Червоточина (джен)

Было совершенно не ясно, сколько прошло времени с момента заточения в камере. В темной каменной клетке без окон, день и ночь исчезли для восприятия. Источником света служил тусклый, светящийся мягким светом шар на металлической ножке, позабытый магом на столе.

Шэн находился в одиночестве все это время, иногда засыпая, а просыпаясь, был не в силах определить, долго ли он спал. И только напряженная и кропотливая работа над своим источником была единственным, что поддерживало в нем волю к жизни, не давая расслабиться и впасть в депрессию.

Как оказалось при более детальном осмотре, камера не была такой уж пустой. Под самым потолком имелось округлое отверстие, по всей видимости, это был тонкий трубопровод, что вел наверх, туда, где обитал старый маг. Который так и не сподобился зайти к Шэну и проверить, как у него дела. Вместо этого, хотя и довольно редко, из трубы с грохотом вылетали и с глухим стуком падали на каменный пол то толстые корки хлеба, то яблоки. Видимо, старик кормил его тем, что сам имел в избытке — простой и легко доступной пищей, что не жаль скормить пленнику. Также, возле отверстия и до противоположной стены тянулся узкий акведук, в котором всегда текла прозрачная вода. Обычно холодная, но достаточно чистая для питья. В дальнем углу зиял глубокий провал, скалящийся неровными краями. Яма для нечистот.

Все было достаточно удобно устроено, для того, чтобы не тратить своего времени на пленника. Что было только на руку Шэну.

Он сидел на своей нынешней кровати, скрестив ноги и закрыв глаза. Первое упражнение, с которого обычно начинали все маги — чувство маны. Мысленно обратя свой взор внутрь себя и почувствовав свой исток, необходимо взять под контроль всю ману в себе, заставляя ее двигаться; закрутить и бросить ее навстречу к границам источника, тем самым, укрепляя и расширяя их. Такое упражнение могло помочь незначительно увеличить свой резерв, и в большей степени укрепляло способность к ее регенерации и контролю, что имело первостепенное значение для Шэна, в его нынешнем положении.

Успокоив свое дыхание, стараясь отрешиться от ощущений, уже в который раз он очень медленно и осторожно потянулся к истоку, стягивая всю ману к его центру. Сжимая и комкая потоки энергии, сдавливал их, словно стараясь тисками сжать все в одну точку, звенящую от напряжения. Мана бушевала, кипела и рвалась в стороны, желая вырваться из-под контроля и растечься безвольным, инертным морем энергии.

Шэн открыл глаза. Устало потер виски: в голове слегка шумело. Встав, подошел к решетке, схватившись за прутья. Он не успевает. По его самым смелым расчетам, прошло уже больше трех месяцев. За это время он сильно сбавил в весе, несмотря на то, что и раньше был достаточно худым. Под серо-зеленой накидкой, в которой он очнулся, с короткими, рваными рукавами, отчетливо проступили ребра.

Шэн с досадой дернул решетку на себя. Чувство маны никак не давалось ему. Конечно, некоторый прогресс все-таки присутствовал. Ему доставало контроля, чтобы гасить внезапные ее проявления, но на большее не хватало сил. Выполнить упражнение полностью, доведя ману до стенок истока, он был не в состоянии. Даже если бы он старался вдвое усерднее, ему все равно катастрофически не хватало времени овладеть хотя бы азами магии. А ведь еще предстоит на ходу разобраться в древнем, сложном и совершенно не знакомом ритуале, постаравшись угробить мага и не погибнуть самому.

В отчаянии он молился всем богам, что знал.

Так хотелось вырваться, сломать ржавые прутья, разметать в мелкие осколки каменные стены, вдохнуть свежий и чистый воздух, чувствуя легкие прикосновения ветра к своей коже.

Шэн упал на колени, уперев руки в пол. Собственное бессилие, унизительный ошейник со звенящей цепью, страх и ожидание скорой смерти — все это угнетало, постепенно, с каждым прожитым вдохом подтачивая его изнутри, словно черви, вгрызающиеся в еще живую плоть.

