Дорога Багиры (джен)

Мне сразу стало легче, молоко моей приемной мамы оказалось лучше козьего, которым меня кормила Халима, от него не болел живот, и я перестала капризничать. Мое настроение тоже стало лучше, я повеселела и приободрилась. И стала обращать внимание на окружающие меня предметы, а в сарайчике было столько интересного!

И как только я оправилась, то принялась обследовать новую территорию, запоздало пожалев, что не успела осмотреть то, первое большое логово.

Так вот, в сарайчике… многим вещам я просто не знала названия, а некоторые просто не понимала, вот, например, вот это что? Длинная палка, на конце плоский кусок твердого и острого… ммм… Без понятия! Но пахнет вкусно, землей и навозом. А вот это? На четырех круглых лапах с тонкой длинной шеей? Этот большой предмет я облазила вдоль и поперек и нашла, что в нём будет удобно спать. Но это потом, а пока надо посмотреть, что вот это такое… Высоко… Но я вполне могу забраться по деревянной стене, что я и сделала. Залезла на балку и обнюхала висящие под крышей ремни. А вот спуститься я уже не смогла. Сначала сидела на балке и думала, потом попробовала спрыгнуть, но испугалась, слишком высоко. Опять подумала и робко позвала маму, сначала тихо, потом громче.

Прибежала Куна, суетливо пошныряла по углам, а потом догадалась поднять голову вверх, увидела меня и испуганно взвизгнула. Попрыгала под балкой, пытаясь достать меня, не допрыгнула, что-то гавкнула мне и убежала.

Я осталась лежать на месте, крепко вцепившись в балку всеми коготками передних лап. Спустя какое-то время вбежала Куна, за ней торопливо вошел Аджу, остановился, постоял, моргая и привыкая к полумраку, и посмотрел на собаку. Та заполошно тявкала, глядя на меня снизу вверх, Аджу подошел, поднял руки и осторожно погладил меня. Сарайчик был низенький для человека, и ему приходилось нагибать голову, чтобы не стукнуться о балку.

Он снял меня и опустил на пол, присел на корточки, Куна тут же стала лизать меня и хозяина.

Щенята Куны мне пока были неинтересны, слепые и глупые, только и знают, что кушать и спать. Я же считала своим долгом все обнюхать и осмотреть, ну и, разумеется, залезть куда только можно, любая щель и дыра так и звали, манили меня: "Посмотри, что там!". Я лезла и застревала, конечно…

Один раз вышла со двора и спустилась к кухне, меня интересовала одна труба, из которой так интересно и заманчиво пахло, что просто… ну не пройти мимо. Сначала было терпимо, я пролезла, а потом… за поворотом застряла, голова застряла, ни туда, ни сюда. Сперва полежала, озадаченно размышляя, что бы это значило? Потом задергалась, пытаясь высвободить голову, не вышло. Запищала, зовя на помощь. Но её на этот раз почему-то долго не было, время шло, шея затекла, заболела голова сдавленная трубой, запах, такой манящий сперва, стал нестерпимо вонючим и смрадным, он лез в горло, безжалостно драл ноздри и глаза, потекли сопли и слёзы, а ещё была темнота, та самая, уютная и мирная тьма, сейчас же она внушала страх, вонючая, жуткая тьма…

Помогите… Вытащите меня, прошу, помогите…

А ведь моя сестра точно так же исчезла, труба, конечно, не удав, но что-то оно все это мне не нравится…

Спасите!!! Помогите!..

Я не знаю, сколько времени проторчала в трубе, возможно, что какое-то время я была без сознания, потому что из забытья меня вывел тычок палкой в зад. Или не палкой, не знаю…

Потом раздался визг. Визжало пространство, визжала тьма, визжала труба. Этот визг пробрал меня насквозь, до последнего волоска. Мое тело завибрировало, диссонируя с визгом, ушам стало больно, почему-то заныли зубы… Мое сердечко затрепыхалось где-то в горле, стало так страшно. Сверху, перед моим носом, появился узкий лучик света, и ко мне хлынул свежий воздух и запах жженого металла, этот запах я теперь никогда не забуду…

Вслед за лучиком показался зубчатый край пилы, это из-за неё всё и визжало.

