Маленький чертёнок (джен)

— Люциус, что происходит? — взволнованная жена лорда Малфоя никак не могла найти себе места уже вторые сутки. После объявления в «Ежедневном пророке» о падении Лорда ее муж не появлялся дома, и она полагала, что с ним могло произойти все что угодно: от смерти до вступления в армию Дамблдора.

— Тёмный лорд... он пал... мальчишка... пророчество... мы искали... чёртов Дамблдор… — Малфой-старший просто не мог чётко и ясно изъясняться и говорил урывками, среди которых пусть и прослеживался смысл, но трактовать его можно было по-разному, из-за чего он бесил свою жену ещё больше. Он, по его словам, вполне мог искать Дамблдора после падения Лорда, а это не то чтобы добавляло очков ее мужу в глазах милорда, но тот, похоже, все-таки понял все правильно.

— Я не пал, Люциус, — голос со стороны соседнего кресла заставил хозяина поместья подпрыгнуть от неожиданности и схватиться за свою палочку, которую он так беспечно оставил на столике.

— Мой Лорд? — в страхе пропищал тот, похоже, придя к тому же выводу, что и его супруга минутой ранее.

— Нарцисса, милая, подойдите сюда, — после этих слов к креслу, в которое рухнул Люциус, подошла его жена, миссис Малфой — то есть Нарцисса, в девичестве Блэк, — а к креслу, в котором сидел Том, которого, однако, видно не было из-за падающей тени, подошла высокая, стройная, кучерявая знойная брюнетка, которая при должном изучении черт лица была сильно похожа на сестру Нарциссы — Беллатрису Лестрейндж, в девичестве тоже Блэк.

— Белла? — Люциус очень удивился, когда всё-таки понял, кто перед ним находится. Сестра его жены изменилась кардинально, и причём в очень короткий даже для волшебницы срок: за один день.

— Беллатриса Друэлла Мракс, если быть точнее, — счастливо улыбнулась она, отчего стала совсем не похожа на себя прежнюю.

Когда они вместе с Лордом оформляли Тома как лорда Мракса, а Гарри как его официального сына и наследника, в банк влетел сумасшедший от радости волшебник и заявил, что братьев Лестрейндж убили в доме авроров Лонгботтомов. Сами авроры, конечно, попали в больницу: ранены они были не смертельно, но достаточно сильно, так что сейчас находились в коме. Расстраиваться ни Лорд, ни новоиспечённая вдова по этому поводу не собирались и воспользовались этой информацией по-своему: быстро заключили брак задним числом, благо за галлеоны гоблины и не то напишут и сделают, и провели давно забытый ритуал усыновления для Генри. Теперь все трое: лорд Мракс, Беллатриса Мракс и их сын Генри Орион — по этому поводу была долгая и жаркая дискуссия двух представительниц рода Блэк против одного представителя рода Мракс, и победили, конечно, дамы — в общем, все Мраксы появились на семейном гобелене Мраксов в доме, куда у всех троих теперь имелся доступ.

— Мракс? Мой Лорд, вы теперь Мракс? И… и Белла ваша жена? — Малфой стал думать, не сошёл он все-таки с ума от всех этих переживаний. Целых двое суток они носились с Пожирателями в поисках хоть какого-то следа хозяина, но нашли только полуобугленный труп и мальчишку. А тут оказывается, что Лорд жив и здоров, принял род и даже женился. Хорошо нынче живут покойники.

— Да, Люци, мой скользкий друг. А так как ты теперь мой родственник, то вполне официально можешь обращаться ко мне по имени — Том, — Лорд улыбнулся, глядя на расширяющиеся с каждым его словом глаза Малфоя. — Знаешь, я много думал и решил, что Волдеморта больше нет и не будет: он умер в том доме в ночь Хэллоуина тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Теперь есть и отныне будут только Томас Марволо Мракс со своей женой и маленьким сыном.

— Сыном?! — Малфою показалось, что он сейчас позорно рухнет в обморок перед Лордом, своей женой и ее сестрой.

