Индивидуалист. Курс четвёртый (джен)

Как и в Румынском питомнике, на территории заповедника аппарировать было нельзя. Оказалось, что драконы чувствительны к этому виду магических завихрений… То ли на их настроение плохо влияет, то ли на самочувствие… Я не очень понял объяснения, но к сведению их принял. Драконологи от этого были, конечно, не в восторге, всё же территории для нужд драконов выделялись немалые, иногда за световой день приходилось наматывать с десяток миль. Впрочем, это мне приходилось, как раз чтобы драконологи не перетруждались, нося бумажки.

Как бы то ни было, попасть в заповедник можно было только через камины: административный — для сотрудников и важных гостей, и «гостевой», который располагался не так уж далеко от жилья, зато позволял своевременно среагировать на вторжение незваных визитёров и защитить секреты от случайных лиц, в числе которых были даже поставщики мяса. Стоял он прямо посреди равнины, под навесом, и был по-настоящему огромным.

— Привет, Рон!.. — радостно улыбнулся Теодор, выходя из огня, и застыл, широко открытыми глазами обводя всё великолепие пейзажа. — Вау!

— Ага, — гордо улыбнулся я, радуясь, что он оценил вид, от которого я до сих пор был без ума. — Круто, да?

— Не то слово! — даже не повернувшись ко мне, кивнул Теодор.

Пару минут я стоял молча, давая другу возможность насладиться зрелищем, но когда уже решил его позвать, он сам обернулся — с восторженными глазами и широкой улыбкой на лице.

— Показывай всё!

По дороге к дому мы болтали о всякой ерунде, но нам обоим не терпелось поскорее забросить вещи Нотта и навестить дракона. Как я узнал, в этот уикенд в Уэльсе проходила конференция, на которой должны были обсуждаться международные стандарты условий содержания драконов, так что в заповеднике осталось минимум персонала — все, кто мог, отправились в Уэльс. Мне даже не пришлось просить выходной, чтобы провести его с другом, работы сегодня было немного, и я рассчитывал часть из неё сделать прямо с Теодором. Например, покормить Чами.

Нотт вертел головой с искренним интересом, а я как заправский гид рассказывал, что и где находится.

— А драконы-то где? — наконец спросил он.

— У себя, — усмехнулся я. — Взрослых драконов нам Чарли завтра покажет, к ним нельзя соваться так запросто. А с Чами я тебя познакомлю прямо сейчас — только за едой для него зайдём.

Напомнив Нотту технику безопасности, я повёл его к вольеру с моим драконом. Я и вправду считал Чами своим, не питомцем, разумеется, но… воспитанником, что ли? Дракон демонстрировал характер всем, кроме меня. Он уже научился плеваться огнём, пусть пока и недалеко, и каждого, посмевшего его побеспокоить, одаривал обжигающими плевками. Моё же присутствие Чами, казалось, не раздражает. В вольер на прошлой неделе мне посоветовали больше не соваться без острой необходимости, но не запретили, веря в мою разумность и осторожность. Я и не совался, но сегодня решил покрасоваться перед другом и, возможно, в последний раз приблизиться к дракону без предварительной подготовки, включающей в себя кучу огнезащитных чар и зелий.

— Привет, Чами! — поприветствовал я дракона, останавливаясь перед оградой. — Время обедать!

Дракон повернулся и уставился на Теодора, выпустив из носа предупреждающий дым.

— Не делай резких движений, — посоветовал я, входя в вольер. — Чами, это мой друг, не плюйся в него, пожалуйста.

— Он такой… — полузадушенно протянул Нотт с неподдельным восхищением. — Мерлин! Рон, он вправду красавец!

Мои губы против воли растянулись в улыбке, мне было очень приятно, что друг понял меня. Но отвлекаться всё же не стоило, и я приступил к кормёжке. За пару недель нашего общения дракон успел привыкнуть, что хватать мясо из моих рук не следует, и теперь аккуратно брал предлагаемые куски, не клацая клыками и опасной близости от моих пальцев. Каждый раз я протягивал к нему руку и гладил по носу, постепенно увеличивая время контакта, Чами, кажется, не возражал. Мы оба настолько к этому привыкли, что реакция неподготовленного зрителя даже удивила.

— Ро-о-он… — воскликнул Нотт, едва не прыгая. — Не видел бы собственными глазами — ни за что бы не поверил!

Чами плюнул в его сторону небольшим сгустком огня и проглотил последний кусок мяса.

— Ну, ладно, приятель, мне пора. Не скучай, — ещё раз погладив Чами, я выбрался из вольера и улыбнулся Теодору: — Чами умник ещё тот, всё понимает и обижается, когда им недостаточно восхищаются.

— Да он просто потрясающий! — захлёбываясь от восторга, искренне воскликнул Теодор. — Это действительно невероятно! Теперь я понимаю, почему ты здесь!

Сначала я немного удивился, не сразу поняв, о чём он говорит, но вспомнил, что Теодор, как и все остальные мои знакомые, не испытывает проблем с деньгами, и потому воспринимает мою работу в питомнике не совсем правильно. Я давно смирился, что всем кажется, что я занимаюсь этим по большей части от скуки (ведь развлечений рядом с драконами никаких нет), ну и брату помогаю заодно. Может, доля истины в этом и была, но я в любом случае не собирался никого переубеждать, тем более что сейчас к необходимости заработка прибавилось и желание. Мне нравилось заниматься Чами, кормить его, да даже чистить вольер! Пусть это казалось мелочью, ерундой, но я был нужен дракону, я помогал драконологам… Это были ни с чем не сравнимые чувства, я знал, что на своём месте.

Уикенд прошёл замечательно, но быстро закончился. Теодор был более чем доволен и многословно благодарил и меня за приглашение, и Чарли за разрешение и экскурсии ко взрослым драконам.

