Гарри Поттер и дыра во времени (гет)

Гарри Поттер не ждал от этого визита к Кингсли Брустверу ничего хорошего. Когда его в девять часов вечера неожиданно появившийся Патронус в облике рыси голосом Министра вызвал срочно явиться, он сразу понял, что дело серьезно. В голосе Кингсли были отчетливо слышны нервные нотки, нехарактерные для этого выдержанного, спокойного человека.

Ожидания его не обманули. За те мгновения, что они обменивались приветствиями, Гарри заметил обеспокоенность и какую-то растерянность во взгляде, каждом движении Министра магии, и почувствовал, что сам начинает нервничать. С тех пор, как Кингсли стал Министром, он всегда являл собой олицетворение спокойствия и уверенности для каждого жителя магической Британии. За долгие годы совместной деятельности Гарри неплохо изучил Кингсли, тот блестяще умел владеть собой, не позволяя посторонним даже близко угадывать, о чем он думал, а сейчас выражение на его лице было более чем говорящим.

Собеседники сели, однако Кингсли не начинал говорить. Гарри, с неудовольствием отметив, что в его голосе тоже мелькнуло беспокойство, спросил:

— Кингсли, что-то случилось?

— Гарри… Ты, разумеется, знаешь о том, что в последнее время активизировалась небольшая группа людей, называющимися молодыми Пожирателями смерти. Пара нападений, несколько запущенных в небо Черных меток… Нас это не сильно испугало, так как не было никаких жертв. Когда я охранял премьер-министра магглов, то наблюдал, что в Англии, как и во многих других странах, появляются неонацисты, и подумал, что здесь нас ждет примерно то же самое.

— Да, мне это известно. Думаю, не стоит беспокоиться, мы их обязательно поймаем, — уверенно ответил Поттер, а сам подумал:

«Вряд ли они представляют собой настоящую опасность. Несколько пьяных драк в Лютном переулке, одно легкое нападение на магглов без использования серьезных заклинаний, да и по всем данным их возраст около шестнадцати-двадцати лет. Другое дело, что, возможно, мы неправильно строим общество после Победы? Те, кто застал времена Волдеморта, хорошо знают, чем он был ужасен, а вот те, кому тогда не было и пяти лет, могут мыслить по-другому».

— Меня тоже это не так сильно тревожило, Гарри. Но сегодня произошло страшное событие, которое может привести к абсолютной катастрофе. Невыразимцы из Отдела тайн, как тебе известно, работают в режиме чрезвычайной секретности. Практически никто не знает о том, что у них сейчас в работе. Последние пять лет они трудились над усовершенствованным маховиком времени, порталом в прошлое. Этот портал позволяет вернуться в своё прошлое, полностью сохранив текущие знания и память. К сожалению, на данный момент невыразимцы не научились настраивать портал на какое-то определенное время, так что человек, воспользовавшийся им, попадет в свое прошлое, но неизвестно, в какой именно момент, и, к тому же, не сможет вернуться. Ему придется вновь прожить жизнь с того момента, в которое он попадет.

Кингсли помолчал несколько мгновений. Гарри, который внимательно слушал, задумался, хотел ли бы он вернутся в прошлое и постараться его изменить… Люпин, Тонкс, Криви… Фред, и сильно подкошенная и преждевременно ушедшая из жизни миссис Уизли… Снейп…

Между тем Кингсли глубоко вздохнул, и, словно сам стыдясь того, что говорит, произнес:

— На текущем этапе воспользоваться порталом можно только два раза. Сегодня, буквально час назад, мне доложили, что на охраняющего Отдел тайн мракоборца было совершенно покушение, он оглушен. Также были оглушены два невыразимца. Следовало поставить более сильную охрану… Сигнальные заклятия показали, что кто-то воспользовался порталом и вернулся в прошлое. У меня возникло определенное подозрение, и я решил его проверить. На левых предплечьях сидящих в Азкабане Пожирателей смерти вновь видна Черная метка.

Кингсли замолчал, молчал и Гарри. Ему, в целом, стало понятно, что произошло — какой-то сочувствующий Волдеморту человек вернулся в прошлое, и, зная, как все произойдет, постарается изменить ход войны. Вернулся в прошлое… Но это значит…

— Кингсли, но если кто-то вернулся в свое прошлое, чтобы спасти Волдеморта, то это не может быть сочувствующий его идеям из нынешней молодежи, тем, кому сейчас по двадцать. Это либо его соратник, либо…

— Либо человек, который учился в примерно одно время с тобой в Хогвартсе, — закончил мысль своего собеседника Кингсли Бруствер.

— Учитывая, что Пожиратели смерти сидят в Азкабане, а те немногие, которые сейчас на свободе, даже близко не подпущены к делам Министерства, я сомневаюсь, что это кто-то из них, — произнёс Гарри.

Кингсли медленно кивнул. Он и сам был убежден, что старые Пожиратели смерти не могли получить доступ к информации не то что Отдела тайн, но и любого отдела Министерства. С другой стороны, будучи опытным мракоборцем, Кингсли должен был рассматривать все варианты.

— Возможно, человек, который проник в прошлое, и не является вовсе Пожирателем смерти. Как ты знаешь, никакая магия не может оживить умершего человека. Многие семьи понесли большие потери во врем войны, и, узнав, что появился единственный шанс оживить родственника, не могли удержаться от этого. В пользу этой версии говорит и то, что во время нападения никто не был убит или сколь-либо серьезно ранен. Вряд ли бы Пожиратели смерти сильно церемонились бы с мракоборцем.

— Если так, и этот человек или его близкие воевали на нашей стороне, почему вновь появилась Черная метка? — не понял Гарри.

— У Волдеморта снова появился шанс победить, — просто ответил Кингсли, и Гарри помрачнел.

На минуту оба замолчали. Кингсли еще не озвучил, зачем позвал именно его, но Гарри уже это понял. Они оба были мракоборцами, прошли почти одинаковую школу, вместе воевали, поэтому и мыслили довольно похоже. Кингсли оберегал молодого мракоборца, Поттера, как символа Победы, тому было категорически запрещено лишний раз рисковать, на любые операции его отправляли, окружив предварительно толпой мракоборцев, дом охранялся почти так же, как Хогвартс и Министерство, и хотя сам Гарри изначально терпеть не мог штабную работу, регулярно заставляли заниматься именно ей. Поэтому контур плана он углядел мгновенно, и спрашивать, почему именно он должен быть вторым человеком, отправившимся в прошлое, ему было не надо. Но понимать умом и принять сердцем — разные вещи.

— У меня дети, Кингсли, я не хочу их оставлять… — начал было говорить Гарри, но Кингсли его прервал:

— Только ты можешь еще раз победить Волдеморта, если на его стороне в самом деле будет человек, знающий будущее. Если же ты погибнешь в прошлом, вся наша реальность однозначно перестанет существовать.

Собеседники вновь помолчали, и Гарри не мог не признать правоту Кингсли, тот же, в свою очередь, обратил внимание на то, что Гарри сказал «дети», а не семья.

— Но, если я отправляюсь в прошлое и начну там что-то менять, — начал спрашивать Гарри.

— Я не знаю, — перебил Кингсли, сразу понявший этот вопрос, — И невыразимцы не знают тоже. Человек, который туда отправился, в любом случае хочет что-то поменять, и как это отразится на нашей реальности, абсолютно не ясно. Более того, невыразимцы считают, что нельзя даже говорить никому о том, что ты из будущего. В идеале тебе надо вернуться в прошлое, узнать, кто это, и остановить этого человека. Мы же будем всеми силами искать способ тебя вернуть.

Кингсли замолчал. План был логичен и строен, но ему было совершенно очевидно, что молодому мракоборцу будет невероятно сложно удержаться от соблазна спасти жизни погибших. В свою очередь, Гарри прекрасно понимал задачу, знал, что даже одна спасенная им жизнь может уничтожить текущую реальность — с временем играть опасно. Но у него перед глазами появились Сириус, Фред, Люпин, Тонкс, Грюм, Дамблдор, Снейп. Впрочем, Гарри был человеком действия, понимал, что откладывать нельзя и отрывисто спросил:

— Когда?

— Прямо сейчас, — ответил Кинглси, и, помедлив мгновение, добавил — Гарри, как бы ты не хотел, ты не можешь предупредить семью и друзей.

Тот, чему-то слегка улыбнувшись, коротко кивнул. Кингсли внимательно посмотрел него и догадался, о чем тот думает:

— Гарри, со временем шутки очень опасны, ты это знаешь и без меня. В идеале ты должен остановить того, кто туда отправился, повторив все остальное. Если уж будешь вмешиваться, то меняй только то, то не уничтожит связь времен. Мы не знаем, к каким последствиям это приведет.

— Хорошо, Кингсли, — согласился Поттер, впрочем, не уверенный, что сможет это сделать.

— Тогда, если ты готов…

Гарри не нуждался в дальнейших разговорах. Он резко поднялся, и они к Кингсли двинулись вместе к этому порталу в Отделе тайн. Незадолго до решающего момента Гарри спросил:

— Кингсли, а я попаду в то же время, куда попал этот человек?

— Невыразимцы считают, что да.

Стоя уже у самого портала, Гарри задумался. Ему давалась возможность все изменить, спасти жизни дорогих ему людей, но, это могло привести к тому, что дети, которые у него родились в этой жизни, скорее всего, исчезнут. Как же поступить правильно?

«Впрочем, в любом случае, Волдеморта необходимо остановить. А там посмотрим».

Повернувшись к Министру, он спросил:

— Кингсли, ты что-то еще посоветуешь?

Тихим голосом тот произнес:

— Будь настороже, Гарри. Помни, вероятно, человек, который проник в прошлое, будет рядом с тобой в Хогвартсе. Останови его, чтобы Волдеморт не добился своего. А мы здесь будем работать над порталом, вести расследование и искать возможность тебя вернуть.

Мракоборец кивнул и крепко пожал руку Кингсли.

— Удачи, Гарри, — произнес Министр магии.

Гарри, уже готовый шагнуть в портал, тем не менее остановился и произнес:

— Позаботьтесь о мои… моей семье.

Кингсли пообещал.

Подавив невольный вздох, Гарри решительно сделал шаг в этот портал. Как только он в него прошел, сразу ощутил, что ему нечем дышать, в ушах раздался странный свист, и вдруг он провалился с огромной высоты вниз, он летел с высоты маггловского самолета прямо в море! И как только Гарри это понял, сознание покинуло его.

Очнулся Гарри глубокой ночью в общей спальне Гриффиндора. В короткие сроки ему удалось понять, что находится на четвертом курсе обучения, незадолго до первого испытания. Чтобы спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, с помощью Карты и мантии-невидимки он добрался до Выручай-комнаты, превратив ее в довольно схожее со своим бывшим кабинетом помещение.

«Итак, четвертый курс. Волдеморт еще не возродился. Пожалуй, надо бы ничего не менять в этом году, то, что он взял для возрождения мою кровь, мне только на пользу. Но Седрику погибнуть я не дам! Вряд ли эта спасенная жизнь разрушит нашу реальность».

Вскочив, Гарри прошёлся по кабинету.

«Теперь надо постараться понять, кто мог отправиться менять прошлое. Кингсли прав, очень маловероятно, что это Пожиратель смерти первого призыва. Либо кто-то из слизеринцев, либо из наших, кто потерял родственника в войну. Из слизеринцев никто не работает на высоких должностях в Министерстве, а вот наши могли, да. Впрочем, в среде самих невыразимцев вроде бы воевавших не было. Конечно, они могли что-то, кому-то сболтнуть на «добросовестном заблуждении», процентов десять-пятнадцать вероятности на это отнести можно. С другой стороны, утечка могла произойти со стороны приближенных к Кингсли. С третьей стороны, на какого-нибудь невыразимца могли наложить заклятие Империус».

Решив на всякий случай проверить, Гарри внимательно изучил Карту, но не нашел на ней никого подозрительного, затем его взгляд задержался на точках с фамилиями Грюм и Крауч.

«Как я мог забыть! В этом году погиб не только Седрик, которого я спасу однозначно, но и Барти Крауч-старший, а его горячо любимый сыночек лишился души. Как минимум необходимо спасти младшего, его показания не только могут поколебать уверенность Фаджа, но и добиться оправдания Сириуса. А вот что делать с мистером Краучем…»

Гарри Поттер не мог найти ответ. Он прекрасно понимал, что изменения в реальности опасны, но и позволять людям гибнуть тоже не мог. Жертвовать конкретными людьми ради общего блага…

«Дамблдор жив… И Сириус… И Снейп…». Гарри страшился встречи с этими людьми, не был уверен, что сможет держать эмоции под контролем. За время службы он значительно усилил свои способности к защите разума и был вполне уверен, что ни нынешний, ни будущий директор Хогвартса не смогут без палочки взломать его блок. Но им может и не понадобиться, если он не удержит эмоции под контролем, особенно это касалось Дамблдора. Гарри прекрасно знал, что в определенных случаях опыт и ум могут заменить силу волшебства.

