Шабаш и немного мерцания (гет)

Он провел кончиками пальцев по ее мерцающей в свете луны коже. По щеке, по шее, по груди в вырезе платья... Она не удержалась от глубокого вздоха — как сладко, как жарко! И как мало! Прикрыв глаза, она придвинулась к нему вплотную и в предвкушении облизнула губы. Этого было достаточно, чтобы он увлек ее на мягкие папоротники, целуя и продолжая легко касаться. Слишком легко! Она повела плечами, избавляясь от платья и уже откровенно застонала — октябрьский воздух холодил кожу, составляя дивный контраст с его горячими пальцами и губами.

— Северус, делай со мной все что хочешь...

Её разрешение — признание, просьба, мольба — оказалось сродни заклятию подчинения: его глаза вспыхнули, а руки с силой провели по обнажённой коже, разгорячая ещё больше. Теперь он касался ее не сдерживаясь, оставляя следы, сжимая ладонями. Ещё секунда — и он войдет, перестанет дразнить, сделает ее своей ведьмой. Хотя бы на несколько мгновений, которыми покажется эта ночь...

— Грейнджер, где вы там? Не отставайте, я не собираюсь искать вас по всему лесу, когда вы заблудитесь!

Что?.. О нет, ну кто вмешивается со своими репликами на самом интересном месте!

— Я иду... сэр, — проворчала Гермиона, стараясь дышать как можно спокойнее.

Вот ведь приставучий! Дались ему эти ингредиенты. И ладно бы его собственные, так и ее наспех придуманные злонравные папоротники взволновали его до невозможности. Она только во вкус вошла на шабаше, как он потащил ее в лес — иначе ведь время сбора выйдет! Тьфу. И если кое-что она успела — покружиться в хороводах, покрасоваться в платье и шляпе от Твилфитт и Таттинг, выпить хеллоуинского дымящегося пунша — то последний пункт оставался катастрофически невыполненным.

Секс! Великолепный секс, который венчал ее великолепный план! О нем оставалось только мечтать, чем она вполне успешно занималась, выбрав объектом шагающего впереди наставника. Это оказалось очень волнующе — вот так думать о профессоре. Раньше ей бы и в голову не пришло... Кстати, а почему пришло сейчас? Аналитические способности Гермионы включились по первому требованию и заработали почти на полную катушку. Почти — потому что все-таки что-то мешало думать. Но что конкретно могло повлиять на ее восприятие? Внезапную влюбленность ни с того ни с сего она отмела, как и вероятное волшебное воздействие хеллоуинской луны, о котором так любили говорить в женских спальнях школы и университета. Остается пунш. Хм-м... Надо будет почитать о нем подробнее. Судя по вкусу и аромату, в него входят...

— Мисс Грейнджер, где ваши инструменты?

Да что за профессор, все время не дает додумать до конца!

— Какие, сэр? — ляпнула она, внезапно залюбовавшись на его подсвеченный луной профиль. Подстричь бы профессора покороче, был бы совсем как римский император. А она бы стала его Клеопатрой, м-м-м...

— А чем вы собирались выкапывать корни злонравных папоротников? — гнул свое наставник.

— Я... собиралась... — как же хочется сказать, что она собиралась делать совсем другое! — Трансфигурировать инструменты, вот.

Профессор недовольно зыркнул своими черными (такими блестящими и загадочными сегодня!) глазищами.

— С вас эссе по инструментам для сбора ингредиентов, Грейнджер.

Нет, он определенно интереснее, когда молчит!

— Можете сегодня воспользоваться моим набором, ради праздника, так сказать, — милостиво разрешил он и вытащил из кармана лопатку наподобие саперской. — Приступайте.

Никогда еще она так хорошо не понимала Лаванду, однажды попавшую на отработку к Филчу в новой мантии. Вроде бы и делать нужно, что говорят, но и наряд жаль почти до слез. Гермиона аккуратно подцепила прелую лесную землю под широкими листьями. Раз, другой, теперь сделать углубления вокруг куста, чтобы осторожно вытянуть его вместе с корнями. Перед глазами сама собой встала иллюстрация из учебника. Главное, не копать слишком глубоко и близко к корням, чтобы...

