Колесо Рёна. Змеи Континента (джен)

Мир постоянно меняется. Раньше было множество богов, и они больше походили на людей тем, что имели право на вину. Сейчас бог един в личе Матери Игвес, и пути её неисповедимы. Люди привыкли принимать всё это на веру, опасаясь задумываться о сложных материях — не мешает, а то и помогает в тёмный час, и ладно. У этого были и свои минусы. То, что помогало единицам, чаще всего слепо осуждалось большинством. Последние бывали правы, но не всегда. Иногда категоричность, даже возникшая не на пустом месте, может сыграть злую шутку даже с самыми лучшими людьми и искажает самые добрые намерения.

Два молодых алхимика шли по цветастому коридору. Их лица были в достаточной мере несерьезны, чтобы не выглядеть нелепо под тюрбанами и душными балахонами. Скорее всего, говорили они на отвлечённые, но разумные философские темы. Их беседа могла не иметь смысла, ведь мысли и слова возникали хаотично, одно из другого. Бесцельное блуждание фантазии — один из немногих примеров хаоса в этом обретшем массу мире. Ещё не скоро он остановится, не скоро он познает настоящий покой.

Рён сосредоточил своё внимание на этих двоих просто так. Он мог подкинуть идею, озарение, направить по другой ветви, чтобы и та ушла в бездну вариантов. Это может пройти мимо них, привести к вершине и столкнуть на дно. Но сейчас Хаос не хотел вмешиваться. Такой вариант тоже был, и неизвестно, чем он обернётся.

По сравнению с другими богами хаоса, которых он немало повидал за время своего изгнания, Рён был невообразимо ленив. К власти над всеми не стремился, ничего по своему капризу не разрушал. Наблюдал и изредка вмешивался. Он считал, что всё произойдет само. Причем так, как будет надо. Он может и сам воздействовать на это, как элемент Хаоса. Как и Игвес, и эти смертные люди, и его бессмертные дети, и бесконечный космос, его неразумный брат. То, что Рён — бог, ничего не значит. Да и богом он не хочет себя называть. Он видел и сравнивал множества понятий и мог объяснить свою природу.

Он, Игвес, Смерть, младшие — хранители. Имеющие силу бесплотные разумы. Если их изгнать или убить, их работа не исчезнет и через века. Ослабнет их влияние, роль станет меньшей, но не пропадет совсем. Да и если все эти сущности разом перестанут существовать, не изменится ничего. Некому будет вторгаться на чужую территорию и ослаблять её. Рён считал, что так было бы гораздо лучше, но ничего поделать не мог. Законы мироздания подразумевали или не отвергали наличие разума у какого-то аспекта и вообще его существование вне тела. Это получилось само, ещё при изначальном Хаосе. В других мирах было ещё проще, ведь они создавались сразу из ничего этими разумами.

Ещё Рён был молод. Раз он родился уже в этом мире, а не создал его как многие, то он как минимум вдвое моложе других. Может быть, после смерти этого мира он покинет его, забудет и создаст новый. Умрёт ли он вообще? Или у такого как он потеря памяти — аналог смерти? Ведь у него нет тела, чтобы хранить память, рефлексы, ощущения, чтобы забыть и также вспомнить. Поэтому он помнит всё сразу, поэтому, он считал, людям так сложно понять богов. Поэтому он и наблюдает за этими двумя смертными, чтобы знать, думать решать. Такие, как он, существуют только пока мыслят. А также пока в них верят, иначе какой смысл мыслить? А заставить верить сложно, если сам не, а силах повелевать своей сферой деятельности. Здесь разум и его связь с миром роли не играют.

Рен все же решил вмешаться. Он в силах воздействовать не только на мысли, но и на материю, хоть и весьма косвенно. Да и не влияет, а просто сосуществует в некоем симбиозе с хаосом, псевдослучайностью, как он сам это называл. Кто обвинит какую-то высшую сущность в том, что сын императора весьма невовремя упал в бассейн и не додумался вылить воду из сапог, и поэтому оставил на гладком полу мокрый след. Но мысли были его главной стезей. Он вмешался.

— Осторожно! — вскрикнул старший, увидев лужу, и придержал товарища за локоть.

Последний выглядел неожиданно напуганно и Рён понял. Слабый, но ясновидец. Увидел свою смерть в этот самый момент, к которому всё шло. Но судьба оказалась благосклонна и ввела ещё одну переменную. Вернее, сейчас Игвес рвала и метала, ведь неугодный еретик избежал наказания. Она была слишком слаба. Богиня порядка, закона, предопределённости, за много лет укрепилась в умах людей, но утратила свою непостижимую суть, связь с вселенной, силу космоса. Всего лишь тень прежней себя, эгоистичная и мелочная. Не то чтобы она была не права и желала зла — напротив, она просто пытается предотвратить неизбежную гибель мира. А Рён пускает всё на самотёк, не гнушаясь развлекаться при этом.

Сейчас он спас одну жизнь, а завтра отнимет сотни, через неделю герой по его воле спасёт тысячу. Мимолетная прихоть безэмоционального разума. Во многих мирах Хаос отождествляют с яростью, эмоциями, небытием. Но Рён был другой его стороной, он допускал и ярость, и нежность, и небытие, и бытие. Допущение противоречивости и разнообразия. Он любил повторять, что хаоса нет, как нет случайности и судьбы (если она не навязана всякими сущностями). Есть только стечение обстоятельств, лже-случайность, неизвестные и не принимаемые в расчет переменные.

