Виноваты звёзды (джен)

Новая неделя, новое собрание. Кто не придет сегодня?

Перетягивание союзников на свою сторону напоминало торг. На прошлой неделе им отказали великаны, месяцем ранее — кентавры, которые, как обычно, «не вмешиваются в то, что уже написано звездами». Эта война душила его. Сириус хотел именно воевать, драться с врагами, но война оказалось чем-то другим. Смелость и отвага? В реальности лишь отсидка по всяким подвалам. Так называемые «собрания», планы, которые один за другим не работали. Уважаемые им люди, которые один за другим умирали. Изоляция Джеймса. Это всё было совсем не то, чего он ждал, он не хотел отсиживаться. Однако ему казалось, что именно этим они и занимались, настолько скудно выглядели их результаты на фоне проигрышей.

Чего ждать? Чего все они ждут? Ведь ясно, что подмога не придет. Все, кто остались — это всё, больше никого не будет. Количественный перевес слишком долго держался на стороне Пожирателей, этого уже не изменить. Сириусу казалось, что его где-то, мягко сказать, обманули, будто он не знал чего-то, что знали все, или ещё лучше: Дамблдор двигал фигуры на доске, как его душа желала. Блэк был убежден, что старик не посвящает их в то, что ему известно.

И самое главное — Сириус чувствовал, чувствовал своим собачьим нюхом, что в Ордене завелась настоящая крыса. Однако стоило ему заподозрить кого-нибудь, как очередной кандидат в шпионы погибал или пропадал без вести. Блэк не видел смысла собираться в очередной раз для создания плана, который все равно провалится, только чтобы ещё раз удостовериться в мощном сливе информации из Ордена. Он хотел мести за Марлен и не понимал, как остальные могли сидеть спокойно, когда Пожиратели убивали их друзей, их родственников. Всё, что планировалось в Ордене: «проследить», «проверить», «договориться о сотрудничестве». В то время как Пожиратели прикидывали, сколько человек им нужно сегодня убить.

Сумасшествие было близко, ведь Сириусу начало казаться, что тот самый предатель — это Люпин. Друг вёл себя странно, то прячась за своей «проблемой», то пытаясь залезть ему в мозги с помощью легилименции. Или это был не он? Так или иначе, между ними начал проступать холодок.

Сириус лежал на кровати, вертя в руках осколок сквозного зеркала: кромешная тишина в комнате, взгляд в потолок и все эти мысли в голове. Он должен явиться на это собрание, пусть и считал его почти бесполезным, однако поступить импульсивно и пойти на что-то в одиночку было бы совсем глупо. В последнее время Блэк гасил в себе вспышки максимализма. С большей частью юношеских иллюзий о том, как устроен мир, тоже пришлось попрощаться. Его часто посещала мысль — а может, его дракклова семейка была тысячу раз права?

Что с ними сейчас? Где Регулус? Он не встречался с ним в последних стычках. Мерлин, если только он погиб... Кто мог его убить? Худшим кошмаром было бы сойтись с ним в схватке — и не потому, что он сильнее, а по той причине, что Сириус не знал бы, как правильно поступить.

Из зеркала на него смотрел какой-то странный Сириус Блэк.

Он уже давно запутался. С определенного момента казалось, что это сон, а он — лишь сторонний наблюдатель. Последние годы после выпуска из Хогвартса казались недоразумением, чередой неконтролируемых и беспричинных действий. Он забыл, зачем жил и зачем боролся. А нужно ли сражаться вообще?

Захотелось себе врезать.

Надо отправляться на чертово собрание. И он не уйдет, пока не поговорит с Дамблдором без его стариковских увиливаний, называемых дипломатичностью, вежливостью… или просто запудриванием мозгов?

Он застегнул рубашку и потянулся к конверту, в который была вложена устаревшая монета-галеон, представляющая собой портал.

* * *

Сириус понятия не имел, где он, но из всех маггловских мест, выбранных для собраний Ордена, это пришлось ему по душе больше всех. Что-то вроде музыкального зала. Ставни высоких окон закрыты, с потолка свисала хрустальная люстра длиною метра в полтора. По залу были расставлены раскладные стулья, у дальней стены располагалась крошечная сцена с кое-как слепленными декорациями, а под сценой — рояль.

Единственное, что тотально не понравилось Сириусу, — собрание началось без него. И кажется, не пять минут назад.

— Дирборн — мёртв! Фенвик — мёртв! Медоуз — мертва! Маккиноны — все мертвы! — от упоминания о Марлен и её семье Сириусу захотелось зарычать. — Хватит переманивать к себе тупоголовых великанов и пытаться слегка расстроить планы Пожирателей, нужно отлавливать их по одному и умертвлять! Это война, Альбус, припрячь свою гуманность, тем более, что у них таковая совсем отсутствует! — с пылом высказался Аберфорт Дамблдор.

У многих образовался ком в горле от его слов. Тут-то и крылась правда, многие члены Ордена просто не готовы убивать. Но Пожирателей не убедило бы «Остолбеней», их вообще ничего не убедит. Орден только отбивался, но этого было мало, слишком мало.

Блэк оглядел присутствующих — Ремуса среди них не было. Полнолуние близко.

Хвост и братья Пруэтт тоже отсутствовали. Любопытно.

Супруги Долгопупс переглянулись, Хагрид насупился на Аберфорта из-за «тупоголовых великанов», Вэнс и Подмор ожидали ответной тирады от Альбуса Дамблдора — перепалки братьев были привычным делом на собраниях. Макгонагалл тоже молчала, Сириус был уверен, что она думает о погибшей гриффиндорке. Маккинон, как и декан Гриффиндора, была родом из Шотландии. Минерва была знакома не с одним поколением её семьи.

Сириус присел рядом с Эдгаром Боунсом. Все обернулись.

Нет-нет, не обращайте на меня внимания. Думаю, я тут вообще никакой роли не играю. Блэк был крайне нервозным. Алиса задержала на нем взгляд дольше других, но, поймав его раздражение, снова развернулась к мужу. Сириус ничего не слышал, ему казалось, что все говорили на другом языке, он не различал слов.

На том и рассудили, что нужно дождаться сведений от «особого шпиона Дамблдора» и возвращения Грозного Глаза из Мунго, и собраться ещё раз на неделе. С Аластором, Люпином, Хвостом и братьями Пруэтт. Последние трое где-то дежурили. Аберфорд выругался и аппарировал. Клише вежливости не пользовались популярностью в войну. Оно и понятно — зачем тратить, возможно, последние моменты жизни впустую. Однако все понимали, что между Дамблдорами просто сводятся личные счеты.

Сириусу было жаль, что такая уютная локация пропала зря, не привнеся в деятельность Ордена ровным счетом ничего. В следующий раз они могли оказаться в менее приятном месте. Посиделки за чаем дома у одного из членов Ордена давно канули в небытие. Ровно с того момента, как волшебники начали умирать и пропадать, пить чай и мило улыбаться стало совсем неуместно.

Фрэнк подался беседовать с Дамблдором. Сириус не знал, стоит ли ему подождать? Он был полон решительности всё прояснить, когда шел сюда, и иметь четкий перечень обязанностей на ближайшее время. Но что спросить сейчас? У них даже нет цели, соответственно, и обязанностей.

Он хотел уйти. Дамблдор поглядывал на него через плечо Фрэнка.

— Здравствуй, Сириус, — его перехватила Алиса.

— Здравствуй, — ответил Блэк.

Дамблдор вернулся к разговору с Фрэнком, но все так же изредка поглядывал на Блэка.

— Это срочно, — Блэк вернул всё свое внимание Алисе. — Я говорю о твоей девочке.

Нет, только не это.

— О твоей дочке, — продолжила она. — Я не знаю, как Марлен назвала её. Мы называем её просто Малышка. Она всё ещё у нас, если ты вдруг забыл. За ней и Невиллом ухаживает Августа, — в её тоне сквозило какое-то презрение. Алиса всегда считала Блэка крайне несобранным и безответственным. — Почти три месяца она у нас, Сириус. И ты не хочешь её увидеть? Ей нужна семья. Ей элементарно нужно имя. Нам не сложно заботиться о ней, хоть ещё месяц, хоть полгода, сколько угодно! Но мы не можем ручаться даже за себя, понимаешь? Не можем ручаться, что хотя бы своего сына воспитаем. Мы можем не вернуться в любой день, — у неё перехватило дыхание. — И ты должен очнуться, Сириус. Приди в себя наконец.

