Забытые и мертвые (джен)

Вскоре лес остался позади. Кони мчали сани по заснеженной аллее, огибающей замёрзшее озеро. У Алины перехватило дыхание от красоты: озеро было больше, чем пруд Тривки, по которому она каталась в детстве на коньках, и свирепо блестело в ярком лунном свете.

Вдалеке высился старый деревянный особняк, задняя часть которого которого клонилась назад, словно развеваемый ветром плащ. Сани остановились во дворе, среди нетронутого снега. Дарклинг вышел первым, и подал Алине руку. Решительно не глядя на Ивана, Алина взяла его за руку, и когда их ладони соприкоснулись, она ощутила, как сила Дарклинг наполняет её спокойствием. На мгновение ей померещилось, что он легонько сжал ее ладонь. Алина сделала вид, что отряхивает кафтан, прежде чем взглянуть на особняк.

Карниз и наличники украшала ажурная резьба. Впереди, как нос корабля, возвышалась башня с двускатной крышей. Алине померещилось, что на маленьком балконе кто-то стоит, но то была просто игра теней.

Увиденное навевало воспоминания о Керамзине. И хотя в особняке князя Керамазова, несмотря на вдов и сирот, хватало пустых пыльных комнат, дом можно было назвать обжитым, в отличие от особняка Тимуровых: лишь в нескольких окнах слабо, будто пламя жалось к фитилям, горели свечи, а свет уличных фонарей обнажал выцветшую и потрескавшуюся краску. Алина боялась, что как только они переступят порог, особняк рухнет им на головы.

Возле двойных дверей ждал камердинер в ливрее, который нервно поклонился, когда они подошли ближе. Алина подумала о картине, которую они представляли: Дарклинг, выплывающий из сумрака в своем чёрном кафтане, серьезные опричники и гриши. Один из солдат отправился переговорить с конюхом по поводу лошадей, тогда как остальные направились прямиком в дом.

Обернувшись, Алина увидела Давида — единственного субстанциниала в их группе. Его присутствие рядом, ощущалось как клеймо. Именно ему, как лучшему фабрикатору, предстояло создать её усилитель. Интересно, остальным гришам тоже сразу создавали усилители? Алина в этом сомневалась. Похоже, Дарклинг не собирался тратить время попусту. Внезапно Алину охватило беспокойство: неужели Дарклинг так верил в чудо, что потом планировал сразу направиться к Каньону?

Они вошли в узкий и длинный вестибюль. В холле на второй этаж вела распашная мраморная лестница. На ней столпились люди, но внимание Алины привлекла бледная фигура. Ей показалось, что именно её она видела на балконе, но тот был двумя этажами выше, а женщина в силу возраста вряд ли могла быстро ходить. Это была не кто иная, как графиня Тимурова: высокая и худая, как жердь, в белом платье, она выглядела настолько хрупкой, что сильный ветер грозил унести её прочь. В одной руке она неуверенно сжимала трость. Седые волосы были собраны в сложную высокую прическу, которая напоминала кокошник из паутинки.

Едва графиня сошла с последней ступени, к ней поспешил камердинер.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать в мой дом! — размахивая костлявой рукой и едва не ударив слугу, объявила хозяйка.

Происходящее было до того странным, что Алина не верила своим глазам. Дарклинг, казалось, воспринимал всё со свойственной ему невозмутимостью.

— Графиня Тимурова, — поклонился он, — приносим свои извинения, что потревожили вас в столь поздний час.

Графиня только махнула рукой.

— С возрастом никогда не знаешь, когда тебя одолеет сон, мальчик мой.

Алина чуть не фыркнула. Дарклинг был старше графини, хоть и выглядел молодо. Интересно, она хоть понимала, с кем говорит?

— Прошу, оставайтесь в нашей обители сколько потребуется. Мне и моей пастве не нужно много места в этом старом доме.

