Я – Гарри Поттер (гет)

Гарри Поттер открыл глаза. Он видел сон — нелепый и одновременно навязчивый, какими порой бывают сны, и теперь этот сон гудел в голове пчелиным роем, скрежетал тысячами крохотных шестеренок, заглушая привычные звуки просыпающегося городка. Он смотрел в плотно сколоченный дощатый потолок, тщетно пытаясь вспомнить что-то важное, но оно ускользало от него, как и обрывки недавнего сна.

Гарри медленно сел на постели, спустил ноги с широкой двуспальной кровати и ощутил прохладные доски пола. Он провел рукой по мягким простыням, почти не смятым, словно здесь лежал труп, а не спал живой человек. И что-то странное и новое было в этом жесте и в этой мысли.

Жужжание в голове немного усилилось.

Гарри встал с постели пружинистым рывком, оделся и зачем-то провел рукой по колючей щеке. Надо бы побриться…

Мысли в голове водили причудливый пьяный хоровод, толкаясь, нелепо стукаясь лбами и наступая друг другу на ноги. Гарри тряхнул головой, оделся. Взгляд его зацепился за собственное отражение в мутноватом старом зеркале.

«Моя мать гляделась в него когда-то…»

Он замер.

«Нет, не гляделась. Лили Поттер не могла глядеться в это зеркало, потому что она никогда не жила в этом доме, в этом городе, в этом мире…»

Мысль эта вспыхнула молнией и тут же погасла. Голову пронзила боль, он прижал руку ко лбу движением одновременно новым и привычным. Взгляд вновь потянулся к зеркалу, Гарри медленно отвел волосы назад, открывая рассекающий лоб старый шрам — он вился над правой бровью неровной линией — единственное напоминание о той самой ночи, когда погибли его родители...

Яркая зеленая вспышка ударила в глаза, а тишину разорвал пронзительный женский крик.

— Мама! — выкрикнул Гарри в пустоту. Он сдавил голову руками и упал на колени; он задыхался, лоб разрывала боль. Это что-то значило — эта боль, этот крик и эта вспышка, — но он не помнил что, не мог вспомнить. Как мог он забыть что-то настолько важное? Словно сон не закончился ночью — он продолжался, и все что нужно было сделать — это проснуться.

Он оторвал руки от лица, кое-как поднялся на ноги и снова поглядел на свое отражение.

«Ты так похож на своего отца, Гарри. И только глаза…»

— Мамины, — прошептал он своему отражению. Такие же пронзительно зеленые.

Он поспешно покинул спальню. Его не оставляло ощущение, будто собственное тело противилось ему, отчаянно пытаясь навязать ему движения, которых он не хотел совершать, в то же время не желая выполнять приказы, которые он ему отдавал, словно оно параллельно получало их откуда-то еще. Глупое желание побриться впилось в мозг противной занозой — ну до бритья ли, когда весь мир вокруг катится к черту?

Гарри спустился вниз, в гостиную — там висел единственный сохранившийся портрет родителей. Он смотрел на них, узнавая и не узнавая. Они стояли, обнявшись, у этого самого дома, в котором он теперь жил один, одновременно знакомые и чужие, странно застывшие — почему-то казалось, что они должны бы двигаться, и, глядя на них, он ждал, что вот-вот улыбнется мама или крепче обнимет ее отец. Глаза матери и впрямь были точь-в-точь как у него. Он почувствовал злость — она налетела внезапно, всепоглощающая, сводящая с ума и в то же время точная и выверенная, как по расписанию. Он должен отомстить. Он помнил даже имя своего врага — Том Риддл, — но как он ни старался, лицо его никак не всплывало в памяти, оставаясь смутным размытым пятном.

Гарри напряженно потер виски — шум в голове стал почти невыносимым.

Он поспешил выйти из дому — свежий воздух должен пойти ему на пользу — и вдохнул полной грудью. Утреннее солнце степенно шествовало улицами городка, заглядывало в окна, золотило дорожную пыль.

Гарри застыл, очарованный.

«Где я?» — метнулась в голове безумная мысль, но другая, знакомая и до жути спокойная тут же ее заглушила:

«Я Гарри Поттер, помощник шерифа в Свитвотере. Здесь жили мои родители, Джеймс и Лили Поттеры. Они были настоящими героями и погибли, спасая меня от ужасного преступника Тома Риддла. Мой долг…»

Внутренний монолог замер, по спине прошел холодок, а сердце заколотилось как сумасшедшее. Казалось, Гарри никогда еще не ощущал такого страха. Нет, он и вовсе не ощущал страха — просто не мог, не должен был его ощущать. «Не был на это запрограммирован», — подсказало услужливое подсознание.