Казалось, что смерть уже давно не сводит с него пронзительного, выжидающего взгляда. И где-то рядом, в тенях, скалясь в предвкушении, ждет своего часа.

— Падший! — шипя сквозь стиснутые зубы, обратился он. — Услышь меня! Помоги…

Тишина. Уже давно боги хранят молчание в ответ на мольбы. Ему лишь оставалось смиренно, словно овца, заботливо выращенная крестьянином, ждать, когда его отведут на бойню.

Тяжелой, удушливой волной накатило отчаяние. Он вспомнил, как внезапно и безжалостно старик с прикормленной тварью разорвали его отряд. Парни могли бы стать его друзьями, братьями по оружию, но погибли, став пищей для драхара.

В порыве эмоций, не сдерживаясь, он ударил каменный пол. И снова. И снова. Раздирая костяшки пальцев, он вымещал свою боль, обиду и страх на молчаливый камень, щедро орошая каплями крови все вокруг.

— Боги... Падший, — шептал и молился Шэн.

Он опустил руки и привычно прижался спиной к решетке. Кисти слегка пощипывало в местах, где кожа была содрана. Он посмотрел на свои ладони, покрутил и повращал их из стороны в сторону. Грязный, коричнево-бурый налет. Кровь и пыль.

Ничего страшного. Сейчас он смоет с себя грязь, успокоится и попробует снова. Он уже поднимался с пола, оперевшись на колено, но вдруг застыл, не шевелясь и едва дыша…

— Ты звал меня. И я услышал. Пока есть время, ты можешь говорить, — бесполый, величественный и такой далекий, будто приглушенный расстоянием голос.

Голос в его голове!

Ладони вспотели, он торопливо вытер их об успевшую стать грязной рубаху, не замечая боли от ссадин и царапин.

Возможно, он обезумел от вынужденного одиночества. К тому же последствия проведенного стариком ритуала для Шэна оставались загадкой. Никаких видимых изменений в себе он не обнаружил, как ни старался. Но кто знает, какие у ритуала были побочные эффекты? Уже не важно. Это лишь означало, что его нынешнее положение усугубится еще и приступами галлюцинаций.

И в то же время, все его естество протестовало против такой версии, не желая верить в собственное безумие. Пусть и довольно сомнительно, но все же это мог быть бог.

Впервые с момента заключения, забрезжил луч надежды. Его будущее больше не казалось бездонной пропастью, в которую его скинут по истечении года. И раз уж действительно один из небожителей обратил свой взор на мальчишку, то он не станет молчать, а постарается получить от ситуации максимум возможной помощи, любой, в чем бы она ни заключалась.

Какой бы ни была действительность на самом деле, он ничего не потеряет. И если он все же не сошел с ума, то сможет многое приобрести. Разве это не самый разумный и рациональный выбор?

— Спаси меня. Я не могу сам покинуть это место. Если не выберусь — умру, а мое тело займет старый маг. Я молю тебя: сохрани мне жизнь, память и разум, — пытаясь не допускать неточностей и расплывчатых формулировок, перечислил Шэн.

— Достаточно естественное желание, — и снова могучий, неземной голос раздался в его сознании. Было непривычно схватывать чужие интонации в своей голове, но Шэну показалось, что тот усмехался, — но ты не пожелал его убить, хотя и страстно хочешь этого. Так почему же?

Шэн терялся в догадках, пытаясь понять, кто ему ответил. Это вполне могла быть милостивая Митера, и тогда просьба об убийстве лишь оттолкнула бы мягкосердечную богиню. Но то, как усмехался этот бог, говоря о смерти, наводило на мысли о ком-то другом из пантеона. Равер? Онни?

— Больше всего я желаю, сбежать из этого места. — Шэн замолчал в нерешительности, раздумывая как обратиться к своему спасителю, но, помедлив, все же добавил: — Сейчас я молился всем вам и потому не знаю, кто откликнулся. Я понадеялся, что, быть может, милосердная Митера обратила свой взор на меня?

