Байки у костра (джен)

Мы оставили машину у самой полосы и оставшуюся сотню метров прошли пешком, держа в руках по здоровенной баклажке. Судя по тому, как шумно нас приветствовала компания, Ивана тут знали и любили. Он представил меня как Олю. Народу было десять человек вместе с нами, и в основном пары — не семейные, как позже выяснилось, но всё равно это сводило на нет мои шансы уехать отсюда с другим спутником. И все уже в возрасте, из молодёжи только я да ещё одна девчонка. Меня припахали строить бутерброды, а Иван ушёл ставить палатку. Краем глаза я за ним проследила: место он выбрал чуть поодаль от общего лагеря, и это было мне на руку.

Два бородатых мужика разжигали мангал, ещё один — без бороды — тренькал на гитаре, сидя на перевёрнутом ведре. Остальные, включая меня, сидели вокруг костра на кусках туристической пенки, не знаю, как эти квадратики называются. Мне тоже такой выдали. На меня после стресса напал жор, и два бутера я уничтожила в процессе готовки.

Сперва мне показалось, что фазу солнышка лесного компашка уже миновала и полностью переключилась на тему шашлыков, но увы. Дрова в мангале весело полыхали, новая пятилитруха была только что откупорена, и у бардов открылось второе дыхание.

Спели хором «Солнышко лесное», потом «Как здорово, что все мы здесь», и я это всё слушала, прихлёбывая из стаканчика, и радовалась, что не лежу в канаве с перерезанным горлом. А потом гитару пустили по кругу, и они запели песни собственного сочинения. Одинаковые, как на подбор, все о красоте родной природы — про берёзки там и тучку с бычком, и я уже перестала воспринимать это как музыку: фон и фон, ничем не хуже гула машин, — когда вдруг гитару взяла женщина, старенькая уже, лет под сорок, крашенная в блонд, и заиграла. Не боем, а перебором, и мне понравилось, я даже включила диктофон на запись. Я всегда его с собой ношу, наученная горьким опытом, он висит у меня на шее и включается отработанным жестом, словно я поправляю чехол. Люди думают, что это телефон, и болтают чего зря. А я записываю.

Женщина запела, и с первых слов меня пробрала дрожь: песня была про любовь и очень жизненная, так оно из-за мужиков всегда и бывает.

— Ну, здравствуй, как тебя сегодня

Зовут, и что ты будешь пить?

Дарить цветы уже не модно,

И кто мне станет их дарить?

Присядь со мной у стойки бара

И фразу умную скажи.

Конечно, ты ещё не старый,

Ты просто трудной жизнью жил.

Уйдём за этот дальний столик,

Где так уютно и темно.

Конечно, ты не алкоголик,

Ты просто любишь пить вино.

Под звуки пьяных откровений,

Как незаботлива жена,

Меня ты примешь на колени

И выпьешь свой бокал до дна.

В твоей потёртой иномарке

Мы спрячемся в тени домов,

А через час меня у парка

Ты высадишь — и был таков.

Благодарю за угощенье,

И за любовь твою мерси.

И вновь, дрожа от отвращенья,

Я в три утра ловлю такси.

После её выступления все немного помолчали, а потом кто-то из дядек схватил гитару и начал настраивать. Крутил, крутил — и оборвал вторую струну. Запасной струны или запасной гитары, понятное дело, ни у кого не было. На него забухтели, попытались играть на пяти струнах, но оно как-то не звучало, и я догадалась, что никакие это не барды, а обычные люди, приехавшие на отдых. Барды со своими гитарами ездят и держат в кармане набор струн. Покоцанный инструмент спрятали в багажник, и концерт закончился. Я всё ещё находилась под впечатлением и хотела прослушать песню ещё раз, когда приеду домой: уж очень она была красивая, и словно обо мне. Целый романс, а не песня.

Тут кто-то бросил клич, что угли готовы, народ засуетился, и завоняло горелым жиром. В ожидании шашлыка мы быстро смели бутерброды и уполовинили бутылку. Все разделились на группки. Бородатые мужики притащили из полосы сушняка и обновили костёр. Их спутницы курили и со смехом перешёптывались. К нам с Иваном подошли две женщины — та бабулька-блондинка, которая пела про любовь, и молодая девушка. Завязалась беседа и стрельба сигарет друг у друга. Я скромно молчала, пока они расспрашивали моего спутника обо всяких кредитах, ипотеках и язвах, но внезапно ему позвонили, и он ушёл болтать. Тогда девчонка обратилась ко мне:

— Оля, а вы где работаете?