— И-и-и-и-и! — завизжала она скорее от неожиданности, чем от боли, когда по ноге резко хлестнуло узкое черное щупальце, и тут же почувствовала, как ее отшвырнули в сторону, болезненно сжав талию.

Она выхватила палочку, чтобы испепелить к чертовой матери мерзкие корни. Дотла! Если они подползут к ней снова, она за себя не отвечает! И плевать, что скажет на это Снейп!

Ее затрясло, голова резко мотнулась назад. Что происходит?!

— Грейнджер! Грейнджер!

Ох-х, это наставник!

— Вы сколько пунша выпили, Грейнджер? — ласково-устрашающе спросил он, когда Гермиона сконцентрировала взгляд, постепенно стающий осмысленным.

— Дв-ва кубка, к-кажется. Но п-причем здесь пунш? Он же почти не... — Гермиона потерла глаза, стараясь стоять ровно и не подпускать к себе накатывающую волну стыда. Да она никогда в жизни не напивалась! Неужели это вот так и бывает?

— Дымящийся пунш раскрепощает, слышали такое?

— Д-да, но я читала, что от него не пьянеют, — ей очень хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы заплакать.

— А разве вы пьяны?

— Нет? Я не знаю... А что тогда со мной? — она понимала, что все это звучит глупо и опять по-лавандовски, но во-первых, и так уже стыдно дальше некуда, а во-вторых, выяснить-то нужно, отчего она вдруг лишилась своей обычной адекватности.

Профессор удивленно всмотрелся в ее лицо (придвинувшись так непозволительно близко!), похмыкал (вот без этого можно было и обойтись) и все-таки пояснил:

— Хеллоуинский дымящийся пунш, как написано о нем в труде Либациуса Бораго, снимает верхний слой цивилизованности. Он не заставляет, конечно, брать в руки палки и создавать свое племя, но довольно заметно повышает долю подсознания в нашем восприятии реальности. Оголяет и усиливает некоторые первобытные инстинкты, так сказать. Например, все страхи становятся страшнее. Вы вот едва не потеряли сознание от обычных корней злонравного папоротника. Отвратительно для будущего зельевара, кстати, — он недовольно изогнул губы (такие волнующие и сексуальные!) — Если уж выпили два кубка, не надо было идти в лес, остались бы на шабаше. Возможно, еще пара глотков, и вы бы удовлетворили какие-нибудь куда более приятные инстинкты.

Он ухмыльнулся так гадко, что Гермиона только жутчайшим усилием воли не подняла руку и не влепила ему пощечину. Наставник, все же, каким бы он ни был. Она лишь хмуро проворчала:

— Можно подумать, у меня был выбор. Вы просто сказали мне идти за вами, чтобы копать ингредиенты.

И сразу же пожалела о своих словах. Потому что, во-первых, она напросилась с профессором на шабаш якобы именно для выкапывания этих проклятых корней, а во-вторых, тот, кто так небрежно отзывается об ингредиентах, имеет реальные шансы перестать быть учеником профессора Снейпа. Гермиона даже взмокла от последней мысли.

— Сэр, то есть, я...

— Вот так вот бывает, когда старательная студентка увлекается пуншем, — перебил ее профессор, изобразив гротескную печаль. — А на самом деле ее интересует совсем другое...

Он отступил в сторону и несколькими взмахами палочки собрал все еще извивающиеся корни в мешок.

— И хватит бормотать оправдания, Грейнджер. За ваше сегодняшнее поведение санкций не будет, но если нечто подобное повторится... — он многозначительно замолчал, развернулся, чудом не зацепив кусты широкой мантией, и зашагал в темноту, едва кивнув — мол, иди за мной да помалкивай.

Довольно оскорбительно и неприятно... хотя с его собственной точки зрения он наверняка был потрясающе великодушен. Впору говорить спасибо! Она скривилась не хуже самого профессора. Ну вот, все как всегда у Гермионы Грейнджер: из учеников не отчислили, ценный ингредиент на руках, даже повеселиться немного удалось, пока не отозвали на серьезное дело. А великолепного секса нет как нет!