— О, и мистер Уизли туда же? — саркастично проговорил Снейп. — Что же вы такое интересное распылили здесь, господа? Что и последние стали вдруг первыми? И я рад, Минерва, что вы, наконец-то, прозрели... кому вообще пришла в голову мысль сделать нечто подобное? И, главное, зачем?!

— Так это что, правда настоящий Снейп? — спросил Гарри Поттер у профессора Макгонагалл. — Не эта... «материализация идей»? — повернулся он к Кингсли.

— Гарри, мы тебе все объясним, — успокаивающе проговорил быстро сориентировавшийся министр. — Только не здесь — давайте подыщем какое-нибудь спокойное место. — Веселитесь, господа! — повернулся он к собравшимся. — А нам пора.

— Вам, Кингсли, не то что пора, — язвительно прокомментировал его слова следующий за ним бывший профессор, — вам даже и начинать-то было не нужно. Видимо, кресло министра всё-таки кем-то проклято: даже ваши, признаю, изначально неплохие мозги перед проклятьем не устояли и, похоже, сменили свое агрегатное состояние.

— Это была, в общем-то, неплохая идея, — вздохнул Кингсли. — Сделать День примирения и согласия жителей Магической Британии и приурочить его к вашему дню рождения, открыть памятник... — он покосился на скульптурный шедевр и поморщился. — Памятник, конечно, получился слегка специфическим.

— Слегка специфическим было назначение Хагрида профессором Хогвартса, — возразил Снейп. — А памятник получился чудовищным. Вам министерское кресло отшибло все соображение и способность к нормальным формулировкам? И почему, вообще, я? — задал он, наконец, тот вопрос, который мучил его больше всего. — Других не нашлось? У вас вон живой герой есть, — кивнул он на Поттера. — И море мёртвых. Изваяли бы Дамблдора — ему бы даже понравилось, да и скандалов с мнимыми вдовами наверняка было бы меньше, — хмыкнул он.

— А это вам надо благодарить мистера Поттера и мисс Скитер, — тоже усмехнулся Кингсли в ответ. — Гарри поделился со всеми историей вашей вечной любви к его покойной матери — а Рита написала про вас книгу, которой сейчас зачитывается вся прекрасная половина магической Британии. Дамблдора же она расписала так, что в романтические герои он не годится.

— Ну, у Поттера идиотизм наследственный, — сказал Снейп, бросив на Гарри совершенно уничтожающий взгляд, — о талантах Скитер вообще говорить неловко... но вы-то чем думали? — Снейп уселся на единственный стул в маленькой комнатке, куда они все вошли, и, сложив на груди руки, закинул ногу на ногу. — У вас же столько погибших — вон взяли б чету Люпинов хотя бы! Такая романтика — и плод межвидового, я бы сказал, скрещивания подрастает... сопливо, романтично и героично до тошноты же. Почему я? И, Поттер, — он неприятно сощурился, — вас кто за язык тянул?

— Так он же все это Волдеморту говорил! — заступился за смутившегося друга Рон. — Во время сражения. Как стратегический прием!

— Никогда не употребляйте слова, значение которых вам с точностью не известно, — немедленно посоветовал ему Снейп. — Мистер Поттер пока что жив и здоров, так что не стоит приписывать ему те достоинства, которых у него нет и никогда не было — это привилегия покойников. А мистер Поттер так же далёк от стратегии, как вы — от кубка мира по квиддичу, — он перевёл взгляд на Гарри и спросил: — Поттер, может быть, вы просветите меня, чего ради вам потребовалось делиться с Лордом подробностями моей личной жизни?

— А про Люпинов, — вздохнул Министр, — лучше бы не пока не говорить. К оборотням отношение до сих пор такое, что лишний раз привлекать внимание к вопросу о «тварях и существах» пока не стоит.

— Ремус не был ни тварью, ни существом! — запальчиво бросил Поттер. — Он был настоящим человеком! И Тонкс тоже!

— Никто не умаляет их заслуг, Гарри, — министр примирительно улыбнулся. — Но ради спокойствия их сына лучше оставить все как есть.

— Как раз подходящий момент изменить подобное отношение, — возразил Снейп. — Ну да ладно — твари так твари, тут вам виднее, — насмешливо кивнул он. — Ну, поставили бы памятник погибшим школьникам — это так трогательно, вчерашние дети, защищающие свою школу. Мало у вас там, что ли, погибло?