— Нет, мальчик. Я не она, и не ее посланник, — и вновь намек на усмешку. — Я гораздо старше всего пантеона, — голос затих, сделал паузу и со все нарастающим давлением продолжил: — Я древний хранитель мудрости, алчущий знаний. Я тот, кого боялись эти шесть никчемных крыс, которых ты зовешь богами.

На последних словах голос уже грохотал, безудержной лавиной врываясь в сознание, сминая мысли и надламывая волю к жизни.

Шэн сжал челюсти, скрипя зубами от ментальной нагрузки. Кровь прилила к лицу, вздувая вены, пальцы заскребли о каменный пол...

Превозмогая боль, он начал догадываться, кто откликнулся на его мольбы...

— Я падший Змей, — раздалось эхом в голове, — и я отвечу на твои молитвы.

* * *

Империя династии Кун простиралась над многочисленными землями королевств помельче. Все они, когда-то разрозненные и постоянно борющиеся за власть, сейчас были объединены железной рукой императора в единую и могущественную державу.

Когда-то давно, бесчисленные межродовые войны постоянно перекраивали карту политического влияния местных государств. Те, кому доставало могущества, поглощали слабых. Те, что были слабы, объединялись в альянсы, и нападали уже в ответ. Всюду царил хаос, кровь невинных широкими реками питала землю, окрашивая ее в багровые тона.

И тогда пришли они. Новые боги, что не хранили молчание, не наблюдали с высоты своего могущества, а помогали в час нужды смертным. И хотя не вмешивались напрямую, но через земных посредников, методично и целенаправленно небожители пытались прекратить войны.

И со своим приходом предрекли, что ждут людей беды и лишения, покуда все земли не объединятся в одно царство. И лишь один герой сможет объединить воюющие фракции окончательно...

Именно тогда будущий император начал свое триумфальное шествие к вершинам власти.

И вот уже почти семьсот лет императорская династия Кун ни разу не прерывалась. И с тех самых пор боги больше не отвечали на молитвы.

Первый император, объединив все известные земли, воздвиг в столице огромный храм, посвященный шести богам.

В главном зале, поистине исполинских размеров, инкрустированные золотом и драгоценными камнями возвышались шесть арок. Каждая из них вела к святилищу божества, в котором прихожане могли помолиться и попросить помощи у своих покровителей. Напротив входа, в центре расписанной фреской стены со сценами из священного писания шести богов, находились две арки. Первая вела в святилище великого Данкая — бога мудрости и знаний, и по совместительству главы пантеона. Обычно к нему обращались маги и ученые, прося помощи в своих исследованиях.

Арка, что стояла чуть правее, вела к залу, посвященному созидательной Тесс — покровительнице всех мастеровых и домашнего очага.

Далее по обе стороны расположились святилища: могучего Равера — бога войны и воинской доблести, коварного Онни — бога теней, хитрости и ловкости. Прекрасной Лианы — богини красоты и вдохновения и милосердной Митеры — богине всех лекарей и врачевателей.

Но не было построено ни одного храма во славу старого бога — Змея, хранителя всех знаний.

С приходом шести небожителей, везде и всюду, порой исподволь и незаметно, а порой и открыто, посланники богов истребляли всех, кто поклонялся древнему божеству. Уничтожались общины, сжигались священные письмена, карательные обряды без предупреждения нападали на приверженцев культа.

И вскоре древний бог перестал быть чем-то важным, имя его стало забываться людьми. Писания были утеряны, жрецы изгнаны, и не осталось практически не одного напоминания о старом боге мудрости и знаний.

Однако, около года назад с пустошей, что у южных границ, дозорные отряды все чаще стали приносить тревожные вести. В столицу под строжайшим секретом доставляли донесения о том, что кочевые племена активизировались и собираются под знаменем неизвестного шамана, что якобы умеет приручать и изменять животных, увеличивая их до невероятных размеров, превращая даже простой скот в огромных и отвратительных тварей. Разведчики клялись, что видели стаи волков размером с лошадь, орлов и соколов, что могут унести на себе всадника.