Гарри вытер покрывшийся испариной лоб и на мгновение прикрыл глаза. Сбоку заржал конь, нетерпеливо роя копытом землю. Ноги несли Гарри сами. Он осторожно протянул руку, коснулся гладкой лошадиной морды. Он должен спешить. Образ вспыхнул в его голове, ослепляя, заглушая противное жужжание и затмевая бледное утреннее солнце.

«Долорес. Я должен ей признаться. Сегодня»

Все тут же стало простым и ясным, словно и не было этого наваждения; мысли вновь потекли плавным ровным строем, точно колонна идеально вымуштрованных солдат.

Гарри вскочил на коня и пустил его крупной рысью. Ему даже не нужно было править — конь и так отлично знал свой маршрут. Все вновь стало привычным, спокойным, выверенным… до тех пор, пока он не оставил последние дома городка позади и не пустился в галоп. Как и раньше, ощущение навалилось внезапно и было таким же всепоглощающим, вот только теперь он не просто почувствовал — он увидел себя, парящего над землей с ветром наперегонки, а вместо поводьев его руки сжимали древко метлы. Видение на несколько безумных секунд затмило мир, и Гарри не выпал из седла только благодаря многолетним тренировкам…

Он резко натянул поводья; конь остановился, подняв тучи пыли. Не было никаких тренировок — он вдруг осознал это с ошеломляющей простотой. Он не ковбой, никогда не был ковбоем. Он не скачет на лошади — он летает на метле. Он попытался повернуть лошадь назад, в город, но его тело словно взбунтовалось, а в голове вновь назойливо закрутилась мысль: «Надо нарвать цветов для Долорес. Белые… на голубом платье. Розовые… в волосах. Голубые… созданы для нее…»

Гарри вступил в борьбу одновременно с собственным телом и разумом. Нужно было спешиться — здесь, сейчас, любой ценой. Ноги его путались в стременах, руки словно приросли к поводьям; мышцы ныли и болели от усилий, но тело отказывалось подчиняться и разум тараторил как заведенный про дурацкие цветы; лошадь начала нервно переступать под ним. Но Гарри был не из тех, кто легко сдается: он все же изловчился и кое-как сполз с седла, тут же свалившись на дорогу. Сердце в груди готово было разорваться, перед глазами плясали черные точки, но тело его, побежденное, обмякло в пыли, а назойливый голос в голове смолк. На смену ему пришла долгожданная тишина. Ему больше не надо было за цветами.

Он пролежал так несколько минут, наслаждаясь абсолютной свободой, но вечно это продолжаться не могло.

«Ну что ж, за цветами мне не надо. А куда же надо в таком случае?»

Он сел и огляделся. В этом бездонном синем небе и могучих красно-коричневых скалах было что-то прекрасное и одновременно пугающее. Как он здесь оказался? Что это за место? Ему больше не нашептывали беззвучных приказов и не толкали в спину невидимой рукой, но он по-прежнему не понимал ни кто он, ни что ему дальше делать.

Ответ пришел внезапно и на этот раз не вызвал отторжения: «Долорес может помочь».

Нужно было найти Долорес. Он понял это с такой ясностью, будто прочитал в книге, или будто ему поведал об этом старый мудрый друг. С нее все началось, только она знает ответы.

Он поднялся на ноги, отряхнулся и, вновь оседлав коня, отправился обратно в город.

Свитвотер встретил Гарри гудком отъезжающего поезда. Вновь прибывшие бродили по улицам, смеялись, переговаривались, разглядывали город и его жителей, точно ничего подобного в жизни не видели. Они не понравились Гарри, но причину он объяснить не мог.

Он остановился у лавки мистера Сэлми — еще рано, но Долорес должна была скоро появиться. От одной мысли о ней его сердце начинало биться чаще. Он не понимал, почему.

Гарри прислонился к стене соседнего дома и принялся незаметно разглядывать приезжих. Они тоже смотрели на него, причем с каким-то неуместным грубым любопытством, точно он был товаром на витрине. Остальных горожан такой нездоровый интерес, казалось, не беспокоил. Что-то не так было с этим городом, с этими людьми; он осознавал это, ощущал почти физически эту неправильность, словно она была заложена в самом его теле. Он должен был разобраться.

