Тернистый путь (джен)

На следующий день я узнала очень многое об этом месте.

Учитель Хирмина знал ещё двоих людей, которые оказались здесь так же, как и мы. Но оба они не стали слушать его попыток рассказать им об этом мире и сделать то, что должны, и покинули его. Что с ними — старик не знал.

— А что же они должны были сделать? — поинтересовалась я, глядя, как Хирмин готовит нам завтрак — пышные румяные оладьи.

— То же, что должен был сделать я, окажись здесь на несколько лет раньше. И то, что теперь должна сделать ты.

— Так что?

— Спасти мир, — Хирмин произнёс это как само собой разумеющееся.

Я рассмеялась.

— Не, а серьёзно?

— На севере зарождается Культ Дракона, и они уничтожат людей. А тех, кто выживет — поработят, превратив в безмозглых мутантов.

— И я должна противостоять Культу Дракона?

Хирмин пожал плечами:

— Желательно.

— Смешно.

— Не смешно.

— Я хочу выбраться отсюда, — занервничала я, и даже гора дымящихся румяных оладий со свежей сметаной и парным молоком не прибавили во мне желания задержаться здесь хоть немного.

Хирмин посмотрел на меня, под его взглядом я ощутила себя маленьким котёнком, который только что разбил кринку с молоком и напрудил лужицу в любимые тапочки хозяйки.

— Выход отсюда есть. Но он... находится на севере. Выход — в руках Культа Дракона.

— Это ты специально, да?

— Нет. Мы все попали сюда не зря. И уйти сможем только выполнив эту задачу. Ешь.

Хирмин поставил нам по тарелке со сметаной и по стакану молока. Я схватила горячий оладий, обмакнула его в сметану.

— Спасибо. А ты это точно знаешь? Или тебе старик наплёл?

— К Учителю попрошу с уважением. А знаю точно.

— О, как вкусно! Рецептик дашь?

— Конечно, — улыбнулся Хирмин.

— Очень вкусно, — повторила я, запивая божественный оладий молоком, — а почему ты остался здесь, а не пошёл на север?

— Потому что теперь Учитель — я. Я не могу выполнить эту задачу.

— Не по плечу?

— Не по плечу. Я расскажу тебе ещё много чего, но времени не много, учить я буду тебя в пути. Только так ты сможешь добраться до Культа Дракона и найти выход отсюда. От тебя требуется выполнять то, что я говорю.

Я фыркнула, но спорить не стала. Пока не обнаружу другого способа выбраться отсюда. А так у меня есть хоть какая-то определённость.

— Здесь довольно опасно, — продолжил Хирмин, — и выживание зависит от соблюдения правил, о которых я тебе расскажу.

— Хорошо. Это похоже на речи сумасшедшего, но... выбора-то нет?

— Выбора нет. И откуда ты знаешь, где сумасшествие, а где — нет? Ты и имени своего не помнишь, не это ли сумасшествие?

Я предпочла не отвечать на эти вопросы и поскорее закончить завтрак. Потом я помогла Хирмину убрать всё со стола, вымыть посуду и навести порядок в доме. Он показал мне на сундук, стоящий под лестницей, ведущей на чердак.

— Посмотри там. Всё, что найдёшь — тебе. Собирайся, я скоро вернусь.

Хирмин вышел из дома, а я заглянула в сундук. Там, словно сшитые на меня, оказались нижнее бельё, туника, высокие сапоги, тканевые наручи, тёплый плащ, пара носков и перчатки. Я с радостью переоделась в свежую одежду, и тут пришёл Хирмин.

— Готова?

— Готова, — подтвердила я, не став спрашивать к чему, но тут мой взгляд упал на кольцо на большом пальце, — вот чёрт! Я совсем забыла! В трактире “У Спящего Кота” я встретила дифира Яндреха. Он дал мне это кольцо и велел отнести письмо его отцу — дафазиру Канъядареху! А кто, кстати, такие “дифир” и “дафазир”?

— Дифир — сын дафазира. А дафазир — правитель страны, король. Замок дафазира находится на южном склоне Аускере, а наш путь и пролегает мимо Аускере. Держи, — Хирмин протянул мне небольшую котомку, сам взял такую же, только чуть больше, взял с полки серую книгу и какой-то свиток, — идём.

— А как же... твои курицы, коровы?...

— Я их отпустил. Теперь они позаботятся сами о себе. Или о них позаботятся соседи.

— Эти? — я кивнула в сторону его странных неразговорчивых соседей.

— Эти. Идём.

Я глубоко вздохнула и вышла из дома. Хирмин вышел следом, запер дверь.

Закинув за плечи котомку и взяв в руки походный посох, Хирмин пошёл по дороге.

— Идём, — я взяла свою котомку и направилась за ним.

Странные соседи Хирмина — маленький мальчик и его мама — играли со щенком, кидая ему палочку.

— Добрый день, — поздоровалась я с ними.

— Не здоровайся с ними, они же инерты!

— Эта зима будет лютой. Так говорят Древние, — сообщила нам женщина.

— Мама купила мне щенка! Он будет охранять нас! — радовался мальчик, кидая палку щенку.

Мы шли по брусчатке довольно долго, дорога то петляла как заяц, то вытягивалась в прямую стрелу. Мы встретили пару заброшенных домов, Хирмин пытался открыть двери, но те были запреты, и мы шли дальше.