Он не мог, просто не мог заставить себя увидеть ребёнка, который будет напоминать ему о том, что он не защитил Марлен. Блэк думал, что держась подальше, отталкивая её от себя, он защищает её, не подводит под удар. Она же не Медоуз, за которой охотились и жаждали устранить, она была простой девчонкой. Зачем было убивать её? Он думал, что если уберется подальше, она не будет числиться в списке Пожирателей как «пассия предателя крови Блэка». Но они убивали без разбора и всегда с удовольствием. А он просчитался и просто оставил её умирать, отослав к стареньким дедушке и бабушке в Шотландию.

— Я сам могу не вернуться, как и вы. Только, в отличие от меня, у тебя есть Фрэнк, а у Фрэнка — мать. Я не могу гарантировать дочери безопасность. С кем я могу её оставить?

— Ты самый близкий человек для неё, — отчеканила Алиса. — Но если ты не предпримешь ничего, это сделаем мы. Отдадим её на воспитание кому-нибудь, и будет поздно. Скоро она начнет запоминать вещи, и что-то нужно решить до этого момента. Поэтому соберись, Блэк.

Кажется, она всё сказала, Фрэнк тоже. Подхватив жену под руку, Долгопупс кратко кивнул Блэку, и они аппарировали.

«Почти три месяца она у нас, Сириус».

Почти три месяца он ведёт себя как чертов трус. Со смерти Марлен в нем что-то перевернулось. И сломалось.

— Сириус, у меня к тебе очень важный разговор, — а теперь Дамблдор пришел по его душу.

— Профессор, — кивнул ему Сириус и подошел ближе.

* * *

Потрескивание поленьев в камине спугнуло кошмар, снившийся Вальбурге. Она снова задремала. Так проходили её дни — в ожидании. Она ждала, что Орион придет в себя и позовёт её, или что Регулус наконец вернется. На улице лето, а в камине горел огонь. С режимом Тёмного Лорда настал невыносимый холод. Леди Блэк постоянно бил озноб, поэтому она укрывалась в маленькой гостиной, согревающей хозяйку своим теплом, с древними трудами, посвященными теме бессмертия, и успокаивающим горячим чаем, который каждый час приносил ей Кикимер. Кусок в горло не лез. Последние несколько дней домовик и вовсе не накрывал на стол.

Но сегодня она ждала не только пробуждения Ориона и возвращения Регулуса. Вчера Вальбурга переступила через свою гордость, написав письмо Дамблдору, и попросила Кикимера доставить его, каким образом — это уже на усмотрение домовика.

Если маленький эльф передал письмо лично в руки Дамблдору, была вероятность, что Сириус даже не узнает об этом. Глава Ордена Феникса мог попросту решить, что ему не следует ничего знать, дабы не увлечь настрой её доблестного сына в другое русло. Если Кикимер оставил письмо где-то среди вещей профессора, просчитав, что тот наверняка его заметит, послание могло и затеряться, не попав в руки к адресату. Она не спрашивала домовика. Ей непросто дался этот поступок. Вальбурга для себя решила — если и это не даст эффекта, то и пошло оно в пекло, больше она не будет пытаться. В глубине души она просто не хотела признавать своё беспомощное положение. Если Сириусу сообщат — хорошо, если не сообщат — тоже хорошо. Хотя бы ситуация не будет выглядеть для него так, будто она его прощает.

Она начинала сходить с ума. Регулус пропал. Она знала, что Кикимер мог найти его, но не рискнула покинуть смертельно больного Ориона. Сириус — единственный, кому это могло быть интересно. Именно могло бы быть. Вальбурга, конечно, была убеждена, что это скорее не так, воспроизводя в памяти сцены, в которых её старший сын клялся в ненависти к своей семье. Многое переменилось. Её отношение к нему переменилось с тех пор, как её муж заболел. Точнее, из-за чего он оказался полностью обездвижен — из-за немилости Тёмного Лорда главу рода Блэк медленно убивало темное проклятье.

За что боролись, на то и напоролись. Теперь всё выглядело крайне показательно — чистокровных волшебников Риддл ценил ничуть не больше, чем полукровок и грязнокровок, если те не были способны — или не хотели — дать ему желаемое. Так и случилось. Орион попал в немилость из-за своей гордости. Какая бы не была там перебранка или её причина, леди Блэк знала, что Волдеморт требовал чего-то, противоречащего принципам её супруга.

* * *

Блэк прикидывал в уме: каковы шансы, что старый паук просто хочет внедрить его, как ещё одного «особого агента», в его, Сириуса, любимую семейку. Пока что в Блэке говорил больше Станиславский, тем более что самого письма он лично в руки не получил, только услышал его изложение. Если он заявится на площадь Гриммо, а обитатели не будут понимать его мотивов, ему, скорее всего, придется наладить с ними диалог — или погибнуть на месте. Но всё-таки он не верил, что Дамблдор настолько может закрутить ситуацию, чтобы сфабриковать письмо, ровно как и не верил, что его мать могла переступить через себя. Либо леди Блэк стала близка к сумасшествию. Как и он сам, впрочем.

— Вы верите этому письму, Дамблдор? — Блэк попытался разведать почву.

— Думаю, что материнская любовь и желание позаботиться о своей семье могли толкнуть Вальбургу на такой поступок. Как любую сильную женщину, — ещё бы он не верил, со своей романтичной натурой.

— Это может быть идиотской ловушкой, — констатировал Сириус. Пригласить его как последнего простачка к себе, изобразить воссоединение семьи, а потом запереть в подвале с соплохвостом. Вот это в стиле его семейки.

Орден стал осторожнее. И лучше прятался. Возможно, теперь Пожиратели искали новые способы, как достать их.

— Твоя мать сломлена, Сириус. Её больше не интересует война, она хочет покоя.

Блэк едва удержался, чтобы не разразиться хохотом.

— Моя мать? Сломлена? — не пряча усмешки, ответил он. — Вы ошибаетесь, профессор. Эта женщина будет портить людям кровь как можно дольше. И даже после своей смерти. А насчет семьи — у неё есть Регулус. И отец, конечно.

Блэк был уверен в железобетонности своих доводов.

— Регулус пропал. Орион серьёзно болен.

Сириус поднял на него взгляд.

Маленький балбес пропал. Отец ни много ни мало при смерти. Как минимум. Она бы не написала при меньшем, он был уверен. Дела действительно плохи, если мать сообщила о настолько личных вещах в письме директору. Чего же ей стоило проглотить свою гордость?

Раньше ему казалось, что его семья останется такой, какой он её покинул. Он не видел их толком... давно. В его памяти они застыли такими, какими были в тот последний вечер, когда он сбежал из дома. Конечно, глупо предполагать, что их мир был статичен, но Сириус просто не думал, что кто-то из них может умереть, что у них тоже случаются беды. Его ужасная семья — не вечная.

— Ты можешь оставить дочь у своей матери.

О, нет! Нет, нет нет! Блэк даже руки вскинул и замахал ими, будто бы открещиваясь от слов Дамблдора.

— Фрэнк только что просил моей помощи, чтобы пристроить её в семью, где ей будет безопасно.

В общем, к магглам.

При всей своей симпатии к магглам, Сириус сказал себе, что, драккл его подери, этого старика, его дочь не будет жить в семье магглов. Пока он жив. Лучше ли отдать её матери? Нет, даже более паршивый вариант. А Долгопупс хорош, что сразу направился к Дамблдору, ничего не сказать. Но... Раз уж отец Малышки за три месяца так и не собрал себя в кучу…

— Но я считаю, — продолжал профессор, — что лучше всего ей будет с Вальбургой, которая, несмотря на свои взгляды, занимает нейтральную позицию. Она не в Ордене и не принадлежит к Пожирателям Смерти, поэтому независимо от исхода войны твоя мать сможет воспитать её.

