Брат мой Седрик (джен)

Проводив взглядами синий всполох сработавшего портала, который невесть куда умыкнул паука и приз, Гарри и Седрик озадаченно переглянулись. Вопросов задавать было некому, равно как и ожидать ответов, поэтому юноши несколько минут кротко подождали дальнейших событий. Ну, мало ли, вдруг кубок с пауком вернутся? Но время шло и тикало, лишь ветерок неприхотливо шуршал в зарослях тиса и самшита, кои огораживали площадку в центре лабиринта, и всё, больше ничего не происходило. Потом, правда, послышался странный нутряной звук:

— Бур-бур-буррр-р-р-р… бур-бур-бур-буррр-р-р-р…

Седрик завертел головой, Гарри поежился и виновато погладил свой живот, издающий эти самые голодные звуки. Бурление перешло в тихие хрипы — пустой желудок обреченно скребся о диафрагму. До Седрика тем временем дошло, откуда и что именно доносится, и он с интересом уставился на тощее гаррино брюхо. То, уловив внимание к себе, разразилось целой серией переливчатых рулад. Внимательно слушая брюшную симфонию, Седрик принялся охлопывать себя по бедрам, нашарив карманы, выудил оттуда плоский пакет и протянул Гарри.

— На, пожуй…

Гарри, торопясь, развернул и, увидев бутерброд с колбасой и сыром, тут же вонзил в него зубы. Откусил. Прожевал, проглотил и спохватился.

— А ты?

Но Седрик отмахнулся.

— Да я перед туром поел. А это так… на дорожку прихватил.

Гарри кивнул и догрыз спасительное угощение. Последний кусочек он долго смаковал, прощаясь со вкусом сыра с колбасой, а когда тот растворился в памяти окончательно, вздохнул и спросил, не забыв поблагодарить:

— Спасибо, Седрик. А паука дальше подождем или поищем?

Пуффендуец задумчиво пожал плечами.

— Да нет, пожалуй, думаю, портал его далеко унес, если он вообще портал… Давай-ка сами выберемся. Что там делать надо? Искры пустить?

— Ага. Красные, — кивнул Гарри.

Снова переглянувшись, парни заговорщицки улыбнулись, одновременно вытащили палочки и запустили в ночное небо снопы ярких фейерверков, беззвучных и оттого зловеще-багряных… Тут же к ним телепортировались спасатели с Эннервейтами наперевес, которые, однако, погасли, стоило им увидеть, что парни в сознании, живы и невредимы. Переместив мальчишек из лабиринта, спасатели озадачили мракоборцев тем, что кубок исчез.

Как исчез? Куда? Зачем? Гарри робко сообщил, что кубок вроде как портал сработал, потому что паука с собой… э-э-э… куда-то унес. Подумав, Гарри вдруг осмелился предположить:

— А может, сам паук того… трансгрессировал? Я видел — он очень хотел у нас кубок перехватить.

Седрик подтвердил, что да, паук действительно очень так рвался к призу. От таких подробностей все пребывали в сильнейшем недоумении — и в непродолжительных, очень страстных, яростных дебатах судьи вместе с Дамблдором, министром и остальными присутствующими сошлись на том, что портальные чары к трибунам на кубке не были рассчитаны на здоровенного акромантула, да и могли повредиться от отражающего заклинания Седрика. Так что в лучшем случае паука с кубком унесло куда угодно. В худшем же — портал сработал, и ни кубок, ни паук просто не вышли из перемещения. Выражаясь по-маггловски, их размазало на атомы между точками старта и финиша, с учетом искривления магических полей Хогвартса и Запретного леса — по всей территории леса и замка. Общим постановлением судей, по результатам опроса чемпионов, техническую победу решено было присудить Хогвартсу и его чемпионам Гарри и Седрику пополам как тем, кто был ближе всего к кубку. И так как они не завершили схватку с акромантулом, точно выявить того, кто первым взял бы кубок, невозможно.

Седрик оглядел присутствующих, хмыкнул, сгреб Гарри за плечи, привлек к себе и заявил:

— А мы кубок вместе взяли бы.

— Да! — счастливо поддакнул Гарри, стиснутый крепкой рукой. — Мы же хогвартские чемпионы, и это наша общая победа!

Боже, как возликовали факультеты! Пуффендуйцы и гриффиндорцы дружно ринулись брататься, обниматься и зарывать томагавки войны в почву всеобщего примирения. Похватав чемпионов, огромная толпа с ликованиями уволокла их праздновать. И только вездесущий ветер стал свидетелем того, как с опустевших трибун спустилась колченогая фигура, скособоченная на правый бок. Аластор Грюм с обиженным недоумением проводил удаляющуюся толпень, досадливо сплюнул и поковылял к себе — черт его знает, что там произошло на выходе из портала, но паук точно не вовремя… Всё испортил, гад членистоногий!

