Simple steps (джен)

Прошёл почти месяц со вступления в падаваны, когда Энакина, наконец, всё достало. Четыре недели. Четыре недели он провёл здесь, и, хотя почти с каждым заданием велась многочасовая борьба, он многое узнал.

Например, что ни один джедай не медитирует и близко так часто, как его Мастер.

Серьёзно, что в этом такого особенного? Каждый раз, оборачиваясь, Энакин видел сидевшего на полу Мастера Оби-Вана, сосредоточенного и прикрывшего глаза. Порой ему казалось, что тот по какой-то причине отказывается спать. Просыпаясь рано утром, Энакин видел неподвижную фигуру на полу, возвращаясь с занятий тоже, после обеда медитаций было ещё больше, и даже вставая ночью, он заставал Мастера в ней.

Что с этим делать? Почему Оби-Ван так чертовски много медитирует?

Энакин сначала думал, что это нормально, пока не освоился в Храме. Другие джедаи, Рыцари, Мастера, члены Совета, кто угодно не медитировал так долго, как Оби-Ван. Джедаи участвовали в спаррингах, учили и учились, отправлялись на миссии, делали все нормальные вещи: устраивали совместные обеды в кафе и просто разговаривали. Общались. Знаешь, взаимодействовали с окружающими? А Оби-Ван нет, насколько Энакин мог видеть. Он просто медитировал.

Нет, это было не совсем правдой. В первые две недели джедаи, которых Энакин считал друзьями учителя, поддерживали Оби-Вана, но они немногое могли сделать. Не то что бы Энакин обвинял их за это, учитывая, что единственным важным для Оби-Вана была связь с Силой. (И как же хоть раз связаться с ней? У Энакина до сих пор не получалось прикоснуться к Силе, как бы старательно он ни пытался).

Поэтому Энакина всё достало. Прежде всего, одиночество. Потому что если Оби-Ван медитировал так много, не значило ли это ещё, что он не хочет проводить время со своим падаваном? Энакин начинал бояться, что учитель не любит его и поэтому отстраняется, даже если они были в одной комнате.

Они сидели за обедом. Единственное время, когда они хоть о чём-то говорили, и весь разговор сводился к вежливому интересу о планах на день.

— Мастер? — позвал Энакин, чувствуя, как смелость уже начинает испаряться.

— Да, падаван? — Оби-Ван даже не оторвался от датапада.

Вспыхнул гнев. Энакин, по крайней мере, стоил хотя бы взгляда, спасибо бы и на этом!

— Почему, Мастер? — прорычал он.

Мастер, наконец, поднял глаза, вопросительно изогнув бровь.

— Падаван?

— Почему, Мастер? — в гневе пробивались обида и усталость. — Я сделал что-то не так? Что-то натворил? Почему?

Оби-Ван моргнул. Отложил датапад и посмотрел ему прямо в глаза.

— Энакин, — осторожно произнёс он. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь.

И никаких чувств в этих словах.

Энакин держал себя в руках с первых дней, разве сейчас Мастер Оби-Ван не должен был обеспокоиться? Заволноваться? Но не произошло ничего.

— Почему? Почему ты всегда медитируешь? Я скучный? Я плохой ученик? Я…

Ладонь легла ему на плечо, и Энакин заметил, как что-то промелькнуло на лице Мастера, что-то столь быстрое, что он не успел узнать. А после Энакин понял, что плачет.

— Энакин, — тихо позвал Оби-Ван с сожалением в голосе. — Прости, Энакин. — И никаких чувств. — Я… Выйди со мной на минуту.

Энакин яростно потёр глаза, смахивая слёзы, и поднялся, следуя в гостиную. Он сел на привычное место на диване, в самом углу, окружённый потёртой, но мягкой, приятной на ощупь тканью. Оби-Ван, однако, не сел, как обычно на кресло рядом, а на другой конец дивана, лицом к ученику.

Несколько секунд они не нарушали тишины, пока Энакин изо всех сил пытался удержать эмоции под контролем.

Наконец, Оби-Ван вздохнул.

— Кажется, я должен тебе больше, чем извинение и объяснение, — он наклонился вперёд, опустив голову на сцепленные руки, плечи его опустились, словно вся тяжесть галактики легла на них. — Прости, но мне нужно подобрать объяснение, и не то, что я мог бы дать другим джедаям. Тебе просто не хватает основ, и мне приходится искать способ выразить то, что джедаи могут просто увидеть.

Гнев вспыхнул снова.

— Я в этом не виноват! — выкрикнул он. Он так старался, не нужно снова напоминать, как ничтожны его успехи.

— Не виноват — согласился Оби-Ван.

Энакин откинулся на спинку дивана; гнев исчез так же быстро, как и пришёл. Его Мастер не указывал ему на неудачи. Он на самом деле пытался привыкнуть к нему, приспособиться. Чего не делал ни один учитель. Но на вопрос всё ещё не ответил.

— Энакин, когда ты был с… Квай-Го… до того, как мы встретились… ты помнишь того, кто напал на вас?

Он кивнул, неуверенный, к чему эти воспоминания.

— Что ты почувствовал тогда?

…О?

В вопросе не виделось смысла. Как и во всей беседе. Но Мастер Оби-Ван сказал, что пытается объяснить то, что другие джедаи видят. И Энакин решил поддержать разговор. Хотя бы немного.

— Стало страшно. Очень страшно.

— Почему?

Энакин нахмурился, когда Мастер взглянул на него.

— Потому что он был страшный! — сказал он, словно это было самой очевидной вещью в мире. — Он весь тёмный, жуткий и… и… неправильный! Просто неправильный!

— Именно.

Энакин фыркнул.

— Возможно, у тебя и не получилось увидеть и узнать без обучения, но ты почувствовал. Это была Тёмная сторона. Её слуги всегда ощущаются неправильными, как ты их назвал.

— Угу.

Оби-Ван вздохнул.

— Если Тёмная сторона коснётся тебя, то просто так уже не отпустит. Она липнет, цепляется, не уходит.

— Мастер, при чём здесь твои медитации?

— Я как раз пытаюсь это объяснить, — ещё один вздох. Оби-Ван опустил лицо в ладони. — Когда я столкнулся с ним… когда… когда Квай-Гон… Лучше всего будет сказать, что Тёмная Сторона подобралась очень, очень близко ко мне. А я был очень, очень близок, чтобы к ней прикоснуться.

— Подожди, так ты использовал Тёмную сторону? — отстранился Энакин, напуганный. Его Мастер плохой?

— Нет, Энакин. Но как крайт-дракон чувствует свою жертву, так Тёмная Сторона почувствовала меня. И вцепилась. Я медитирую так много потому, что я пытаюсь вырваться из её хватки, чтобы она никогда больше не подобралась ко мне. — Долгий вздох. — Из-за этого я и не уделял внимания, которого ты заслуживаешь. Я опасался, что если подойду слишком близко к тебе, она заметит и тебя.

Энакин приоткрыл рот от удивления. Значит, все эти медитации, постоянное игнорирование для его же блага? В чём смысл?

— Я обещаю, Энакин, когда ты научишься медитировать, по крайней мере, для начинающего, я покажу тебе, чем занимаюсь. Но сейчас, пожалуйста, поверь, что я не нарочно причиняю тебе боль. Я отчаянно пытаюсь её не причинить.