— А зачем женщине работать? — искренне удивилась я. — Всегда можно пройтись по обочине — кто-нибудь да остановится.

Бабулька закатила глаза — как будто не об этом только что сама распевала, а девчонка нахмурилась и возразила:

— А если он мне противен? Вдруг остановится старый и толстый?

Я бросила окурок.

— Знаешь, когда он достанет десяток стодолларовых бумажек, то покажется тебе красавцем!

Девчонка покачала головой — наверно, сомневалась в моих словах. Вернулся Иван, и женщины ещё немножко поспрашивали его про язву, а потом кто-то объявил, что шашлыки готовы, и мы снова расселись у костра. Бабулька раздала всем пластиковую посуду — тарелочки, с которых всё падает, и вилки, которые ни во что не втыкаются, и пошла основная пьянка. Я отметила, что никто из так называемых бардов не ругается матом, даже мужской состав, и это было непривычно. С тех пор как покинула семью, я впервые оказалась в таком утончённом обществе и на всякий случай тоже не материлась, чтобы не выглядеть дурой.

Шашлык прожарился на редкость хорошо и получился ужасно вкусным. «Обожрусь сегодня, — подумала я, нацепляя на гнутую вилку очередной кусок, — осенние штаны не налезут». Когда дело близилось ко второй бутылке, одна из женщин запустила флэшмоб:

— Ребята, раз уж гитара сломалась, давайте рассказывать истории. Объявляю конкурс! Победителю — приз.

Она вытащила откуда-то из закромов пучеглазенькую плюшевую игрушку и помахала ею над головой. Определённо эта тётка работала в школе или в детсаду — такие любую попойку готовы в утренник превратить. Кое-кто из вежливости одобрительно зашумел, и раздался одинокий хлопок. Я была уже достаточно пьяная, чтобы слушать любые истории, поэтому тоже захлопала — типа я согласна. Но выяснилось, что эта массовичка-затейница написала наши имена на бумажках, скрутила их и высыпала в чью-то грязную кепку, чтобы вынимать по очереди. Чьё имя вынули, тот и рассказывает. Зашибись! Значит, и мне участвовать? Я бы им разного могла рассказать, но ведь не заценят… Я посмотрела на Ивана, и он мне подмигнул. Ладно, хоть не стишок читать с табуретки, и на том спасибо. «Что-нибудь сочиню, пока до меня дойдёт очередь», — решила я и, бросив негодную вилку, ухватила мясо рукой.

— Но, чур, пусть это будут истории о чём-нибудь странном и непонятном! — предложила другая женщина. — О привидениях, вещих снах, колдовстве. Наверняка с каждым хоть раз происходило что-то в этом роде.

Наверно, реальность всех достала, потому что собрание дружно одобрило идею поболтать о потустороннем, и тётка вытащила первое погоняло.

— Оленька! — слащаво провозгласила она, и мне зааплодировали.

Определённо судьба решила надо мной сегодня повеселиться. Я улыбнулась и начала шевелить своими пьяными мозгами, но на ум ничего не шло, кроме дохлой собаки на дороге. Это было самое странное, что я видела в жизни: животное умерло, а глаза всё равно отражают свет.

— История… Про двух собак, — промямлила я, и компания притихла. Мне внимали. — Жили-были две собаки. Он и она. Они друг друга очень любили… Прямо на асфальте. И одна собака попала под машину. А её дружок бегал вокруг и не хотел её бросать даже мёртвую.

Я зависла, и мне кто-то задал наводящий вопрос:

— А что было потом?

— А потом мы с Иваном мимо ехали и увидели их. Часа полтора назад. Вот и вся история.

Тётки зашумели.

— Так это по правде? Что же ты молчала? Надо съездить. Это далеко?

— Километров двадцать от поворота, — сказал Иван со скорбным видом. Ага, пусть он мне ещё расскажет, что ему этих кобелей жалко.

— Нужен бинт! — крикнула массовичка-затейница.

— А там бинтовать нечего, собака всмятку, — сообщила я, облизывая пальцы.

— Это для намордника, чтобы забрать вторую собаку, — объяснила тётка.

Я пожала плечами. Как можно из бинта сделать намордник, я не знала, но была рада, что от меня отцепились с историями. Барды посовещались, выбрали добровольцев — мужика без бороды и девчонку, те залезли в белую десятку и пьяные поехали. Я заглянула в телефон и увидела два пропущенных звонка от мамы, но отзваниваться было поздновато, и я взяла ещё кусочек шашлыка. На первую пару гарантированно завтра опоздаю. Чёрт их дёрнул устроить пикник посреди недели!