Два факультета вместе образовали собой гигантскую толчею, да такую, что когтевранцы и слизеринцы с их гостями болгарами-французами были отжаты в стороны и размазаны по стенам. От ликующих воплей полутора сотен глоток резонировали своды и дрожали свечи на потолке. Рон, счастливый в загогулину, повис на шее Гарри, душа перегаром от огневиски, до которого таки дорвался.

— Это мой друг! — хвастливо сообщил он очевидное всему миру.

Гарри, тоже подогретый виски, пьяненько хихикнул:

— А чего ж ты з-завидовал, д-друг?

— Когда это я завидовал? — удивился Рон.

— К-как когда? — нетрезво возмутился Гарри. — Тогда, когда ты думал, что это я свое имя бросил в Кубок огня!

— Не было такого! — отрицательно заявил Рон. — Всё ты врешь.

— Я не вру, Рон, я никогда не вру! — истово поклялся Гарри, прижимая руки к груди. — Ты же сам сказал тогда, что мы вдвоем прекрасно уместились бы под мантией-невидимкой. А потом ты сказал, что я — лжец. И сейчас ты опять говоришь, что я лгун!

Рон побагровел. Гневно зарычал:

— Ты это сейчас к чему? Я думал, ты меня простил, ну, тогда, после драконов!

— А я передумал! — неожиданно разобиделся Гарри. То ли градусы разогрели его храбрость, то ли вино ему истину открыло… но здесь и сейчас Гарри возжелал справедливости. — И вообще, хватит мной пользоваться! Мне на-до-е-ло! Надоело то, что ты от меня Джастина вечно оттираешь, не даешь с ним поговорить, и Невилла ты ко мне не подпускаешь, стоит ему подойти ко мне с вопросом, так ты тут же рядом вырастаешь, уши греешь — о чем это мы говорить будем? Рон, я тебе что, дочка? Ты почему блюдешь мой круг общения, отсеиваешь от меня лишних и неугодных? Я что, твоя личная собственность? Вещь, которая почему-то умеет ходить самостоятельно? Ей-богу, Рон, мне так и кажется, что будь твоя воля, ты б меня связал и на полочку положил под стеклянный колпак, лишь бы я никому не доставался!

К тому времени монолог Гарри звучал в полной тишине. Весь зал, завороженно замерев, внимал Поттеру, глаголящему истину. Рон, однако, услышал только про Джастина. Взбесился и вызверился:

— Зачем тебе Джастин, этот тупой, никчемный барсук?!

— Да ты гиена, Рон! — осенило Гарри. — Ты жадная, трусливая и завистливая гиена, которая всем в рот смотрит и только и думает, как бы урвать кус побольше да пожирнее. И ты, как и гиена, ни с кем не желаешь делиться! Всё! Уйди от меня, я — лев и с гиенами не дружу!

Оттолкнув плечом Рона, Гарри решительным шагом устремился прочь. И успел пройти ползала, когда на его плечо легла рука, останавливая, а голос Седрика мягко позвал:

— Постой, Гарри. Не уходи с обидой, так нельзя.

Гарри обернулся и заглянул в тревожные серые глаза. И вмиг позабыл обо всем на свете, все горести и печали куда-то сгинули, потому что здесь был Седрик, хороший друг, надежный товарищ и добрый верный брат. С Седриком забылись предатель-Рон, все боли и несчастья. А когда Седрик втянул его в гущу пуффендуйцев и придвинул к нему блюдо с пирогом, Гарри ощутил, что заново рождается.

Немного подкрепившись и протрезвев, Гарри кое о чем вспомнил и загрустил. Повесил буйную лохматую головушку. Седрик ласково качнул его за плечи и тепло спросил на ухо:

— Что с тобой, Гарри?..

— Тебе же семнадцать? — грустно спросил Гарри. — Ты выпускаешься, да? И мы больше не увидимся?

— Ну почему? — мягко возразил Седрик. — Мне семнадцать потому, что я родился в сентябре, а так-то я на шестом курсе пока. У меня ещё целый год впереди — весь седьмой курс.

— Ух ты… — Гарри радостно просиял. И добавил зачем-то: — А я на пятом буду.

— Ну вот и ладно, — улыбнулся Седрик. — Успеем с тобой пообщаться, — и снова к уху склонился. — В гости позовешь? Очень хочу к тебе поехать…

Гарри онемел. Опешив, он в изумлении уставился в лицо юноши. В гости? К нему?! Обалдеть… да Дурсли с ума сойдут!

— Ой, нет! — вскрикнул Гарри. — Мои тётя и дядя… они магглы, они не поймут. Седрик, прости, но… нет. Никак. Не получится.