Конечно, в своем письме леди Блэк не сообщила, что Тёмный Лорд лично проклял её мужа, что, в принципе, означало, что тот уже никто не может никого защитить. — Нет места безопаснее, — закончил Дамблдор и выжидающе взглянул на молодого Блэка.

Профессор понимал, что решение отдать дочку матери требовало невероятной гибкости ума от Сириуса — этого тому всегда не хватало. Блэк всегда шел прямо, даже если перед ним был Адский огонь. Прямолинейность. И непреклонность. Всё, на что оставалось надеяться, — что Альбус правильно надавил на больные места.

Сириусу уже случалось принимать подобное решение, хотя, конечно, он бы предпочел предооставить это кому-то другому. Блэк не хотел терять дочь — единственное, что у него осталось от Марлен, кроме душивших по ночам воспоминаний. Отдать её магглам — и для него она будет потеряна.

Он уже избирал тактику «держаться подальше».

— Мне нужно связаться с Долгопупсами.

Дамблдор едва заметно улыбнулся уголками губ.

* * *

Фамильный браслет был у каждого, кто когда-либо носил фамилию Блэк. Круглая тончайшая дуга из светлого мерцающего металла, украшенная вкрапленным изумрудом и надписью, растягивающейся по всему диаметру. Toujours Pur. Такой видели создатели-ювелиры семью Блэк. Тонкие, изящные, чистые, без интриг, ничего лишнего.

Но, конечно, Сириус видел свою семью совсем по-другому. После бегства из родного дома Блэк приспособил фамильный браслет вместо подвязки для штор в одной из уборных — и в не самой своей любимой — особняка дядюшки Альфарда. Очень кстати, что не смыл в унитаз, как изначально намеревался, иначе не смог бы воспользоваться реликвией, чтобы вызвать Кикимера.

Такова особенность браслетов — через них можно было вызвать домовиков своего рода. Своеобразный колокольчик, в который можно позвонить, когда «чувствуешь себя дурно» или действительно что-то необходимо. В дополнение, украшения выглядели великолепно.

Сириус что-то припомнил про браслет и потопал на второй этаж, в ту самую нелюбимую уборную. Малышка, завернутая в груду одеял, ерзала, вырываясь из объятий папаши-неумехи, и издавала кряхтящие звуки, будто бы очень старалась одолеть великана и говорила: «Я всё равно освобожусь!».

— Эй, ну хватит, — шутливо сказал Блэк и начал вращать тряпичный шар из одеяла, дабы обнаружить, где тут голова. Наконец-то ему это удалось. — Всё равно замерзла, — констатировал он, прикоснувшись к красному носу Малышки.

Она расположилась на руке у отца, выбравшись из одеяльного кокона, и озадаченно смотрела на незнакомого, по сути, человека. Сириус миновал ступеньки и вошел в коридор, увешанный картинами маггловских творцов. Запустение в его жизни отразилось на особняке. Ему хватало лишь одной свечи на вечер, больше света он не зажигал. И не поднимался ни на этаж выше первого, засыпая под утро в гостиной после бутылки-другой огневиски. Он прижимал к себе дочь, но не выдерживал её пытливого взгляда. На него смотрели глаза Марлен.

Дверь, ещё одна дверь. Гостевая спальня, малая гостиная, чулан, а вот и нужная дверь. Импровизированная подвязка тоже здесь. Сириус стянул сокровище со шторы, их с Малышкой обдало облаком из пыли, ему на плечо прыгнул паук. Девочка выпучила глаза на многоногого прыгуна, пробегающего по пиджаку отца, но не пискнула.

— Он свой, спокойно, — щелкнул ее по носу Сириус и отправился вниз по тому же маршруту, держа в руках тонкую сверкающую дугу.

Он перебрасывался с ней фразами всю дорогу от Долгопупсов. Какое-то время Малышка дремала, но потом ей потребовались объяснения. Сам бы он аппарировал почти к самому дому, туда, где заканчивался щит. Но, ясно, не с ребенком. Камины небезопасны. Оставались старые добрые мётлы, собственные ноги и другой транспорт. Поэтому, усадив Малышку в люльку летающего мотоцикла, Блэк взмыл в небо. Оборачиваясь каждую секунду, подозревая нападение хуже Грюма. Все попытки согреть дочку с помощью магии слишком быстро выветривались на такой высоте. И всё-таки она оказалась невероятно спокойным ребёнком для ночной и холодной поездки на летающем мотоцикле. С человеком, которого видела впервые в жизни.

Спустившись по выдыхающим пыль ступенькам, он снова очутился в «холостяцкой» гостиной, подмечая, что с Кикимером вполне может приключиться удар, когда он появится здесь. Сириус слабо усмехнулся, перехватил дочурку на другую руку и, надевая браслет на запястье, подумал о доме на площади Гриммо.

* * *

Снова кошмар, будто наяву. Вальбурга клевала носом над очередным томом трудов по невесть какой тёмной магии. Магия крови и все обеты — детские шалости на фоне описанных в содержании ужасов. Однако она чувствовала, что и это очень далеко от зацепки, которую получил её младший сын в одной из книг семейной библиотеки, после чего удрал на край света.

Она тогда столкнулась с ним в столовой. В глазах Регулуса полыхало пламя, лицо было бледнее снега, он звал домовика, а потом исчез. Леди Блэк поспешила в библиотеку, в которой сын вёл затворническую жизнь с того самого дня, как дела Ориона пошли совсем плохо. Регулус искал и не успокаивался, пока однажды, после нескольких недель, он не вырвался оттуда ошарашенный, а потом исчез. Всё, что она застала тогда в библиотеке, — идеально расставленные по алфавиту книги, труды и рукописи. Внутри царил абсолютный порядок. Регулус не хотел вовлекать никого. Отправив все книги на место, он сказал: «Это моё дело, не ходите за мной». И сейчас Вальбурга хотела понять происходящее.

Она вновь прокрутила детали того дня в памяти и услышала совсем несдержанный крик Кикимера, появившегося в комнате.

— Госпожа! Госпожа! Прошу, посмотрите! Там внизу! — он захлебывался, ему не хватало воздуха, чтобы дышать.

На её веку домовик ни разу не позволял себе такого тона. Вальбурга в недоумении вытянула шею, нахмурив лоб в еле заметном шоке от поведения эльфа, но, помолчав пару секунд, сменила выражение лица на стандартное и поднялась с дивана, оправляя платье. Каблуки отстукивали по полу с равными интервалами, глаз задергался. Домовик какое-то время бежал перед ней, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, что хозяйка действительно следует за ним.

— Тс-с, тише, стой здесь, — донеслось до ушей леди Блэк.

Это голос, который она не слышала уже почти с полдесятка лет. Немного изменился, но его нельзя было перепутать с чьим-то другим. Она остановилась как вкопанная на лестнице, суетящийся эльф уже спустился вниз и пытливо смотрел на Вальбургу.

Значит он здесь? Он не один?

— Малышка, ты ведь была спокойной! Мерлин. Постой, постой. Побудь здесь.

Леди Блэк нашла в себе силы преодолеть оставшиеся ступеньки, и если бы она была не леди Блэк, уж тогда-то её пришлось бы ловить. Ноги предательски подкосились от представшей перед глазами картины.

Кикимер теснился возле стены, он ожидал, что ему хорошенько всыплют за то, что он протащил сюда этих двух. Хозяйка была на грани. Домовик запутался — действительно ли хозяйка хотела видеть сына? Но он — Блэк. Всё ещё и всегда им будет. А Кикимер будет всегда исполнять то, что ему говорят Блэки.

Сириус оторвался от унявшейся дочери, которую развеселила такая разящая смена обстановки. К тому же через всё тело пробежала порция эльфийской магии, которая отличалась от всякой другой. Малышка стала неугомонной и предпринимала попытки куда-нибудь скрыться, разведать обстановку, наматывая круги по коридору своими неокрепшими ножками. Один взгляд волшебницы в темном платье винного цвета смог остановить её.