Ходя из одного угла кабинета в другой, Гарри так и не мог принять решения, как ему понять, кто прибыл из будущего, как правильно поступить с мистером Краучем и каким образом держать эмоции под контролем при встрече с дорогими ему людьми. Единственное, в верности чего он не сомневался ни капли — что в целом мешать возрождению Волдеморта по его плану не надо, это может категорически сильно повлиять на будущее, уничтожит основной нынешний плюс Гарри — послезнание, и лишит той защиты, которую ему даст сам темный волшебник, взяв кровь с частичкой защитной магии его мамы.

«Что же, тогда надо не выдать себя самого себя. Надо отвыкать от невербального колдовства, не встречаться взглядом с Дамблдором, быть аккуратным с Гермионой. К счастью, с Роном мы в ссоре, а когда помиримся, я уже буду более-менее привыкший».

Соблюдая предельную аккуратность, Гарри вернулся в спальню и мгновенно уснул. Следующие несколько дней прошли относительно тихо. Обструкция, которой подвергался Гарри со стороны учащихся других факультетов, его практически не задевала, зато давала повод пореже появляться на людях, держать взгляд опущенным. Сложнее всего было на занятиях, привыкший к невербальному колдовству и автоматическому использованию простых заклинаний Гарри был вынужден держать предельную концентрацию, чтобы себя не выдать.

Параллельно он думал, как поступить с мистером Краучем, когда тот сбросит заклятие Волдеморта и прибудет в Хогвартс, и не находил правильного решения. Ведь если Крауч доберется до Дамблдора, план Волдеморта рухнет, и вся история пойдет другим путем. Хотя точно ли рухнет? Гарри в последние годы при помощи омута памяти пересматривал некоторые свои воспоминания, и его поразило то, на что он не обратил внимание, когда в первый раз был на четвертом курсе — когда Дамблдор оглушил лже-Грюма в его кабинете, он сразу отправил Снейпа за эльфом Винки, не дожидаясь, пока спадет действие Оборотного зелья. Это могло значить только одно — директор Хогвартса уже знал, кто скрывается за личиной его друга-мракоборца. Помнил Гарри и редкий случай потери самоконтроля со стороны Дамблдора, когда тот, узнав, что Волдеморт взял кровь Гарри, не удержал выражение торжества. Было более чем вероятно, что за какое-то количество времени Дамблдор разгадал план Волдеморта и дал ему осуществиться, надеясь, что Волдеморт возьмет его кровь, а затем, на показательной дуэли, не сможет победить из-за родства волшебных палочек.

«Впрочем, даже если бы Волдеморт убил бы меня там, на кладбище, он бы потерял крестраж, сидящий во мне, так что со всех точек зрения Дамблдор нанес бы удар по Волдеморту. Соответственно, не исключено, что даже если и дать возможность мистеру Краучу добраться до директора, тот может оставить все как есть, ибо план Волдеморта в большей степени опасен для самого Волдеморта. Но, с другой стороны, если Крауч-младший узнает, что его отец встретился с Дамблдором… Его реакцию трудно просчитать. По степени фанатизма и преданности лорду с ним может сравниться только Беллатриса, да и умений и навыков у него довольно много. Спровоцировать его на какие-то опасные поступки в полной детьми школе совершенно не хочется».

За такими размышлениями, которые, впрочем, не привели его к какому-либо решению, прошел еще день, наступила пятница. Гарри прекрасно помнил, что произошло в прошлый раз в тот день — схватка с Малфоем, проверка волшебных палочек и встреча с Ритой Скитер. Гарри ждал этого дня с легким нетерпением — со всеми этими событиями он знал, что делать. Но его смущала необходимость столкнуться лицом к лицу с Северусом Снейпом. Гарри не знал даже, как описать то, что он чувствовал по отношению к профессору зельеварения, он понимал, что их победа во многом обусловлена действиями именно шпиона Дамблдора, а уж сколько раз Снейп спасал лично его… При этом Гарри четко понимал, что внешне их отношения он изменить не может — да, ни в своей памяти, ни в памяти профессора Волдеморт ничего лишнего не увидит, но в школе учится множество детей Пожирателей смерти и…

«Ведь тот человек, который явился из будущего, безусловно, знает, что Снейп был на нашей стороне, и если это знание дойдет до Волдеморта… Как минимум на седьмом курсе у Хогвартса будет другой директор, и кто знает, чем это закончится» — холодея, подумал Гарри.

Все предыдущие дни и ночи он по несколько раз проверял карту, надеясь найти там кого-то лишнего, но ничего подозрительного выявить не удалось. У Гарри мелькнула было идея воспользоваться приемом, один раз использованным в далеком прошлом и проникнуть под чужой внешностью в гостиную Слизерина, попытаться что-то узнать. Впрочем, по зрелому размышлению он эту идею признал неудачной — достать нужное зелье было не так уж и просто, а красть ингредиенты у профессора зельеварения совершенно не хотелось, к тому же хоть какой-то результат был не гарантирован.

Спускаясь вниз на зельеварение, в подземелья, он был слишком погружен в свои мысли, и отвлекся тогда, когда Малфой начал его поддевать, показав значок «Седрика поддержим, он настоящий чемпион». К удивлению не только Гермионы, но и Рона, Симуса и Дина, лицо Гарри было полностью бесстрастно, и дернулось лишь тогда, когда Малфой назвал Гермиону грязнокровкой. Впрочем, Гарри внимательно посмотрел за спину Малфоя и, коротко кивнув, громко сказал:

— Здравствуйте, профессор Грюм!

Малфой, хотя и понимавший, сколь маловероятно появление профессора-мракоборца в подземельях, тем не менее испуганно дернулся. Гриффиндорцы дружно засмеялись, а Драко, покраснев, достал палочку. Гарри же лишь улыбнулся, думая, что ни один студент Хогвартса в дуэли ему не сможет причинить никакого вреда. Да, все время после победы над Волдемортом Гарри был на операциях под плотным прикрытием со стороны мракоборцев, даже несмотря на то, что его такое отношение чрезвычайно раздражало. Но учебных-то дуэлей было тысячи, поэтому в опыте Гарри превосходил любого студента и большинство преподавателей.

— Фурункулюс!

— Дантисимус!

Как Гарри того и хотел, луч его заклинания срикошетил в Гойла, а заклятье Малфоя попало в Гермиону. К подруге бросился Рон, а Гарри, тем временем, спокойно выбил палочку из рук слизеринца простым Экспеллиармусом. Разумеется, в этот же момент появился Снейп, естественно, выслушал версию Малфоя, отправил Гойла в больничное крыло и нахамил Гермионе, заявив, что не видит никакой разницы после попадания в нее заклятия увеличения зубов. Все как всегда. Но внимательный взгляд уже не ребенка, а мракоробца, отметил, как недовольство действиями Драко мелькнуло в глазах декана Слизерина. Очевидно, тот был не в восторге ни от дуэли, ни от того, что Малфой дал себя победить с подобного рода легкостью. Назначив Гарри и Рону, заступившихся за Гермиону, отработку, Снейп начал занятие. Гарри знал, что с урока уйдет значительно раньше, поэтому не вслушивался, а думал о другом:

«Зачем Снейп демонстративно, грубо оскорбил Гермиону? Не потому ли, что мы с Роном находимся в ссоре, а кошке и собаке проще всего дружить против повара? Разумеется, он понимал, что мы бросимся защищать подругу и будем на одной стороне… Пусть и против него… Да, не получилось, но и отработку, наверное, назначит совместную. Определенно, Снейп по праву занимает должность декана Слизерина, даже несмотря на то, что через пару месяцев Дамблдор намекнет ему, что Северус мог бы быть и гриффиндорцем», — Гарри слегка улыбнулся, вспомнив то воспоминание и шокированное выражение лица Снейпа, и сосредоточился на предстоящей встрече с Ритой Скитер. Никаких заблуждений на тему того, что эта встреча может серьезно изменить ход истории, он не питал — во многом именно из-за статей Риты Скитер Корнелиус Фадж поменял к нему отношение, и никаких сомнений по поводу случайности появления этих статей Гарри не испытывал.

После войны на правах Героя Гарри заступился за семейство Малфоев, помня, что Драко «не узнал» его в поместье, Нарцисса не выдала его в Запретном лесу, ну а Люциус за свои ошибки заплатил и без того дорогую цену. Естественно, Кингсли, не питавший к Малфоям никакого доверия, сделал все, чтобы лишить их какого-либо влияния, а Люциус фактически сидел под домашним арестом — во многом, впрочем, добровольном. Гарри несколько раз беседовал с ним, ему было интересно прояснить некоторые вопросы, и в рамках одной из этих бесед Люциус рассказал, что спонсировал и поддерживал Риту Скитер, что, собственно, и объяснило Поттеру, как журналистка решилась раскрыть свой главный секрет юным слизеринцам, и почему ее статьи были тонко рассчитанными ударами лично по Дамблдору, и почему потом, придя к власти, Пожиратели смерти не наказали журналистку за то интервью, которое она взяла у Гарри Поттера на пятом курсе.

«Нет, Рита, безусловно, очень талантлива, и надо ее перетянуть на свою сторону. Даже в отсутствии её статей Фадж очень не захочет верить в возвращение Волдеморта, но, скорее всего, многие другие люди, которые через год будут упрямо не верить в возвращение лорда и думать, что я псих, основываясь на её статьях, поменяют свою точку зрения. А потом её можно будет использовать против Амбридж».

Пока пришел Колин и сказал, что ему нужно срочно отправиться на процедуру проверки палочек и они дошли до места, Гарри всерьез думал над мыслью, не Скитер ли часом та женщина, которая проникла в прошлое. Уж в её способности узнавать вещи, которые были секретом, мракоборец не сомневался! Но по зрелому размышлению, Гарри решил, что храбрости Скитер и, главное, мотивации, на это бы не хватило. Вот продать эту информацию кому-нибудь… Да и то вряд ли. В демократическом обществе ей жилось явно вполне вольготно, и не в её интересах было способствовать возвращению Волдеморта.

Зайдя в помещение, Гарри поздоровался со всеми чемпионами и «познакомился» с журналисткой.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри ко­ротенькое интервью? Самый юный чемпион, несомнен­но, прибавит статье живости, — произнесла Скитер.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь? — ответил Людо.

Гарри, собственно, не успел даже выразить своего мнения, как Скитер потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь, предложив побеседовать в более тихой обстановке. С этим-то мракоборец был в полной мере согласен, ему тоже хотелось поговорить без свидетелей, и он помнил, что серьезно ограничен во времени — скоро должен был прийти Дамблдор.

— Гарри, ты не против Прытко Пишущего Пера? Так я смогу более естественно говорить с тобой, — спросила журналистка.

Гарри улыбнулся, выражение его лица было совершенно не тем, каким его ожидала увидеть Рита. Он улыбался губами, но его взгляд был сосредоточен, серьезен и достаточно жесток, в глазах не было и тени улыбки или доброты. Очень тихо, но с искренним интересом, Гарри спросил:

— Мисс Скитер, а какой нынче срок заключения в Азкабане дают незарегистрированным анимагам?

Рита, услышав подобный вопрос, явно растерялась, что с удовольствием отметил Гарри.

«А если бы с ней в официальном месте побеседовать, уверен, что за полчаса я бы её не то что к сотрудничеству, но и к чистосердечному признанию склонил бы. Это в жизни все крутые, а на допросах четко молчать мало кто умеет».

Искусству допросов и вербовки осведомителей Гарри обучался у многоопытного мракоборца, Фила Уокера, когда только-только сам стал мракоборцем. Фил считался лучшим мастером вербовки во всей Англии и принес много проблем во время седьмого курса, так как верно служил Министерству Пия, как, впрочем, и всем предыдущим властям. Но его оставили на должности после падения Волдеморта, так как знали, что Фил никогда не использовал заклятие Круциатус, другие заклинания для пыток, и даже легилименцией с сывороткой правды пользовался крайне неохотно, предпочитая эти два инструмента в основном для проверки слов подозреваемых. Гарри было известно, что Уокер считал категорическим проявлением непрофессионализма даже просто повышать голос на заключенных, не то, что их пытать. Поскольку руки мракоборца не были обагрены кровью, Кингсли не просто его оставил, но и поручил вести допросы арестованных Пожирателей смерти и поддерживавших их чиновников. Расчет Министра оправдался в полной мере — Фил восхитительно провел допросы, стараясь гораздо больше обычного. Ему явно не хотелось, чтобы в следующий раз допрашивали уже его.

Готовясь к диалогу, или, скорее, к словесному поединку с журналисткой, Гарри думал, как построил бы общение с ней Фил. Мракоборцу было известно, что за Ритой в этом году стоит Люциус Малфой, и страх от возможного раскрытия её тайны тот может нивелировать, намекнув на свое влияние в органах власти, а также на те проблемы, которые сам может ей создать. Задачей Гарри было не просто напугать журналистку, но и заинтересовать возможным сотрудничеством, не ставить ей прямой и неочевидный выбор между ним самим и Малфоем, а сделать так, чтобы она играла на обе стороны.