— А я хорошо оденусь, по-маггловски, обещаю, меня никто не отличит. Ну, Гарри, можно? — настойчиво продолжал проситься в гости Седрик.

По лицу Поттера расползлась глуповатая, слегка обалделая улыбка. Это будет чудесное лето. Лето с Седриком!

Дамблдор и министр спокойно сидели за столом и вполголоса о чем-то переговаривались, явно не о турнире. Барти-Грюм изгрыз все ногти, пока не рискнул подобраться поближе и не подслушал.

— …так вот, поясницу-то ломит страшно так! Никакое зелье или мазь не помогают.

— Ну не скажи, Корнелиус, а вытяжку из лирекорня пробовал? Говорят, знатно вштыривает…

Тьфу ты! Смачно сплюнув, Барти пошкандыбал прочь, проклиная колченогость Грюма.

* * *

Акромантулы, как и все другие пауки, относятся к разряду членистоногих. Внешне они похожи на простых пауков, покрытых чёрной шерстью. Однако их отличают огромные размеры: подростки десяти лет кажутся рядом с ними совсем маленькими, всего лишь по первую фалангу лапы паука. Размах лап акромантула может достигать пятнадцати футов. У пауков по восемь черных глаз. Пауки очень ядовиты. Если акромантулы злятся или чего-то боятся, то они громко щелкают челюстями. Гигантские пауки прядут куполообразную паутину, которую размещают на земле.

Теперь надо припомнить, что паутина простых, обычных паучков представляет собой белок, обогащённый глицином, аланином и серином. Внутри паутинной железы она существует в жидкой форме. При выделении через многочисленные прядильные трубочки, открывающиеся на поверхности паутинных бородавок, происходит изменение структуры белка, вследствие чего он затвердевает в форме тонких микрометровых нитей. Внутри нитей есть жёсткие белковые кристаллы размером в несколько нанометров, соединённые между собой эластичными белковыми связками. В дальнейшем паук переплетает эти первичные нити в более толстое паутинное волокно. По прочности паутина близка к нейлону и значительно прочнее сходного с ней по составу секрета насекомых, например, гусениц тутового шелкопряда. Припомнили? А теперь увеличьте крестовика обыкновенного до размеров Арагога… Как вы думаете, какую паутину должен плести паук-исполин?

Мало кому известно, но Арагог, сбегая из замка в глубину Запретного леса, не зря ломанулся подальше от василиска и поглубже в болотистые пади. Именно там, в глубине сырой туманной лощины, юный беглец Арагог нашел самый нужный, самый необходимый паучий компонент — залежи самородного серебра. Не много, но на поколение Арагога хватило в самый раз на полстолетия. В самом Хогвартсе серебра не было в должном количестве, об этом не раз и не два докладывали отряды паучков-разведчиков, состоящие из паучьей молоди. Ведь маленькие акромантулята мало чем отличаются от черненьких паучков-домовичков. Так вот, разведчики докладывали, что в замке чаще пользуются золотой посудой, но есть там-то и там-то хрустальные бокалы. Ну, хрусталь, конечно, слабая альтернатива серебру, но, как говорится, на безрыбье и креветка — рыба. Тайные рейды акромантулов-подростков, совершаемые в замок за добычей дармового хрусталя, как правило, проходили незамеченными. Разве что профессора не досчитывались пары-другой фужеров, которые пауки, разбив, уносили цепочкой по кусочку…

Наш членистоногий герой, молодой акромантул девяти лет от роду, достигший размеров легкой спортивной лошади, стройный, высокий и по паучьим меркам красивый, был довольно-таки разносторонне развитым юношей. Лучший разведчик с двухнедельного возраста и прекрасный добытчик хрусталя… да что там, он однажды даже серебро нашел! Какая-то растяпистая девчонка в ванной старост посеяла серебряный кулончик на серебряной же цепочке, которая стала потрясающей находкой для нашего паука.

Так как добыча была мелкой, то он её съел сам и сплел сверхпрочную паутину-невидимку, благодаря чему в неё попался даже олень. Укрепленная серебром паутина смогла удержать рогатого зверя, и наш герой его целый месяц мариновал и обгладывал. Честно говоря, это был самый лучший и сытный месяц в его жизни! Он кайфовал и буквально катался как сыр в сливочном маслице. Впрочем, если бы пауки вели статистику, кто сколько хрусталя добыл, то наш красавец стал бы рекордсменом, потому что за девять неполных лет добыл килограммов семь кускового хрусталя и двести грамм серебра — та самая цепочка с кулончиком и маленькая десертная ложечка Златопуста Локонса.