— Да, они сейчас с Драко играют в детской под присмотром Тинки, — Малфой побледнел: его сын не любил других детей, часто с ними конфликтовал и обижал, но если он только попробует тронуть сына Лорда и Беллатрисы, ему, собственно, как и его отцу, несдобровать. — Драко, как ни странно, принял Генри хорошо, — Люциус выдохнул, а Том хмыкнул: он прекрасно помнил, как в гости к Люциусу пришёл Нотт со своим сыном, и как Драко кидал в него не пойми откуда взявшиеся яблоки.

Малфой-старший был всё ещё в прострации, а Том в это время поднялся и подошёл к нему. Люциус даже отшатнулся слегка. Перед ним стоял совсем не тот человек, которого он знал как Тёмного Лорда. Тёмные, густые и слегка непослушные волосы были стянуты в тугой хвост, черты лица были мягче, пропали морщины, да и само тело стало подтянутым. Ему никак нельзя было дать больше тридцати. Одет он был в фиолетовую рубашку и джинсы. На пальце красовалось кольцо лорда, а рядом с ним — обручальное.

— Выгляжу неплохо, да? — усмехнулся Том, глядя на то, с каким интересом разглядывает его изменения Малфой.

— Несомненно, — отвел взгляд Люциус и покорно опустил голову.

— Я решил, что крестражи — да, Люциус, у меня были крестражи — всё-таки плохо повлияли на мою жизнь и внешность, и призвал все частички души обратно. Благо для обратного соединения не нужно никого убивать, да и непосредственный контакт с частичками тоже не обязателен. И вот я цел, невредим и хорош собой, — Лорд опять улыбнулся и снова уселся в кресло, только теперь тень ее не скрывала.

— Милорд, вы прекрасны, — Малфой попытался встать на колени, но новоявленный лорд Мракс его остановил.

— Люциус, я хочу, чтобы мы стали друзьями: мы же родственники теперь. Никакого подчинения. Я решил, что хочу добиться всего честным путём — тем более, что я уже умер как Волдеморт и возродился как Мракс. Душа моя чиста, и я хочу начать всё заново. А теперь дай мне свою руку, — Том потянулся к всё ещё неподвижному Люциусу и коснулся своими пальцами метки.

Тот закрыл глаза и приготовился к боли, той же, что была, когда он принимал метку, однако вопреки всему боли он не почувствовал, а открыв глаза, просто ахнул: метки не было. Пусть Том и сказал, что уберет метку, но что мешало ему просто пошутить или решить проверить Малфоя на лояльность?

— Негоже моему родственнику носить метку: скоро будут суды, и я не хочу, чтобы к тебе были претензии, равно как и к Белле.

— Ло… Том, — Малфою было всё ещё неловко называть бывшего хозяина по имени. — Можно попросить ва… — под пристальным взглядом Мракса он тут же исправился. — Тебя об одном человеке? Он очень важен для меня.

— Я не знаю, что тебе сказать, Люциус, — Том на секунду прикрыл глаза, потому как вспоминать о своем поступке ему было крайне неприятно. — Я не так давно обещал одному человеку не убивать другого, но почему-то не сдержал слово. Сейчас шанс, конечно, гораздо выше, но всё же я не могу обещать. И дай я угадаю, — он открыл глаза и немного усмехнулся, — ты ведь про Северуса?

— Да, он крёстный Драко и мой друг, поэтому я очень бы не хотел, чтобы он пострадал, — Малфой понимал, что как только Лорд узнает об обетах, которые дал Дамблдору Северус, не убивать того у Тома будет все меньше и меньше причин.

— Хорошо, поговорим с ним завтра, а сейчас… — не успел Том договорить, как появился домовик, что был нянькой при младших Малфое и Мраксе.

— Хозяин Люциус, там такое… — глаза у бедного домовика были как два маленьких блюдца, уши прижимались к голове, а руки нервно сжимали белоснежную наволочку.

— Что, что-то с детьми? — всполошились родители двух сорванцов, но ответа от домовика ждать они не стали — побежали к детям.

Первой, как ни странно, в детскую кинулась Белла, за ней Нарцисса, а следом и их мужья. Влетев в комнату, Белла сразу кинулась к мальчишкам, но замерла, едва пройдя пару шагов по игровой. В комнате находилось двое мальчишек в возрасте полутора лет, которые были похожи как две капли воды. Несмотря на то, что они после кровного ритуала были только кузенами, любой маг принял бы их за близнецов, потому как даже прически у этих двух ураганчиков были одинаковые. Со своими наполовину тёмненькими, наполовину светленькими прядями, они скорее напоминали маленьких зебр, чем наследников двух древних родов. Увидев сие безобразие, лорд Мракс искренне расхохотался, а лорд Малфой все-таки упал без чувств.