Меня спасли, мокрую, в слезах и соплях, перемазанную нечистотами. Разумеется, вслед за спасением последовала ванна. Вернее, корыто с водой, но по сути то же самое, меня долго отмывали, я же изо все сил стремилась вырваться и сбежать от мокрой воды.

Но меня крепко держали три пары рук, ой, ну может хватит? Отпустите меня уже, с меня довольно приключений на сегодня! Мррря-я-яу-у-у!

— Сиди тихо, Багира, сама виновата! Зачем в дренажную канаву полезла, глупая кошка?

— Ой, Аджу, за трубу платить придется, эта Багира уже дорого нам стоит.

— Ничего, заплатим, все равно засор так и так пришлось бы убирать.

— Матушка, отец, вы не ссоритесь?

— Нет, сын, мы не ссоримся, мы благодарим Бога за то, что у нас такая умная Куна и такая полезная Багира!

— Ай, Аджу! Я, наверное, совсем глупая женщина, но я что-то не улавливаю, где Багира полезная, а Куна умная?

— А ты сама посуди. Я сейчас расскажу, как дело было. Я уже немного привык к тому, что Багиру откуда-нибудь доставать надо, ты же знаешь, то с дерева, то с крыши сарая, то ещё откуда… Так вот, прибежала ко мне Куна и, как обычно, позвала на помощь. Привела на кухню, показала своим носиком под раковину, заглядываю туда, а там дренажное отверстие открыто, решетка отошла, понимаешь? Так вот, просунул руку, не пролезает, ну, думаю, как Багиру доставать? Взял шланг, пропихнул туда, до Багиры восемь футов, не меньше. И что делать, Халимушка? Восемь футов дренажной цементной трубы, дальше, под небольшим углом — труба железная, и вот именно там Багира и застряла, на стыке двух труб, в колене. Я начал опасаться, что она там задохнётся, вышел на улицу за кухню и начал прикидывать примерное местоположение трубы с Багирой под землей. И тут Куночка наша, умнейшая из собак, пробежала вперед и в четырех футах от стены начала копать землю, я ни секунды не сомневался, что Куна копает над Багирой. Сбегал за лопатой и киркой, предельно быстро, как только мог, продолбился-прокопался до трубы, дальше настала очередь пилы, вот только мне не видно было, где пилить, труба же непрозрачная, но и тут мне Куна помогла, спрыгнула ко мне в яму и носиком тычется в трубу. Я помолился Богу и стал пилить там, где указала Куна, надеясь, что правильно понял собаку и вместе с трубой не распилю и Багиру. Ну, а дальше ты знаешь, дорогая моя жена.

— Ой, дорогой мой муж, согласна, Куна умная, даже слишком, как она через железо учуяла, где Багира?

— Скорей, не учуяла, а услышала.

— Да, верно, а Багира где полезная?

— Тем, что я понял.

— Что ты понял?..

— Понял, что она дорога мне. Понимаешь, я пока копал, пока пилил, все время боялся, что не успею, что она задохнется там, закупорив собой воздухопровод. Я боялся, что вытащу трупик… Это правда, она член нашей семьи и так же дорога мне, как и все вы. Вот, что я понял. Да… и решетку надо починить…

— Ты прав, Аджу Джамин Патель, бесполезных членов семьи — не бывает!

Вот под такие вот речи меня и купали, пока я пищала и вырывалась.

И всякие отверстия, дырки и проломы перестали меня привлекать, я прекрасно понимала, что чуть не погибла там, в трубе под землей и поэтому стала остерегаться просовывать голову в отверстие уже моих усов. Я перестала верить тому, что если пройдет голова, то пройдет и тело. Трубы так похожи на удавов…

А потом и вовсе стало не до открытий, щенята открыли глаза и научились ходить! Их трое, два мальчика и девочка, девочка как мама — жёлтая, а мальчики, один рыжий с белым, а другой коричневый с рыжим, глазки у всех пока голубые, но уже сейчас все знали, что глаза у девочки станут синими, как у матери.