Наш мальчик уже достаточно подробно описан-расписан, а значит, пора нам дать ему имя. Ведь у всякого полноценного персонажа должно быть свое собственное имя. И назовем мы его Одиссеем. Ведь его миссия только начинается…

Именно его отловил Хагрид по приказу министерских и с личного разрешения прапрапра-и-ещё-сколько-то-раз прадедушки Арагога. Запущенный в странный травяной лабиринт, Одиссей хоть и удивился, но кротко обследовал новое место, в которое его привели погостить за час до начала третьего тура. Соседство нескольких соплохвостов его насторожило, и он, избегая пока контактов с ними, обошел крабомантикоров стороной.

Сам лабиринт с тупиками и ловушками Одиссея не смущал, тупики и ловушки он спокойно преодолевал по самой стене лабиринта. А то мы не видели паучков на стене и потолке, ага…

Шатаясь по зеленым переходам-коридорам, Одиссей набрел и на центр лабиринта. Обогнув сфинкса поверху, он спустился на площадку и, крадучись, подобрался к заветной цели, просто чтоб убедиться, что глаза и хелицеры его не обманывают. О, великая праматерь Шелоба и все Арахниды мира, глаза его не обманывали, все восемь — там действительно стояло… стояла… короче, там вправду находилась вот такая куча серебра! Бабушкой Мосей клянусь!

В течение часа Одиссей пасся вокруг кубка, сторожа его и прикидывая, как бы половчее стащить, а то много народу окрест, вон, голоса их слышны. Может, ночи подождать?

Услышав шум в одном из коридоров, Одиссей прошелся туда, разведав же, обеспокоился — как минимум двое прорывались в центр загадочной площадки. А там его сокровище. Как бы его не умыкнули эти двуногие… Поняв же, что два человечьих недомерка точно прорываются в центр, Одиссей решил перехватить свое серебряное чудо, свалившееся с неба, ведь это ж означает сверхпрочную невидимую лунную паутину, стопроцентную надежную ловушку и горы свежего мяса на полгода вперед! Какой же нормальный акромантул откажется от такого богатства?! Короткая погоня наперегонки с недомерками, какие-то шлепки по бокам чем-то цветным-энергетическим, которое он едва заметил… рикошет в постамент и… вуаля! Кубок сам летит ему в лапки, осталось только поймать. Что он и проделал, с готовностью расставив ловчую пару хелицер.

Человека при перемещении порталом обычно как бы дергает крюком под ложечку, где это, кстати?.. или за живот. Так нам рассказывают те, кто хоть раз телепортировался куда-либо. Пауки об этом не рассказывали никогда, так что нам остается только гадать, за что именно дернуло Одиссея. Замечу лишь, что внезапная телепортация не сбила акромантула с толку ни на секунду и ни на йоту.

Пауки не рассуждают, они действуют на уровне инстинктов. Авада усвистела в молоко, потому что в ту же секунду, в тот краткий миг, едва переместившись в пространстве и почуяв угрозу, паук прыгнул на врага…

«Хрясь» и «хрусть», вот такие печальные звуки прозвучали в могильной тишине ночного кладбища, когда восьмисоткилограммовое тело со всей акромантульей мощью обрушилось на голову Пита в ответ на его жалкое, торопливо выкрикнутое заклинание «Авада Кедавра!»

Настороженно повертевшись на месте, нацелив перед собой сторожкие хелицеры, Одиссей убедился, что больше врагов нет, и сошел с поверженного дохлого человека, чья шея просто и банально сломалась под его почти-тонной тяжестью.

Так же настороженно Одиссей обошел тот участок кладбища с незажженным костром и каменным котлом, куда его забросило волей случая, внимательно щупая волосками окружающий воздух в поисках предполагаемых врагов-ловушек или убежищ… Первых поблизости вроде не оказалось, а вот последнее… откуда-то явственно доносился запах тлена и запустения. Так пахнет очень старый, давно заброшенный дом. Заинтересовавшись этим фактом, Одиссей решил разведать обстановку, раз его сюда закинуло. Как и все пауки, он прежде всего озаботился безопасным убежищем для себя любимого. Аккуратненько прикопав серебряно-хрустальную находку, молодой арахнид деловито уходулил прочь, не обращая ровно никакого внимания на дрожащий под кустиком сверточек, совершенно невкусно пахнущий.

Темный Лорд, продолжая мелко трястись, приподнял голову, слушая удаляющиеся ходули паука-гиганта, при котором и пикнуть не смел… Выкаченными от ужаса глазами он посмотрел на распростертого неподалеку Хвоста. Мертвого Хвоста. Господи и Мерлин, вы же меня не бросите? Что там на турнире стряслось? Почему награда оказалась в лапах паука??? Он что, всех там перебил и единственный остался победителем?! Мерлин, Моргана, Господи Иисусе, спасите-помогите!..