Все замерли. Сириус резко развернулся и впечатался взглядом в мать, ожидая даже самого худшего. Внешне она совсем не изменилась, такая же, как и в тот вечер. Вальбурга учащенно дышала, было видно, как вздымается её грудная клетка. Она бегло взглянула на сына, отметив, что все конечности на месте, но всё её внимание перетягивал на себя крошечный сгусток энергии. Малышка повисла на штанине отца и затихла, будто бы решая, как ей себя вести в присутствии нового персонажа.

— Здравствуй, Сириус, — обуздав дыхание, выдавила леди Блэк, рассудив, что без этикета ситуация рано или поздно перерастет в катастрофу.

«Он здесь, я этого хотела — что теперь?»

— Здравствуй, мама, — только и смог ответить он.

«Я здесь, что теперь? Обнимемся?»

— Это твоя дочь? — на самом деле ей не нужен был ответ.

— Да, — сказал Сириус. — Чистокровна и не заразна. Не бойся.

Вальбурга лишь усмехнулась — внешне и погасила порыв размозжить сынку голову — внутренне.

— Как её зовут?

Поболтавшись на штанине, девочка приняла решение укрыться и выглядывать из-за высокой фигуры отца.

— У неё ещё нет имени, — с позором признал Сириус.

Вальбурга округлила глаза.

— Как? Сколько ей? Она уже ходит, а ты до сих пор не дал ей имени?

Прискорбно, но, видимо, её старший сын решил попасть в книгу рекордов Гиннеса — как первый в истории аристократ, нарушивший все аристократические традиции, какие существуют. Вальбурга, как и все волшебницы и волшебники из чистокровных семей, была убеждена, что имя имеет особое значение для ребенка.

— Я несколько часов назад впервые увидел её, — выпалил Сириус.

Леди Блэк, насупившись, просверливала в сыне дырки своим тяжелым взглядом.

«Чертов болван со своими прогрессивными ви́дениями! Настоящий современный папаша!»

Оглядывать перед сном гобелен с родословной семьи было данью уважения для Вальбурги. И если бы Сириус женился на матери девочки — как положено, — леди Блэк смогла бы заметить, что стала бабушкой. Не увидела бы это в полной ясности, так как Сириус был «выжжен» с дерева, но заметить новую ветвь, тянущуюся от места, где раньше был своеобразный портрет сына, она смогла бы. А сейчас — этой девочки будто бы не существовало. Даже имени у неё нет.

— А где её мать? — закипала леди Блэк. Она уже прикрыла глаза и переходила на ор.

— Погибла.

Он осознал всё, только когда произнес. Но его мать знала, чем его добить. Она всегда умело дергала за самые болезненные ниточки, давила на самые ощутимые пробелы так, что на месте самой маленькой ямки разверзалась пропасть. Именно из-за этой черты идеалисту-сыну было так сложно сладить с ней.

— И где же была твоя гриффиндорская смелость, когда ты позволил убить мать своего ребенка?

Вальбурга зрила в корень. Он ненавидел её в такие моменты. Мать обличала всё, во что он верил. Слепая верность. Слепая храбрость. Глупая вера. Глупая надежда, что всё будет хорошо, — просто потому, что «добро» побеждает «зло». А Сириус не видел полутона, не понимал «хитрость во благо», силу авторитета, мощь имени. Он был готов подставляться под проклятья, как солдат. Действовал как непроходимый баран, а если это был путь в никуда — таранил до последнего, осознавая, что проиграл, но не отступая. Так случилось и с Марлен. Его решение было негибким, он поплатился сполна. Сейчас мать высмеивала его в тысячный раз из-за того, что Сириус родился «бракованным» Блэком, без жилки, присущей всем представителям рода.

Внутри всё заклокотало.

Этикет не спасал эту беседу, и Вальбурга уже поняла это. Заметив, что сын прилично раздраконился от едкостей, она решила остановиться, хотя, видит Мерлин, в другой ситуации она этого бы не сделала.

Сириус знал, что предложить ей, иначе не отправился бы сюда, и, собрав волю в кулак, изложил с максимальной для себя степенью дипломатичности:

— Я верну Регулуса, если ты позаботишься о Малышке.

Мать даже машинально отступила на шаг назад. То ли удивленная его предложением, то ли оскорбленная условием, и уставилась на девочку.

Голубые глазки-льдинки испуганно воззрились на неё в ответ. Малышка была готова расплакаться от сцены, разыгранной взрослыми, но держалась. Что-то в этой девочке кричало: «Я — Блэк». Её сдержанность, взгляд с холодком, внимательность.

Вальбурга не могла признаться в том, что слегка завидовала Друэлле, у которой было три дочери — то есть две дочери и одна предательница крови, но все же. Родить сыновей — почетно, однако Вальбурге всегда хотелось воспитать девочку. Для этого общества, которое во многом держалось на благоразумных девочках. Её девочка была бы лучшей, как Нарцисса. Только желательно подобрать ей мужа, не обделенного интеллектом.

Миссис Блэк слишком увлеклась мечтаниями.

— Я позабочусь о ней лучше всех, — ответила Вальбурга, не нарушая этот волшебный зрительный контакт с внучкой.

Если бы не это, Сириус бы воспринял «лучше всех» в пику.

Он не сразу понял, что эти кошмарные переговоры закончены. И что он действительно это сделал. Его накрыло странное, едкое и гадкое чувство, будто он предал кого-то. Будто он предал себя самого.

Так и было.

— Ей пора спать, — констатировала Вальбурга. — Ты сам тоже должен выспаться, прежде чем отправиться искать Регулуса. Завтра Кикимер расскажет тебе всё, что ему известно. Можешь занять свою старую комнату. Там всё так, как ты оставил, — она подошла к сыну и протянула руку Малышке, выглядывающей из-за отца. Та воззрилась на бабушку и заикала от волнения, но всё-таки протянула свою крохотную ладошку в ответ. — Кикимер, приготовь ванну. А после нам понадобится теплое молоко, — командовала леди Блэк, пока Малышка пыталась одолеть ступеньки чуть ли не ползком, но, не выдержав, подхватила её под руки и потащила наверх.

Аудиенция была окончена.

Физически — он защитил Малышку. Жаль, что никто не защитит её от идеалов Вальбурги.

* * *

Сириус проснулся с лёгкой головой — на удивление, не испытывая саднящей головной боли и похмелья. И не испытывая угрызений совести за бездействие. Вчера он что-то сделал — самое сложное для себя. Он принял решение, хоть и не понятно, как оно ему аукнется в будущем. Сейчас он считал такой итог не самым худшим. Ведь он всё ещё находился здесь, как и его дочь. Не выставлен на порог. Он переборол в себе юношескую браваду и позерство, свою гордость, как и Вальбурга, написав то письмо.

Молодой Блэк воспользовался советом Дамблдора. Однако никто не советовал ему отправляться на поиски своего братца-Пожирателя и оставаться на ночь в этом доме. От этих мыслей голову кольнула привычная боль. Не предатель ли он теперь?

На противоположной половине кровати Сириуса появилась чистая одежда. Брюки, белоснежная рубашка, удлиненный пиджак, утепленная мантия.

«Подогнанные под меня вещички братца», — подумал Сириус, хмыкнул и начал одеваться. Своей привычной одежды он в комнате не обнаружил.

Он вышел в коридор и вдруг подумал об отце — в какой он комнате? Сейчас Сириус был не готов увидеть его.

Столовая уже была заполнена звуками сдержанно постукивающей посуды и приборов. Сегодня Вальбурга наконец приказала домовику готовить завтрак. Все пристроились на одной половине стола, ближе к камину. Войдя, Сириус с изумлением заметил наряженную в теплое крошечное платьице дочь. Светло-голубой оттенок плотной ткани был таким же, как глаза-льдинки Малышки. Высокий стульчик, на котором она восседала, был застлан огромной белой шалью, в которую были закутаны её ноги. Рядом с девочкой изумленно подпрыгивал Кикимер, подавая ей одну за другой ложки каши, когда Малышка поворачивалась к эльфу и показывала, что расправилась с очередной порцией. В определенный момент Малышка обнаружила, что больше не хочет, и получила от домовика молоко.