* * *

— Люциус, мой с-скользкий друг, чего такого срочного ты хотел? — из камина Малфой-мэнора вывалился в зюзю пьяный зельевар и чуть не упал на ковёр, предназначенный для стряхивания золы с мантии и туфель. — Люци-и-и, ты дома?

— Северус, в каком ты состоянии? Сколько ты выпил? — Малфой не на шутку перепугался.

Его друг Северус Снейп, самый молодой и способный зельевар Британии, не часто позволял себе выпить и уж точно никогда не доходил до такого состояния, в котором он находился сейчас. Зельевара вообще трудно напоить, но сейчас Люциус понимал, что не невозможно, потому как перед ним сейчас стоял не человек, а нечто насквозь проспиртованное и очень невнятно говорящее. Вернее, нужное он говорил невнятно, а вот ненужное — даже чересчур внятно и понятно.

— Я? Я в норме, — ик, — в отличие от нашего поганого хозяина и этой идиотки, — ик. — Чего ей стоило уехать, а, Люци? Почему она никогда меня не, — ик, — слушала? Почему? Ну почему этот олень рогатый всегда был для нее важнее? И хрена, — ик, — этого бородатого слушала с открытым ртом. Идиотка! Дура! И я дурак! Дурак, каких еще поискать надо! Спасти ее хотел!

— Северус, замолчи сейчас же! — Малфой-старший безумно боялся, что его друг сейчас скажет что-нибудь такое, отчего получит Аваду прямо в свою пустую башку, потому что лорд Мракс сейчас сидел в кресле и слушал всю эту браваду пьяного идиота.

— Люци, вот почему жизнь такая, а? Я ведь любил её, — ик, — любил больше жизни, а она выбрала этого идиота Поттера, — ик. Я ее с детства знал, на руках носить был готов, все что угодно бы делал, капризы бы ее любые исполнял, а она… Да и я полнейший придурок, — Снейп схватился за голову и упал на колени. — Я просил Лорда её не убивать, он пообещал — а я поверил. Я всегда ему верил, а он… Ненавижу! И Дамблдор, тварь, обещал их защитить, а сам… Ненавижу, обоих ненавижу, убил бы сам, да одного метка не позволяла убить, а другого — обеты. — Люциус стоял в прострации и не знал, что делать. Его друг наговорил уже не на одну Аваду, и не для одного себя.

Лорд Мракс же спокойно сидел и слушал тираду Северуса, которая растянулась ещё на пятнадцать минут, а потом резко встал и сказал:

— Ну вот же я, Северус, хотел убить меня — так убей!

Лорд стоял прямо и спокойно смотрел в мутные от выпитого алкоголя глаза Снейпа. Тот, кажется, даже не понимал, сон это все или реальность. А оттого не боялся ничего. Только прищурился, чтобы получше рассмотреть того, кто с ним говорил.

— Ты, — он встал с колен и вскинул руку на бывшего хозяина, при этом ужасно шатаясь из стороны в сторону. — Я ненавижу тебя, слышишь? Ты убил единственного на свете человека, которого я всем сердцем любил, и подставил под удар моего лучшего друга. Тебе хорошо: ты развоплотился и летаешь где-то в лесах, а нам как? Ты хоть понимаешь, что если нас с Люци посадят, то и Нарси, и мой крестник останутся на улице. А сын Лили? Он остался без родителей, а я остался без неё. А я любил её больше жизни. И ты забрал у меня всё. Кому я теперь буду нужен такой? Никому! Я только буду тяготиться жизнью, а Люциус просто будет терпеть меня, и мой ухудшившийся после ее смерти характер. А я не хочу его напрягать, не хочу, чтобы он видел, как я постепенно черствею и грубею. Поэтому прощай, Люци, — он махнул рукой в сторону старого друга, — прощайте, Нарси и Дракончик, — он опрокинул бутылку с огневиски, которая до этого торчала из его кармана, и выпил остаток, — прощайте, Лорд-убийца, к которому я, дурак такой, добровольно пришел.