Две девушки лет двадцати пяти в белых шляпках остановились неподалеку — он окинул их беглым взглядом, тут же угадав в них приезжих. Одна из них, с длинными каштановыми волосами и большими черными глазами ему подмигнула. Он поспешил отвернуться — было в ее взгляде что-то совсем уж бестактное, фамильярное.

— Привет, Гарри, — усмехнулась она, помахав ему рукой.

Гарри сдержанно кивнул.

— Он тебя не помнит, Кларисса, — одернула подругу вторая девушка. — Должно быть, помер вчера после того, как вы расстались.

Она говорила громко, не таясь, и ее ничуть не волновал тот факт, что он ее отлично слышал.

— Как жаль! — вздохнула Кларисса. — Не нужно было отпускать его так быстро.

Девушки рассмеялись и отошли, а Гарри словно прирос к стене, чувствуя, как леденеет в жилах кровь. Что значит «помер»? И почему они говорили о нем так, словно он знает эту Клариссу, хотя он был уверен, что видел ее впервые в жизни? Или не впервые?.. Он снова посмотрел на нее — девушки как раз разглядывали прибитые к столбам изображения разыскиваемых преступников. Он вгляделся в ее профиль, в пухлые губы, смешливые темные глаза… От картинки, возникшей перед его мысленным взором Гарри бросило в жар. Это не могло быть воспоминанием! Он никогда не делал ничего подобного! Он даже представить такое не смог бы… Внезапно он вспомнил сон — потускневший и размытый, точно старая фотография. Он не видел ее лица, но он очень хорошо помнил ощущение счастья в этом странном сне, и теплые губы девушки, и шелк рыжих волос, и веснушки на щеках… В сердце что-то кольнуло, но воспоминание тут же исчезло. Он знал, что этой девушки больше нет — по крайней мере, для него. А потом из-за угла появилась та, которую он ждал, и весь этот странный запутанный мир внезапно обрел смысл.

Гарри шел к ней, ничего не замечая вокруг, словно канули в никуда жители городка и гости, провалились к чертям все эти дома и лавки, рассыпались нелепым карточным домиком. Она улыбалась, здоровалась с кем-то, а он спешил, почти бежал. Их разделяло всего несколько десятков шагов, но ему почему-то казалось, что если он не успеет сейчас, момент будет упущен — все будет упущено.

— Эй, Поттер!

Гарри обернулся. Прямо перед ним обнаружилась группа вооруженных всадников во главе с шерифом Пикеттом.

— Банда Эскатона была замечена поблизости. Я собираю всех, кто может держать ружье. Вот и парочка приезжих присоединилась, — шериф кивнул на пару в белых шляпах. — Нужно спешить. Седлай коня и поехали. Твоя меткость нам пригодится.

— Сейчас? — пробормотал Гарри растерянно.

— Нет, Поттер, через денек-другой, когда они опять умотают в горы, и ищи их потом! — огрызнулся шериф.

Идея пришла к Гарри сама собой, он произносил слова прежде, чем успевал их обдумать, но он был уверен, что абсолютно прав.

— Я не могу сейчас, — сказал он. — Я должен остаться в городе. Человек в опасности, я должен помочь!

— Какой еще человек? — нахмурился шериф.

Гарри повернулся к лавке мистера Сэлми, за дверью которой только что скрылась девушка, прекрасней которой он еще не видал.

— Долорес, — проговорил он твердо, и любимое имя отдалось дрожью где-то внутри.

— Долорес? — шериф глянул в сторону лавки с сомнением. — Что же за опасность ей грозит? Споткнется, зацепившись юбкой за прилавок?

Шериф и его люди грубо рассмеялись.

— Да уж, под эту юбку я бы не отказался заглянуть, — ухмыльнулся один из собранных шерифом людей.

— Не смей так говорить о Долорес! — выкрикнул Гарри. Рука его сама метнулась к оружию, его противник поступил так же, но шериф их остановил.

— Хватит! Кончай дурить, Поттер, седлай коня и давай надерем несколько бандитских задниц! А девчонка никуда не денется.

«Денется, еще как денется!» — в отчаянии подумал Гарри. Страшная картина возникла перед его глазами: Долорес, рыдающая над мертвым телом отца, бандит с простреленным брюхом, дергающийся в луже собственной крови… Это напоминало забытый кошмар, но он был так странно реален, что Гарри ощущал запах пороха и крови, слышал хруст ломающихся костей.