— Гарри, я не совсем понимаю…

— Рита, — непринужденно обратился к ней мракоборец, но почувствовал, что лучше остаться на «вы» и немного польстить, — Я читал ваши статьи и могу точно сказать, что написаны они очень умным человеком. Поэтому я убежден, что вы все поняли правильно, и сейчас просчитываете, смогут ли ваши покровители и заказчики спасти вас, если я после нашего разговора отправлю сову в Визенгамот… Или просто подойду к профессору Дамблдору.

Гарри был вынужден признать, что журналистка внешне держится очень неплохо, студенту Хогвартса было бы сложно что-либо понять. Но он-то был не простым студентом и с легкостью отметил, что Скитер обрадовалась тому, что Дамблдор не знает её тайну.

— Как ты узнал?

Гарри лишь улыбнулся:

— Вопрос риторический. Рита, вам надо понять, что я не враг, и хотел бы обсудить взаимовыгодное сотрудничество. Я не только планирую сохранить ваш секрет в тайне, но и регулярно давать вам материал для статей. Я забочусь о тех, кто на моей стороне, уж точно не меньше Люциуса Малфоя.

Журналистка шокировано молчала и пыталась вернуть самоконтроль, она никак не могла взять в толк, откуда мальчишке все это известно. В свою очередь Гарри, понимающий, что вот-вот придет Дамблдор, вынужден был торопиться, и тихим голосом произнес:

— Итак, Рита, если вы согласны сотрудничать, то я ожидаю от вас статьи, в которой вы похвалите всех чемпионов, выразите удивление, как технически Гарри Поттер попал в их число, а дальше пишите про директоров школ. Поливать грязью профессора Дамблдора вам не привыкать, это и добавит вам очков в глазах ваших спонсоров, о мадам Максим, уверен, что-нибудь найдете, а вот о Каркарове… О нем вы должны написать, что он был Пожирателем смерти и после их поражения сдал всех, кого знал, в том числе и их шпиона в Отделе тайн, Руквуда. Обязательно, Рита, обязательно напишите, что Каркаров сейчас наслаждается должностью директора школы, но, когда вернется Темный лорд, жизни Каркарова будет грозить огромная опасность. Вы меня поняли?

Рита кивнула, но что-либо сказать не успела — в комнату вошел Альбус Дамблдор, и журналистка отметила, как из взгляда студента-гриффиндорца сразу исчезла жесткость, уверенность в себе, более того, она была готова поклясться, что увидела на лице мальчишки страх. Впрочем, посмотрев внимательнее, журналистка поняла, что ошиблась.

— Дамблдор, как поживаете? — спросила Рита, вставая и обмениваясь с директором Хогвартса рукопожатием. — Надеюсь, вы видели мою летнюю ста­тью о Международной конференции колдунов?

— Отменно омерзительна. Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна, — произнес Дамблдор. Гарри не смог сдержать небольшую усмешку — директор почти открыто говорил ему, что Рите Скитер доверять нельзя. Но Гарри отметил, что ведет себя Рита уверенно, не смотрит директору Хогвартса прямо в глаза, а понять причину ее небольшой бледности великий волшебник, очевидно, не мог.

—Я только хотела подчеркнуть старомодность не­которых ваших идей и то, что многие простые волшеб­ники...

—Был бы счастлив узнать подоплеку ваших инсину­аций, Рита, — мягко прервал её Дамблдор, — но боюсь, придется пе­ренести нашу беседу на другое время. Сию минуту нач­нется церемония проверки палочек, а один из чемпио­нов упрятан в чулан для щеток и веников.

Гарри отправился на проверку волшебных палочек, параллельно размышляя, действительно ли директор не знал «подоплеку инсинуаций», был занят другими делами или просто решил, что статьи Скитер не опасны?

Между тем процедура проверок волшебных палочек прошла без происшествий, а вернувшись в спальню, Гарри узнал, что прибыло письмо от Сириуса, предлагающего переговорить по камину, и что им с Роном назначена отработка у Снейпа. Как правильно себя вести с этими двумя людьми, столь по-разному его защищающими, Гарри себе до конца не представлял. Было совершенно очевидно, что они ненавидели и ненавидят друг друга, примирить их будет сложно, если не сказать — невозможно. К тому же Гарри боялся выдать себя перед ними, не был уверен, что сможет сдержать чувства к Сириусу под контролем, а Снейп был мастером ментального искусства. Отдельных переживаний Гарри стоило то, что кто-то знал об истинной роли двойного шпиона в войне. Кто вместе с ним проник в прошлое — друг или враг? И как его вычислить? Судя по всему, никаких активных действий этот человек не вел. С другой стороны, ему достаточно было отправить сову к Хвосту, если это Пожиратель смерти или сочувствующий Волдеморту человек. Здесь требовалось какое-то тонкое решение, и Гарри уже стал сомневаться, что поступает правильно, не раскрывая тайну Дамблдору, тот наверняка мог бы помочь этого таинственного шпиона как-то обнаружить. Но как бы это повлияло на реальность — вот это было совершенно не ясно, Кингсли просил никому не говорить.

Спустя неделю вышла статья Риты Скитер. Гарри, едва начав читать, понял, что журналистка на сотрудничество согласилась, нужная ему фраза про перспективы Каркарова в свете возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть присутствовала.

«Что ж, еще пару таких статей, и в скорое возвращение Волдеморта поверит гораздо больше людей. Это кардинально не повлияет на судьбу войны, но жизнь нам точно упростит».

Дальнейшие события проходили так, как и должны были — он «узнал» от Хагрида про драконов, поговорил по камину с Сириусом, и был более чем доволен этим разговором, ему удалось не выдать себя, не расплакаться. То теплое чувство, которое вспыхнуло у него в груди, когда увидел крестного, стоило массы сложностей, выпавших вновь на его голову в результате возвращения в прошлое. Гарри мечтал, чтобы Сириус вернулся, после Победы по его просьбе Кингсли поручил невыразимцам обследовать злосчастную Арку в Отделе тайн, но результат был нулевой…

Как и в прошлый раз, Гарри подсказал Диггори про драконов, когда его остановил и попросил зайти в кабинет лже-Грюм.

«А вдруг тот, кто прибыл из прошлого, знает, кто скрывается под видом Грюма здесь и все ему рассказал» — подумал Гарри и подготовился, при необходимости, защищаться. Вряд ли бы ему удалось победить в дуэли настоящего Грюма, однако Барти Крауч явно уступал ему и в опыте, и даже в знаниях.

Но сражаться не потребовалось, они начали разговор с того, что самозванец рассказал о приборах, пояснив, что детектор лжи не работает, так как студенты часто врут. Гарри слегка ухмыльнулся — забавно все-таки знать события наперед. Затем Барти перешел к сути:

— Так, значит, про драконов тебе известно? Не волнуйся, Гарри, — профессор сел, вытянул деревян­ную ногу с хриплым стоном. — Обман был всегда неотъемлемой частью Турнира Трех Волшебников. —Я с самого начала гово­рил Дамблдору он-то сам человек благородный, а вот мадам Максим и Каркарову палец в рот не клади. Они расскажут своим чемпионам все, что узнают. Они жаждут побе­ды. Хотят Дамблдора обставить, посмеяться над его наивностью. Так ты уже знаешь, как справишься с драконом?

— Пока нет, но, я слышал, уязвимое место дракона — глаза, — ответил Гарри.

— Верно, — слегка удивленно произнес лже-Грюм. — Впрочем, Гарри, помогать тебе не буду, но пару советов дам. Первый — лучше иметь две стратегии, чем ни одной. Второй совет — используй свою самую сильную сторону…

— Квиддич…. — негромко произнес Гарри.

— Верно. — Профессор буравил его волшебным глазом, ко­торый почти остановился. — Ты, я слышал, потрясающе летаешь...

— Да, но метлу-то нельзя захватить на испытание. Только палочку, — Гарри предпочел сделать вид, что не понял подсказку Барти. Один из коллег Гарри по мракоборцам, Джон Паркер, начальник группы, охраняющей здание Министерства магии, часто произносил цитату из какого-то маггловского произведения — «Лучше, если друг недооценивает твои достоинства, а враг — переоценивает недостатки».

— Третий самый общий совет, — продолжил Грюм. — Используй доброе, простое заклинание и получишь то, что необходимо.

Тут уже было вполне можно догадаться, Барти чуть ли не в лоб вложил ему дополнительный план.

«Догадавшись» и поблагодарив профессора, Гарри устремился на урок травологии и шепотом рассказал Гермионе, что Грюм посоветовал воспользоваться уязвимым местом драконов, глазами, а также использовать заклинание Акцио, чтобы вызвать метлу. Гермиона внимательно выслушала план Гарри, и, хотя он и сопротивлялся, заставила совместно тренироваться заклинанию Акцио. Проходя эту, совершенно ненужную ему тренировку, он стал вспоминать, как сложилась жизнь и карьера Гермионы после войны.

* * *

В отличии от Гарри и Рона, Гермиона на год вернулась в Хогвартс, чтобы получить диплом, хотя тому было известно, что и без того владеющая программой седьмого курса Гермиона не столько занималась учебой, сколько дорабатывала свой проект по эльфам, и, сразу после выпуска, устроилась в Отдел регулирования и контроля за магическими существами и приступила к выполнению плана. С рабством домовых эльфов было покончено, как планировала девушка — навсегда. Но, с другой стороны, по отношению к другим расам сделано было мало. Да, теперь преступления по отношению к любому разумному существу наказывались одинаково, мракоборцам было отныне запрещено использовать Непростительные заклятья по отношению к ним, но все равно… Предрассудки относительно оборотней не дали их ассимилировать по-настоящему, да и с гоблинами создать устойчивый союз не получилось. Гарри, впрочем, было хорошо известно, что Гермиону и так коллеги недолюбливали за излишний, как им казалось, энтузиазм в работе, а также за огромное влияние на все важные реформы, проводимые в обществе. Это влияние лишь усилилось, когда Гермион перешла в Отдел магического правопорядка, и о ней все чаще стали говорить, как о потенциальном претенденте на власть Министра. Гарри очень переживал за физическую безопасность Гермионы, он трижды предлагал выделить ей мракоборца и взять дом под охрану, но каждый раз получал вежливый по форме, но твердый по содержанию, отказ.

Однажды, после третьего отказа Гермионы, расстроенный Поттер задержался на службе — разбирал вместе с Филом Уокером дело по контрабанде котлов. Дело было простое и пора было передавать его в Визенгамот, но Гарри был явно чем-то расстроен и чрезвычайно рассеян, что с легкостью заметил его подчиненный, и, поколебавшись, спросил, в чем, собственно, дело. Руководитель, посмотрев на Фила тяжелым взглядом, решил ему рассказать, что опасается за Гермиону, на что опытный мракоборец ответил:

— Ваши опасения не беспочвенны. У нынешнего Министра, несмотря на долгие годы правления, все еще огромная поддержка и влияние на умы людей, тому, кого он поддержит, будет не так сложно избраться на его место. Между тем, общеизвестно, что в последние годы все реформы исходят не от него, а от миссис Уизли, к тому же, у нее блестящая репутация. Остановить её приход на этот пост можно лишь двумя способами — убедить пойти на выборы какого-то другого героя войны, параллельно заручившись поддержкой мистера Бруствера, либо же устранить миссис Уизли физически.

Все, что сказал Фил, Гарри понимал и сам, но он ценил мнение опытного сотрудника как блистательного профессионала и часто сверял их позиции. Между тем, Уокер, помолчав, неожиданно добавил:

— Разумеется, если вдруг на миссис Уизли будет совершенно покушение… впрочем, плохо подготовленное и, соответственно, вряд ли по-настоящему опасное, это заставит миссис Уизли гораздо серьезнее относиться к своей безопасности, и, к тому же, увеличит её популярность.

Фил замолчал и внимательно смотрел на своего начальника, но его лицо было непроницаемо. Помолчав несколько мгновений, Гарри Поттер произнес:

— Спасибо, Фил. Я это учту. На сегодня можете быть свободны.

Попрощавшись, Уокер ушел. Гарри, естественно, прекрасно понял, что предложил ему сделать старый, прожжённый профессионал, и не мог не признать, что ход был хорош. Но организовать покушению на Гермиону… За время работы мракоборцем Гарри сильно изменился, стал гораздо жестче и прагматичнее, в нем все больше и все чаще говорила слизеринская сторона натуры, но он не желал даже тени риска для своей подруги. Более того, после войны так получилось, что их с Роном общение стало уменьшаться — слишком разные, все-таки, у друзей стали интересы после того, как Рон ушел из мракоборцев, а вот с Гермионой он общался много, она всегда его поддерживала, давала неоценимые советы, когда Гарри был назначен на руководящую должность.

