Новеллы (джен)

Вот клушка, подумал Диня. Просто напрашивается, чтобы у неё украли сумочку. Женщина держалась обеими руками за поручни автобуса и смотрела в окно широко раскрытыми глазами. Как будто за окном есть что-то интересное. Диня нащупал в кармане ножик. Убедившись, что на него никто не смотрит, привычным движением срезал оба ремешка. Не заметила! Диня даже ухмыльнулся. Он стал пробираться к выходу, пряча свою добычу под курткой.

На первой же остановке он вышел, борясь с искушением оглянуться на женщину: заметила или нет? До пруда было недалеко, и он решил пройтись пешком. Октябрьский ветер дул навстречу. «Надо было послушать мать и надеть шапку», — мимоходом подумал он. День был пасмурным, и возле пруда никто не прогуливался. Это хорошо, что нет лишних глаз — поэтому Диня сюда и пришёл. Плюхнувшись на скамейку, он вытащил из-за пазухи сумочку и запустил в неё руку. Разочарование было огромным: денег оказалось от силы три рубля. Кроме того, в сумочке лежала наполовину использованная помада и толстая потрёпанная тетрадь. На три рубля не купишь даже жевачку. Диня почувствовал себя несправедливо обиженным. То ли от досады, то ли от скуки он раскрыл тетрадь.

Она была исписана круглым женским почерком. Всё время упоминались какие-то имена: Клара, Иероним и другие, и все они там что-то делали — Клара пошла, Иероним сказал... Иногда слова выстраивались узким столбиком, и последние в строке — в рифму: создание — мироздание, боль — роль... Стихи, — догадался Диня. Он потряс тетрадку в надежде, что оттуда выпадет порнографическая картинка, но ничего не выпало. В сердцах он зашвырнул тетрадку в кусты. Но вдруг, осенённый внезапной идеей, полез вытаскивать. Ругаясь — ещё бы, весь исцарапался об острые ветки — Диня запихал тетрадь в карман и торопливо направился к ближайшей остановке.

Объявление вышло в понедельник, как Диня и рассчитывал. «20 октября в автобусе 80 маршрута была утеряна рукопись. Умоляю вернуть за вознаграждение». Диня хохотнул — ну и словцо, «умоляю»! Телефона под объявлением не было, только домашний адрес. «Видать, небогато живёт», — подумал Диня. Сколько она сможет ему отвалить? Триста? Четыреста? Так размышлял Диня, поднимаясь по лестнице.

При виде двери номер семь он на мгновение замер, уж больно дверь была облезлая. Плохо, очень плохо. Или, наоборот, хорошо: раз на ремонте экономит, значит, деньги собирает в чулок, и можно слупить с неё побольше. И Диня позвонил. Раз позвонил, два и только потом сообразил, что звонок не работает и надо стучать. Постучал. Ему открыла та самая женщина. Её лицо было распухшим от слёз.

— Ваше? — буркнул Диня, показывая тетрадь.

С женщиной произошло неуловимое изменение. Она приоткрыла рот, охнула и потянулась к тетради, но Диня отвёл руку.

— Деньги вперёд.

— Да-да, конечно, извините... — она ненадолго скрылась в квартире и вынесла ему несколько смятых бумажек.

Диня пересчитал: семьдесят рублей.

— Мало, — сказал он.

— А сколько... сколько вам нужно? — нерешительно спросила она.

— Пятьсот, — заявил Диня. Хотел назвать тысячу, но в последний миг передумал.

— Но у меня нет таких денег, — вырвалось у женщины.

— А если получше посмотреть? — лениво пробурчал Диня, перевалившись с ноги на ногу.

— Подождите минутку, — она снова скрылась.

Насупившись, Диня ждал. Чтобы не было скучно, он сунул в рот жевательную резинку.

Женщина принесла ему две десятки и горсть мелочи.

— Вот всё, что есть, — сдержанно сказала она. — Это были деньги на хлеб.

Она явно издевалась, и Диня разозлился. За дурачка его держит? Он сгрёб мелочь, не считая сунул в карман и сказал:

— Ещё четыреста.

Женщина пронзительно посмотрела ему в глаза.

— Молодой человек, поймите меня. Это единственный экземпляр. Это плод всей моей жизни.

«На жалость давит», — подумал Диня и, старательно двигая челюстями, повторил:

— Ещё четыреста.

— Но я и так отдала вам всё, что было в доме, — её голос задрожал, глаза не отрывались от рукописи. — Верните её мне, после зарплаты я вам всё выплачу.

Диня поморщился. Это же какая упрямая стерва!

— Вам тетрадка нужна или нет?

— У меня нет ни гроша, — прошептала женщина.

— Дело ваше, — фыркнул Диня, повернулся и пошёл вниз по лестнице, не подумав вернуть деньги. Оглянувшись на площадке, он увидел, как женщина скорчилась на полу возле двери.

Он сидел в троллейбусе и глазел на пассажиров. Его внимание привлекла девчонка, сидящая напротив: синее пальтишко, тёмные волосы, берет. Она чуть заметно улыбнулась ему, но Диня ещё сильнее насупился — из головы не шла проклятая тётка. Ведь он всё сделал правильно, как его учил друг по кличке Кривой: не дал слабины, не уступил ни копейки. Тётка сама виновата, будет знать, как жадничать. Наверняка у неё есть заначка — даже не попросила обратно свою несчастную сотню. И золотишко небось в доме имеется... Видать, не сильно ей нужна была эта тетрадка. Диня вышел возле пруда и поёжился: на улице заметно похолодало. Он приблизился к пруду, облокотился о перила и долго смотрел вниз. Рукопись оттягивала карман. Диня вытащил её, повертел в руках и бросил в пруд.

Тетрадь всё никак не тонула, ветер гнал её вместе с другим мусором под мостик к сточной трубе. Вскоре она исчезла из виду. Диня плюнул в воду и побрёл по аллее. Он не понимал, отчего ему так тошно.