Так уж сложилось, что я присутствовала на главном семейном совете имянаречения щенков. Мы все собрались во дворике, в небольшом загончике — щенки и я, Куна, Аджу, Халима и Акбар сгрудились вокруг.

Аджу протянул длиннопалую ла… тьфу… руку, пора привыкать… и взял рыжего, подержал перед собой, подумал и сказал:

— Нерон, этот пёс нарекается Нероном. Теперь твоя очередь, Акбар. Как мы и договорились, мужчины называют мальчиков, а женщина — девочку.

Акбар взял второго щенка, подумал и сообщил:

— Балу.

Почему-то все засмеялись, потом Аджу сказал:

— И правда Балу, похож на медвежонка! Халима, теперь ты.

Халима щенка не стала брать, но руку протянула и стала поглаживать его, я ревниво оттерла названую сестру и подставила свою голову, а когда меня погладили, замурчала. Халима думала недолго:

— Анита. Пусть она будет Анитой? Когда я была маленькой, у моего отца была собака, русская борзая Анита.

— Ух ты! Матушка, русская борзая! Из самой России? Расскажешь?

Таким образом, безымянные щенки получили имена Нерон, Балу и Анита. Толстые и неуклюжие сперва, они вскоре превратились в ураганчики, разрушающие все на своем пути, вот теперь я в полной мере осознала, что переживала Куна, когда я попадала в неприятности. Сейчас в них попадали щенки и вместе с Куной теперь переживала я.

Я все-таки была немного старше щенков, взрослела и начинала соображать раньше. Правда, в отличие от Куны, я не спешила звать на помощь, не в моей это природе… Вместо этого, обнаружив где-нибудь застрявшего щенка, я начинала жутко волноваться и кричать вместе с ним и сидела рядом, пока Куна бегала за помощью.

Нерон задиристый и страшно любопытный, залезал в каждую щель и дырку, прямо как я, и, к счастью, в дренажную трубу не пролез, слишком толст.

Балу ленивый и сонный увалень, любит покушать и постоянно что-нибудь жует, неважно что, палка это, веревка, ремешок…

Анита веселая и стремительная, успевает везде, участвует во всем, во всех играх и проделках она первая.

И вот такой разношерстной бандой мы буквально терроризировали семью Патель. Мы никому не давали скучать.

— Халима, ты не видела мой кушак, ты сказала, что он на веревке сушится, я смотрел, его там нет, веревки, кстати, тоже нет.

— Вай! Мое белье!..

— Матушка, отец, не могу найти ботинок, я все обыскал…

— Кажется, это пряжка от него?

— Аджу, Акбар, а что это за прутики по двору раскиданы? И, кстати, нигде не могу найти бельевую корзину…

— Так вот же она, хм… вернее, то, что от неё осталось… прутики…

Помимо всего мне очень понравилось что-нибудь ронять и смотреть, как это что-то падает и разбивается. Особенно горшки. Тем более, что они были везде и легкодоступны.

Первый горшок, разбитый случайно, жутко меня напугал, но испуг быстро прошел, и я с интересом уставилась на осколки. Какой странный звук… Полет второго горшка был уже намеренный, я следила за ним и слушала, как он кррракает и аккуратно разваливается на две половинки. Надо же, как интересно!

Другие предметы не разбивались, но точно так же красиво летели и смешно подскакивали, подпрыгивали или катились в зависимости от формы. Нет, это просто чудо какое-то! Как интересно жить!

И я, воодушевившись, искала следующий предмет, который можно было бы сбросить откуда-нибудь.

И снова наслаждаться, смотря, как он летит-прыгает-катится.

А то, что людей это расстраивает, я не понимала. Мне было все равно, правда не нравилось, когда на меня начинали кричать. Кричала обычно Халима, и кричала она за каждый разбитый горшок.

Я пугалась её криков и искренне не понимала, почему она сердится, в разбитом горшке я ничего плохого не видела, он же смешно летел, кррракался и разваливался на половинки, разве не для этого он стоял на заборе?