Паства состояла из юной и испуганной кухарки — возможно, она-то как раз догадалась, кто пожаловал к ним в гости — камердинера в ливрее, который сопровождал графиню, несколько дворовых и парочки охранников.

Неужели это все, кто был? Для такого большого дома людей маловато. Может и Керамзин точно также пустовал, если бы не милосердие князя. Алина поймала себя на том, что растирает руки — в особняке стоял жуткий колотун. Но из всех слуг мёрзла только кухарка, которая куталась в серое пальто, засунув руки в карманы.

Поскольку все вопросы проживания были оговорены — или просто не интересовали графиню — она с умиротворенным выражением лица заковыляла прочь, совершенно не обращая внимание на стоящего на её пути сердцебита. Иван неверяще поглядел на неё, прежде чем отойти в сторону.

Слуги, как по приказу, быстро испарились. Алина вместе с другими гришами направилась вслед за Дарклингом. Выражение его лица было нечитаемым, когда он поднимался по лестнице, хотя он бросил на Ивана краткий взгляд. Сердцебит поморщился, стоило Дарклингу отвернуться. Внезапно Алину осенило.

— Это ты устроил нам ночлег?

Обстоятельства не позволяли Ивану крикнуть «заткнись, Старкова», поэтому он просто одарил её испепеляющим взглядом. Довольная, что наконец-то отомстила за все его дурацкие ухмылки, Алина гордо зашагала вперёд, совсем не думая об олене.

* * *

По утрам усадьба Тимуровых своим гостеприимством напоминала склеп. Графиня обычно не появлялась раньше полудня. Похоже, сон всегда одолевал её в определенное время.

Сама Алина предпочла бы остаться в постели подольше по той простой причине, что под пуховым одеялом было куда теплее, чем в продуваемых сквозняками коридорах. Хорошо, что она привыкла подолгу не использовать свои силы, и холод не смог проморозить её до костей. Малый Дворец довольно хорошо отапливался, чтобы ходить по нему в зимнем кафтане, но здесь Алина не решалась снять его. Как графиня не мерзла в своем летящем платье, оставалось загадкой.

Но ни один гриш не мог позволить себе праздно валяться в постели, поэтому Алина неохотно вылезала из кровати, одевалась и бродила по коридорам. Снова и снова. Древний и уединенный особняк больше напоминал Малый Дворец, нежели вычурную королевскую резиденцию. Время здесь словно замерло, и казалось, что из-за угла тебе навстречу выйдет сказочная принцесса, а в озере живёт водяной. Но пока Алине встречались только кухарка Света или опричники.

Бесцельно бродить коридорам было не очень занимательно, но Алина никогда не отличалась общительностью. Да и с опричниками просто так не поболтаешь.

Или с Иваном. Или с Давидом. Или с Дарклингом.

Алина не знала никого из эфириалов, все они уже закончили обучение и состояли на службе у Дарклинга. Они знали, кем она была, и Алина время от времени перебрасывалась с ними парой фраз, но дружбы пока ни с кем не завязала.

В особняке имелась библиотека, в которой всё свободное время проводил Давид. Алина всё гадала, что могло его заинтересовать, ведь в распоряжении фабрикатора были архивы Малого Дворца. Собравшись с духом, Алина завела с Давидом беседу (но в основном говорила она). Оказалось, что на покрытых паутиной полках хранилось несколько очень редких фолиантов.

В этот день у Алины Старковой имелась цель. Миновав закрытые двери, которые волной вставали перед ней, она прошла в восточное крыло особняка. Сравнение было удачным, потому что поместье хранило море тайн. Но нужная ей дверь отыскалась легко: её охранял опричник в угольно-черной форме. Алина невольно замедлила шаг.

Стражник ничего не сказал, когда она постучала. Интересно, позволил бы он ей такую вольность дома? И когда Малый Дворец успел стать для нее домом? Голос Дарклинга вырвал Алину из раздумий, и она вошла внутрь.

