Флоренц — принц Нарнийский (джен)

Дети завороженно глазели на светлое окошечко солнечного дня, проглядывающее словно в конце тоннеля из зловещего мрака ночного леса. Неведомый мир звал, манил, обещал настоящие чудеса…

Потому что это уже было чудом — узнать, что существует ещё один параллельный мир помимо мира волшебников. Стояли дети и переживали новое знание — миров-то, оказывается, много! Не только тот, где стоит волшебный Хогвартс и прячется магическая улочка за «Дырявым котлом», есть ещё один — родина славного кентавра Флоренца и палочки Невилла.

— Идемте, — позвал Флоренц. Он к чему-то прислушивался, и это что-то ему не нравилось. Мальчикам приближающийся звук тоже не пришелся по нраву, он был похож на грохот камнепада, и вскоре стал просто ошеломительным — загремел-загрохотал весь лес. Северус закинул за спину Гермиону, в правой руке сама собой возникла палочка, после чего профессор отрывисто бросил ребятам:

— Уходите!

Гарри и Невилл тут же спешно спустились в канаву, оставшуюся от болотца, за ними спрыгнул Флоренц. Оглянулся на шум…

Северус, загораживая собой Гермиону, водил перед собой палочкой, выцеливая врага, но их было слишком много. Со всех сторон на двух человек наседали гигантские пауки. Ругнувшись, кентавр выпрыгнул обратно, пинками прогнал трех мелких акромантулов, добрался до мужчины с девочкой, схватил одного за руку, а вторую бесцеремонно засунул под мышку, развернулся и волоком втащил обоих в канаву. Что-то затрещало, и отчаянно-громко заорал Северус, перепугав Гарри до полусмерти. Он прямо оцепенел от страха, не представляя до сего момента, что профессор может так вопить.

— Бегите! — гаркнул Флоренц, уворачиваясь от черных плетей лохматых лап пауков. Откуда-то появилась Букля, пролетев над головами, она метко шлепнула хозяина по макушке крылом и усвистела в сияющий проем, опомнившись, Гарри втолкнул Невилла в свет и сам упал следом в туманную неизвестность.

Это действительно было падение, стремительный полет в Никуда. Гарри летел, видел впереди вращающееся тело Невилла и отстраненно думал об Алисе, провалившейся в кроличью нору. Ассоциации, по крайней мере, были такими. И тем страннее было очнуться и обнаружить, что он стоит рядом с Невиллом посреди солнечного разнотравья. Как появились остальные, Гарри не заметил, просто вдруг услышал их сзади, оглянувшись, он оглядел перепуганную Гермиону, растрепанного Флоренца и Северуса, чей сюртук превратился в полужилет — отсутствовал левый рукав.

— Что это было? — желчно спросил Гарри, заставив вздрогнуть друзей.

— Вы о пауках? — невинно осведомился Флоренц.

— О них, — желчности в голосе явно прибавилось.

— Оу… — Флоренц скромно копнул кочку. — Так они каждую ночь охотятся…

— Вы хотите сказать, что они обитают в Запретном лесу? — Гарри аж задохнулся от гнева. Гермиона посмотрела на него и побледнела, Невилл же, напротив, налился злостью, покраснев, он взбешено заклокотал:

— И нас отправили туда на отработку ночью?! Я… я напишу бабушке!!!

Северус вздернул бровь, с удивлением глядя на тихоню Невилла. Потом, поразмыслив, пришел к выводу, что пацан прав в своем негодовании, как никак он единственный наследник рода Долгопупс, и Минерва, пожалуй, заработала кровную виру, подвергнув смертельной опасности отпрыска древнего семейства. Н-да, совсем старая кошка берега потеряла, ну куда это годится: вытащить малолеток из постелей и отправить их на ночь глядя в жуткий, кишащий всякой нечистью лес? И ведь не первое правило она нарушила, загнав первокурсника в квиддич, а туда, согласно закону, допускаются только студенты второго курса, наученные правильно летать на метле! Ох, Минерва-Минерва, нарвешься ты однажды на Железную Августу, когда она припрется в школу и объявит тебе сатисфакцию. Поттера-то некому защитить…