Неделя сменяла неделю, Гарри занимался своими текущими делами, как вдруг его вызвал к себе Министр.

— На Гермиону было совершенно покушение, — с порога заявил Кингсли.

— Как? — не сдержал изумление Гарри.

— К ней на прием в Отдел записался владелец одного из магазинчиков в Косом переулке, когда вошел в кабинет, достал палочку и стал атаковать Гермиону, но промахнулся, дальше уже она вместе с секретарем обезоружила и оглушила его.

— Причина нападения? — уточнил Гарри, примерно подозревая ответ.

— Я думаю, он действовал под заклятием Империус, но уверенности нет. Я бы хотел, чтобы ты взял это дело на личный контроль, проводи следствие с легилименцией и сывороткой правды. Да, и приставьте к Гермионе охрану. Я знаю её отношение к этому вопросу, и сам с ней переговорю.

Следствие Гарри провел лично, но раскрыть преступление не удалось — на встречу с Гермионой владелец магазина шел по текущим вопросам, а в самом Министерстве на него, очевидно, наложили заклятие Империус. Джон Паркер провел тотальную проверку волшебных палочек внутри Министерства, но ничего не добился, да и Гарри был бы очень удивлен, если организатор акции так легко попался. Сам Поттер, впрочем, был практически уверен, что знает того, кто за этим стоит. Нападение было громким — как же, в самом здании Министерства кто-то накладывает заклятие Империус и отправляет человек напасть на высокопоставленного сотрудника. С другой стороны, нападавший под Империусом человек действовал просто бездарно, не попытался отвлечь Гермиону, вступить с ней в беседу, а с порога стал кидаться заклятиями, ни разу не попал. Но Гарри на прямой разговор с Филом идти не стал — в словесных дуэлях он Уокеру ровней не был, да и мало кто был вообще.

Организацию охраны подруги Гарри взял лично на себя.

* * *

В день первого испытания Гарри был абсолютно спокоен, так как точно знал, что ему делать, но внешне пытался показать, что в меру нервничает, так как осознавал — множество людей внимательно смотрит на него и изучает его реакцию, в том числе Барти Крауч и Альбус Дамблдор.

Все шло так, как в и прошлый раз. Гарри, ожидая своей очереди, вообще не думал о драконах, а в очередной раз стал пытаться понять, кто же проник в прошлое, ведь поведение лже-Грюма не изменилось, и, кажется, он ничего не знал. Это было косвенным свидетельством, что вернулся кто-то из своих, скорее всего — спасти родственника. Хотя, например, это мог бы быть и Малфой, который захотел бы предотвратить судьбу, которая ждала его судьбу в войну и после Победы. Да много кто мог быть, здесь следовало «плясать» не от мотива, а от улик, но их не было.

«Возможно, действительно проверять студентов легилименцией? Но тот, кто вернулся из прошлого, скорее всего, сможет защитить свои мысли. При этом у меня то преимущество, что этот неизвестный понятия не имеет, что я вернулся вслед за ним. Догадываться, может, и догадывается, но точно не знает, а легилименцией я могу себя выдать. Можно ловить учеников в мантии-невидимке вне гостиной, накладывать заклятье Конфундус и допрашивать при помощи сыворотки правды, но есть вероятность провала, к тому же — где взять зелье? Чтобы купить, нужны деньги, а у меня с собой их нет, да и выбраться в соответствующий магазин довольно сложно». Очнулся от этих размышлений участник Турнира лишь тогда, когда надо было выходить на схватку с драконом.

* * *

Альбус Дамблдор сидел с непроницаемым лицом, и никто из тех, кто на него бы посмотрел, не заметил бы и тени напряжения или беспокойства за второго чемпиона от Хогвартса. Между тем, директор нервничал, все-таки схватка с драконом была по определению опасна, особенно для столь юного волшебника. Дамблдор был полон решимости вмешаться, если жизнь Гарри окажется под угрозой, хотя это, очевидно, и привело бы к провалу Гарри с состязательной точки зрения. Но директор школы не переживал за результат, его интересовал процесс подготовки и выступления. Гарри приходилось действовать против более взрослых и умелых волшебников, а также опасных существ, что было отличной подготовкой к предстоящим сражениям. В том, что они будут скоро, Дамблдор не сомневался — было много косвенных признаков, что Питер Петтигрю все-таки нашел Волдеморта.

Впрочем, когда Гарри появился, Альбус почувствовал, что все будет хорошо — лицо мальчика было сосредоточено, он не обращал ни малейшего внимания на публику, и, казалось, не испытывал и тени страха, столь естественного при первой встрече с драконом. Каждое движение Гарри было плавным и уверенным, он спокойно вскинул волшебную палочку и, воспользовавшись манящими чарами, призвал свою метлу, уверенно запрыгнул на нее, и, поднявшись в воздух, стал дразнить дракона, летая вокруг него, но очень грамотно, не давая дракону даже близко возможности себя атаковать. План Гарри, очевидно, был простой — заставить дракона взлететь, забыть о золотом яйце, но пока идея не работала. Тогда он отлевитировал несколько камней с земли, увеличил их в размерах и направил дракону в глаза, сам летая в поле зрения, но вне досягаемости дракона. Доведенный до бешенства дракон все-таки взлетел, и Дамблдор подумал, что сейчас Гарри ждет сложнейшая схватка в воздухе, ведь мало кто из людей может бороться с драконом в небе. Но юноша удивил директора и всех зрителей, атаковав глаза дракона ослепляющим заклятием, тем же, каким воспользовался Виктор Крам. Но если после заклятия Крама дракон от боли стал метаться и передавил часть яиц, то после заклятия Гарри дракон оказался абсолютно беззащитен. Мальчик с легкостью забрал яйцо, не получив ни единой царапины, и спокойно, прогулочным шагом, отправился к шатру. Дамблдор едва заметно нахмурился — поведение Гарри было не совсем типичным, директор представлял, какие эмоции должен был испытывать студент при встрече со столь опасным существом, а Гарри себя вел так, как будто ему уже приходилось побеждать драконов. Да, на лице у него можно было прочитать множество эмоций, но походка говорила о полном спокойствии.

«Что же, возможно, опыт с василиском тут очень пригодился, и, кажется, за эти несколько дней подготовки к первому туру Гарри несколько повзрослел» — подумал Дамблдор.

Между тем настала пора выставлять оценки. Мадам Максим поставила Гарри девятку, следующим был Барти Крауч. Он поставил десятку, и Дамблдор на мгновение прикрыл глаза, чтобы никто не заметил выражение его глаз. Поведение этого человека сильно тревожило: Альбус знал его весьма неплохо и был поражен его скромным поведением в тот вечер, когда Кубок выбрал Гарри чемпионом. Кроме того, тогда Альбус заметил, что Грюм посмотрел на Крауча с таким же выражением, которое у него возникало, когда он видел Пожирателя смерти, оставшегося на свободе. Это было очень странно, так как по своим методам и идеям Грюм был ближе всего именно к Краучу, и, насколько директору Хогвартса было известно, никаких конфликтов в последние годы у них не было. Пока Дамблдор об этом размышлял, Людо Бэгмен также поставил десятку. Сам Альбус, не желая выглядеть хоть сколь-либо пристрастным, поставил девятку, и, наконец, Каркаров, помедлив, выставил семерку.

С сорока пятью баллами Гарри стал единоличным лидером, и он был убежден в одном — в любом случае, он выиграет соревнование и будет тем единственным человеком, который возьмет в лабиринте Кубок огня.

Северус Снейп последние несколько дней не мог избавиться от ощущения, что с Поттером твориться что-то не то. Не выказывая внешне никакого особенного интереса, он пристально наблюдал за мальчишкой, но никак не мог сформулировать для себя, что, собственно, его тревожит. И только глядя на первое испытание, Северус смог четче понять, что его напрягло: плавные, уверенные действия Поттера контрастировали с туповатым выражением лица, как будто принадлежали разным людям. Именно это отфиксировал на подсознательном уровне шпион и преподаватель в одном лице — на уроках зельеварения в последнее время мальчишка традиционно получал заслуженно низкие оценки, делая очень грубые ошибки. Профессор был уверен, что дело в том, что сын Поттера просто не мог концентрироваться. Но сейчас Северус вспоминал, как парень, например, о чем-то перешептывался с соседом, и работал при этом на вполне приемлемом уровне автоматически. И эта убедительная победа над драконом заставляла думать, что не все так просто с мальчишкой. В иной ситуации он не задумываясь пошел бы к Дамблдору, но после той ситуации с Люпиным в конце прошлого года директор явно утратил к нему доверие и даже поручал Грюму обыскать его кабинет.

«Ничего, справлюсь сам. Да и с чем идти-то к Альбусу — сказать, что у мальчишки походка и движения стали более уверенные, улучшилось мастерство на зельеварении? Может, я сам себя просто накручиваю, и он просто взрослеет? Но это не бывает так… одномоментно. Что же, будем внимательно наблюдать».

* * *

Сразу после испытания, помирившись с Роном, Гарри смог на мгновение пересечься с Ритой Скитер и дать ей зачарованный пергамент как средство связи. Он помнил, что следующая статья Риты была направлена против Хагрида, позволила всем узнать, что он полувеликан. Конечно, теперь Гарри мог бы помешать Рите, тем более эта статья не только причинила боль Хагриду, но и была очевидным ударом по Дамблдору от стоявшего за спиной журналистки Люциуса Малфоя. Но, после долгого раздумья, Гарри решил сам снабдить журналистку информацией о Хагриде, но внес в статью свои правки. В результате, через несколько дней, за завтраком, все желающие могли прочесть в «Ежедневном пророке» следующую статью:

ОШИБКА ДИРЕКТОРА ДАМБЛДОРА

Альбус Дамблдор, директор школы волшебства «Хогвартс», всем известен своими чудачествами. Он назначает на должности преподавателей не только опытных, заслуженных и искусных волшебников, но и таких, которых иные не пустили бы на порог своего дома. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от темных искусств свихнувшегося экс-мракоборца, печально известного Аластора Грюма. Грюм славится тем, что нападает на любого, кто сделает рядом с ним резкое движение, во всем и всегда видит подвох. На самом деле, он обладает отличными навыками для военного времени, но сейчас, когда Сами-Знаете-Кто исчез, надо ли травмировать детскую психику? Ведь никому не известно, вернется ли Вы-Знаете-Кто и когда. Впрочем, Грозный Глаз Грюм просто сама доброта и надежность по сравнению с учителем-получеловеком, преподающим уход за волшебными животными. Зовут этого преподавателя Рубеус Хагрид. Он когда-то и сам учился в школе «Хогвартс», но, как он сам признается, был отчислен на третьем курсе. Директор Дамблдор дал ему должность лесничего. В прошлом году, однако, Хагрид, пользуясь влиянием на директора, получил должность учителя ухода за волшебными животными. Более достойным кандидатам на это место было отказано. На Хагрида страшно смотреть — так он свиреп и огромен. Обретенная власть позволяет ему проводить над учениками бесчеловечные эксперименты— натравливать на них чудовищ. Недавно наши источники нам сообщили, что он выводит новый вид монстров, помесь мантикор с огненными крабами, и называет их огненными соплохвостами. Эти соплохвосты очень опасны. Эксперименты по выведению волшебных животных, как известно, проводятся только с разрешения Департамента по надзору за волшебными существами, но Хагрид, очевидно, считает себя выше таких мелочей.

С недавних пор «Пророк» обладает неопровержимыми доказательствами, что Хагрид не чистокровный волшебник, каким он всегда притворялся. Он даже не человек. Его мать не кто иная, как великанша Фридвульфа, чье нынешнее местонахождение неизвестно. Великаны жестоки и кровожадны, весь прошлый век они воевали между собой и едва не истребили себя полностью. Горстка оставшихся в живых примкнула к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и именно они виновны в самых чудовищных массовых убийствах маглов. Большинство великанов — слуг Того-Кого-Нельзя-Называть были истреблены мракоборцами Министерства магии, но Фридвулъфа каким-то образом уцелела. Возможно, бежала за границу и была принята в одну из горных общин великанов. Судя по урокам ухода за волшебными существами, сын Фридвулъфы унаследовал свирепость матери. Говорят, что Хагрид, как ни удивительно, дружит с мальчиком, благодаря которому Сами-Знаете-Кто лишился силы и могущества, после чего матери Хагрида, как и прочим соратникам Сами-Знаете-Кого, пришлось бежать. Гарри Поттер, возможно, не знает горькой правды о своем огромном друге. Очевидно, что Сами-Знаете-Кто вернется и вновь призовет к себе на службу этих страшных, опасных союзников. Долг Альбуса Дамблдора — известить Гарри Поттера и других студентов о том, что иметь дело с полувеликанами чрезвычайно опасно, а нам всем необходимо надеяться, что школа останется безопасным местом, ведь в прошлом году туда пробирался сбежавший из Азкабана Сириус Блэк, чье местонахождение ныне неизвестно. Учитывая, что в замке также находится бывший Пожиратель смерти, нам остаётся надеяться, что профессор Дамблдор знает, что делает.