С этими словами он достал из складок мантии магловский пистолет и приставил к своему виску.

— Чтобы вы знали, милорд, я всегда поддерживал вашу политику, и вы были для меня примером для подражания, но лишь до того момента, когда вы стали убивать ни в чем не повинных людей и пытать соратников.

Палец его уже опустился на курок, и Снейп закрыл глаза. Умирать ему было страшно, но жить с мыслью, что именно ты виноват в смерти любимой женщины и ее идиота мужа, было бы просто невыносимо. Он понимал, что это поступок бесхарактерного человека, который боялся ответственности за совершенное действие. Понимал, что нельзя вот так просто бросать на произвол судьбы лучшего друга с женой и крестником, но знал, что и не хочет тяготить их своим вечно недовольным лицом.

Северус в последний раз посмотрел на своего белого как призрака друга и нажал на курок. Но за секунду до того, как пуля вылетела из пистолета и достигла головы Снейпа, на него прямо из воздуха упал ребёнок, из-за чего снаряд магловского орудия смерти ушел в потолок, с которого посыпалась побелка.

— Къёсный! — щебетал счастливый ребёнок, шевелюра которого напоминала зебру, а глаза были уникального зелёного цвета. — Къёсный, ты пьешол в хости?

Глаза всех троих стали размером с галлеон. Причём пьяный Снейп еще и никак не мог вспомнить, чтобы у Драко глаза были такого ярко-зелёного цвета, какой он видели лишь у одного человека в своей жизни — у Лили. А тем временем на него упал ещё один малыш с полосатой шевелюрой и серебряными глазами, который, как и первый, материализовался прямо из воздуха.

— Севус — это мой къёсный, — малыш обиженно схватил опешившего Снейпа за мантию и обнял, показывая, что только он из них двоих имеет право так поступать, а зеленоглазый зебр, взглянув на лорда Мракса, сказал:

— Мозня, он будет моим къёсным тозе, папа? — при этом глаза у него были такие, что любой кот позавидует.

— Конечно, можно, милый, — не то чтобы только глаза заставили Мракса согласиться: сердце его растаяло в тот самый миг, когда малыш назвал его папой. И теперь ему было все равно, что у Гарри Поттера крёстный уже был.

Никто и никогда не говорил Тому таких слов, да он и не надеялся услышать их ни от кого, в особенности от этого ребёнка, учитывая то, что он убил его родителей у него на глазах. Всё же что-то в этом мальце постепенно меняло его. Всего пять минут назад он готов был разорвать предателя на месте, потом его речь проникла в подсознание, а уж Генри добил его окончательно. Теперь уже Лорду самому было стыдно за своё поведение. Вы только подумайте! Тёмному Лорду, ужасу магической Британии, Лорду Волдеморту — стыдно! Уму непостижимо, но это было так.

— Люциус, прикажи своим домовикам забрать детей в детскую, а это, к счастью, пока живое тело перенести в одну из гостевых спален в западном крыле. Завтра он очнётся, и мы с ним серьезно поговорим. Я думаю, нам нужно очень многое обсудить и выяснить несколько неприглядных моментов.

— Хорошо, — Люциус вздохнул и, после того, как отдал указания домовикам, снова обратился к своему новоявленному родственнику. — Том, спасибо, что не убил его сразу. Он может быть идиотом, кретином, может совершать необдуманные поступки, но он хороший, и он мой друг. Что бы он ни делал, какие глупости бы ни бродили в его дурной голове — он очень преданный человек, если так же относиться и к нему. А Эванс... Даже после того, как она вышла замуж на Поттера, он продолжал ее оберегать как только мог, но если бы она не отвергла его, то как бы ни повернулась эта ситуация — она осталась бы жива ценой всего, что у него бы было.

— Я ещё не принял решение, Люци. Он проспится, и мы поговорим. Сегодня я услышал много нового. Да и детьми надо заняться, — Том быстро перевёл беседу в другое русло. — Ты видел, что они аппарировали? Оба! Причем прицельно и практически одновременно! И это в полтора-то года и в защищённом от аппарации месте!