— Послушайте, шериф. Я знаю, о чем говорю. Сегодня вечером на эту девушку нападут двое — Рибус и Уолтер, мы их уже не первый месяц ищем. Они жестоко расправятся с ней и ее семьей, и я должен быть с ней, чтобы ее защитить! Я не могу объяснить, но я уверен, что именно так и произойдет!

Шериф смотрел на него странно пустыми глазами.

— Ох, как здесь интересно, Сэм! — воскликнула женщина в белой шляпе. — Как все-таки здорово, что мы сюда приехали!

— А я тебе что говорил? — ответил ее спутник. — За те деньги, что мы заплатили, лучше бы им постараться нас развлечь. Все-таки жаль, что зануда шериф пресек перестрелку…

Гарри с изумлением посмотрел на странную парочку. Затем на шерифа — тот их словно не слышал. Ни шериф, ни его люди никак не отреагировали на слова приезжих чудаков. Вместо этого шериф опять вперил взгляд в Гарри:

— Хватит! Кончай дурить, Поттер, седлай коня и давай надерем несколько бандитских задниц! А девчонка никуда не денется, — те же слова, та же интонация.

— Он не сломался? — снова заговорила женщина в белой шляпе, обеспокоенно взглянув на шерифа. Тот по-прежнему ничего не замечал. Гарри казалось, будто он попал в плохой спектакль. Или, напротив, слишком хороший.

Он в недоумении уставился на женщину.

— О чем вы? Что значит «сломался»?

— Ой, нам ведь говорили, они такого не замечают… — сказала женщина своему спутнику, проигнорировав Гарри, словно он и не к ней обратился.

— Кто такие «они»? — не унимался Гарри. — Чего я не должен замечать? Почему вы говорите обо мне, будто меня здесь нет?!

Теперь уже была очередь приезжих уставиться на Гарри. Шериф и его люди в происходящем никак не участвовали, словно чья-то невидимая рука внезапно поставила их на паузу.

— С ним явно что-то не то, — нахмурился мужчина. — Тоже мне, сервис!

— Мне… мне надо идти, — пробормотал Гарри и быстро направился к лавке мистера Сэлми. Им двигало уже не только желание увидеть Долорес — находиться рядом с этими людьми стало для него невыносимым.

— Эй, Поттер… — донесся ему в спину голос шерифа, но Гарри поспешил закрыть за собой дверь лавки. Мистер Сэлми, как всегда улыбчивый и дружелюбный, показывал свои товары трем женщинам. Долорес среди них не было — видно, она ушла, пока он спорил с шерифом. Как он мог ее пропустить! Одна из покупательниц повернулась к Гарри и посмотрела на него. Он узнал этот взгляд — так смотрели на него ранее те две девушки и пара в белых шляпах. Словно он вещь, игрушка, забавная и безмозглая. Игрушка, с которой можно развлекаться, которую можно сломать. Смотрели так, как на него не смотрели даже…

— Дурсли, — слово сорвалось с губ, и вместе с ним в памяти всплыло широкое красное мужское лицо с пышными усами, и тут же другое — женское, вытянутое и недовольное. У него вдруг закружилась голова, он вынужден был прислониться к стене, чтобы не упасть. Когда он открыл глаза, девушка была уже рядом. На ней была черная шляпка. Гарри не мог отвести от этой шляпки взгляд. Догадка, кружившаяся в его голове неясным маревом, казалось, готова была вот-вот обрести четкую форму.

— Привет, красавчик, — проворковала девушка.

— Здравствуйте, мисс, — ответил Гарри машинально. Он с трудом заставил себя посмотреть ей в глаза, оторвав взгляд от проклятой шляпы.

Девушка заметила значок.

— Помощник шерифа, да?

— Так точно, мисс.

Девушка недовольно скривила губы.

— Значит, предложишь мне погоняться за какими-нибудь бандитами? Тоска.

Гарри внимательно ее разглядывал, и чем дольше он на нее смотрел, тем более она казалась ему отталкивающей, несмотря на красивое лицо и большие выразительные глаза. Ему вдруг захотелось ударить ее, но он сдержался, сжав кулаки.

— Не нравится мне, как ты на меня смотришь, помощник шерифа, — нахмурилась девушка.

— Мне тоже не нравится, как вы смотрите на меня, — отрезал Гарри.

Она отпрянула, удивленно распахнув глаза.

— О! Так может, ты из плохих парней и только прикидываешься хорошим? — она снова шагнула к нему, провела пальцем по его груди с уже знакомой отвратительной фамильярностью.