Блэку было не просто устоять на ногах от увиденного — он ведь проспал всего ночь, ведь так? Вальбурга бросила не него надменный взгляд и продолжила помешивать чай. Сириус оправился и последовал к столу, присев рядом с дочерью.

Леди Блэк всегда шила себе сама. Каждое платье и мантию. Это успокаивало её. Она любила вышивать узоры на наволочках, обшивать россыпью бисера шарфы и выводить нитками инициалы на внутренней подкладке пиджаков своих сыновей и мужа. Рукоделие — будь то создание чего-то абсолютно нового или привнесение деталей в старое — было её отдушиной, этим она всегда занималась сама, не позволяя слугам или портным. Ведь для неё это была не работа, а отдых и отвлечение. Когда Малышка была уложена в постель, леди Блэк отправилась в мастерскую и, выбрав подходящую по характеристикам и цвету ткань, принялась создавать её первое платьице. Сейчас, наблюдая за лопочущей несуразицу внучкой, она мысленно похвалила себя за результат и незаметно улыбнулась.

Сириус не мог припомнить, чтобы Кикимер когда-либо находился в таком приподнятом настроении. Домовик поставил перед ним кусок мясного пирога с картофелем и налил чаю.

— Доброе утро, — изрек Сириус, встретившись с матерью взглядом.

Малышка восхищенно повернулась к отцу и принялась легонько постукивать его по плечу ручкой с высоты своего детского стульчика, будто бы говоря: «Дамы и господа, хотелось бы представить вам моего папу».

— Доброе утро, — повторила Вальбурга.

Сириус принялся за пирог, понимая, что скоро разговор пойдет о Регулусе, и безмятежная беседа вновь рискует покатиться в тартарары.

Кикикмер напрягся и исчез с характерным хлопком, через пару секунд вернулся, посмотрел на Вальбургу и не успел открыть рот, как хозяйка уже поняла: Орион пришел в себя на считанные мгновения, поэтому времени терять было нельзя. Вальбурга испарилась, за ней исчез домовик. Малышка непонимающе посмотрела на Сириуса.

— Они скоро вернутся, дорогая, — обратился к дочери Сириус и, не упуская момента, подвинулся к ней поближе.

Коротенькие, вьющиеся волосы дочурки были оформлены в два пушистых хвостика, напоминавших больше шарики, и перевязаны тонкими атласными ленточками, которые свисали на худенькие плечи. Блэк отмахивался от мыслей, что мать теперь имела право переносить свои амбиции на его дочь.

— Мне скоро нужно будет уйти. Побудешь с бабушкой Вальбургой? — с полной серьезностью спросил он.

Сириус ничего не знал о маленьких детях. Привычка сторониться малышей появилась, когда они с Регулусом были детьми, и Сириус — как старший брат — получал намного больше наказаний, если им случалось провиниться, — а это случалось нередко. Поэтому у него сложилось ощущение, что он старше Регулуса на целую прорву лет, хотя в действительности — всего на два года. В его воображении были определенные сценарии воспитания детей: учить сына летать на метле, покупать сладости в «Сладком королевстве», провожать в Хогвартс каждую осень. Но это были лишь поверхностные картинки. Он и не задумывался о том, как действительно воспитывают детей. И боялся, что, снова возвратившись к дочери, наткнется на стену из льда, означающую дистанцию между ними.

— Хозяйка отправила Кикимера поговорить о хозяине Регулусе, — домовик снова появился в столовой.

Что же, дальше тянуть было некуда.

— Куда ты перенес его? — уши домовика дрогнули и сильнее прижались к голове.

— Хозяин не велел никому рассказывать, — возразил Кикимер.

— Твоя хозяйка хочет найти его, а значит, приказывает тебе повиноваться и рассказать мне.

Угрюмец ещё сильнее наморщил безобразный нос и после паузы еле слышно произнес:

— Хозяин Регулус нашел способ победить Того-Кого-Нельзя-Называть.

Лицо Кикимера приобрело невероятно гордый вид при этом.

— Кикимер помогал хозяину, когда тот вызывал его, но не знает, где хозяин сейчас.

«Хозяин Регулус нашел способ победить Того-Кого-Нельзя-Называть», — крутилось как на пластинке в голове Сириуса. Его внезапно подкинуло, как от удара током. Маленький балбес до чего-то дошел и подумал, что теперь это его дело и его миссия. Черта с два. В Блэке снова что-то загорелось — перед ним маячило реальное задание, а не отсидка в засекреченном всеми возможными заклинаниями особняке.

— Значит, перенеси меня туда, где ты оставил его.

* * *

Блэк с домовиком стояли на краю скалистого обрыва, один шаг — и не соберешь костей. Буйному морю хватало мощи, чтобы донести соленые водяные капли до двух фигур, стоящих на крохотном безопасном пяточке. Кругом одна безжизненная скала, поднимающаяся ввысь, и бездна внизу.

Ничего внятного, никаких зацепок. Однако запал на бурную деятельность ещё не покинул Сириуса; он решил осмотреться и исследовать запримеченное углубление в скале, находящееся чуть дальше обрыва.

— Оставь меня здесь ненадолго.

Кикимер заторможенно кивнул и исчез. Блэк аккуратно проследовал к интересующему его месту. Взору открылось тёмная дыра, напоминающая тоннель, уходящий вглубь скалы. Сириус выхватил палочку, переполняемый намерениями немедленно направиться туда.

— Ты не найдешь там ничего приятного, — послышался знакомый голос сверху.

Регулус выглядывал с самого пика скалы, будто бы это был балкон, а он вышел подышать.

* * *

— Ты всё это время был здесь? — неожиданно для себя выдал Сириус.

— Нет, — равнодушно ответил брат. — Я был много где, — он помолчал какое-то время. — Поставил сигнальные чары здесь — на случай, если кто-то объявится вернуть меня. Но увидеть тебя ожидал меньше всех.

Сириус пропустил это мимо ушей, его интересовало другое. И из-за громыхания, создаваемого ударами воды о скалы, обсудить всё не представлялось возможным. Но Регулуса ситуация будто бы забавляла, он не собирался ничего менять.

— Надо поговорить.

— Мне ничего от тебя не надо, — холодно бросил Регулус.

Засранец.

— Спускайся, — процедил Сириус.

— Нет, — безразлично бросил младший Блэк со своего «балкона» и отвернулся, намереваясь исчезнуть.

Через секунду перед ним материализовался аппарировавший Сириус. Выражение лица у него было не добрым.

— Ты должен рассказать, как убить его. Это не только твоё дело.

— Во-первых, здравствуй. Во-вторых, такая информация не должна стать достоянием общественности, — с каменным лицом ответил Регулус. — Об этом вообще должно знать как можно меньше людей.

Лицо Регулуса скривилось. Он вспомнил, как нашел то, что так долго искал, перерывая библиотеку невесть какую неделю подряд. Вспомнил, как дрожь пробежала по его спине. Совершить убийство, расколоть душу и поместить осколок в предмет. Какая мерзость. И такова была реакция волшебника, не гнушавшегося использовать тёмную магию. Регулуса тошнило от того, насколько это было неестественно. Тогда ему показалось, что даже от библиотечного фолианта, который он держит в руках, исходит запах гнили.

«В чем величие Волдеморта в таком случае? — рассуждал Регулус. — В том, чтобы жить за счет убийства? Изредка вспоминая, что твоим хладным трупом уже давно бы трапезничали черви, если бы часть вонючей души не была бы отделена от владельца». Младший Блэк считал это более чем варварством.

Он вырос с мыслью, что магия любит равновесие, любил читать труды Гампа о выведенных им законах. Регулус смотрел на вещи аналитически, в отличие от старшего брата-солдата. Младшему Блэку передалась та сама жилка, отсутствующая у Сириуса. Когда Волдеморт набрал немыслимую для волшебника силу, Регулус задумался. Когда Волдеморт проклял отца, Регулус начал копать изо всех сил — и нашел.

Регулусом овладевал стыд за сотворение самого заклинания, дающего такой эффект, — пусть и создал его не он, но больше страх — за то, что всё пойдет в массы, и тупоголовые, посредственные волшебники посходят с ума, а позже в попытках продлить свои жалкие дни пустят крестражи на поток.

