Гарри Поттер и дыра во времени (гет)

Очнулся Гарри глубокой ночью в общей спальне Гриффиндора. В короткие сроки ему удалось понять, что находится на четвертом курсе обучения, незадолго до первого испытания. Чтобы спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, с помощью Карты и мантии-невидимки он добрался до Выручай-комнаты, превратив ее в довольно схожее со своим бывшим кабинетом помещение.

«Итак, четвертый курс. Волдеморт еще не возродился. Пожалуй, надо бы ничего не менять в этом году, то, что он взял для возрождения мою кровь, мне только на пользу. Но Седрику погибнуть я не дам! Вряд ли эта спасенная жизнь разрушит нашу реальность».

Вскочив, Гарри прошёлся по кабинету.

«Теперь надо постараться понять, кто мог отправиться менять прошлое. Кингсли прав, очень маловероятно, что это Пожиратель смерти первого призыва. Либо кто-то из слизеринцев, либо из наших, кто потерял родственника в войну. Из слизеринцев никто не работает на высоких должностях в Министерстве, а вот наши могли, да. Впрочем, в среде самих невыразимцев вроде бы воевавших не было. Конечно, они могли что-то, кому-то сболтнуть на «добросовестном заблуждении», процентов десять-пятнадцать вероятности на это отнести можно. С другой стороны, утечка могла произойти со стороны приближенных к Кингсли. С третьей стороны, на какого-нибудь невыразимца могли наложить заклятие Империус».

Решив на всякий случай проверить, Гарри внимательно изучил Карту, но не нашел на ней никого подозрительного, затем его взгляд задержался на точках с фамилиями Грюм и Крауч.

«Как я мог забыть! В этом году погиб не только Седрик, которого я спасу однозначно, но и Барти Крауч-старший, а его горячо любимый сыночек лишился души. Как минимум необходимо спасти младшего, его показания не только могут поколебать уверенность Фаджа, но и добиться оправдания Сириуса. А вот что делать с мистером Краучем…»

Гарри Поттер не мог найти ответ. Он прекрасно понимал, что изменения в реальности опасны, но и позволять людям гибнуть тоже не мог. Жертвовать конкретными людьми ради общего блага…

«Дамблдор жив… И Сириус… И Снейп…». Гарри страшился встречи с этими людьми, не был уверен, что сможет держать эмоции под контролем. За время службы он значительно усилил свои способности к защите разума и был вполне уверен, что ни нынешний, ни будущий директор Хогвартса не смогут без палочки взломать его блок. Но им может и не понадобиться, если он не удержит эмоции под контролем, особенно это касалось Дамблдора. Гарри прекрасно знал, что в определенных случаях опыт и ум могут заменить силу волшебства.

Ходя из одного угла кабинета в другой, Гарри так и не мог принять решения, как ему понять, кто прибыл из будущего, как правильно поступить с мистером Краучем и каким образом держать эмоции под контролем при встрече с дорогими ему людьми. Единственное, в верности чего он не сомневался ни капли — что в целом мешать возрождению Волдеморта по его плану не надо, это может категорически сильно повлиять на будущее, уничтожит основной нынешний плюс Гарри — послезнание, и лишит той защиты, которую ему даст сам темный волшебник, взяв кровь с частичкой защитной магии его мамы.

«Что же, тогда надо не выдать себя самого себя. Надо отвыкать от невербального колдовства, не встречаться взглядом с Дамблдором, быть аккуратным с Гермионой. К счастью, с Роном мы в ссоре, а когда помиримся, я уже буду более-менее привыкший».

Соблюдая предельную аккуратность, Гарри вернулся в спальню и мгновенно уснул. Следующие несколько дней прошли относительно тихо. Обструкция, которой подвергался Гарри со стороны учащихся других факультетов, его практически не задевала, зато давала повод пореже появляться на людях, держать взгляд опущенным. Сложнее всего было на занятиях, привыкший к невербальному колдовству и автоматическому использованию простых заклинаний Гарри был вынужден держать предельную концентрацию, чтобы себя не выдать.

Параллельно он думал, как поступить с мистером Краучем, когда тот сбросит заклятие Волдеморта и прибудет в Хогвартс, и не находил правильного решения. Ведь если Крауч доберется до Дамблдора, план Волдеморта рухнет, и вся история пойдет другим путем. Хотя точно ли рухнет? Гарри в последние годы при помощи омута памяти пересматривал некоторые свои воспоминания, и его поразило то, на что он не обратил внимание, когда в первый раз был на четвертом курсе — когда Дамблдор оглушил лже-Грюма в его кабинете, он сразу отправил Снейпа за эльфом Винки, не дожидаясь, пока спадет действие Оборотного зелья. Это могло значить только одно — директор Хогвартса уже знал, кто скрывается за личиной его друга-мракоборца. Помнил Гарри и редкий случай потери самоконтроля со стороны Дамблдора, когда тот, узнав, что Волдеморт взял кровь Гарри, не удержал выражение торжества. Было более чем вероятно, что за какое-то количество времени Дамблдор разгадал план Волдеморта и дал ему осуществиться, надеясь, что Волдеморт возьмет его кровь, а затем, на показательной дуэли, не сможет победить из-за родства волшебных палочек.

