В пользу живых (джен)

«Контору» я всё-таки отыскал через Интернет.

Сайт у них был неважный, кажется, запущенный много лет назад, когда Windows XP ещё сияла новизной, а дворовые детишки бегали с раскладными телефонами. Где-то в этом творении не очень усердного программиста я отыскал адрес (Красноармейская 1), и на следующий день поехал по нему.

Дом на Красноармейской был чем-то вроде офисного здания для бедных. Одноэтажное здание на небольшом возвышении, судя по табличке у двери, вмещало в себя офис какой-то ветеранской организации, какой-то пенсионерской организации и какой-то административной организации. И среди всего этого великолепия организаций скромно выделялось «ООО Контора», занимающее комнату номер семь.

Постучав в белую деревянную дверь (между ней и косяком была затянута жёлтая тряпица), я взялся за хлипкую ручку, которую уже не было нужды никуда поворачивать, и, сделав небольшое усилие, открыл дверь и вошёл.

Офис «Конторы» был, навскидку, весьма тесным и прокуренным. Здесь стоял только один стол, поделенный на две половины деревянной перегородкой. Каждая половина, судя по всему, принадлежала отдельному лицу, так как стула было два. Один пустовал, а на втором сидел полный мужчина чуть старше, чем средних лет, в тонком вязаном свитере и с тонким слоем волос на макушке.

— Здравствуйте, — сказал я осторожно. Прикрыл за собой дверь, снял шапку. — Даже не знаю, с чего начать.

— Вы по какому вопросу? — спросил мужчина.

Я сделал тяжёлый выдох носом, по-прежнему не зная, как к нему обратиться. Нет, правда: вы когда-нибудь заговаривали с адекватным здоровым человеком о том, что у вас дома завёлся призрак? Не в шутку, не ради розыгрыша, просто ни с того, ни с сего. Я вот нет. И до недавнего времени вообще в призраков не верил. Как и вообще во что-либо нематериальное.

Набрав в грудь воздуха — если что, просто смотаюсь, сказав, что пошутил!!! — я проговорил, глядя прямо в глаза мужчине:

— У меня дома завёлся призрак.

Мужчина не рассердился, не упрекнул меня, не закатил глаза, только покряхтел, сказал мне:

— Присаживайся.

Не сводя с него глаз, я осторожно прошёл вперёд. Не нашёл, куда сесть, поэтому двинулся к свободному стулу по другую сторону от мужчины.

— Не туда. Там занято.

— А куда…

Покряхтев, мужчина вытащил чёрную потрёпанную табуретку откуда-то из-за собственного стула, и бухнул ей об пол. Я присел.

Мужчина шелестел бумагами.

— Как узнал про «Контору»? — спросил он, перебирая какие-то документы.

— В Интернете нашёл…

Вот на это утверждение мужчина почему-то уже отреагировал скептически, и поглядел на меня, как на дурака.

— А, ну… — споткнулся я, поняв суть вопроса. — Мне дедушка рассказал.

— А он откуда знает?

— У него жена… ой, мама работала тут. Кажется.

— Работала? — поднял брови мужчина. — «Контора» в девяносто втором основана, какого ж возраста твоя прабабка?

— Я не знаю… Не уверен во всём этом.

— Ладно, разберёмся. Давай знакомиться. Меня звать Андрей Павлович, — он протянул жилистую крепкую руку. Я её пожал.

— Антон.

— А по батюшке?

— Артёмович.

— Значит так, Антон Артёмович. Рассказывай. Что видел. Что знаешь. Сколько времени прошло.

Я вкратце описал ему, как выглядело то, что я видел, и когда вообще произошло. Решил приберечь информацию про сон с той девушкой, которая дала мне совет… но потом рассказал и это. Вкратце, без лишних описаний. Всё же встреча с ней казалась мне чем-то почти интимным, и делиться не хотелось. Но едва ли Андрей Павлович вообще воспринял часть про сон, как что-то значимое. Но выслушал, не перебивая.

— Говоришь, точно не привиделось?

— Точно. У меня галлюцинаций никогда не было.

— Ну, всё бывает впервые… — снова покряхтел Андрей Павлович. — Значит, снова мутный. Что-то они повалили. А всё-таки мне интересно, откель твой дед про «Контору»-то вызнал? Часто он про неё рассказывал?

— Нет, вообще никогда. Только сейчас, когда я ему рассказал, обмолвился, что у него мама была… видела призраков.

Андрей Павлович самыми кончиками пальцев почесал затылок.