Привлечь к этому делу Орден? При всей ненависти к Тёмному Лорду младший Блэк скорее бы удавился, чем попросил помощи у бывших врагов.

Он считал, что должен сделать всё сам и тихо, чтобы больше никто не узнал о крестражах. Благо, найти литературу, упоминающую подобное, было непросто, а вот собрать костерок из подобных «изданий» представлялось возможным — это задание он дал Кикимеру.

Его подогревали желание мести за отца, ненависть, вызванная тем, как Тёмный Лорд отплачивал своим «слугам» за верность — по сути, волшебникам, которые во многом были достойнее его. Просто психопат с комплексом бога. Тот, кто осознавал это, зачастую уже не мог отделаться.

— Что значит не должно это стать чертовым достоянием общественности?! — разорался Сириус. — Той общественности, из которой он каждый день выуживает людей и казнит, предварительно доведя до безумства пытками?

Регулус молча наблюдал за тем, как брат выпускает пар. Как уже было сказано, магия любила равновесие.

В плане младшего Блэка был ощутимый пробел — если в ходе добычи или уничтожения крестража с ним что-то случится, тайна мнимого бессмертия Волдеморта покроется мраком на неопределенный, вероятно, очень длительный, срок. Неизвестно, догадалась ли ещё хоть одна живая душа, на чем всё держится. Наивные глупцы считали Темного Лорда просто дуэльным богом с неиссякаемым запасом магической энергии, змееустом и гениальным умом современности. Ха.

Однако Регулусу не помешал бы не только ещё один посвященный, но и волшебник.

— Ты, как обычно, хочешь всех спасти? — в голосе Регулусе звучала насмешка.

— А тебе самому всё это зачем?

Сируса ждал бы очень необычный ответ, но Регулус не хотел с ним разговаривать и развернулся к нему спиной.

— С чего ты вдруг пошел против обожаемого тобой Тёмного Лорда, братец? Больше не веришь в силу чистой крови?

Младший только развернул голову на девяносто градусов и взглянул на Сириуса боковым зрением. Исподлобья.

— Не имеет значения, во что верю я и во что веришь ты, — отчеканил Регулус. — Важно заметить лишь то, что он использует это и пытается столкнуть всех лбами, под шумок получив желаемое. Обе стороны — всего лишь орудия в его руках.

— И чего он хочет, по твоему мнению? Чтобы все были чистокровным? Как Гитлер? — съехидничал Сириус.

Регулус уже едва выносил его. И хотя был не очень силен в маггловской истории, ответил:

— Нет. Как минимум — всеобщего поклонения. Власти. Но в абсолюте — бессмертия.

— Бессмертия? — усмехнулся Сириус.

Рег покачал головой, на лице образовалась кислая улыбка. Тупоголовость брата была ему смешна. Его реплики как навязчивая щекотка, раздражали, но заставляли смеяться.

Глупая пелена заблуждений по поводу чистой и грязной крови задурила волшебникам мозги. Никто не разбирался, ради чего и почему эта война. Чистокровные семьи считали, что они в безопасности, являясь главными слугами Лорда. Их же он и кидал на амбразуру в случае чего, их же и держал в вечном страхе. Настоящий естественный отбор. В реальности, кто из них был ему нужен? Волдеморт — худшее недоразумение магического мира за всю историю.

Сириусу потребовалось время, чтобы всё переосмыслить. До этого момента он пребывал на стадии «но ведь если браки будут заключаться только между чистокровными, волшебники со временем выродятся!», а сейчас невидимый лифт привёз его на абсолютно другой мыслительный этаж.

— Как он этого добивается? Диету из крови единорогов практикует?

— Слишком примитивно делать то, что знают все. Недостойно такого «гения».

Сириус понимал, что не обошлось без какой-то «тёмной» гадости, в которой его младший брат был настоящий спец.

— И ты разобрался в этом?

— Отчасти, — ухмыльнулся Регулус.

Какой сладкий момент. Его брат не владел легилименцией, а ведь отец так настаивал.

— Расскажи. Мне. Всё.

Сириус направил волшебную палочку на брата.

— А то убьешь меня? — съехидничал тот.

На самом деле в голове у Регулуса происходила мощная раскладка вещей и расчет всех вероятных событий. Чем сулило ему это откровение? И что Сириус может предпринять, узнав всё? Или он всё же просветит брата, чтобы достать крестраж, или он запускает в него Обливиэйтом и уходит.

Шли минуты. От морского шума у Сириуса начинала раскалываться голова. Он оценивал всё куда проще, когда отправлялся сюда. Запал медленно сходил на нет. Хотелось приложить братца башкой об скалу. Они молча смотрели друг на друга, пока Регулус не начал:

— Дай мне Непреложный обет и поклянись, что ты не расскажешь никому о том, что я скажу тебе.

— Идёт.

* * *

— Значит, эта штука в пещере?

— Да.

— Почему ты не уничтожил её?

— Один волшебник не сможет достать её и остаться жив. Я просчитал это.

— Поэтому решил, что я тебе всё же нужен?

Регулус вздохнул.

— Не только поэтому, — он потянул с ответом, не зная, стоит ли говорить. — Когда я обдумывал всё, меня посетила не самая приятная мысль: можно ли разделить душу на ещё большее количество осколков?

— Думаешь, этот крестраж может оказаться не единственным, созданным им?

— Вероятнее всего. Если бы я пошел туда один и умер, никто бы не смог узнать обо всем этом. К тому же, достать крестраж — это одно дело, а уничтожить — совсем другое. И ни у кого нет инструкций, как это сделать. Кикимер мог бы не справиться, если бы всё сложилось неблагоприятно. Хотя первоначально таков был мой план.

— Да ты просто боишься ненароком сдохнуть.

— Думай так, если хочешь.

Сириус помолчал. Как бы то ни было, он вовремя появился.

— Так мы идем за ним?

— Нужно позвать Кикимера, он перенесёт нас сразу к крестражу. У меня нет желания отдавать свою кровь на входе — если, конечно, я правильно понял те письмена на камнях.

— Кикимер был там?

— Да. И лучше бы нам максимально беречь силы. Кто знает, каких ловушек наставил Лорд. Единственный наш козырь — это путь к отступлению. И обход некоторых ловушек, но не всех, уверен в этом.

Младший Блэк дотронулся до изумруда на фамильном браслете.

Кикимер, прихвати с собой кубок, из которого можно пить.

Регулус долго готовился к этому дню и настраивал себя на то, что ему будет нужно выпить треклятое зелье, про которое говорил домовик.

И приходи.

Через минуту домовик был здесь; он взял Блэков за руки и перенес их к пещерному острову.

* * *

— Хозяин? — обратился домовик к Регулусу, оглядывающему темную гладь озера.

Сириус зажег Люмос и с отвращением оглядывал чашу с покоившимся внутри изумрудным варевом.

— Всё хорошо, Кикимер, — ответил домовику тот. — Оставь кубок и возвращайся домой. Моей матери может что-нибудь срочно понадобиться. Мы позовем тебя, когда нас нужно будет забрать.

Он видел, насколько Кикимеру было здесь не по себе. Эльф замялся, после щелкнул пальцами, и в его руках оказался кубок, который был передан Регулусу.

Домовик ушел. Регулус присоединился к Сириусу, теперь они вместе уставились на неприятную жижу.

— Пообещай, что будешь поить меня этой гадостью, даже если я буду умолять тебя не делать этого.

Младшему Блэку казалось, что это не самое сложное задание для того, кто испытывает неприязнь к брату.

— Что это за дрянь?

— Зелье. Собственного производства Лорда. Кикимер описал его одним словом — «невыносимо».

— Я его выпью. Если это поможет победить — я должен.

— Нет, — отрезал Регулус. — Я готовился выпить его, и я это сделаю.

— Кто откопает другие крестражи, если ты не выдержишь и подохнешь, дурень? Неужели я? Я даже не могу никому рассказать о них! Твоими стараниями.

Ругулус молчал.

— Вперёд. Я сделаю это.

Старший братец был в своём репертуаре.

— Назад дороги не будет. Ты будешь должен выпить его до последней капли.

— Осознаю это.