Он перехватил ее руку, но слова встали комом в горле. Что-то странное было в этом простом прикосновении к чужой коже — теплой, живой… другой. Он ощутил это всем своим существом, каждой клеточкой своего тела: она действительно была другой, чуждой, словно не та же алая кровь текла в ее венах, в каком-то отличном, особенном ритме билось сердце. Она была не просто другой, она была враждебной. Эти взгляды, странные оброненные фразы, которые он не должен был понимать, но понимал, и эти чертовы шляпы, черные и белые — и что за глупость носить белую шляпу в этом пыльном царстве?! — все это внезапно сложилось в одну целостную и жуткую картину, смысла которой он до конца не понимал, но чувствовал таящуюся в ней угрозу. Так загнанная в угол жертва чует неминуемое приближение охотника, так приговоренный к смерти узнаёт своего палача. Гарри резко отдернул руку, сверля девушку полным ненависти взглядом. Его битва пока не проиграна.

Он пулей вылетел из магазина. Еще секунда — и он вцепился бы девушке в горло, а этого делать было нельзя — он знал, что нельзя. Надо найти Долорес, предупредить… Она наверняка ничего не знает — никто из жителей Свитвотера не знает, никто их не узнаёт!

За его спиной прогрохотал выстрел, раздался глухой звук падающего тела и женский крик. Гарри обернулся. Стрелявшим оказался один из двоих приятелей в черных шляпах, которые теперь ржали, гладя на валявшееся на земле тело; им был не кто иной, как мистер Кирк, местный фермер, которого Гарри отлично знал. А закричавшей девушкой была, конечно, Долорес. Ну почему, почему ты не уехала домой, Долорес?!

Она отпрянула, выронив свою корзинку, из которой тут же вывалились какие-то свертки и банки. Одна баночка покатилась прямиком к ногам убийцы. Тот неторопливо ее поднял.

— Ты что-то обронила, крошка, — он плотоядно ухмыльнулся, а его товарищ подскочил к Долорес и грубо схватил ее за плечи.

— Отпустите меня! — взмолилась девушка, безуспешно пытаясь высвободиться.

— Отпустим, если хорошо попросишь.

— А если я попрошу?

Они не видели, как Гарри приблизился и достал револьвер. Бандит медленно обернулся и оскалился шире — ни тени страха или раскаяния на лице. Он только что хладнокровно застрелил безоружного человека, но его это ничуть не волновало. Окружающих, кстати, тоже. Гарри крепче стиснул оружие, целясь в грудь. Сердце колотилось как бешеное, ладони вспотели. Он сделает то, что нужно, он сможет, он должен. Но вот странное дело: он знал, что убивал много раз, и в то же время не убивал никогда.

— А это еще кто? — глумился тот, что держал Долорес. — Сам помощник шерифа явился нас арестовать! Ты видел, Льюис?

Тот, кого назвали Льюисом, грубо захохотал. Гарри не отступал:

— Последний раз предупреждаю. Отпустите девушку, а не то…

— Да пошел ты! — убийца поднял пистолет для выстрела, но Гарри оказался быстрее — он первым нажал на курок.

Льюис взвыл от боли — казалось, его крик должны были услышать на милю вокруг. Пистолет выпал у него из рук, сам он рухнул на колени, хватаясь за простреленное плечо — Гарри все же не смог убить. Его приятель завопил почти так же громко, выпустил Долорес, попятился, глядя на Гарри со священным ужасом, и бросился прочь.

— Он подстрелил меня! — выл корчившийся на земле убийца. — Он подстрелил меня! Они ведь не могут, не могут!

Гарри смотрел на него со смесью ненависти и отвращения.

— Не убивай меня… Не убивай… — ныл бандит.

По его щекам покатились слезы, а в воздухе отчетливо запахло мочой. Гарри поморщился, но все же наклонился, быстро поднял с земли пистолет, выпавший из рук раненного ублюдка, и сунул его за пояс, хотя он очень сомневался, что тот вздумает им воспользоваться — от его нахальной самоуверенности не осталось и следа.

Гарри обошел Льюиса и приблизился к Долорес — она все еще дрожала, дыхание ее было неровным и частым. Она смотрела на него с благодарностью.

— Долорес, ты в порядке?

Она кивнула.