Специальный корреспондент «Ежедневного Пророка» Рита Скитер

— Вот стерва! — воскликнул Рон, и, пока Гарри задумался, продолжал с присущим ему жаром и искренностью всячески ругать журналистку.

«Да, конечно, Хагриду будет больно, но он обязательно должен через это пройти, а Рита получит дополнительные очки в глазах Люциуса Малфоя, кроме того, простые постепенно начнут привыкать к мысли о возрождении Волдеморта» — подумал Гарри.

— О чем думаешь, Гарри? — спросила Гермиона, и парень мысленно себя отругал, следовало изобразить удивление и негодование, а его спокойно-отсутствующая реакция, конечно, удивила внимательную Гермиону.

— Я пытаюсь понять, как она смогла это узнать, — медленно произнес гриффиндорец.

— Да, это интересно, — ответила девушка, и Гарри понял, что Гермиона будет просчитывать варианты. Впрочем, в этот раз, лишенная важного куска информации, она явно никак не могла догадаться, что Рита Скитер является незарегистрированным анимагом.

— Нам надо сходить поддержать Хагрида! — воскликнул Рон.

Гарри быстро оглядел стол преподавателей, Хагрида за завтраком не было, Дамблдор тоже отсутствовал. Скорее всего, директор пошел в хижину Хагрида. Сталкиваться с ним не хотелось — пусть даже вряд ли он смог бы увидеть в сознании юноши что-то подозрительное, но Гарри был уверен, что директору достаточно нескольких минут разговора и взгляда в глаза, чтобы что-то заподозрить.

— Да, сходите с Гермионой прямо сейчас, Рон. Хагриду нужна поддержка. Лучше, если мы разделимся, вы сходите сейчас, а я зайду вечером, а после завтрака меня просил зайти профессор Грюм, — ответил Гарри.

* * *

Впервые за все время, прошедшее с его прибытия в прошлое, Гарри размышлял не о борьбе с Волдемортом или поимке человека, отправившегося менять прошлое, и даже не об Дамблдоре с Сириусом и Снейпом, а о сугубо личной проблеме. Сегодня на занятии трансфигурации профессор МакГонагалл сделала объявление о проведении в замке Святочного бала и сообщила Гарри, что он с партнёршей будет открывать бал, как чемпион. Все попытки гриффиндорца доказать, что он не танцует, и вообще чемпион Хогвартса — Седрик Диггори, бесславно провалились, и он понял, что настаивать бесполезно. Судя по всему, это действительно особая традиция, и, если Гарри упрется, не исключено, что уговаривать его придет даже Дамблдор, а вот этого совершенно не хотелось. Он понимал, что до бесконечности избегать директора Хогвартса не выйдет, но максимально оттягивал время прямой встречи.

В этот раз проблема была вовсе не в техническом плане. После Победы его неоднократно приглашали на разные приемы и протокольные мероприятия, и хотя Гарри старался по благовидным причинам большинство предложений отклонять, но на некоторые ходить в силу положения был обязан, поэтому в основах танцевать Гарри научился, хотя и делал это без всякого удовольствия, и без сомнений предпочел бы танцу дуэль даже с самым опасным Пожирателем смерти. Вопрос, стоявший сейчас на повестке дня, был гораздо сложнее — кого ему пригласить. Разумеется, самым очевидным вариантом была Джинни Уизли, никаких сомнений, что она согласится, не было, и речь в данном случае шла исключительно об его желании.

Гарри запрещал об этом думать себе долгие годы, не пытался даже разобраться в тех чувствах, которые испытывал. Любил ли он Джинни Уизли — не как замечательную мать его детей или бывшую соратницу по войне? Это был вопрос, на который, с каждым прожитым годом, ему было все сложнее давать однозначно положительный ответ. Да, когда она засыпала у него на глазах, Гарри, накрывая её пледом, испытывал огромный прилив нежности, он питал к ней глубокую привязанность. Джинни была идеальной мамой для детей, но между супругами было все меньше тем, которые они могли обсудить, уровень взаимопонимания падал. Чуть ли не единственное, чем интересовалась жена — это квиддич, но Гарри за прошедшее десятилетие серьезно охладел к игре, его мысли были посвящены борьбе с преступностью, никаких дельных советов Джинни на этом поприще ему не давала.

«Чем меньше эмоций, тем лучше для дела» — так ему говорили во время обучения на мракоборца, и Гарри прекрасно усвоил, что важные решения следует принимать после максимально полного анализа всей ситуации. Ему следовало ответить на простой вопрос — если вернуться в то время, из которого он прибыл, не выйдет, то повторить ли все, что уже было, здесь? Вновь жениться на Джинни? Пропасть между ними в общении росла каждый год, и, хотя дерзкое проникновение неизвестного человека в прошлое могло обернуться катастрофой для всего человечества, лично ему в некотором роде оно оказало услугу, давая возможность исправить и свои, и чужие ошибки. Гарри не просто так проводил огромное количество времени на работе, не стремясь возвращаться домой, в каком-то смысле рабочий кабинет и стал ему домом. Джинни на это реагировала достаточно спокойно, полностью отдаваясь воспитанию троих детей. Ситуацию осложняло то, что мужчине решительно не с кем было посоветоваться — по рабочим вопросам советников было много, а вот по личным… Более-менее откровенные беседы он вел только с Гермионой, но они никогда не обсуждали Рона или Джинни. С Гермионой…

Много лет назад, когда Гарри позволял себе еще вести такие размышления, он несколько раз задумывался, не чувствовал ли к Гермионе несколько более сильных чувств, чем просто дружеские? Это сомнение всё усиливалось по мере того, как он осознавал, что Гермиону нельзя назвать счастливой в браке с Роном, особенно четко Гарри это понял после анализа информации от охранявших после покушения Гермиону мракоборцев. Более того, ему казалось, что стремление Гермионы проводить на работе по двенадцать-четырнадцать часов имеет те же корни, что и у него самого. С другой стороны, Гарри исходил из старого принципа «женщина моего друга — мой враг», хотя и понимал, что между ними гораздо больше общего, чем это казалось на первый взгляд, и так было с самого начала. И Джинни, и особенно Рон — чистые гриффиндорцы, их очень сложно представить студентами любого другого факультета, а вот у Гермионы и Гарри было, как минимум, еще по одному варианту. Но мужчина знал из откровенных бесед после трудных дней в Министерстве, что Гермиона правда обдумывала вероятность стать Министром, поэтому, очевидно, даже тени скандала допустить не могла. Впрочем, это все осталось в будущем, а сейчас Гарри должен был принять решение. Джинни? Гермиона? Парвати?

Также Гарри отлично понимал, что, если он вернется обратно, в свое время, Джинни наверняка спросит, почему на этот раз он пригласил не её. С другой стороны, если человек, отправившийся в прошлое, знал, кого Гарри пригласил в тот раз и увидев, что выбор иной, осознал бы, что мракоборец стал вторым человеком, использовавшим портал, и теперь тоже меняет прошлое.

В конце концов, гриффиндорец решил пригласить на бал Гермиону, ведь и в прошлой жизни он пригласил отнюдь не Джинни, с ней парень начал встречаться только на шестом курсе, так что время для того, чтобы принять принципиальное решение, еще было. Если он сможет вернуться в свое время, выбор исчезнет сам собой, а жене он объяснит, что не хотел подвергать её опасности, потенциальный Пожиратель смерти знал, что она станет его женой и мог бы попытаться взять её в заложники, вот и надо его разубедить, создать видимость, что Гарри влюблен совсем в другую, при этом Гермиона-то в любом случае была в зоне риска как его ближайшая подруга.

Впрочем, Гарри, приняв свое решение относительно бала, осознавал три вещи — пригласить Гермиону он пригласит, но это не значит, что она согласится, при этом надо было спешить, пока её не пригласил на бал другой чемпион, Виктор Крам. Но сделать это сразу было нельзя, сначала надо было решить главную проблему — Рон.

* * *

Фред и Джордж сидели в общей гостиной Гриффиндора отдельно от всех. Последние несколько дней они работали над специальными конфетами, которые вызывали рвоту и признаки болезни, при этом, были абсолютно безопасны, ведь достаточно было съесть кусочек другой конфетки, чтобы все симптомы прошли. На секунду отвлекшись, Фред заметил, что Рон, который незадолго до этого играл с Гарри в шахматы, сейчас сидит один с каким-то напрочь потерянным видом. Но вдруг, словно осенённый внезапной мыслью, их брат резко встал, подошел к Парвати с Лавандой, и, опустившись на одно колено, громко спросил:

— Парвати, ты пойдешь со мной на Святочный бал?

На несколько секунд, которые, впрочем, всем показались очень долгими, наступила звенящая тишина. Парвати, слегка покраснев от всеобщего внимания, а может быть, и от удовольствия, немного глупо хихикнула и смотря на Рона сверху вниз, произнесла:

— Да.

Рон, поднявшись, поблагодарил девушку и направился обратно, близнецы заметили, что Гарри уже вернулся, и друзья вновь начали играть в шахматы.

— Кажется, наш брат становится настоящим гриффиндорцем, способным на эффектный поступок, — протянул удивленный увиденным Джордж.

— Или кто-то просто наложил на него мощнейшее заклятье Конфундус, — пошутил Фред, и близнецы вновь занялись своими делами.

На следующую утро Гарри отправился на завтрак в отличном настроении. Проблема с Роном была решена, и теперь ничего не мешало ему пригласить Гермиону. Он только не мог придумать подходящий способ это сделать. Просто сказать «Гермиона, пойдем со мной на бал?» казалось ему совсем простым, банальным и не слишком изящным решением, приглашать церемониально было куда как приятнее, но могло вызвать у девушки какое-то подозрение, к тому же было важно пригласить её скорее по-дружески, но и чтобы это не выглядело как будто Гарри некого было пригласить, поэтому он просит Гермиону.

"Интересно, как её в прошлый раз пригласил Виктор Крам?"

Размышляя обо этом, Гарри добрался до Большого зала, столкнулся в дверях со студентом-семикурсником из Слизерина, и в эту же секунду он перестал думать о Гермионе. Том Гомес, высокий, статный парень с глубокими карими глазами на мгновение посмотрел на гриффиндорца — без какой-либо неприязни, абсолютно равнодушно, и с удивлением заметил, что Поттер резко побелел и спешно бросился к столу Гриффиндора.

Гарри действительно на мгновение стало плохо. Он вспомнил события, происшедшие всего за пару лет до того разговора, когда Кингсли Бруствер попросил его отправиться в прошлое.

* * *

Было около десяти часов вечера. Гарри сидел в кабинете и в сотый раз просматривал документы. По правде, он мог бы справиться с этой работой и быстрее, но, даже не отдавая себе в этом отчета, не слишком спешил. Тем не менее, бездельничать не любил и сам, и сотрудникам очковтирательством заниматься не разрешал.

"Пора отправляться домой" — подумал Гарри.

Как это чаще всего и бывает, именно в это мгновенье в дверь постучали.

— Войдите.

На пороге появился молодой (он был на четыре года моложе Гарри) мракоборец, Питер Сильвер. Гарри ценил его за абсолютную преданность, готовность выполнить любой приказ, за качество, чрезвычайно редкое не только в маггловском, но и магическом мире — абсолютную неподкупность. Руководствуясь этим, Поттер назначил его руководителем небольшой группы, занимающейся поиском преступлений в среде самих мракоборцев, в том числе и бывших. Визит в столь позднее время и явная напряженность подчиненного заставляла Гарри предположить, что случилось что-то серьезное. В этом он не ошибся.

— Простите, мистер Поттер, что беспокою в столь позднее время, но ситуация…

— Питер, садись, — перебил его Гарри. и приготовился выслушать какие-то, видимо, неприятные новости.

"Неужели никак не могут раскрыть махинации Санчо?" — поумал Гарри.

Между тем Сильвер присел на краешек стула, и, едва заметно вздохнув, произнес:

— Меньше получаса назад в одном из баров Косого переулка произошло преступление. Там, за одним из столиков, праздновал День рождения бывший Пожиратель смерти внешнего круга, отсидевший пять лет в Азкабане, Том Гомес. Они собирались уже заканчивать, остался лишь сам именинник, его младшие брат и сестра, а также лучший друг. За соседним столиком сидели два бывших мракоборца, ушедших от нас около семи лет назад. К ним присоединился еще мракоборец, Санчо, вы знаете, тот, которого мы уволили на две недели назад и сейчас отрабатываем версию об его должностных преступлениях. Я точно не знаю, что произошло, очевидно, наши бывшие сотрудники были сильно пьяны к тому моменту, когда пришел Санчо, произошел конфликт между Гомесом с его другом и бывшими мракоборцами, бармен, услышав шум, крики, сразу вызвал патруль. Среагировали ребята оперативно, но когда появились на месте, близкие Гомеса были уже мертвы, а Санчо пытал Гомеса заклятием Круциатус. Патруль ничего подобного-то не ожидал, думали же изначально, что просто пьяная драка, наших было двое молодых против них троих, и злоумышленники смогли сориентироваться быстрее и сбежать.