Комната, как и весь особняк, была обветшалой и пустой. Возможно её когда-то использовали, как кабинет: в центре, словно остров, стоял испещрённый царапинами письменный стол. Стену позади него занимали высокие окна. Тяжёлые портьеры были отдернуты, и сквозь стекло беспрепятственно лился солнечный свет, в котором танцевали мириады пылинок.

Дарклинг встал из-за стола и легко поклонился ей, как делал всегда. Но этот раз поразил Алину: после их поцелуя на Зимнем празднике каждый жест Дарклинга таил в себе скрытый смысл. Её охватило предвкушение и неуверенность, ведь главный вопрос так и оставался без ответа: что дальше?

— Алина, прошу, — Дарклинг указал на кресла перед столом. Алина выбрала правое. Дарклинг тоже сел, и какое-то мгновение они смотрели друг на друга через стопки отчётов.

— Как тебе эта маленькая передышка? Наверное, приятно взять перерыв от занятий?

Алину готовилась, что её спросят о цели визита, поэтому ей пришлось обдумать ответ.

— Это… необычно.

«Одиноко».

— У меня никогда раньше не было столько свободного времени.

Ей вспомнился шепот Керамзина: будь благодарна. По приезду сиротам сразу находили работу по дому. Свою прошлую жизнь мало кто из них помнил.

Дарклинг изучал её, склонив голову. Он было поднял руку, но передумал, и сжал пальцы. Алина вообразила, что он хотел взять её за руку, но стол оказался слишком широким. Сердце у неё забилось чаще.

— И никаких волнений, — с полуулыбкой заметил он. — Но об этом не всегда стоит сожалеть.

Алина была почти уверена, что он хотел сказать что-то ещё.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Да. Я хотела спросить твоего совета.

Дарклинг откинулся на спинку кресла, молча ожидая продолжения.

— Я думала о том, что случится, когда мы найдем оленя. Как это… всё работает. Я не могу выполнить разрез. Поскольку это редкая способность, полагаю, чтобы добыть усилитель владеть ей необязательно. Я читала книги по теории, — покраснев, поспешно добавила Алина, — но практическая сторона вопроса описывается весьма расплывчато.

— Разрез действительно не нужен, — подтвердил Дарклинг. — Даже можно не использовать способности. Нож вполне сгодится. Или винтовка.

Должно быть, он прочитал легкую панику на её лице. Если успех предприятия зависит от её способность сразить мифическое существо из винтовки, или, упаси Святые, с помощью ножа… В их полку Мал считался великолепным стрелком, Алина же… достаточно сказать, что быть гришом у нее получалось куда лучше, чем солдатом Первой Армии.

— Не волнуйся, — лицо Дарклинга оставалось безмятежным, и Алине тоже хотелось верить, что она не обречет Равку на гибель. — Гриш, который будет владеть усилителем, должен нанести смертельный удар, но это не значит, что ему нельзя помочь. Обещаю, тебя не отправят в тундру в одиночку бороться с оленем.

Алина сомневалась, что Ивану или Зое потребовалась помощь в этом деле. На мгновение она ощутила укол стыда, но отогнала это чувство. Дело не в ней, а в Равке. Она должна это помнить. Всё необходимое будет сделано.

— Я понимаю, насколько это важно. Просто не хочу ошибиться.

На этот раз Дарклинг широко улыбнулся, и его серые глаза блеснули.

— Я не позволю этому случиться, Алина.

* * *

Осторожно затворив за собой дверь — мысль оставить Дарклинга позади казалось неправильной — Алина успела пройти несколько шагов, как вдруг замерла. Ей показалось, что она слышит музыку, эхом разносящуюся по коридору. Опричник, охранявший дверь, ничего не услышал.

Трудно было представить, что кому-то из обитателей дома вздумается музицировать посреди дня. Алина пошла на звук, теперь стало понятно, что кто-то играл на пианино.