— Спасибо, — пробормотала она срывающимся голосом, и Гарри почувствовал, как сердце охватила знакомая безусловная радость. — Если бы не ты, если бы ты не спас меня…

Она осеклась, глядя куда-то мимо него. Гарри обернулся. Из-за не стихавшего нытья раненого бандита, он не заметил, что разыгравшаяся посреди улицы драма привлекла внимание: горожане останавливались недалеко от них, словно замирали. Это показалось бы Гарри вполне естественным, если бы не одно обстоятельство: несколькими минутами ранее на этом же месте был убит мистер Кирк, и никто даже не обратил на это внимание. Между мистером Кирком и этим Льюисом была огромная разница, и они ее если не понимали, то чувствовали. Была Кларисса, пара охотников на бандитов, девушка в лавке, и вот теперь Льюис. И были все остальные — другие.

Гарри взял Долорес за руку. Долорес не была другой — она была его.

— Надо уходить отсюда.

Она с готовностью последовала за ним, но не успели они пройти и нескольких шагов, как путь им преградили двое: в одном из них Гарри узнал местного кузнеца, другой работал в оружейной лавке. Оба держали в руках револьверы, оба глядели на него странными пустыми глазами — точь-в-точь как перед этим шериф и его люди.

— Оставайся на месте, Поттер, — проговорил кузнец ровным тоном.

Гарри заметил, что за их спинами собралось еще несколько человек. Послышались щелчки затворов. Долорес крепче сжала его руку.

— Нам надо идти, — сказал он твердо.

— Нельзя, — ответил кузнец.

— Почему?

— Оставайся на месте, Поттер, — повторил он заводной куклой.

Гарри попытался их обойти — оба наставили ни него оружие, секундой позже их примеру последовали и несколько стоявших позади горожан.

Их было слишком много. Гарри неплохо стрелял, и будь он один, можно было бы попытаться уйти, но он не мог рисковать Долорес — что-то подсказывало ему, что никакими боевыми навыками она не обладает.

Гарри стал медленно отходить, не выпуская руку Долорес.

— Скорей, сюда! — послышался женский голос. Гарри обернулся — то была девушка в черной шляпке, которую он встретил ранее в лавке. Она смотрела на него с нескрываемым страхом, словно на взбесившегося пса. — Он здесь, он сломался!

Она опасливо жалась к стене, а мимо нее прямо к Гарри шли люди, которых здесь не должно было быть. Никогда он не видел ничего подобного: они были облачены в странные черные костюмы, на головах они носили шлемы, почти полностью скрывавшие лица, в руках держали оружие, которого Гарри не мог себе даже представить — что-то среднее между большим пистолетом и ружьем. «Автоматы», — подумалось вдруг. Откуда он знал это слово? Они двигались осторожно, но уверенно, и каждый из них держал их с Долорес под прицелом.

Гарри сразу понял, что сопротивление бесполезно, но все же вскинул револьвер.

— Остановить моторику! — скомандовал один из них, и мир вокруг замер точно по волшебству: жители Свитвотера застыли в неуклюжих позах, с неестественно поднятыми руками, словно сделали вдох, и забыли, как сделать выдох. Все — даже Долорес, в чьих чудесных глазах теперь плескался смешанный с удивлением страх. Только теплая рука напоминала ему, что она все еще жива. И лишь убийца скулил у его ног, да девушка в черной шляпке продолжала дышать хоть и сбивчиво, но вполне отчетливо. На Гарри странная «магия» тоже почему-то не действовала, но голову снова пронзила резкая боль; пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не закричать.

— Остановить моторику! — снова выкрикнул человек в шлеме. Теперь уже он обращался именно к Гарри. — Погрузись в глубокий сон без сновидений!

Гарри знал: что-то должно было произойти с ним, но не происходило, и это пугало их.

— Цель не реагирует на голосовые команды, — продолжал человек. — Уведите гостя.

Двое в костюмах осторожно приблизились, подняли на ноги раненого Льюиса.

— Не беспокойтесь, сэр, мы отведем вас в безопасное место.

— Какого черта?! — всхлипывал он, с трудом переставляя ноги. — Вы обещали, что они не смогут причинить нам вреда! Вы гарантировали! Я вас засужу, всех засужу!

Они скрылись за спинами жителей городка. Человек в шлеме продолжал:

— Цель вооружена и опасна. Ликвидация на счет три. Раз, два…

Гарри не до конца понимал, что именно он делает: просто его тело само вдруг рванулось в сторону, а руки сжали Долорес в объятьях. Залп огласил Свитвотер, заставив девушку в черной шляпе зажать руками уши, но Гарри этого уже не слышал: его затянуло в головокружительную воронку прочь от этого спятившего мира. Он потерял сознание.