Гарри слушал оторопело. Помолчав несколько секунд, он спросил слегка севшим голосом:

— Они… и девочку?

Питер молча кивнул.

— Сколько ей было лет?

— Точных сведений нет, но она явно еще не сдавала СОВ.

Гарри порывисто встал со своего кресла и стал метаться по кабинету взад-вперед, отрывисто спросил:

— Ты уверен, что это наши бывшие сотрудники?

— Я допросил бармена с использованием легилименции и все проверил. Сомнений быть не может.

Руководитель мракоборцев посмотрел на Питера с некоторым удивлением. Допрос простого свидетеля с легилименцией, а, скорее всего, и потерпевшего в экономическом смысле без санкции руководства или Визенгамота тянул на превышение должностных полномочий, но, с другой стороны, Гарри понимал, что в сложившейся ситуации надо было действовать предельно быстро.

— Подготовь мне справку для Министра, через десять минут я хочу увидеть её на своем столе. И вызови сюда через полчаса Паркера и Уокера, — произнес Гарри и отправился предупреждать Джинни, что ночевать, по всей видимости, не вернется.

Спустя десять минут на столе у мракоборца действительно лежала справка, включающая в себя и колдографии с места преступления. Гарри, хотя и многое уже успел повидать в своей жизни, был шокирован по-настоящему — девочка, которой было лет тринадцать-пятнадцать, лежала в луже собственной крови, крепко сжимая в руках свою волшебную палочку.

«Проверили ли?» — подумал Гарри и углубился в отчет. Он не признался в этом бы сам себе, но ему очень хотелось прочесть, что она использовала страшные по силе заклинания. Но проверка при помощи Приори Инкантатем дала другой результат — Импедимента, Петрификус Тоталус. Гарри еще раз посмотрел на колдографии, чувствуя, как внутри закипает огромная ярость, ненависть, вызывая желание самолично найти и уничтожить этих мерзавцев, потому что он-то прекрасно знал заклинание, использованное этими подонками, и даже был знаком с человеком, его придумавшим.

«Девочка использовала против них заклинания уровня первого-пятого курсов, а они, три взрослых, сильных мужика, прошедших специальную подготовку… Сектумсемпра…». Смотреть на убитого брата ему не хотелось, но все-таки он себя заставил глянуть. Сомнений быть не могло. Авада Кедавра.

В эту секунду в дверь постучали, Гарри разрешил мракоборцем зайти. Сесть, однако, не предложил, и посмотрел на своих подчиненных таким взглядом, что им захотелось оказаться где-нибудь подальше.

— Направили группы по всем адресам, по которым они могут появиться?

Повисла неловкая тишина. Гарри с изумлением посмотрел на Сильвера.

— Питер, ты что?

— Но ведь они не дураки и не появятся по домам…

— Они бывшие мракоборцы, — сорвавшись на крик, произнес Гарри, — Они знают, как мы мыслим, разумеется, они понимают, что ловить преступника по домашним адресам в такой ситуации глупо, никто не сунется по общеизвестному адресу, поэтому они в первые часы могут там побывать. Немедленно иди отправь группы!

Сильвер, коротко кивнув, бегом просился выполнять приказ. Гарри посмотрел на стоявшего по стойке смирно начальника группы по охране Министерства Магии Джона Паркера и как всегда спокойного, многоопытного Уокера.

— Джон, двое из трех преступников ушли от нас очень давно, но Санчо-то служил здесь, в Министерстве, и у него тут масса знакомых. Надо побеседовать со всеми и любой ценой выяснить все возможные связи, отработать их. Займись этим лично. И… всякое бывает. Терять этим недоумкам нечего, поэтому усиль охрану Министерства до максимума, переходим на режим военного времени.

— Есть!

Гарри повернулся к Филу Уокеру.

— Возьми личные дела двух оставшихся мракоборцев и отработай вообще все мыслимые связи. Задача — найти хоть какие-то зацепки. Также свяжись с Министерствами соседних стран и магглами, я хочу чтобы физиономии этих мерзавцев висели на каждом столбе.

Фил кивнул, и в это время вернулся Питер.

— Группы отправлены.

— Хорошо. Я всю ночь буду здесь, хорошо бы поймать их по горячим следам, — Гарри тяжело вздохнул, но Фил, единственный из всех, отметил, что начальник сказал слова «я всю ночь буду здесь» с каким-то непонятным удовлетворением.

— Идите, работайте, — приказал Поттер. Мужчина выходили из кабинета, как вдруг Гарри, вспомнив что-то, остановил Питера.

— Где сейчас потерпевший? — спросил Гарри.

— Гомес? — зачем-то уточнил Сильвер.

— Да.

— Здесь. Я вызвал ему колдомедика, его приведут в порядок, все-таки пытали, а потом уже допросим.

Гарри вновь принялся ходить по кабинету. Установилась гнетущая тишина, которую Гарри прервал через минуту:

— Не надо его допрашивать. Как колдомедик закончит, отпустите его.

Решение было необычное и непонятное, но Питер, как всегда исполнительный, кивнул:

— Будет исполнено. Разрешите идти?

— Да, работай.

Отпустив мракоборца, Гарри связался с Перси Уизли, тот возглавлял Отдел магического транспорта. Перси, естественно, очень остро отреагировал на историю убийства сотрудниками, пусть и бывшими, младших брата и сестры бывшего преступника и привел весь Отдел в режим военного времени.

Гарри стал с нетерпением ждать результатов. Была уверенность, что преступники будут быстро найдены. Эта уверенность была ложной. Хотя Гарри и оперативно распорядился взять под контроль все места, где можно было приобрести Оборотное зелье, и добился установления огромного вознаграждения за любую информацию о местонахождении этих ублюдков — они не сыскались ни к утру, ни через неделю. Гарри просто рвал и метал, требуя от подчиненных найти их, достать хоть из-под земли. Мракоборцы, Отдел магического правопорядка, Отдел магического транспорта, маггловские правоохранительные службы работали в две смены, поиск шел круглые сутки, но экс-мракоборцы так и не сыскались.

Прошло десять дней со дня преступления. Гарри спал не больше трех-четырех часов день, и сам работая как проклятый, и подгоняя всех, хотя люди уже валились с ног от усталости. Практически все были уверены, что преступники трангрессировали в какой-нибудь маленький город, изменили себе внешность и тихо живут в съемной квартире. Маггловская полиция и мракорбцы отрабатывали этот вариант, но не могли найти никаких следов.

В этот день Гарри должен был навестить Дадли, поздравить с прошедшим Днем рождения его ребёнка. Куда-то идти совершенно не хотелось, и мракоборец решил сделать все быстро. Прибыв, произнеся обычные в такой ситуации слова и вручив подарок, он уже хотел отправляться обратно, аргументируя большим количеством работы, но Дадли усадил его пить чай. Очевидно, что Гарри выглядел не блестяще, поэтому после минутного неловкого молчания он спросил:

— У тебя проблемы?

Гарри, которому хотелось выговориться, рассказал ему все об этом преступлении.

— А где вы пытаетесь их поймать? — задумчиво спросил Дадли.

— Во всех местах, где они могут появиться за оборотным зельем… Это типа маскировка, чтобы менять внешность, отслеживаем всех их друзей, знакомых, дальних родственников, все известные адреса, ищем в Хогсмиде, деревне волшебников, заграницей, ну и в вашем мире.

Дадли помолчал.

— Знаешь, я только что закончил читать классный детектив. Там и копы, и банда искала человека, который всех кинул, а он скрывался на месте преступления… — Дадли продолжал говорить, но потрясенный Гарри его уже не слушал.

« Косой переулок?! Да, конечно, там мы не искали по-настоящему. Обклеили все их колдографими, усилили патруль и взяли под контроль места, где можно взять Оборотное зелье. Но это так… нагло…. Неужели они просто заявились в «Дырявый котел» и сняли номера? С другой стороны, ну кому придет в голову проверять такой вариант? Хотя бармен бы их узнал, их колдографии везде. Значит, Оборотное зелье?»

— Дадли, ты мне очень помог, а сейчас я должен срочно уйти. В твоих словах, возможно, решение проблемы, — резко вставая, произнес Гарри.

Уже через десять минут он вызвал Сильвера и поручил ему проверить всех постояльцев «Дырявого котла». Через полчаса выяснилось, что спустя день после преступление два человека — мужчина и женщина, сняли номер на двоих, а еще один номер был снят сильно заранее, в тот же день, когда Санчо был уволен из мракоборцев. Были, разумеется, за десять дней и другие постояльцы, но они быть преступниками никак не могли. Та же парочка вела себя очень осторожно, из номера практически никогда не выходила, и к тому же мужчина всегда ходил со своей флягой. Тот же постоялец, забронировавший номер в день увольнения Санчо, номер оплачивал, но заселился только в утро преступления.

« Так… Получается, Санчо, понимая, что его увольняют и планируют завести дело, заранее подготовился скрываться, сняв номер, и, видимо, у него был существенный запас Оборотного зелья. Естественно, под подозрение, что он преступник, не попал — номер-то был снят сильно заранее. Ну а парочка где-то раздобыла волосы и тоже сняла номер, а мы, занятые проверкой не самых очевидных вариантов, слона-то и не приметили. Сейчас же они сидят и ждут, пока активная фаза поисков пройдет».

— Что прикажете делать? — прервал его размышления Питер.

— Готовь группу, завтра в семь утра будете их брать. Я свяжусь с Перси Уизли, в шесть пятьдесят пять все способы покинуть место будут блокированы. Надеюсь, завтра мы сможем их арестовать и отпраздновать успех.

— Конечно, — уверенно ответил Сильвер.

Он ошибся. Им не удастся отпраздновать арест преступников. Потому что никакого ареста не будет.

Питер Сильвер не спал практически всю ночь. Ему поручили руководство операцией по задержанию экс-мракоборцев, и он мечтал о том, чтобы все прошло идеально. Его группа могла встретить ожесточенное сопротивление — конечно, преступников ждала высшая мера наказания, пожизненное заключение в Азкабане, и они не могли этого не понимать. Было важно подготовить операцию максимально тайно, не допустить утечки данных, ведь у преступников могли остаться друзья среди действующих мракоборцев. Сильвер отлично знал, что люди лучше всего воспринимают не убедительно придуманную ложь и даже не чистую правду, а некую смесь чистой правды и вымысла. Поэтому он сообщил мракоборцам, что удалось засечь след преступников в Хогсмиде, и есть агентурная информация, что они там будут в районе восьми утра. Сбор был назначен на шесть тридцать. Желая провести задержание идеально и не оставить противникам ни единого шанса, Питер взял с собой десятерых мракоборцев.

Но эти меры подготовки оказались совершенно излишними — когда группа мракоборцев прибыла в «Дырявый котел» и ворвалась в номера преступников, сражаться было уже не с кем. Вся тройка преступников была жестоко убита. Беглая проверка показала, что их мучили несколько часов, а затем убили при помощи заклинания Сектумсемпра. Питер отправил мракоборцев допрашивать всех постояльцев, а сам стал размышлять, как такое могло получиться.

«Разумеется, посчитаться с ними хотел Гомес и его дружки, бывшие Пожиратели смерти, но откуда они могли узнать? Хотя если их вычислил логически мистер Поттер, могли и другие… Мистер Поттер… Только мы с ним знали точное место, где прятались преступники, остальные мракоборцы были сориентированы на Хогсмид… Мог ли он… Нет, невозможно, чтобы мистер Поттер так жестко… Это бред. С другой стороны, даже если это Гомес, то ему все-таки кто-то должен был дать наводку и намекнуть, что он останется безнаказанным. Да и как они проникли сюда так ловко, чтоб не попасться? Как поймали врасплох бывших мракоборцев, имеющих солидный боевой опыт? Им же надо было их атаковать и одновременно заложить заглушающие заклятия, и все это проделать сразу в двух номерах».

Как Питер не ломал голову, но все равно картинка убедительно не складывалась. Но в одном он был уверен — мотив на это жестокое убийство был у Гомеса и его друзей, их следовало проверить.

«Что же, отправлюсь и доложу о случившемся. Если разрешат допросить Гомеса, уверен, найти убийц проблемой не будет. Если же не разрешат… Тогда все будет понятнее».

Оставив мракоборцев работать, Питер отправился в Министерство. Уже спустя пятнадцать минут он зашел в кабинет Гарри Поттера, обменялся приветствиями. Выражение лица руководителя было совершенно непроницаемо, и абсолютно равнодушным голосом он спросил:

— Арестовали?