Пока Северус анализировал характер Невилла и последствия, остальные, заинтересовавшись тем, куда их забросило, с любопытством осматривались. Стояли они, как уже говорилось, посреди солнечного разнотравья, вокруг, насколько хватало глаз и воображения, простиралась бескрайная долина, испещренная рощицами и распадками, из которых во всех направлениях струились говорливые речушки. Вся эта сине-зеленая милота нежно освещалась щедрыми лучами странно огромного солнца. Оно было явно больше того, что висело над Англией и спорило с туманами. Но пейзаж, как ни странно, был английским, во всяком случае — европейским. Елочки и дубы ничем не отличались от знакомых британцам деревьев.

Флоренц вдохнул полной грудью и блаженно выдохнул:

— Нарния… Как давно я тут не был.

Северус потянул носом и нахмурился — воздух значительно отличался от привычного горного в Шотландии и от смога Коукворта. Воздух здесь был чище, насыщеннее, в нем аж ионы серебра ощущались, так он был богат… Покосившись на голое плечо, Северус досадливо поморщился. Как известно, Репаро — это восстанавливающее заклинание, но может ли оно восстановить то, чего нет? Рукав-то остался там… И ведь крепко вцепился паук, оторвал рукава и сюртука, и рубашки под ним. Хорошо хоть рука выдержала — а то был бы он сейчас одноруким калекой. Перед Северусом встала дилемма: или ходить, изображая шута, или вернуть одежде симметрию, став при этом оборванцем.

Шутом и оборванцем выглядеть не хотелось категорически, и Северус принял поистине соломоново решение, попросту сняв испорченную одежду, оставшись в белой майке. Ниже на нем были элегантные черные брюки, так что внешний вид Северуса никого не оскорбил. Метка на левом предплечье привлекла внимание постольку-поскольку и была воспринята молодежью, как прикольная татуировка, ничего больше.

Гарри так и вовсе залип, против собственной воли глазея на ставшего ну очень стильным учителя, шутка ли, без своей наглухо застегнутой мантии он теперь выглядел крайне молодо, стройный, легкий, смоляные волосы небрежно рассыпались по плечам, на левой руке клевая татушка, как у рокера… Гермиона, слава Богу, была более цивилизованной и на Северуса не таращилась, чего нельзя было сказать о Невилле. Бедный затюканный первачок дышать боялся в сторону профессора, не то что глазеть. Он не был самоубийцей, в отличие от безголового Поттера. А Гарри не стеснялся, любопытно смотрел, как Северус вешает на пояс кобуру, снятую с рукава. Она, оказывается, висела раньше внутри правого рукава, и палочка выскальзывала в руку при необходимости. Для Гарри это было внове, и он подошел поближе, чтобы рассмотреть крепление кобуры, которая, как выяснилось, имела многофункциональную систему ремней и могла крепиться к руке, поясу и ноге.

Северус, возясь с ремешками, старался не психовать, видя совсем рядом любопытные глаза чертова Поттера, орать-то на него не за что было сейчас. Наконец кобура с палочкой была надежно прикреплена к поясу и зафиксирована на бедре, и Северус вопросительно посмотрел на Флоренца.

— Ну, куда теперь?

Гарри запоздало оглянулся, сообразив вдруг, что не видно Дверей, через которые они вошли сюда. До Гермионы это тоже дошло, и она испуганно пискнула:

— Ой, а обратно как?

Флоренц с сочувствием глянул на неё.

— Обратно вас теперь вернет только Аслан. А для этого его надо найти. Но… — тут кентавр неуверенно умолк. Огляделся по сторонам и виновато договорил: — Дело в том, что я не узнаю Нарнию. Она… какая-то другая. Как будто обновленная… свежее, больше.

— Так тебя же давно не было дома, — ткнул его в очевидное Северус. — А деревни и поселки имеют тенденцию разрастаться со временем. Тоже мне удивил…

— Ты не прав, Северус, — возразил Флоренц. — Я имел в виду совсем другое, — он повел рукой вокруг себя. — Это другая Нарния. Новая, — нашел он нужное слово.