«Впрочем, даже если бы Волдеморт убил бы меня там, на кладбище, он бы потерял крестраж, сидящий во мне, так что со всех точек зрения Дамблдор нанес бы удар по Волдеморту. Соответственно, не исключено, что даже если и дать возможность мистеру Краучу добраться до директора, тот может оставить все как есть, ибо план Волдеморта в большей степени опасен для самого Волдеморта. Но, с другой стороны, если Крауч-младший узнает, что его отец встретился с Дамблдором… Его реакцию трудно просчитать. По степени фанатизма и преданности лорду с ним может сравниться только Беллатриса, да и умений и навыков у него довольно много. Спровоцировать его на какие-то опасные поступки в полной детьми школе совершенно не хочется».

За такими размышлениями, которые, впрочем, не привели его к какому-либо решению, прошел еще день, наступила пятница. Гарри прекрасно помнил, что произошло в прошлый раз в тот день — схватка с Малфоем, проверка волшебных палочек и встреча с Ритой Скитер. Гарри ждал этого дня с легким нетерпением — со всеми этими событиями он знал, что делать. Но его смущала необходимость столкнуться лицом к лицу с Северусом Снейпом. Гарри не знал даже, как описать то, что он чувствовал по отношению к профессору зельеварения, он понимал, что их победа во многом обусловлена действиями именно шпиона Дамблдора, а уж сколько раз Снейп спасал лично его… При этом Гарри четко понимал, что внешне их отношения он изменить не может — да, ни в своей памяти, ни в памяти профессора Волдеморт ничего лишнего не увидит, но в школе учится множество детей Пожирателей смерти и…

«Ведь тот человек, который явился из будущего, безусловно, знает, что Снейп был на нашей стороне, и если это знание дойдет до Волдеморта… Как минимум на седьмом курсе у Хогвартса будет другой директор, и кто знает, чем это закончится» — холодея, подумал Гарри.

Все предыдущие дни и ночи он по несколько раз проверял карту, надеясь найти там кого-то лишнего, но ничего подозрительного выявить не удалось. У Гарри мелькнула было идея воспользоваться приемом, один раз использованным в далеком прошлом и проникнуть под чужой внешностью в гостиную Слизерина, попытаться что-то узнать. Впрочем, по зрелому размышлению он эту идею признал неудачной — достать нужное зелье было не так уж и просто, а красть ингредиенты у профессора зельеварения совершенно не хотелось, к тому же хоть какой-то результат был не гарантирован.

Спускаясь вниз на зельеварение, в подземелья, он был слишком погружен в свои мысли, и отвлекся тогда, когда Малфой начал его поддевать, показав значок «Седрика поддержим, он настоящий чемпион». К удивлению не только Гермионы, но и Рона, Симуса и Дина, лицо Гарри было полностью бесстрастно, и дернулось лишь тогда, когда Малфой назвал Гермиону грязнокровкой. Впрочем, Гарри внимательно посмотрел за спину Малфоя и, коротко кивнув, громко сказал:

— Здравствуйте, профессор Грюм!

Малфой, хотя и понимавший, сколь маловероятно появление профессора-мракоборца в подземельях, тем не менее испуганно дернулся. Гриффиндорцы дружно засмеялись, а Драко, покраснев, достал палочку. Гарри же лишь улыбнулся, думая, что ни один студент Хогвартса в дуэли ему не сможет причинить никакого вреда. Да, все время после победы над Волдемортом Гарри был на операциях под плотным прикрытием со стороны мракоборцев, даже несмотря на то, что его такое отношение чрезвычайно раздражало. Но учебных-то дуэлей было тысячи, поэтому в опыте Гарри превосходил любого студента и большинство преподавателей.

— Фурункулюс!

— Дантисимус!