— А ты, может, из видящих?

— Из кого? — не понял я.

— Из тех, кто различает их. Призраков.

— Не знаю… Раньше я их не различал, или мне они вообще не попадались.

— Могет быть, могет быть. Ну вон, Авдотью Артуровну ты что-то не различил.

— Кого?..

Андрей Павлович кивнул в сторону пустого стула.

— Впрочем, тут умение нужно.

Я изумлённо поднял брови, взглянув в сторону пустого стула. Там что, кто-то сидит? Призрак? Прямо сейчас? Или этот мужик съехал с катушек? О чём он вообще?

— Ладно, в голову не бери. Короче, если у тебя дома непостоянный мутный энгэ, то это тридцать семь рублей девяносто копеек «Конторе». Можешь рубль-два накинуть за старания. Вот тут подпиши за конфиденциальность и прочее… И ещё паспорт твой нужен.

— Зачем? — я, признаться, немного не успевал удивляться.

— Ну, в базу занестить. У нас, вишь, систематизация в последнее время, верхи требуют, чтобы всё чин по чину было расписано, а у меня с этим всем прям ни пришей, ни пристегни.

Я вздохнул.

«Даже пытаться расспрашивать не буду».

На всякий случай я внимательно прочёл бумажку, но в ней, как ни странно, всё было прописано очень подробно и отчётливо, даже к качеству печати было не придраться. Нужно было подписаться, что я, Антон такой-то такой-то, согласен на обработку персональных данных сугубо в целях исполнения ООО «Контора» своих прямых обязанностей по избавлению домовой и придомовой территории от «н.г.»

— Что такое «н.г.»? Новый год?

— Шутник что ли? Я ж тебе про энгэ и говорил. Нематериальные граждане.

— Так вы что, серьёзно…

— А ты думал, я тут тебе деревню дураков развожу? — всплеснул руками Андрей Павлович. — Конечно, серьёзно. Ты давай, подписывай бумаги, пиши адрес, вноси предоплату и в ближайшее время, как инспектор освободится, он твоей проблемой займётся. Только укажи, когда будешь дома.

— И сколько предоплата…

— Двадцать рублей. Остальные семнадцать доплатишь лично инспектору по факту выполненных обязательств.

— А как я узнаю, что они выполнены?

— О, поверь, ты узнаешь.

— То есть, мне можно будет присутствовать?

— Тебе желательно будет присутствовать. Только учти, что действует правило неразглашения. К инспектор не может быть никаких вопросов по поводу его прямых обязанностей, если узнаешь на улице — не подавай вида, считай, что вы с ним никогда не виделись. Со стороны инспектора действует то же самое правило.

— То есть, вы тут как бы… Официально не зарегистрированы? И под прикрытием? — осторожно спросил я.

— Не, ты о чём. Всё законно, всё официально, оформлено чин по чину, с документацией порядок. Нас даже налоговая навещает.

— То есть… Все об этом знают? — мне казалось, что пол уходит из-под ножек табуретки, на которой я сидел.

— Ну, как «все»… — Андрей Павлович откинулся на спинку стула. — Слушай, ты, часом, не из милиции? И не тайный покупатель?

Я мотнул головой.

— Я безработный.

— Ладно, — он потёр пальцами нос. — Как бы… Знать-то об этом все знают, но вот вера — это другой вопрос. Предпочитают не верить. Но даже те, кто не верят, не придерётся, потому что с документооборотом всё нормально. У нас бухгалтерия работает, как часы, так что к «Конторе» никогда вопросов не возникает.

Я медленно выдохнул, будто бы сдувшись. Слово, которое вертелось у меня в голове, было не вполне цензурным.

— Ну что, больше нет вопросов? — ехидно спросил Андрей Павлович, когда я заплатил ему две золотые монетки и расписался везде, где он просил.

— Я, пожалуй, удержу сотню-другую, — сдержанно сказал я.

— Чего?

— Вопросов.

Из ящика стола Андрей Павлович вытащил потрёпанный кнопочный телефончик белого цвета. Дал его мне.

— Держи его поблизости. В ближайшие пару дней он позвонит. Когда это случится, бросай все дела и лети домой встречать инспектора. Он уже там объяснит, что к чему.

Я взял телефон и повертел в руках.

— Может, я лучше вам свой номер оставлю?

— Так у нас не принято, — ответил Андрей Павлович, уже не глядя на меня. — Мы ж не такси тебе… Бывай, Антон Артёмович.