— Ну, новая так новая, — согласился Северус. — Идти-то куда? У нас с собой нет ни еды, ни палатки, ни смены белья, если ты не заметил. Воздух здесь, конечно, сытный, но я сомневаюсь, что им можно наесться.

Флоренц посмотрел на ребят и смутился, поняв, что слова Северуса относятся к ним. Верно, о детях надо позаботиться: накормить, напоить, обеспечить им безопасность и комфорт. Снова осмотрелся, на сей раз с конкретной целью — определить хотя бы примерно, где они находятся. Увы, указатели, видимо, забыли поставить. Вокруг расстилалась всё та же зеленая безымянная долина без каких либо примет-достопримечательностей. Но зоркие глаза кентавра всё же не зря шарили по кустам, они высмотрели-таки живые души в этой дикой пустоши.

— Эй, господа! Позвольте обратиться! — крикнул Флоренц, обращаясь к табунку соловых лошадок неподалеку.

К вящему изумлению Северуса и детей, ближайшая лошадь подняла голову из травы и ответила по-человечески:

— Да, сударь?

— Вы не подскажете, уважаемая, где мы находимся?

— За последним лесом у великих прерий. — Голос лошади был сильным, глубоким, явно нечеловеческим, в нем звучали металлические нотки.

— Что-то я не помню таких земель в Нарнии, — усомнился Флоренц.

— Вы хотите сказать — в Старой Нарнии? — проницательно уточнила кобыла.

— Э-э-э… в смысле? — не понял Флоренц. Лошадь подняла голову повыше и озабоченно оглядела кентавра. После чего встревоженно спросила:

— Сынок, ты откуда взялся? Ты очень похож на Флоренца, погибшего ребёнка короля Рунвита и королевы Коррин.

— Ромашка? — узнал вдруг кобылу и Флоренц. Подошел, взял лошадиную морду в ладони, вгляделся в глаза и, уверившись окончательно, крепко обнял за шею. — Ромашка!..

— Ну чего сидите? — рослый конь сердито глянул на пичуг, сидящих на ветвях кустов. — Марш с вестями к кентаврам!

Птички всполошились, подхватились и с взволнованным чириканьем унеслись прочь. А лошади подошли и окружили людей и кентавра, оживленно нюхая и рассматривая их. При этом вели страстные переговоры, смысл которых вогнал Северуса и детей почти в кататонию…

— Я возьму девочку, и не спорьте, от мальчишек у меня потом бока болят, любят они пятками пинаться.

— Я вот этого посажу, в очках, он, наверное, самый легкий…

— Кто дядю повезет? Учтите, он тяжелый!

— А этот слишком толстый. Мальчик, ты сколько весишь?

Ну, ей-богу, Невилл и так-то не отличался красноречием, а тут и вовсе чуть не онемел от лошадиного вопроса прямо в лоб. Северусу тоже стало не по себе от пристальных оценивающих взглядов кобыл. А потом и вовсе поплохело, когда эти клячи вынесли общий вердикт:

— Пешком пойдет!

Вы думаете, человек такое издевательство выдержит? Вот и Северус взвился — оскорбленно воскликнул:

— Да что вы себе позволяете, мешки с костями?!

— Что ты сказал?.. — нехорошо прищурился рослый белогривый конь.

— Что слышал, скотина! — вызверился Северус.

Конь отвел уши назад, состроил строгую морду, развернулся и с дьявольской точностью всадил копыта в грудь скандалисту. Летел Северус далеко и красиво. Кусты вежливо расступились перед ним, не задерживая полет. Гарри и Невилл с Гермионой дружно отвалили челюсти, видя столь потрясающие методы воспитания от местных жителей. Где-то невидимо захохотала Букля, Флоренц, обернувшийся на шум, только головой покачал. Отойдя от кобылы, он подошел к Северусу, наклонился, внимательно осмотрел отпечаток копыт на белой майке посередине груди и укоризненно заметил:

— Северус, прошу быть повежливей с местными жителями. Говорящие кони хотя бы не кусаются, но что будет, если ты нарвешься на спор с медведем? — проследив за тем, как рука Северуса легла на рукоятку палочки, Флоренц наставительно добавил: — Не советую применять к ним магию. За убийство и членовредительство тебе придется отвечать по законам Нарнии.