Отношение к порядку тоже отличало его от других хаоситов. Рён вполне допускал, что в хаосе рано или поздно рождается равновесие, а с ним и порядок. Он не видел ничего плохого в стабильности, законах, правилах. Но черезмерное их обилие и невозможность оспорить или хотя бы смягчить догматы его в восторг не приводили. Особенно фанатики. Знали бы они, сколько раз он в шутку этим бравым войнам и священникам пудрил мозги без их ведома. Обычно они после этого начинали перегибать палку, а вскоре и сами оказывались по ту сторону клетки.

Фанатиков он не любил. Но что самое удивительное, он с осуждением смотрел и на другую крайность. Другие считали их его истинными порождениями: развратники, преступники и прочие неприятные личности. Рён редко обращал на них внимание. Все они были похожи друг на друга, так же похожи на фанатиков, и имели одно весьма приятное свойство — недолговечность. Такой образ жизни неизменно вёл их к смерти, деградации и болезням. К счастью, такие встречались довольно редко. Чаще они «случайно» раскрывают хорошую сторону души, осознают ошибки и загоняют себя в какие никакие рамки. Или, если они не такие уж хорошие, делают тоже самое, но чтобы не «растекаться». Добро — это выгодно. К таким выводам пришли многие истинные последователи.

«Ничто не истинно, всё дозволено». Такое правило его любимчиков, последователей хаотов. Те, кто понимает это слишком буквально, обречены. А ведь это всего лишь напоминание, что делать можно все, если помнишь о последствиях и заранее все взвесил, и всякое утверждение не стоит брать на веру. А вовсе не то, что можно бегать пьяным и в исподнем по городу и кричать что попало окружающим. Но даже помня об этом, люди не прекращают радовать Рёна своими выходками.

Рён — аморальный бог, не имеющий ничего против добра, бог Хаоса, уважающий порядок, покровитель разврата и преступности, сам же учитель и маг, вечный ребёнок и мудрейший из взрослых. Хаос Возрождённый, далёкий от своих диких тёзок.

Тем временем, на другом конце континента, проходил обряд окольцевания. Маленький мальчик восторженно рассматривал церковь. Она была большая, белокаменная и златоглавая. Младенец уже сейчас прекрасно ощущал всю святость этого места, далёкого от мирской черноты как небо. Глубокий голос подошедшего священника тоже ему понравился, да и сам бородач выглядел добрым. Тут малыш ощутил на себе чей-то заботливый взгляд и поднял глаза к небу, чтобы улыбнуться.

Это вызвало слезы у растроганный родителей, его старенькая бабушка радостно взмолилась. «Чувствует, чувствует!» — причитали они. Если ребенок в церкви смеётся или улыбается небу, это хорошая примета. Значит, Богиня заметила его и будет оберегать в дальнейшей жизни. Сама Игвес тоже улыбалась. Она видела его судьбу: землепашец, как отец, его земли не тронет неурожай, у него будет умница жена и большая семья. Осталось только защитить его жизнь от нежданных невзгод.

Люди любят стабильность, защищённость и любят заботу. Но те, кто не мог ответить тем же другим, казались ей неправильными. Разве они не понимают, что расстраивают окружающих, делают больно множеству людей? Разве они не понимают, каково это? Каждый раз, когда Игвес видела этих блудных детей, она искренне тосковала вместе с теми, кого они обидели. Воры, головорезы, хулиганы. Блудные дети. Они обрекают себя и других на страдания. Тогда родители молят её не бросать их детей, помочь им, вернуть на путь истинный, избавить от страданий. Игвес не может им отказать. Она считает, что грешные души сами должны прийти к раскаянию.

Но в этот раз всё по-другому. Она смотрит на невинного младенца в храме, но продолжает тосковать по другим заблудшим душам. Вроде одного молодого алхимика, что бросил любимую и родных и сорвался в другую империю по первому приказу искусителя. Но ладно бы он просто сбежал, юноша полностью ушел в грехи, занимаясь тёмными искусствами, втаптывая в землю все естественные чувства, уходя от реальности и всё глубже падая во тьму. Она могла его спасти, но вмешался Рён.

Причина того, почему она внимает молитвам родителей, кроется на поверхности и известна каждому смертному. Она понимает их, она в одной с ними лодке. Она тоже не знала, в какой момент легкомысленный, добрый ангел жизни стал демоном, эту жизнь раз за разом разрушающий. Что только стоит тот момент, когда он привел в их уютный бессмертный мир Смерть и других бесов.

Игвес высоко ценила людей. Такой путь она выбрала, осознав, что в её вселенной всё уже в порядке и не требует внимания. А жизнь, её самая сложная работа, всё ещё в движении и требует постоянного надсмотра. Именно поэтому она пересилила себя и на время научилась уходить в другие миры. Четыре мага, чья сила была в Свете. Их мир, пусть и не идеальный, казался ей гораздо правильнее. Верховный Светлый бог с радостью согласился помочь. Именно с помощью четырех смертных ей удалось начать историю заново и изгнать Рёна. Она никуда не спешила и собиралась привести мир к процветанию за сотню лет, но вскоре поняла, как сильно ошиблась. Рён был изгнан, но его демоны и сам хаос остались. Возможно, она могла бы подготовиться и через тысячу лет всё повторить, но вход в другие миры оказался закрыт. Оставалась надежда, что с другой стороны тоже.

Не оправдались. Не так давно Рён вернулся, ещё изощрённее, сильнее, лукавее. Люди, её милые дети не прекращали бороться с его исполнителями, с его искушениями и соблазнами. Игвес ещё верит, что можно предотвратить конец Её мира. Хаос всегда ведёт к разрушению, и она была создана это предотвратить.