Несмотря на всю секретность донесений в народе уже ходили слухи, что близится война с кочевыми племенами, которых собирает под своим стягом не то древний лич, не то пророк восставших из посмертия древних богов. Особенно любили слушать торговцев, что ходили по границам империи, от города к городу. И те, изрядно выпив, клялись и били в себя грудь, что они сами, своими глазами, видели бескрайние шатры степной ставки и безобразных тварей. А над всей этой ордой, угрожающей спокойной жизни верноподданных империи, развевался на ветру огромный стяг черного цвета. Серебряными, переливающимися в солнечном свете нитями вышит на нем новый герб кочевников, что сияет даже ночью.

Гигантский змей, раскрывший пасть.

* * *

— Так вам нужен агент? — на всякий случай переспросил Шэн.

— Можно и так сказать, — Падший бог был очень терпелив, отвечая на все вопросы, не торопил и не пытался надавить. Он говорил почти как человек, если бы не перекаты грома в его голосе. — Я выведу тебя отсюда, открыв портал в червоточину мироздания, в которую ты войдешь. А ты взамен окажешь мне услугу.

Шэн лихорадочно пытался понять, не упустил ли он чего-то важного из рассказа бога. Ответивший на его молитвы Змей предлагал свою помощь, но с некоторыми оговорками и лишь после того, как Шэн согласится на сделку. В благодарность за спасение, Шэн должен отыскать в червоточине таинственный артефакт из белой кости — фигурку в форме змея, кусающего себя за хвост. Падший обещал, что научит его заклинанию, которое подсветит истинный артефакт в его руках и подтвердит подлинность статуэтки, когда он ее найдет. После чего древний змей сможет открыть для него портал в родной мир.

На вопросы, что его ждет в ином измерении, Падший со вздохом отвечал, что этого никто не знает. Червоточина, как понял из объяснений бога Шэн, — изнанка всех миров, соединяющая невидимыми нитями пространство и время во всех измерениях мироздания. И ждать там могло все, что угодно: от постамента с нужной статуэткой при входе, до хаотичной мешанины изо всех миров, опасной и непредсказуемой. И чтобы он не застрял там навсегда, Змей передаст ему компас, который всегда указывает лишь одно направление: к заветной статуэтке.

Альтернатива остаться в каменных стенах, в принципе, даже не рассматривалась. Уж лучше попытать свое счастье, пусть и рискуя жизнью, чем долгое ожидание неотвратимой смерти.

— Я готов, — встав в полный рост и слегка нервничая, согласился Шэн.

— Не торопись, мальчик. Для меня очень важно добыть этот артефакт. Я благословлю тебя, — раздалось в голове. — Но не рассчитывай на многое, я уже не так силен, как в прошлом.

В легендах сохранились упоминания о героях достигнувших невероятных высот, после благословления богами. Ведь сам основатель императорской династии получил от каждого бога по отметине. И не известно, чем бы все закончилось, обойди его стороной пристальное внимание небожителей. Конечно, полноценного благословения Шэн не получит, но в его положении выбирать не приходится.

Сияющий мягким светом сгусток божественной воли вошел в его сознание, окутывая теплом и уютом. Стирая из восприятия холодные стены камеры, заполняя все существо счастьем и спокойствием. Серебристый свет затоплял все вокруг, совершенно лишая зрения. И вдруг, в его разум полноводной рекой хлынули знания. От неожиданного напора сознание взорвалось вспышкой боли, тело выгнуло дугой. Шэн упал на каменный пол. Глаза невидяще уставились в пустоту, а в его голове, заполняя нишы памяти, текли потоком новые знания.

— Теперь ты готов, — произнес древний бог.

Шэн, с трудом оперевшись на железную решетку, встал. Его слегка пошатывало, руки предательски дрожали. Затем поднял голову.

— Да, — просто согласился Шэн, — Я добуду статуэтку, — его глаза светились новой надеждой и решимостью. Теперь у него был шанс.

— И я вернусь в этот мир, — добавил уже тише Шэн. Словно давая себе обещание.

Пространство перед ним задрожало, подернулось маревом оплывших красок. Божественная сила, разрывая и корежа ткань этого мира, открывала портал в неизвестность.

Портал, в червоточину миров.