Сириус выхватил кубок у младшего и начал наполнять его зельем.

— Ты должен осознавать ещё кое-что, — холодно произнес Регулус. — Я точно не прекращу поить тебя.

Сириус серьезно кивнул, выдохнул и в одно мгновение опустошил весь кубок, после чего выронил его из рук, рухнул на колени и, зажмурившись, уткнулся лбом в основание чаши. Регулус рванулся за покатившимся по камням кубком и, наполнив его, склонился над братом.

— Сириус, пей!

Тот медленно и мучительно одолел ещё одну порцию пойла. Он сжал кулаки, так, что костяшки пальцев норовили прорваться сквозь кожу.

Ещё одна порция.

— Давай, Сириус, ты не можешь остановиться!

— Я не могу!

— Ты должен!

Сириус одолел и этот стакан. Внутренности резало ножами. В голове всплывали худшие кошмары и фантазии вперемешку с реальными воспоминаниями — это всё хранилось в сундуке, закрытом на тысячу замков, но теперь вырвалось на свободу.

Порция за порцией, Регулус убеждал его пить дальше. Голову пронизывала нечеловеческая мигрень, мозги плавились. Боль в каждой клеточке тела напоминала жидкий Круциатус, который, к тому же, пить приходилось добровольно.

— Осталось меньше половины! — огласил Регулус и снова поднес ему кубок.

— Да к черту всё! К черту! — надрывался Сириус между глотками.

— Хватит! Пей!

И последняя порция. Регулус схватил за челюсть отворачивающегося брата и хорошенько встряхнул, заорав:

— Это последний, драккл тебя подери! Открой рот!

— Убей меня, Рег! Ты ведь так ненавидишь меня! Давай, убей меня!

Регулус опешил. Его потряс этот вопль и эти слова.

— Ну-ка заткнись и допей эту дрянь! — проорал он, заливая в Сириуса остатки зелья.

Всё. Неужели?

Регулус уселся на камнях, пытаясь восстновить самообладание. Сириус всё так же сидел, опираясь на чашу и плотно зажмурившись, не в силах прохрипеть и слова. Регулус сообразил, что его нужно напоить водой.

— Агуаменти!

Сириус принял кубок с водой. Регулус вскочил на ноги, вспомнив, для чего всё это было. На дне чаши обнаружился медальон. От него исходили вовсе не солнечные лучики, скорее, свечение напоминало энергетику древнего и противного артефакта. Блэк схватил его и сунул в карман.

«Кикимер, забери нас».

Брат рассеянно махал палочкой. В конечном итоге запустил кубок в воду и зарычал.

— Ты что делаешь, идиот?

— Ничего... не работает, — бессвязно выдавил Сириус.

Внезапно водная гладь колыхнулась. Братья переглянулись — нет, им это не почудилось.

Кикимер, срочно.

За их спинами послышался всплеск воды.

Кикимер, проклятье! Где тебя соплохвосты носят!

Тем временем пещеру начали наполнять звуки приумножающихся всплесков воды. Повсюду, со всех сторон. Ровная гладь перестала быть безмолвной, отмерла. Из глубин начали высовываться какие-то безобразные куски… чего-то. Даже и не разобрать чего.

Сириус был ни жив ни мёртв. Он поднялся на ноги и наблюдал за надвигавшейся катастрофой, опираясь на чашу. Сириус понял — они потеряли свой козырь в виде пути к отступлению.

Существа подступали всё ближе. Из воды показалась безобразная, синяя и склизкая рука. Это были инферналы, без всякого сомнения. Регулус прикидывал, как он сможет победить армию этих тварей — при том, что использовать Адский огонь в закрытом пространстве ему не доводилось.

— Люмос максима! — произнес Сириус.

Успевшие высунуться на поверхность красавцы сделали пару недовольных шагов назад, но продолжили движение. Регулус бросался согревающими чарами в отдельных особей, намеревающихся приблизиться к ним. Но путей к отступлению не было. Кикимера нет — и это не случайность. Пещера, как видно, не идиотка.

И тут раздался хлопок.

— Кикимер! Какого Мордреда?

Домовик держал в руках пару древних метёлок, а на шее эльфа тянулся кровоточащий расщеп.

— Пещера не пропускала меня к вам, хозяин! Кикимер еле успел проскользнуть!

Больше ему этого не удастся сделать, вне всякого сомнения, тем более с двумя волшебниками. Эльф протянул Сириусу пузырек с зельем. Того чуть не стошнило от одного вида какого-то варева, воспоминания были слишком свежи в памяти. Он откупорил склянку зубами и выпил содержимое, поморщившись и пытаясь встать ровнее. Слабость отступила, но незначительно. Братья поспешно запрыгнули на мётлы. Домовик сел вместе с хозяином Регулусом.

Всё, о чем молился Сириус — не навернуться с метлы.

* * *

Вальбурга проведала Ориона и спустилась в столовую, чтобы проверить готовность обеда. Её встретил пустой стол, а после она услышала хлопок и громкие голоса сыновей в коридоре.

Кикимер тут же испарился, отправился исправлять свою оплошность с обедом, надеясь на помилование, ведь младший сын леди Блэк был наконец-то доставлен домой.

Леди Блэк нашла картину поразительной — два еле стоящих на ногах шалопая покровительственно подталкивали друг друга в направлении столовой, цепляясь друг за друга руками и напоминая сиамских близнецов. Было непонятно, кто кого поддерживает, — Регулус Сириуса или же наоборот. Вальбурге давно не доводилось видеть сыновей вот так близко.

Кисть Регулуса была безобразно перевязана порванной рубашкой, лоскут полностью пропитался кровью. Леди Блэк хотелось проявить какие-либо материнские чувства, поддавшись внезапному порыву, но она кратко сказала:

— Я принесу настойку Бадьяна.

И удалилась.

Сириус задался вопросом: «а не понадобится ли ему Костерост». Братья потоптались в коридоре и наконец-то доковыляли до столовой. Даже с помощью Кикимера и мётел побег из призрачной пещеры не прошел гладко.

Они бесчувственно развалились на стульях, как два пьянчуги в «Дырявом котле», и оба думали, что мать им выскажет за это, когда вернется. На лестнице послышалось топотание маленьких ножек, пытливо и медленно преодолевающих крутые ступеньки. Регулус насторожился, услышав звуки возни. Тем временем Кикимер мало-мальски уладил дела с первым блюдом обеда и поставил перед братьями миски супа.

— Молодым хозяевам нужно поесть! — сказал он с такой настойчивостью, что они были уверены: не станут есть — тогда вольют через воронку. — А! Маленькая мисс! Проходите к столу, — восхищенно позвал он выглядывающую из дверного проема Малышку и отправился за ещё одной порцией супа.

Регулус округлил глаза, завидев племянницу. Та отправилась к отцу, чтобы подергать его за надорванный манжет пиджака.

— У папы плохой день, Малышка, — будто бы умирая от похмелья, выдал Сириус.

Регулус же пытался уложить масштаб всего случившегося здесь в тот временной отрезок, что он отсутствовал дома, и потерпел неудачу. Случилось слишком много невообразимого и непонятного.

— Это дядя Регулус. Можешь звать его Рег.

Дядя Рег пошел пятнами. Почти раритетное событие.

— Р-р-рег! — прорычала Малышка.

— Я надеюсь, это не первое твоё слово, дорогая? — раздосадованно протянул Сириус, а Регулусу внезапно стало смешно. Но когда он начал размышлять что к чему, улыбка сошла. Младший Блэк понял, кто её мать и что она мертва.

Это было так странно. У его брата была дочь. У его старшего брата и у девушки Марлен, учившейся с Регулусом на одном курсе, родилась дочь.

Он прекрасно помнил Марлен на совместных занятиях по зельеварению, защите от темных искусств и чарах, которые они посещали вместе. На уроках они были, что говорится, по разные стороны баррикад. Скрытный и холодный по своей натуре Регулус не глумился над Марлен в открытую, но получал удовлетворение от провалов подружки своего брата-предателя. Однако и Монтегю, и Мальсибер на скрытую неприязнь были не способны.