Питер стал докладывать о ситуации, и все время внимательно следил за выражением лица Поттера. Оно было совершенно бесстрастным.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил он, когда Питер закончил свой доклад.

— Убийц явно было несколько, они должны были атаковать неожиданно, чтоб застать врасплох опытных мракоборцев, и не ясно, как они выследили их и попали внутрь. Но совершенно очевидно, что преступление совершенно с особой жестокостью и как минимум у одного человека был мотив совершить это преступление.

Гарри встал со своего роскошного кресла, прошелся по кабинету. Питер видел, что начальник о чем-то размышляет, пытается понять, какое решение ему принять, при этом мракоборец готов был поклясться, что Поттер не был удивлен случившимся.

«Если он сейчас не разрешит провести следственные меры…»

— Ты, конечно, прав, — медленно произнес Гарри, — Гомес является очевидной кандидатурой. Даже слишком очевидной. Возможно, его подставили, ведь всем понятно, что в такой ситуации мы в первую очередь будем проверять именно его. Но убедиться в том, причастен ли он или нет, мы должны, я бы сказал, обязаны. Немедленно отправь мракоборцев, пусть проверят его волшебную палочку, введи в курсе дела и попроси зайти ко мне Фила, он лучший специалист в Англии по допросам и займется Гомесом.

— А какие будут распоряжения для меня? — спросил Питер.

— Отправляйся в «Дырявый котел», вообще поработай в Косом переулке, — Гарри помолчал и затем неожиданно широко улыбнулся своим мыслям, — Нападавшие же не могли трангрессировать внутрь номера, значит, кто-то их мог и видеть.

— Слушаюсь, — дисциплинированно ответил молодой человек и отправился за Филом Уокером. Его изначальная мысль о причастности начальника к преступлению показалась ему неверной, во-первых, потому, что это Гарри Поттер, а во во-вторых, он не стал покрывать Гомеса, а решил проверить его причастность к преступлению.

* * *

Фил Уокер уже час допрашивал Джо Гомеса, как всегда без легилименции и сыворотки правды. Проверка волшебной палочки дала отрицательный результат, также за час выяснилось, что у подозреваемого было безупречное алиби — по правде, слишком безупречное для человека, который не готовился к тому, что его будут допрашивать. Допрос велся у него дома и был очень мягким. Фил слегка улыбнулся, вспомнив, как целых двадцать минут Гарри Поттер требовал раскрыть это преступление, говорил о необходимости тщательной проверки Гомес на предмет причастности к преступлению, но затем, под конец, добавил: «Но надо поделикатнее проводить допрос, все-таки он потерял сестру и брата… Я на вас надеюсь, Фил». Что ж, Уокер был профессионал и знал, что то, что говорит начальство и то, чего оно хочет — разные вещи. Поэтому допрос был не быстрым, обстоятельным, но максимально корректным, больше походя не на допрос даже, а на светскую беседу двух уважающих друг друга людей.

Спустя еще полчаса Фил, узнав все, что хотел, попрощался с хозяином дома, и, скрытно оставив у входа одного мракоборца отслеживать любых гостей — просто так, на всякий случай — отправился проверять все данные, полученные во время допроса, поэтому к шести вечера, когда его вызвал к себе руководитель, у него было масса материала для доклада.

Когда мракоборец зашел к кабинет Поттера, там уже сидел Питер Сильвер. Гарри, кивком разрешив Филу сесть, сразу спросил:

— Ну как, допросил?

— Да, провел почти двухчасовой обстоятельный допрос и потом все данные проверил. С восьми до одиннадцати он был дома, потом встретился с друзьями, примерно до половины второго ночи они были в баре в Лютном переулке, есть множество свидетелей. Далее Гомес направился домой, но стопроцентной уверенности что больше не покидал дом, конечно, нет.

— А он не вступал в баре в контакт с кем-то из мракоборцев или Министерства? — неожиданно спросил Питер, и Фил понял, даже отругал себя за невнимательность:

«Теряю хватку. Кто-то дал наводку убийцам на них, и Питер хочет выяснить, кто именно».

— Нет, такой информации нет, к сожалению.

— В котором часу случилось нападение? — спросил Гарри.

— Ориентировочно в двенадцать тридцать-час ночи, — ответил Питер.

— Не складывается версия о действиях Гомеса, слишком мало времени, — произнес Фил, и отметил, как Гарри удовлетворенно кивнул, соглашаясь.

«Неужели?!»

— Мистер Поттер, а Отдел транспорта дал заключение по поводу порталов или других способов попадания?

Фил, смотря внимательным взглядом бывалого следователя, заметил, как руководитель напрягся, буквально на мгновение — но напрягся.

— Результат отрицательный, — ответил он.

— А их Отдел тоже знал, что мы с утра будем арестовывать преступников? — спросил Фил.

— Нет, я просто попросил Перси Уизли перекрыть все способы исчезнуть из «Дырявого котла» в шесть пятьдесят, не объясняя причину — произнес Гарри, вставая с кресла и начиная расхаживать по кабинету, а опытный следователь догадался, в чем дело:

«Все понятно. Преступникам грозила высшая мера, но это наказание показалось Гарри Поттеру или Перси Уизли слишком легким за смерть девочки и её брата. Кто-то из них, видимо, через подставное лицо, связался с Гомесом, сдал их местоположение и обеспечил вход в гостиницу. Гомес демонстративно кутил в баре, создавая алиби, тем временем, кто-то из друзей при помощи фактора неожиданности их обездвижил, дальше прибыл Гомес и их пытали. Проверку его волшебной палочки, разумеется, предвидели. Не удивлюсь, если они и фальшивые воспоминания уже подготовили, времени было достаточно. Что касательно Гарри… Если это не он, то Перси Уизли, и, думаю, он его тоже высчитал. Поэтому и приказал допрашивать Гомеса мягко, чтобы не вышли на посредников. А раз так, то…»

— Мистер Поттер, — прервал тишину Фил.

— Да?

— Информация прессе о случившемся утром уже передана?

— Пока нет, — ответил Гарри.

— Возможно, лучше не передавать в «Ежедневный Пророк» информацию о том, что экс-мракоборцы были убиты неизвестными. Правильнее сказать, что при попытке к бегству…

— Но… — начал было возражать Питер.

— Это интересная идея, — перебил Гарри, — Я обсужу её с Министром, и, возможно, мы так и поступим. Питер, тебе же надо сконцентрироваться на более тщательной проверке мракоборцев, в том числе и бывших. Не хочу, чтобы еще кто-то оказался преступником.

— Есть!

— Фил, тебя попрошу еще раз побеседовать со всеми, с кем кутил в ночь нападения Гомес. Версию надо отработать до конца. И оставь на недельку за ним наблюдение… так, на всякий случай.

— Так точно, — ответил Фил.

— Можете идти, — произнес Гарри.

Мракоборцы вышли. Питер уже раскаивался, что сначала подумал на начальника — тот пусть и мягко, но настойчиво отрабатывал версию Гомеса, значит, не он «слил» местонахождение преступников. Фил же уходил, гадая, кто помог ликвидировать преступников — Гарри Поттер или Перси Уизли?

* * *

Гарри сидел в Большом зале Хогвартса и завтракал, пытаясь прийти в себя. Он и сам не понимал, почему эта встреча его так сильно потрясла.

«Мое любое вмешательство может уничтожить реальность, из которой я прибыл, невыразимцы не смогут придумать способ вытащить меня отсюда, и я буду вынужден прожить жизнь заново… И мои дети исчезнут, потому что в этот раз, наверное, я уже не захочу с Джинни… Если только иначе выстроить отношения… Но я же не могу просто сидеть и смотреть, как люди гибнут, неважно, хорошие или нет. А ну как я спасу Седрика, Сириуса, Гомеса и еще кучу людей, про которых точно знаю, что их судьбы сложатся неудачно, и это уничтожит всякую возможность для меня вернуться. Я вообще не понимаю, как это все устроено, ведь то, что случилось, уже исправить-то нельзя, и как там ожила Черная метка…. Не понимаю…. Ну не могу же я фактически убить своих детей, уничтожив свою реальность… Но здесь я смогу спасти огромное количество людей… Ненавижу моральные дилеммы.»

Один раз он общался с Джорджем Уизли, и он рассказал один из их с Фредом способов придумывать креативные штуки: посмотреть на объект, выделить его главное свойство, которое бросается в глаза, и назвать антоним этому свойству. Например, кошка — пушистая. Антоним — лысая, и, если думать в направлении «лысая кошка», можно создать что-то действительно необычное. В сложившейся ситуации Гарри понимал, что нужно какое-то необычное, «рвущее» шаблон, решение, но не мог его найти. Самым очевидным вариантом было поговорить с Дамблдором, но он уже смотрел на директора не глазами восторженного мальчика, попавшего в Хогвартс. Опытный мракоборец не мог воспринимать его столь чисто и невинно, знал, что Дамблдор строит очень сложные, поистине слизеринские планы, и главное — гораздо умнее и сильнее его самого, получив столь шокирующую информацию, Альбус наверняка бы составил какие-то планы, которые могли бы ему помешать. С другой стороны, уж Альбус Дамблдор знал о волшебном мире практически все, и другого волшебника, более-менее сопоставимого с Альбусом и способного Гарри помочь разобраться с этой дырой во времени, не было.

«Дамблдор ради общего блага может… ради общего блага… Геллерт Гриндевальд…. Это звучит безумно, но, с другой стороны, почему нет?»

* * *

Гарри обдумывал эту идею весь день. Разговор с Геллертом не должен был изменить будущее, при этом, будучи, безусловно, великим волшебником, он мог бы дать Гарри какие-то конкретные советы, ну а если бы разговор вдруг пошел бы по какому-то нежелательному сценарию, можно было стереть ему память. Но было две потенциальные проблемы — необходимо было каким-то образом тихо исчезнуть из Хогвартса и попасть в камеру Гриндевальда, и, кроме того, тот попросту мог бы не захотеть с ним говорить. Да, Гарри помнил, что по словам Дамблдора в последние годы жизни Геллерт выказывал раскаяние, но это ровным счетом ничего не гарантировало. Вечером гриффиндорец отправился в библиотеку, почитать поподробнее про Гриндевальда и подготовиться к разговору, и увидел в библиотеке Гермиону.

«Ну кой черт, в конце концов. Рубить — так сплеча!»

— Гермиона, — обратился к девушке Гарри абсолютно спокойным голосом.

— Да? — отвлеклась от чтения Гермиона.

— Ты пойдешь со мной на бал?

Все следующие дни Гарри ходил настолько радостный от того, что Гермиона согласилась пойти с ним на бал, что даже не думал о том, как бы ему встретиться с Гриндевальдом. Он предложил Гермионе тренироваться танцевать и, проводя с ней достаточно много времени, был вынужден себе признать: его чувства к Гермионе были гораздо более сильными, чем просто дружескими. Сомнений на сей счет никаких уже не было — ему хотелось проводить с Гермионой буквально каждую минуту, общаться с ней, видеть её счастливую улыбку, прикасаться к ней, обнимать, дарить подарки. Раньше, в прошлой жизни, Гарри, конечно, не мог разглядеть в Гермионе огромное количество невероятных характеристик, да и она слишком превосходила его объемом знаний, а затем между ними непреодолимыми преградами встало семейство Уизли, их собственная дружба и её карьера. Теперь Гарри, при определенном стечении обстоятельств, мог все исправить, но сначала надо было понять, по каким принципам существует этот портал во времени, сможет ли он вернуться в условно свое время?

«Ладно, я непозволительно расслабился, надо подумать, как попасть к Гриндевальду». К счастью, Гарри накануне Рождественской ночи осенила интересная идея. Как он и ожидал, проснулся оттого, что его разбудил Добби, принесший ему подарок. Разбудить остальных эльф не мог — Гарри перед сном наложил сильные Заглушающие чары.

—Простите Добби, сэр, — виновато пискнул эльф и отпрыгнул, прижав к губам длинные тонкие пальцы. — Добби пришел поздравить Гарри Поттера с Рождеством и подарить подарок. Добби не хотел пугать Гарри Поттера. Гарри Поттер позволил Добби навещать его, сэр. Можно, Добби поднесет Гарри Поттеру подарок?

— Конечно. У меня тоже есть для тебя подарок, — произнес Гарри, принимая подарок от Добби связанные им носки и надевая их, и, в свою очередь, даря ему носки.

— Добби, у меня есть к тебе вопрос. Скажи, пожалуйста, ты знаешь, что такое Нурменгард? — спросил Гарри.

— Да, Гарри Поттер, сэр, Добби знает, это тюрьма, где держат злых магов, сэр!

— А скажи, эльфы могут трангрессировать в камеру заключенного, содержащегося в этой тюрьме?

— Нет, сэр, в камеру мы, эльфы, попасть не сможем, мы можем трангрессировать только к тюрьме! — ответил Добби, явно счастливый тем, что сам Гарри Поттер у него что-то спрашивает.