Как Гарри того и хотел, луч его заклинания срикошетил в Гойла, а заклятье Малфоя попало в Гермиону. К подруге бросился Рон, а Гарри, тем временем, спокойно выбил палочку из рук слизеринца простым Экспеллиармусом. Разумеется, в этот же момент появился Снейп, естественно, выслушал версию Малфоя, отправил Гойла в больничное крыло и нахамил Гермионе, заявив, что не видит никакой разницы после попадания в нее заклятия увеличения зубов. Все как всегда. Но внимательный взгляд уже не ребенка, а мракоробца, отметил, как недовольство действиями Драко мелькнуло в глазах декана Слизерина. Очевидно, тот был не в восторге ни от дуэли, ни от того, что Малфой дал себя победить с подобного рода легкостью. Назначив Гарри и Рону, заступившихся за Гермиону, отработку, Снейп начал занятие. Гарри знал, что с урока уйдет значительно раньше, поэтому не вслушивался, а думал о другом:

«Зачем Снейп демонстративно, грубо оскорбил Гермиону? Не потому ли, что мы с Роном находимся в ссоре, а кошке и собаке проще всего дружить против повара? Разумеется, он понимал, что мы бросимся защищать подругу и будем на одной стороне… Пусть и против него… Да, не получилось, но и отработку, наверное, назначит совместную. Определенно, Снейп по праву занимает должность декана Слизерина, даже несмотря на то, что через пару месяцев Дамблдор намекнет ему, что Северус мог бы быть и гриффиндорцем», — Гарри слегка улыбнулся, вспомнив то воспоминание и шокированное выражение лица Снейпа, и сосредоточился на предстоящей встрече с Ритой Скитер. Никаких заблуждений на тему того, что эта встреча может серьезно изменить ход истории, он не питал — во многом именно из-за статей Риты Скитер Корнелиус Фадж поменял к нему отношение, и никаких сомнений по поводу случайности появления этих статей Гарри не испытывал.

После войны на правах Героя Гарри заступился за семейство Малфоев, помня, что Драко «не узнал» его в поместье, Нарцисса не выдала его в Запретном лесу, ну а Люциус за свои ошибки заплатил и без того дорогую цену. Естественно, Кингсли, не питавший к Малфоям никакого доверия, сделал все, чтобы лишить их какого-либо влияния, а Люциус фактически сидел под домашним арестом — во многом, впрочем, добровольном. Гарри несколько раз беседовал с ним, ему было интересно прояснить некоторые вопросы, и в рамках одной из этих бесед Люциус рассказал, что спонсировал и поддерживал Риту Скитер, что, собственно, и объяснило Поттеру, как журналистка решилась раскрыть свой главный секрет юным слизеринцам, и почему ее статьи были тонко рассчитанными ударами лично по Дамблдору, и почему потом, придя к власти, Пожиратели смерти не наказали журналистку за то интервью, которое она взяла у Гарри Поттера на пятом курсе.

«Нет, Рита, безусловно, очень талантлива, и надо ее перетянуть на свою сторону. Даже в отсутствии её статей Фадж очень не захочет верить в возвращение Волдеморта, но, скорее всего, многие другие люди, которые через год будут упрямо не верить в возвращение лорда и думать, что я псих, основываясь на её статьях, поменяют свою точку зрения. А потом её можно будет использовать против Амбридж».

Пока пришел Колин и сказал, что ему нужно срочно отправиться на процедуру проверки палочек и они дошли до места, Гарри всерьез думал над мыслью, не Скитер ли часом та женщина, которая проникла в прошлое. Уж в её способности узнавать вещи, которые были секретом, мракоборец не сомневался! Но по зрелому размышлению, Гарри решил, что храбрости Скитер и, главное, мотивации, на это бы не хватило. Вот продать эту информацию кому-нибудь… Да и то вряд ли. В демократическом обществе ей жилось явно вполне вольготно, и не в её интересах было способствовать возвращению Волдеморта.

Зайдя в помещение, Гарри поздоровался со всеми чемпионами и «познакомился» с журналисткой.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри ко­ротенькое интервью? Самый юный чемпион, несомнен­но, прибавит статье живости, — произнесла Скитер.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь? — ответил Людо.

Гарри, собственно, не успел даже выразить своего мнения, как Скитер потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь, предложив побеседовать в более тихой обстановке. С этим-то мракоборец был в полной мере согласен, ему тоже хотелось поговорить без свидетелей, и он помнил, что серьезно ограничен во времени — скоро должен был прийти Дамблдор.

— Гарри, ты не против Прытко Пишущего Пера? Так я смогу более естественно говорить с тобой, — спросила журналистка.

Гарри улыбнулся, выражение его лица было совершенно не тем, каким его ожидала увидеть Рита. Он улыбался губами, но его взгляд был сосредоточен, серьезен и достаточно жесток, в глазах не было и тени улыбки или доброты. Очень тихо, но с искренним интересом, Гарри спросил:

— Мисс Скитер, а какой нынче срок заключения в Азкабане дают незарегистрированным анимагам?