Девушка Сириуса была настоящим человеком настроения. По этой причине с ней иногда приключались абсолютно невообразимые истории. То котлы взрывались на зельях из-за невнимательно добавленного ингредиента — да так, что весь Гриффиндор отмывал кабинет Слагхорна, то она роняла палочку из рук по чистой случайности на отработке боевых заклинаний — так, что несколько дней постельного режима ей было обеспечено. Маккинон всегда умела попадать в ситуации, иммунитета к ним у неё так и не выработалось.

Свою длиннющую косу из медно-русых густых волос Марлен защищала чуть ли не как родного человека — со стороны Монтегю предпринималось приличное количество попыток вскользь кинуть в гриффиндорку слабеньким Секо. Поэтому Маккинон всегда неслась в класс самая первая, снося всех на своём пути, чтобы занять парту в самом последнем ряду и не поворачиваться к «любимым» слизеринцам спиной. На курсе Марлен называли просто Рапунцель, и она клялась, что «никогда не будет подстригать свои волосы».

В действительности, к причудливой Маккинон никто не относился враждебно, всю соль она получала только за статус гриффиндорки и «подружки» Сириуса. Однако стоило отметить, что Марлен больше хихикала над Сириусом, чем отвечала ему взаимностью, поэтому парой они стали уже после того, как тот закончил Хогвартс. Регулусу нередко приходилось слышать её восторженные песни подружкам про потрясающий пикник, который ей устроил Сириус, или про то, что он встретит её на вокзале, когда ученики отправятся на Пасхальные каникулы. Она была настоящей девчонкой. Искренней, суетливой, иногда стесняющейся и краснеющей девчонкой, которая хлопала своими голубыми глазищами и мило улыбалась, разнеся в очередной раз класс по зельеварению.

Младший Блэк даже слегка ревновал Сириуса к Маккинон, с которой тот встречался в Хогсмиде и приглашал к себе на каникулах. Он молча наблюдал за Рапунцель после выпуска Сириуса из школы, сентиментально цепляясь за последнюю частичку, связанную с братом, на которого был всё ещё зол. С каждой неделей Марлен казалась ему грустнее и печальнее. К выпускным экзаменам от ее детской непосредственности не оставалось и следа. Прежняя Маккинон исчезла рядом с Сириусом. Периодически её выступления на занятиях можно было назвать блестящими, чего раньше не случалось. Регулусу казалось, что она будто бы хочет сделать какое-то заявление этим всем, что-то кому-то доказать.

Однако школа, ЖАБА, выпускной — всё это уже в прошлом. Академии волшебства, стажировки в Министерстве или настоящая работа — всё это лишь условности. Они не выбирали, куда идти после Хогвартса, они выбирали сторону, которую нужно принять в войне, и это был самый главный экзамен. Регулус не видел Маккинон больше года, с самого выпускного вечера, а теперь перед ним стояла её дочь и его племянница.

Он исчез из магической Англии на год. На чьей стороне сейчас перевес? Кто жив, кто мёртв? Через сколько времени он сам будет мёртв, когда Тёмный Лорд узнает, что Регулус вернулся? Вендетта, объявленная Блэкам, никуда не делась. Волдеморт сотрет всех мужчин Блэков в порошок. Орион уже одной ногой в могиле, Сириусу только дай повод ввязаться во что-либо, откуда живым ноги не унести. Регулус не имел иллюзий насчет своего помилования. Как только Лорд узнает, что он жив, этому недолго быть правдой. Оставалось скрываться на Гриммо и искать зацепки, ведущие к остальным крестражам. Но сначала…

— Как мы его уничтожим? — спросил Сириус.

— Так же, как уничтожают все мерзкие осколки души, конечно же, — иронично ответил Регулус, то набирая в ложку суп, то выливая его обратно в тарелку. — Я не знаю наверняка, — добавил он уже серьезно, посмотрев на брата.

— Так придумай. Ты же чертов гений или нет?

Сириус усадил на коленки дочку и пододвинул ближе её миску супа, оставленную Кикимером. На столе продолжали появляться блюда, салфетки, цветы и вазочки с вкусностями. Одушевленный возвращением хозяина Регулуса домовик окончательно разошелся.

— Есть несколько вариантов, и мы проверим каждый из них, — ответил Регулус с легкой усмешкой. — Лучше ответь мне, что сделает старик Дамблдор, если узнает, что ты так тепло беседуешь со мной здесь?

— Лучше ответь мне, что сделает Темный Лорд, когда узнает, что ты здесь с его крестражем? Со мной во всяком случае поступят гуманнее, чем с тобой, так?

— Интересно. Может, он отправил тебя пошпионить для него здесь, втереться в доверие? — Регулуса забавляло, как Сириус напрягся, готовясь протестовать. — Ладно, расслабься. Я знаю, что проще убедить тебя поцеловать Снейпа, чем вернуться сюда. Так что тогда?

Сириус зачерпнул супа ложкой и донес её до рта Малышки, которая вовсю поджала губы и отклонилась назад, демонстрируя невообразимое недовольство.

— Маленькая мисс не может есть горячий суп! — начал распаляться появившийся в столовой Кикимер. — Супу нужно остыть!

Проваливший очередной родительский тест Сириус сконфуженно погрузил ложку в миску и отодвинул в сторону, возвращаясь к разговору с братом.

— Мне нужно было оставить её в безопасном месте. Здесь безопаснее всего.

Неужели только потеряв любимую, можно было перешагнуть себя, свою гордость и признать существование полутонов? Для Сириуса навык гибкости был приобретенным, и он изрядно намучился, чтобы его развить.

— Как тебя зовут? — обратился Регулус к Малышке, еле заметно улыбаясь. Та замерла, оставив попытки перевернуть миску с супом, и уставилась на него.

— Ей нужно дать имя, да. Я не знаю, как Марлен назвала её.

«И никто мне уже этого не скажет», — добавил про себя Сириус.

— Традиционно первое имя предлагает глава семьи, — как бы между прочим сказал Регулус.

— Ну вот ещё, — вспылил Сириус, еле удержав себя в рамках, поймав презрительный взгляд. — Я уже подумал об этом.

Сириус был явно горд придуманными именами, но Регулус не мог оставить это так.

— Хочешь назвать чистокровную волшебницу маггловским именем, дорогой брат? Беру на себя ответственность сообщить тебе, что наш дом должен принять её. И только тогда здесь будет для неё безопасно. Если её имя не появится на гобелене, можешь считать, что ты зря сделал над собой усилие вернуться сюда. Поэтому её первое имя за отцом. Это небольшая плата за безопасность.

— Отец почти не приходит в себя, — парировал Сириус.

— Нам нужно уничтожить эту дрянь. Это ослабит Лорда и, соответственно, силу его проклятья.

Сириус пытался мысленно сложить пазлы в одну картину.

— То есть это Лорд проклял отца?

— Да, — почти выплюнул ответ Регулус.

Ему было сложно признавать это всё. Тогда, перед пещерой, он признал, что все его былые идеалы — ложь. Теперь — что тот, кто раньше был для него чуть ли не Салазаром во плоти, смертельно проклял его отца. Год назад произошло мощное крушение его представлений о жизни, и Регулус всё ещё был в поиске своего жизненного ориентира, как корабль после шторма. Он начинал сомневаться в каждом миге своей жизни. То же самое произошло и с Вальбургой. Орион, на которого снизошло озарение чуть раньше, пугал их с матерью хуже некуда. Они думали, что тот сходит с ума. Но потом случилось проклятье, и никакие семейные артефакты не остановили его, никакие противоядия, разработанные в лаборатории Гампов, ни лечение от Макмилланов, никакие деньги и чистая кровь.

Он хотел, чтобы Сириус просто ничего не сказал. Просто заткнулся. Но Сириус был не таков.

— Что, Лорд оказался не таким уж праведным?

— Не будь свиньёй.

— Вы были именно такими. И я ушел.

— И вернулся.

Повисло молчание. Кикимер рассудил, что суп маленькой мисс достаточно остыл и пригоден для еды. Вальбурга вернулась с настойкой Бадьяна и парой других снадобий, сказала, что сыновья выглядят отвратительно, и принялась залечивать их раны.

Обед прошел в тишине.