Дверь в комнату, откуда доносилась музыка, оказалась приоткрытой. Поколебавшись, Алина протянула руку и толкнул дверь. Но стоило ржавым петлям скрипнуть, как мелодия оборвалась. Внутри не было ни души.

Зеркальные стены подсказывали, что она попала в бальный зал. В дальнем конце у резных дверей, ведущих в заснеженный сад, стояло пианино. Закрывавшая его простыня половину съехала и лежала на полу, словно свежевыпавший снег. Паркет был в хорошем состоянии, но только потому, что танцы здесь давно не проводились, об чём говорил густой, как собачья шерсть, слой пыли. Но никаких следов Алина не заметила, хотя отчетливо слышала последние аккорды. Так куда же исчез пианист?

Почувствовав, как по спине бегут мурашки, Алина обернулась и едва не вскрикнула: перед ней стояла сама графиня Тимурова, похожая на ошеломленную сову.

Алина судорожно начала придумывать объяснения, хотя графиня сама предложила им чувствовать себя как дома.

— Простите, мне показалось, что я услышала пианино.

— Восхитительно! Вы играете? Будет чудесно, если вы сыграете нам после обеда.

— Э-э-э… нет, простите. Я думала, что кто-то играет на пианино.

— О, я знаю. Но этого не может быть, вы и сами видите.

Алина просто потеряла дар речи. Взгляд графини был рассеянным, а слова бессмысленными, но голос звучал чисто. И в уголках её губ затаилось нечто странное.

— Госпожа…я…

— Что такое, дорогая?

Ясные, как голубое небо, глаза графини неподвижно уставились на Алину, и ей страстно захотелось оказаться где-то далеко. Торопливо поклонившись, Алина извинилась перед хозяйкой и поспешила прочь. Но идя мимо закрытых дверей, она не могла перестать думать об увиденном в бальном зале: да, на полу лежал нетронутый слой пыли, но Алина готова была поклясться, что заметила возле пианино отпечаток обуви.

* * *

— Играет ли графиня на пианино? Она с трудом держит кружку чая, — усмехнулась Света и положила в кастрюлю нарезанную репу.

Кухня — единственное место в особняке, где было тепло, поэтому Алина предпочитала коротать время у очага.

Здесь было не многолюдно, но в остальном кухня не отличалась от керамзиновской. Света оказалась потрясена, когда Алина взяла нож, намереваясь помочь ей с готовкой, но вскоре смирилась с её присутствием, и начала делиться с ней своими мыслями. У Алины сложилось впечатление, что Свете просто нужно было выговориться.

— А кто-нибудь играет? — осторожно поинтересовалась Алина, потягивая чай.

— Не думаю, — Света нахмурилась и покачала головой. — Здесь такое развлечение не принято. Да и я никогда не слышала, чтобы кто-то играл.

Хоть в последние дни Света и стала разговорчивей, намекать, что Алине всё послышалось, она не решилась.

— Но в особняке достаточно странных звуков… странных происшествий. Лучше не… а ну-ка прочь!

Алина едва успела осознать, что кто-то стучится в окно, как Света кинулась вперед и хлестнула тряпкой по стеклу. С водоотлива, пронзительно каркая, взлетел ворон.

Света повернулась к Алине и твердо сказала:

— Птицы стучат в окна к несчастью.

Анна Куя с пренебрежением относилась к крестьянским суевериям («если только они не касались гришей», — напомнил тихий голос на задворках разума).

— Почему ты не уедешь? — вырвалось у Алины, когда она подумала о холодных комнатах, нескончаемой работе, старой безумной хозяйке, о «странных происшествиях» и власти суеверий.

Света как-то странно посмотрела на неё.

— А куда мне идти?

* * *

Тем вечером по дороге в свою комнату её поймал Дарклинг. Его лицо светилось ликованием, и сердце Алины пропустило удар. Она знала.

— Мы уезжаем завтра.