— Спасибо огромное, Добби, ты мне очень помог, — произнес Гарри, и, помедлив, добавил:

— Ты мне окажешь огромную услугу, если никому не скажешь, что я у тебя это спрашивал. Я интересовался для своей подруги, она пишет проект, будет очень плохо, если кто-то из профессоров узнает, что я ей помогаю.

— Добби никогда не выдаст Гарри Поттера, сэр! — пообещал эльф.

«По крайней мере, есть один вариант, как выбраться из замка и попасть ближе к тюрьме» — подумал Гарри.

— Добби пора, сэр. Мы стряпаем рождественский ужин, сэр. — И эльф, помахав на прощанье, поспешил в кухню.

А Гарри стал разглядывать остальные подарки. Они были куда замысловатее собственноручного изделия Добби, но первенство по скромности, конечно, принадлежа­ло подарку Дурслей — один-единственный пакетик с бумажной салфеткой. Гермиона подарила Гарри книгу «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии» и поздравительную открытку со снитчами; Рон — большой пакет бомб-вонючек; Сириус — складной перочинный ножик с отмычками для всех замков и шилом, которое мгновенно распутывает все узлы; Хагрид — огромную коробку любимых лакомств Гарри. Миссис Уизли, конечно, прислала очередной свитер и большущий пакет сладких домашних пирожков. Спрятав подарки, Гарри поспешил встать и спуститься вниз, пока Рон не проснулся, и, наскоро позавтракав с Гермионой, вновь отправились тренироваться танцевать, а потом они просто болтали обо всем на свете. На обед Гермиона пойти отказалась и отправилась готовиться к балу, и Гарри отправился Большой зал, который прямо ломился от разнообразных угощений. Гарри обратил внимание, что Рон ничего не говорит относительно того, что Гермиона пойдет с Гарри. Впрочем, он так и планировал — ведь Рон сам пригласил другую девушку, знал, что Гарри как Чемпиону Турнира в любом случае нужна партнерша, поэтому логически возмущаться не мог. Впрочем, Гарри с тревогой заметил, что настроение друга ухудшается с каждой минутой, приближающей их к балу. Особенно сильно его настроение упало, когда он примерил свою парадную мантию и не слишком удачно воспользовался заклинанием ножниц.

«Как бы не выкинул чего» — с тревогой подумал Гарри, отделившись от него и пойдя за Гермионой. Хотя однажды он уже видел её преображение, но это действительно завораживало. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, были гладко расчесаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, легкая мантия небесно-голубого цвета великолепно сидела и подчеркивала её красоту.

— Гермиона, если есть богиня красоты, то тебе следует опасаться её мести, потому что сегодня ты значительно её превзошла, — произнес Гарри.

— Спасибо, — с искренней улыбкой и счастливыми глазами произнесла Гермиона, а Гарри опять задумался, с какой реакцией Рона и Джинни ему придется столкнуться.

Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и следовать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и профессор МакГонагалл повела их к большому круглому сто­лу в дальнем конце, за которым сидели судьи. Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанно­го звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плю­ща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. В отличии от прошлого раза, Гарри шел совершенно спокойно, не боясь что-то сделать не так: это было не первое протокольное мероприятие в его жизни. При этом он посматривал по сторонам, пытаясь увидеть Рона и понять, что от него ждать. На секунду он пересекся глазами с Драко Малфоем — тот был, казалось, искренне поражен преображением Гермионы. Гарри слегка презрительно усмехнулся — слизеринец был в бархатной черной мантии, явно очень дорогой, но на такие мероприятия серьезные люди надевают черные мантии только в знак траура, так что среди учеников он был единственным в такой мантии. Среди преподавателей нашелся один человек в черной мантии, и на мгновение Гарри ощутил укол жалости. Он прекрасно понимал, что Снейп действительно носит траур, и очень хорошо знал, что по кому именно.

Недалеко от судейского стола Гарри заметил Парвати с Роном. Вид у Парвати был явно расстроенный и надутый, Рон же, прищурившись, не сводил глаз с Гермионы. Дамблдор, возглавлявший судейский стол, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, и гриффиндорец подумал:

«На балу он будет рассказывать о комнате, надо либо избежать прямого контакта, уделяя внимание только Гермионе, либо, по крайней мере, не смотреть ему в глаза».

Также Гарри заметил, что за судейским столом отсутствовал Барти Крауч-старший, а присутствовал Перси Уизли, как и в прошлый раз.

«Значит, у Волдеморта все идет точно по плану», — подумал Гарри, но садиться рядом с Перси не стал — помнил, что в тот раз это был довольно унылый разговор. К разговору директоров он тоже не прислушивался, с огромным удовольствием уделяя все внимание Гермионе и искренне надеясь, что директор школы не заметит старания студента не пересечься с ним взглядом.

Когда на сцену вышел ансамбль «Ведуньи», Гарри испытал облегчение, с радостью пойдя танцевать. «Ведуньи» заиграли грустный медленный танец, и Гарри расслабленно вальсировал. Дамблдор танцевал с мадам Максим. Она была чуть выше него, впрочем, для дамы ее роста и полноты мадам Максим танцевала вполне грациозно. Грозный Глаз неуклюже топтался в тустепе с профессором Синистрой, которая явно опасалась его деревянной ноги.

— Недурные носки, Поттер, — прохрипел Грюм, буравя волшебным глазом мантию Гарри.

— Спасибо, сэр, — ответил гриффиндорец. У него были причины в этот раз не «светить» Добби.

«Интересно, а если он не узнает про Добби, как же он на этот раз будет мне помогать пройти второе испытание? Сделать вид, что я прошу помощи у Невилла, что ли, чтобы не нервировать дорогого Барти?»

В прошлый раз Гарри ограничился одним танцем, но в этот раз они с Гермионой танцевали практически до полуночи, и парню казалось, что в следующий раз, когда он будет вызывать Патронуса, он будет вспоминать именно эти минуты счастья. Его счастье омрачало только одно — он буквально чувствовал, что Снейп за ним внимательно наблюдает. Это началось еще у него на занятиях, возможно, профессор заметил улучшившуюся работу Поттера, но, кажется, Снейп замечал теперь и другие детали.

"Со Снейпом точно пора что-то делать, надо любой ценой его отвлечь. Хорошо еще, что, кажется, они с Дамблдором пока мало общаются".

Когда бал закончился и Гарри с Гермионой направились в гостиную факультета, на полпути Гарри окликнул Седрик Диггори.

— Гарри, постой! Можно с тобой поговорить секундочку наедине? — спросил Седрик, и, дождавшись, пока Гермиона отойдет, произнес:

— Послушай, Гарри, я у тебя в долгу за дракона. Ты открывал золотое яйцо? Оно у тебя воет?

Гриффиндорец посмотрел на Седрика оценивающим взглядом, быстро просчитывая, какой ответ наиболее правильный.

«Пожалуй, мне нужно, чтобы он этот свой долг на драконов не отдал. Мало ли что может произойти в лабиринте, все-таки, мне важно, чтобы он, со своим чувством справедливости, отдал портал мне».

— Да, Седрик, воет, и ванну я с ним уже принимал. Спасибо за желание помочь, — произнес Гарри, и, вежливо попрощавшись, пошел догонять Гермиону, чтобы поблагодарить её за чудесно проведенное время и пожелать спокойной ночи.

Вернувшись в свою спальню, Гарри увидел, что Рон уже спит.. или делает вид, что спит. Это его вполне устроило — Гарри все же несколько устал и с удовольствием спокойной заснул.

На утро за завтраком Рон себя вел с друзьями подчеркнуто учтиво-холодно, что явно предвещало через какое-то время взрыв, и пока Гарри думал, как этого избежать, незнакомая сова принесла письмо.

«Странно, в прошлый раз вроде бы никаких писем не было» — подумал Гарри, смотря на конверт.

— От поклонницы-прорицательницы… — вслух произнес Гарри и с удовольствием отметил, что Гермиона несколько напряглась. Рон же, словно осенённый какой-то идеей, азартно произнес:

— Так давай скорей прочитаем!

Открыв письмо, Гарри начал негромко читать вслух:

«Мистер Поттер! Вы меня не знаете, но я хорошо знаю Вас, и, как и все, очень благодарна Вам за давшуюся таким трудом и такой ценой победу над Волдемортом. Я наделена даром провидения и прошу Вас принять мое предсказание за пророчество: вы еще победите темных магов, женитесь на одной из соратниц, которая, впрочем, позднее займется квиддичем, у Вас родится несколько детей, а Вы сами станете руководителем мракоборцев при Министре Кингсли Бруствере. Также Вы изобретете массу боевых и дешифрующих заклинаний, раскроете множество сложных дел. Я пришлю Вам следующее письмо через несколько дней в два часа дня.»

Прочтя, Гарри быстро посмотрел на Гермиону — он очень надеялся увидеть расстройство при мысли, что он женится на ком-то, кто займется квиддичем, но лицо Гермионы было бесстрастно.

— Странное письмо… — произнес Гарри.

— Пожалуйста, дай мне его на секунду, пожалуйста, — попросила Гермиона, и, получив письмо и достав палочку, стала пытаться накладывать дешифрующие заклинания, впрочем, без малейшего результата. Очевидно, она что-то заподозрила, а вот Гарри понял все:

«Первый отправившийся в прошлое сам вышел на контакт, совершенно очевидно, что пишет это именно он. Очевидно, он понял, что я меняю прошлое, ведь я должен был пригласить Парвати, Рон — Падму, ну а Гермиона должна был идти с Виктором Крамом. Записка, естественно, содержит зашифрованную магией информацию, но это такой шифр, который спадет под действием простейшего дешифрующего заклинания только в два часа дня, а в остальное время нужны специализированные чары, которые Гермиона знать не может».

У Гермионы, как и следовало ожидать, дешифровать записку не удалось, и Гарри забрал её себе обратно, а к обеду, сославшись на необходимость поработать над загадкой яйца, ушел от друзей в Выручай-комнату. В два часа, наложив соответствующее заклинание, ему удалось прочесть совсем другое письмо:

«Гарри! Очевидно, что Министр отправил тебя в прошлое, испугавшись, что я — Пожиратель смерти и первым делом тебя убью, а потом помогу Волдеморту победить, опираясь на послезнание. Нет, я на нашей стороне, и в прошлое я явился спасти дорогих мне людей и исправить ошибки, построить новый мир более удачно, так что можешь не тратить силы на то, чтобы меня найти. У меня к тебе один вопрос — доверяешь ли ты Дамблдору, можно ли ему открыться напрямую? Ведь если он узнает обо мне, то, конечно, и о тебе тоже. Ответ передай той сове, которая принесет мое следующее письмо. Оно будет без дополнительного сообщения.»

Мракоборец несколько раз внимательно перечитал письмо.

«Так… Ну очевидно, что я выдал себя приглашением Гермионы, но это не сужает круг подозреваемых слишком уж сильно. Похоже, с большей вероятностью, это действительно не Пожиратель смерти…Хотя… Может быть, Драко Малфой… Его семье после нашей Победы жилось не слишком-то хорошо, но при Волдеморте совсем все плохо было. Желание обрести помощь Дамблдора вполне логично. Еще это может быть кто-то из Уизли, Амос Диггори…. Вариантов слишком много. Надо, пожалуй, поддержать с ним переписку, а Дамблдору порекомендовать пока не открываться. И все же надо его вычислить, его желание строить новый мир, если он честолюбив, может быть попросту опасно».

Гарри вспомнил, сколько раз подозревал Драко Малфоя в каких-то преступлениях, и один раз ведь даже был прав. Хорошо было бы проверить его и остальных слизеринцев, но как? Неожиданно Гарри пришла авантюрная идея, и он спешно написал письмо измененным почерком:

"Господин декан!

Вам пишет один из Ваших студентов. Я знаю, что Вы предали Темного Лорда и перешли на сторону покровителя грязнокровок Альбуса Дамблдора и теперь защищаете Поттера, а главное — знаю, почему Вы это сделали. Не беспокойтесь, я никому не скажу и никто никогда этого не узнает, но будьте аккуратны с моим отцом и готовьтесь — ОН скоро возродится."

Гарри дважды перечитал письмо и ухмыльнулся. Конечно, он рисковал, обострял партию до предела — но вынужденное бездействие в поиске оппонента его уже разозлило. С другой стороны, сказать, что риск был огромным, все-таки нельзя.

"Вряд ли Снейп, получив это письмо, бросится допрашивать студентов сывороткой правды, а от легилименции без волшебной палочки прибывший из будущего человек защититься сумеет. Но это отвлечет Снейпа от меня, заставит наблюдать за слизеринцами, а я буду наблюдать за ним самим и Малфоем, и его руками проверю, Драко это или нет. Думаю, что вероятность того, что это Малфой, не более двадцати процентов, но это не так уж и мало. А догадаться, что письмо отправил я, не сможет ни Снейп, ни даже сам Дамблдор в том очень маловероятном случае, если тот ему расскажет. Что ж... Будет интересно".