Исцелена (гет)

Каждый день я хожу на могилу своего мужа, просиживаю там по несколько часов, разговаривая с ним. Мне кажется, я столько всего не успела ему сказать, ведь мы так мало были вместе. Мой сын ползает тут же среди травы, собирая цветы и изучая букашек. Он еще не понимает, что это за место и почему мама водит его сюда каждый вечер, но, когда он станет немного старше, он все поймет и будет сам часто приходить сюда.

Прошло полгода после войны. Все в нашем мире стало налаживаться: Министерство провело массу необходимых реформ, уцелевшие после последней битвы пожиратели были преданы суду, отстроили Хогвартс, набрали новых преподавателей вместо ушедших Снейпа, Керроу и Слизнорта, который пожелал уйти в отставку. Новым директором стала Миневра Макгонагал. Занятия начались как обычно — первого сентября. Возникла проблема с учениками, которые пропустили год обучения, среди них был и Гарри Поттер со своими друзьями. Но потом было принято решение: те, кто пожелает, могут сдать экзамены экстерном. Гарри воспользовался этой возможностью и к концу осени, изрядно покорпев над учебниками, закончил школу. Гермиона Грейнджер решила основательно подойти к своему образованию и провести этот год в Хогвартсе, чтобы тщательно подготовится к поступлению в Высшую Школу Магии. Рон Уизли, недолго думая, тоже остался в школе вместе со своей подругой, и теперь учился на одном курсе со своей младшей сестрой Джинни.

Гарри стал крестным моего сына. Он часто приходит к нам, играет с Тедди. Мой сын очень привязался к своему крестному, а Гарри на удивление серьезно воспринял свои новые обязанности. Да и чему удивляться? Весь сам он рос без родителей, вдали от своего крестного, и прекрасно понимает, как мальчик нуждается в любви. Теперь я уже без опаски оставляю Тедди с Гарри. Очень часто парень приходит с Джинни Уизли, эта девушка, такая милая, умная, серьезная, очень подходит ему. Они такая гармоничная пара, и со временем, все в это верят, станут хорошей семьей. Я думаю, Джинни уже готова к этому, это видно по ее отношению к Гарри, особенно мило они смотрятся втроем, вместе с ребенком.

* * *

Я жадно целую моего любимого. Как я соскучилась по его ласкам! Ну почему он так холоден? Я прижимаюсь к нему всем телом, руки мои уже нащупывают застежку на его мантии… Он отстраняется.

— Дора, я не уверен, что это правильно…

Я смотрю в такие любимые светло-карие, почти янтарные, глаза.

— Ремус, ты меня больше не хочешь?

— Хочу, очень хочу… — сколько боли в его глазах! — только это все не настоящее… Дора, ангел мой, твоя жизнь там…

— Нет, милый, моя жизнь здесь, с тобой, — я целую его все настойчивей, я знаю, как его расшевелить, ведь он все-таки мой муж. Я расстегиваю ворот его рубашки, целую его шею, ласкаю его грудь… Он сдается. И вот мы на какой-то чудесной поляне, где трава в человеческий рост, удивительной красоты цветы и никого вокруг на сотни миль. Какое это счастье — быть в руках любимого, ощущать тяжесть его тела, быть полностью в его власти… Он рычит, как сытый довольный зверь. Как я люблю эти моменты. Мой волк… Никому не позволено так его называть, а мне можно, потому что он — мой. Мой… Он перекатывается на спину, увлекая меня за собой, я кладу голову ему на грудь и слушаю его учащенное дыхание. Мне положительно нравится тот свет. А что, если…

— Даже не думай об этом! — слышу я строгий голос. Его лицо очень серьезно. — Думаешь, только ты научилась читать мои мысли?

Я понимаю, о чем он. Но ведь только здесь, с ним, я могу быть счастливой!

— Не смей думать об этом, Дора!

— Но почему? Там дни для меня пусты, я жду не дождусь ночи, чтоб увидеть тебя.

— Это неправильно, милая. Так не должно быть. Там — твой мир, и он прекрасен. Ты обещала мне быть счастливой, забыла?

— Нет, я помню. Но тогда я не понимала, о чем речь, я думала, мы будем вместе. Ремус, неужели ты не хочешь, чтобы я была рядом с тобой всегда?

Он тяжело вздыхает, внимательно смотрит мне в глаза, гладит меня по волосам…

— Я хочу, чтобы ты жила… Ты будешь жить долго, Дора.

Я пытаюсь представить себя семидесятилетней старушкой и Ремуса рядом с собой…

— Милый, а на том свете стареют?

— Нет.

Значит, он останется молодым, а я состарюсь? И он не захочет больше заниматься со мной любовью!

Он смеется.

— Ты для меня всегда будешь самой красивой и желанной. Дора, любимая, я настаиваю, чтобы ты отказалась от этих глупых мыслей.

Я еще крепче прижимаюсь к нему. Я понимаю, что он прав, но принять это не в силах.

— Хорошо, я буду жить, — немного подумав, соглашаюсь я, — ради Тедди…

— Не только ради Тедди, любимая, но и ради себя. Дора, ты — молодая, красивая, сильная женщина, а главное — живая. Ты должна научиться жить по-новому, не оглядываясь назад.

— С чего же мне начать? — растерялась я.

Он касается моих волос.

— Ну, хотя бы с них. Почему — серые? Тебе так идет розовый цвет. Или голубой… тоже было очень мило.

— Ты же знаешь, почему я носила голубой.

— Ну да, я помню… мы ждали тогда нашего мальчика, — он улыбается. Я тоже улыбаюсь. — Дора, оглянись вокруг, там ведь так хорошо! Наслаждайся жизнью. Начни прямо сегодня. У вас там что сейчас — осень?

Я задумалась. В своем горе я совсем потеряла счет времени. Вроде осень.

— Наверное, сейчас очень красиво в лесу. Пойди прогуляйся, а потом навести Флер и Билла или Артура с Молли. Ты ведь давно с ними не виделась.

Это правда. Мне не хочется ни с кем общаться, даже общество мамы меня тяготит.

— И маму ты зря обижаешь, она искренне сочувствует и любит тебя.

Мне стало стыдно, что я такая эгоистка. Ведь когда погиб мой папа, мама не замкнулась в своем горе, а я…

— Я попробую. Ремус, а ты будешь ко мне приходить?

— Да, я буду приходить всегда, когда ты этого захочешь, — он вздыхает, нежно целует меня, грустно глядя мне в глаза. Я понимаю, что он не договаривает.

— Любимый, что?

— Когда-нибудь настанет момент, и ты не захочешь, чтобы я пришел, — пальцы его касаются моих губ, он не хочет, чтобы я перебивала его, — это обязательно случится. Но ты не вини себя, так должно быть. И я… я буду счастлив.