На следующее утро после этого визита я проснулся в четыре сорок.

Утро за окном даже не думало заниматься, а мне через пару-тройку часов предстояло запихивать спортивную форму в рюкзак и отправляться в личный ад каждого студента: утреннюю пару физкультуры. Перспектива не радовала, но в том семестре я и так прогулял достаточно, и староста уже вряд ли могла бы меня отмазать.

Белый телефончик лежал на столе, звук я в нём выкрутил на полную громкость, чтобы ни за что не проворонить звонок. Инспектора, которого мне наобещал Андрей, я ждал с замиранием сердца, со смесью волнения и недоверия. Что если меня обманули? Но тогда они могли бы загнуть сумму побольше — тысяч, например, десять или даже больше. С изгнанием призрака, наверное, не каждый Вася справится.

А что, если каждый? — подумал я, открывая дверь и выходя в тёмный коридор.

Перед этим я благоразумно закрыл глаза, рассудив, что, если я не увижу призрака, то не испугаюсь. Так было спокойнее: «не убоюсь зла, не видя зла» или как-то так.

— Здравствуйте, — сказал я негромко, стоя лицом в сторону входной двери. — Аня просила передать, что больше не держит на вас зла. Она вас… простила.

Несколько секунд я стоял в кромешной тьме, закрыв глаза, как дурак, а затем мне в ноздри ударил ощутимый запах серы и гнили. Я машинально открыл глаза и в потёмках увидел прямо перед собой чью-то сгорбленную фигуру.

Я хотел закричать от ужаса и неожиданности, но крепкая холодная рука вцепилась мне в шею.

— Прости-и-и-и-ила? — проскрипел старушечий голос издевательски. — Прости-и-и-и-и-ила?!

Я вцепился в руку, которая меня душила, и ей богу, лучше бы я этого не делал: она была вся вязкая, будто бы покрытая потной тканью, и такая мертвенно-холодная, что я тут же машинально одёрнул ладонь.

— Я из тебя… — шипела бабка, — всю душу… выпью… сукец…

Она говорила будто бы на последнем издыхании, с хрипом выдавливая из себя каждое слово. Вне себя от ужаса, я задёргал шеей, чуть-чуть высвободился, чтобы сделать вдох, и кое-как выговорил:

— Твоё дело — тебе в тело!

Ничего не произошло: старуха снова сжала мою шею, только теперь потрясла плечами, издавая мерзкое хихиканье. В темноте блестели два белых глаза.

— Тела-то… у меня… уже нет… дуралей…

«Ну так и убирайся тогда отсюда!!!» — подумал я изо всех сил, чувствуя такое отчаяние, какое мне ни разу в жизни не приходилось переживать. Дёрнул же меня чёрт выйти из комнаты!

Сквозь пелену ужаса ко мне в голову неожиданно пробился голос девушки из сна — Ани.

«Посмотри ей в глаза».

Всё ещё барахтаясь, я открыл глаза и опустил взгляд на старуху, ища где-то внизу два мертвенно-белых огонька. Та, догадавшись, отшвырнула меня назад. Покачнувшись, я рухнул обратно в свою комнату, ногами оставшись в коридоре.

— Не смотри! Не смей! — завизжала старуха тонко. Я подумал: если родители увидят её тут — то сразу всё поймут, и тогда…

— Ма!.. — но, только отделавшись от удушья, я не смог издать громкого крика, подавившись собственным голосом. Старуха, отступая ко входной двери, смотрела на меня. — Па… — закашлял я ещё тише.

Старуха медленно шла ко мне. Теперь, привыкнув к полумраку, я видел её очертания, и ей богу, лучше бы я их не видел. Сгнившее дряхлое тело, старая рубаха с каким-то узором, кожа, едва обтягивающая худой старый череп, вместо волос на котором красовалось несколько седых лоскутов, а кое-где проступала плешь… Теперь она выглядела совершенно не такой, какой я видел её несколько дней назад. Если это вообще была она.

— Аня… — тяжело проговорил я, глотая воздух. На глазах от страха были слёзы, и я ничего не мог с этим поделать. — Простила… Аня… простила тебя…

— Мне не нужно… было… прощение! — меня шокировало то, насколько громко звучал старушечий клёкот, и при этом никто этого, кажется, не слышал.

«Посмотри ей в глаза».

Разозлившись на себя, что ничего не могу сделать, я зло поглядел на шагающую на меня старуху, и вперился взглядом в два белых огонька…