— Северус, — вздохнула МакГонагалл, — ты всегда был несправедлив к мистеру Поттеру. Мальчик пережил смерть, был дезориентирован, старался сильнее уязвить своего противника и вывести его из равновесия...

— Да! — сказал Гарри, с признательностью посмотрев на своего декана. — Так и было.

— И вы сочли, — недоверчиво уточнил Снейп, — что лучший способ лишить Лорда душевного равновесия — сообщить ему о моей личной жизни? Вы меня немного пугаете, Поттер, — он покачал головой. — С чего вы решили, что эта информация будет ему интересна?

— А чего ему было еще говорить? — рассердился Рон Уизли. — Не про квиддич же рассказывать! Чего вспомнил, то и сказал. Сами же ему воспоминания отдавали, а теперь опять придираетесь.

— Мистер Поттер, а зачем вы вообще с Лордом беседовали? — поинтересовался Снейп, подчёркнуто проигнорировав Уизли. — Нельзя было просто его убить? Непременно нужно было сначала поболтать?

— Я хотел, чтобы он знал! — возмущенно сказал Гарри. — Что он вас зря убил! Ну, то есть не зря — но что вы были на стороне добра!

— Зачем? — вскинул брови Снейп. — Имею я право услышать, наконец, ответ на этот простой вопрос? Зачем ему было об этом знать? Если вы намеревались отправить его, наконец, на тот свет? В чём был сакральный смысл обретения им сего знания?

— Какой смысл? — изумился Гарри.

— Сакральный, — повторил Снейп с каким-то сочувствием. — Это значит «священный», — пояснил он. — Это просто эпитет — не отвлекайтесь на такие сложные вещи, Поттер, сосредоточьтесь на самом вопросе. Зачем Лорду было нужно знать о моей личной жизни? По вашему мнению. Для чего? Вам понятен вопрос, или мне переформулировать ещё проще?

— Да оставь ты Гарри в покое, Северус! — Возмутилась МакГонагалл. — Что ты к нему пристал, как на допросе? Кингсли, — повернулась она к министру, — что мы будем делать в сложившейся ситуации?

— Прибить бы его, и всем хорошо будет, — пробурчал себе под нос Рон. — Он же хуже волдемортовой Авады.

— Рон! — сердито сказал Гарри. — Так нельзя.

— А так можно? — не согласился с ним друг. — Припёрся откуда-то и первым делом к тебе привязался — Волдеморту не те слова говорил и не так его убивал! Как Тех-которых убивать — так ты крайний, а потом повылезут всякие и давай тебя же хаять.

— Силенцио, — бросил Снейп заклинание на Уизли и с любопытством воззрился на Кингсли. — Действительно. Министр, что делать будете? Убивать себя я, пожалуй, не дам — но остальные предложения выслушаю с любопытством.

— А вы так хотите воскреснуть? — с интересом посмотрел на него министр. — Вернуться в Хогвартс, встретиться с прессой, принимать восторги поклонниц?

— Я вообще не хочу воскресать, — вздохнул Снейп. — В принципе. Но, очевидно, придётся — потому что то, что вы тут устроили, определённо находится за гранью добра и зла. Так что, — он вздохнул, — воскресать мне придётся. Думаю, обойдёмся короткой пресс-конференцией, — решил он. — И давайте поскорее с этим закончим.

На пресс-конференции было объявлено, что профессор Снейп потерял память в битве при Хогвартсе, и только увидев церемонию открытия памятника самому себе, вспомнил все — и решил восстановить справедливость. Скульптурный шедевр спешно переделывали — было решено установить памятник всем погибшим защитникам Хогвартса. Рита Скитер объявила о написании новой книги, не открывая, впрочем, секрета о ее будущем герое. А в «Сладком королевстве» начали продавать сахарных Снейпов по три сикля за штуку.

Сам же Снейп во время всей этой шумихи незаметно куда-то исчез, пригрозив, впрочем, на прощанье, что если кому-то когда-то опять придёт в голову увековечить его подвиг каким бы то ни было образом, он непременно вернётся — и лично продемонстрирует автору идеи некоторые методы одного из его покойных ныне патронов.

Причем кого именно он имел в виду, профессор так и не уточнил.