Внезапно унылый серый осенний пейзаж сменился на летний. Сочная зелёная трава, густые кроны деревьев, яркое солнце над головой. Я с удивлением обернулась, но уходящая вдаль брусчатка, теперь ставшая грунтовой дорогой, ныряла в неглубокий овраг и терялась в густой траве.

— Погоди-ка…

Я пошла обратно, желая убедиться, что мы действительно шли по брусчатке вдоль осеннего леса.

— Не всегда возможен путь назад, — Хирмин взял меня за локоть. — Теперь мы можем двигаться только вперёд.

Я попыталась вырваться:

— Ведь только что мы шли по брусчатке, и была осень! Я хочу немного пройти назад…

— Назад уже нет дороги. Тот путь пройден.

— Ты говоришь как…. Как…

— Как кто? — рассмеялся Хирмин.

— Как сумасшедший!

— Ах так… — прищурился Хирмин. — Ну что ж… иди!

Я пошла по дороге до оврага, куда ныряла тропа. Остановилась на краю, глядя на теряющуюся в густой траве тропку на той стороне.

— Убедилась? Нет дороги назад! Идём!

— Хирмин, я не могу пройти дальше!

Нет, я не налетела на невидимую стену. Но я не могла сделать и шаг дальше. В сторону, назад — да. Но не вперёд, откуда мы только что пришли.

— Уже пройденный путь невозможно пройти снова. Пошли, мы должны до заката прийти в Трангоду, поторопимся.

— Почему? — мы двинулись по пыльной грунтовке.

— С закатом город закрывается, а оставаться за его стенами ночью небезопасно.

— А поесть? Я хочу есть!

— Так поешь, но надо идти.

Заглянув в котомку, я обнаружила там пару яблок, кусок хлеба, завёрнутый в чистый платок, флягу с водой и кусок вяленого мяса. Выбрав мясо и хлеб, я торопилась за Хирмином, на ходу давясь едой.

— Долго нам идти ещё?

— Почти пришли, но и закат скоро, надо торопиться.

Действительно, уже стало смеркаться, запели сверчки и потянуло прохладой. Я вдохнула сырой вечерний воздух, его особенный аромат опьянял, дарил умиротворение. Закутавшись в тёплый плащ, я спешила за Хирмином.

Вот показались огни города. Город был обнесён огромной стеной, одна створка массивных деревянных обитых железом ворот была уже закрыта. На стенах чадили факелы, освещая небольшое пространство перед входом. Где-то в лесу послышался вой. Открытая створка ворот подвинулась, оставляя для прохода небольшой промежуток.

Хирмин ускорил шаг, и мы чуть ли не бегом пересекли городскую черту.

— Быстрее нам надо попасть в таверну до закрытия, если не хотим ночевать на улице!

Я из последних сил бежала за Хирмином, валясь от усталости, после этого длинного перехода. Мы подбежали к трёхэтажному каменному зданию, у входа которого на стене висел факел, а наверху висела какая-то красивая винтажная вывеска.

Хирмин дёрнул дверь, забежал внутрь:

— Успели! Что-то мы долго с тобой шли.

— Не пустили бы нас, если бы опоздали?

— Да, с наступлением ночи всё закрывается до рассвета.

Опять послышался далёкий тоскливый вой, и засов на двери таверны закрылся сам собой.

— Сейчас поедим и можно спокойно поспать до утра.

Мы подошли к стойке. Хозяин таверны, грузный краснолицый мужчина, протирал белым полотенцем кружки и выставлял их в один ряд.

— Добрый вечер! — Обрадовался он поздним и, судя по пустому залу, единственным гостям. — Чего вы желаете?

— А что у тебя есть? — Хирмин раскрыл огромное меню. На пожелтевших хрупких страницах были выведены красивой, но непонятной мне вязью, названия блюд и искусно нарисованы сами яства.

— О, давай нам вечерний суп, печёную картошку с жареной рыбой и овощным салатом. А пить будем… Вино.

— Я не пью, — спохватилась я.

— Не волнуйся, это не алкоголь. Утром проснёшься полная сил. Но это вино можно пить только на ночь, запомни.

— Ладно.

Я огляделась. Массивные дубовые столы, такие же лавки. На каждом столе стоял стандартный набор: соль, перец, салфетки и свеча. Мы прошли за один из столов, девушка-подавальщица принесла наш заказ, зажгла свечу. Блюда оказались очень вкусными. Вечерний суп напоминал куриный, картофель был очень вкусный, рыба оказалась не похожа ни на что из того, что я когда-либо пробовала.

— Очень вкусно, — поблагодарила я подавальщицу, когда та принесла вино и забрала со стола пустую посуду. Девушка не ответила ничего, но когда она уходила на кухню, я услышала, как она проворчала:

— Ходют, ходют… Ночь на дворе, шолоки у стен.

— О чём она? — удивилась я.

— Ты же слышала вой? — Хирмин пригубил вино. — Это шолоки. Ночные псы, бегущие из тьмы на свет в поисках пищи. Не позавидую тому, кто будет ими замечен.

Словно услышав слова Хирмина, далёкие шолоки завыли у стен города. По телу побежали мурашки.

— Жутко как-то.

— Не то слово! — согласился мой спутник.

Мы допили вино, от которого немного закружилась голова, но опьянения я действительно не почувствовала, Хирмин заплатил хозяину таверны за комнату и поднялись на второй этаж. Комнату, в целях экономии, взяли одну, но с двумя кроватями. Я завернулась в тёплое пушистое одеяло и, слушая вой голодных шолоков, заснула.