— Но лучше всего Чами! — заявил он по пути к камину. — Остальные драконы красивые и всё такое, но Чами…

— Очаровашка, — подсказал я, и мы оба рассмеялись.

* * *

Чами подрос до размеров телёнка, и мне окончательно запретили входить в вольер без защиты. Поскольку дел у меня хватало, я не мог тратить время на то, чтобы три-четыре раза в день обмазываться огнеупорными зельями и смывать их, и кормил Чами так же, как остальные драконологи — просто бросал ему мясо через ограду. Неладное я заметил уже через пару дней — мой подопечный ловил мясо, но, вместо того, чтобы тут же его глотать, выплёвывал и смотрел на меня, словно в ожидании. На всякий случай я сказал об этом Чарли…

У загона Чами собрался народ, обсуждая, не заболел ли детёныш; его проверяли диагностическими чарами, давали разную пищу на пробу, но дракон плевался огнём и отворачивался.

— Можно я попробую? — неуверенно подал голос я. Стивен с Чарли переглянулись и синхронно кивнули. В несколько рук меня быстро подготовили к визиту, и уже через пару минут я оказался в вольере. Стоило мне протянуть Чами мясо — дракон моментально оказался рядом и выхватил кусок.

— Ах ты хитрюга! — возмутился Стивен, но в его голосе было больше восхищения, чем гнева. — Внимания тебе, значит, не хватает?

— Плохо дело, — вдруг произнёс мистер Дафи, самый старший из драконологов, чьё слово было неписаным законом для всех сотрудников, и посмотрел на меня долгим взглядом. — Ладно сейчас, парнишка может сто раз на дню бегать к загону, а что мы осенью будем делать, когда он в школу уедет?

Все замолчали, а я впервые почувствовал себя не просто лишним, а нежелательным элементом в заповеднике.

— Так, — после паузы произнёс Дафи, глядя прямо на меня, — Чами не домашняя зверушка, а ты его приручил, как котёнка. Завязываем с этим. С этого дня ты, парень, к нему не приближаешься.

— Но… — я только и успел, что открыть рот, как мне напомнили место.

— Это не обсуждается. Дракон молодой, сломать ещё можно без последствий. Чарльз, под твою ответственность.

— Понял, мистер Дафи, — хмуро кивнул брат, и я понял, что спорить не только нет смысла, но и грозит мне увольнением.

Вздохнув, я машинально погладил Чами по носу, дал ему последний кусок мяса и пошёл к выходу.

— Веди себя хорошо, приятель.

— Мне жаль, Рон, но ты и сам должен понимать, что…

— Не надо, Чарли, я понимаю.

Настроение было на нуле, не хотелось никого видеть. Закончив с работой, я пошёл к воде: море это или океан — я так и не узнал. Погода радовала безоблачным небом и штилем, совершенно не соответствуя моему состоянию. Усевшись на более или менее ровный камень, я обхватил колени и, положив на них голову, уставился на горизонт.

Мне было так плохо, словно… не знаю, как будто мне разбили сердце. Кажется, даже при ссоре с родителями я не испытывал такого желания забиться в тёмный угол и рыдать. В случае с родителями я в большей степени злился, что успешно заглушало иные чувства, сейчас же… Мне было больно от мысли о разлуке с Чами, я уже тосковал по нему…

Течения времени я не замечал. Солнце нырнуло в воду, потянуло свежим бризом, а я так и сидел, глядя в никуда — двигаться не хотелось. В таком виде меня и нашёл Чарли, когда совсем стемнело.

— Я волновался, — сообщил брат, явно сдерживая желание отчитать меня за побег.

— Не стоило, — вяло отмахнулся я.

— Рон, ты же понимаешь, что иначе было нельзя.

— Ага.

— Тогда что это за сцены?

От удивления я даже повернулся к нему:

— Что?

— Ты исчез, ничего не сказал…

— А что я должен был сказать? Мне хотелось побыть одному.

— Не будь ребёнком.

— Чарли! — обиделся я. — Вообще-то я веду себя по-взрослому. Не ору, не спорю, не торгуюсь. Я действительно понимаю, что иначе мистер Дафи не мог поступить, но это ведь не означает, что мне должно нравиться, как всё получилось.

— Прости, — наконец произнёс брат и слегка улыбнулся. — Я волнуюсь за тебя.

— Я буду в порядке, — пообещал я.

— Рон… Может, тебе стоит…

— Они хотят, чтобы я покинул заповедник? — не веря, спросил я и, когда Чарли неопределённо пожал плечами, грустно вздохнул. — Насовсем или для гарантии, что я не нарушу запрет не ходить к Чами?

— Слушай, я не говорил раньше, всё искал подходящий момент, но…

— Говори уже, — махнул я рукой, видя желание сменить тему, — хуже уже не будет.

— Когда ты был у Нотта, я навещал родителей.

— Мне неинтересно, — отрезал я, снова отворачиваясь к морю.

— Мама… Родители хотят помириться.

— Неинтересно, — повторил я.

— Рон… отец передал тебе деньги…

Я хмыкнул, а потом и засмеялся: зарплату папа до последнего кната отдавал маме и без её разрешения не мог себе даже мороженого в кафе Фортескью купить. Так что его «деньги»… А впрочем, деньги — это деньги.

— Забери себе, ты же тратишься на меня.

— Напиши родителям.

— Чарли! — вскакивая от возмущения на ноги, воскликнул я. — Я не буду им писать! И я не хочу вообще говорить на эту тему. К Чами я не пойду. На этот счёт можешь быть спокоен, но пока мне прямым текстом не укажут на дверь, заповедник не покину. Идти мне некуда, так что…