Но не это добило Северуса, а фраза, сказанная Ромашкой соловому коню:

— Осенний Вальс, дорогой, в следующий раз постарайся бить не в полную силу, это всё-таки не твой сородич-конь, а существо иного вида. Кстати, в качестве извинения повезешь мужчину в Кэр-Паравел.

И как ни хотелось Северусу обратного, на коня ему пришлось взгромоздиться. Потому что шаг лошади шире человечьего и он мог безнадежно отстать и задержать всех в пути. Зато дети были просто осчастливлены, сидели на гладких спинах, держались за холки и знай покачивались в такт плавному ходу кобыл. Не отставала от них и Букля, полетав кругами, она садилась на холку какой-либо лошади и внаглую ехала, наслаждаясь качкой. Флоренц шел рядом с Осенним Вальсом и разговаривал с Ромашкой, пристроившейся с другой стороны.

— Значит, это Новая Нарния?

— Да, в Старой произошло преступление — прозвучала чудовищная ложь, приведшая к предательству и кровопролитию, и Аслан решил, что страна недостойна его внимания, и создал Новую, настоящую Нарнию. Причем Аслан учел свои прошлые ошибки и не стал претендовать на единую власть, а честно разделил её с законными покровителями — духами Природы.

Флоренц задумался.

— То есть раньше Вакх и Дионис не покровительствовали над Нарнией?

— Нет, прежде Аслан ставил себя выше богов, считал себя Единственным и Непогрешимым, как и все молодые сыны Императора-из-за-Моря, но после ошибки со Старой Нарнией, Аслан пересмотрел свои взгляды и скромно встал в тень Истинных богов. В конце концов он просто очень сильный волшебник, а не демиург, и у него хватило воли признать это. Кроме того, Аслан перестал играть со Временем, позволил ему течь в своем привычном русле, единственное, что он оставил себе — это магию Жизни. Он может Творить, Воскрешать и Карать.

Лошади шли кучно, и дети прекрасно слышали разговор Ромашки и Флоренца. Северус во время диалога несколько раз чуть не свалился со спины коня и то и дело щипал себя за бедро, чтобы удостовериться, что эти заумные речи ведут именно лошади с кентавром, а не профессора в мантиях.

— Как странно… — Флоренц задумчиво посмотрел по сторонам, о чем-то вспоминая, нашел ускользнувшую мысль и озвучил: — Мои родители… Ты сказала: «король Рунвит и королева Коррин», это откуда? Что-то не припомню, чтобы в детстве я носил титул принца.

— Это одна из причин смены приоритетов у Аслана, — в голосе Ромашки прозвучала печаль. — Ты не знаешь о тех событиях, Флоренц, они произошли уже после твоего исчезновения. Грянула Последняя битва, за которой последовала гибель Нарнии. Старой Нарнии, — уточнила лошадь. — Как я уже говорила — в Нарнии появилась ложь, повсеместно начался хаос и беспредел, предавать стали направо-налево, в том числе случилось и предательство твоего дяди, кентавра Грона, брата Коррин. Потом Битва, в ней, прости, дорогой, погиб твой отец, добрый звездочет Рунвит, он не поверил слухам и донес королю Тириану правду, а тот сдался лжецам. Смерть Рунвита послужила толчком к переосмыслению взглядов, ведь Аслан-то уже пообещал тебе помощь…

Флоренц растерянно оглянулся назад, словно желая удостовериться, что позади нет призраков. Ромашка мягко перебила его тревоги:

— Твой отец жив. Аслан приложил к этому все силы, чтобы восстановить былое благополучие Нарнии, вернуть ей процветание и надежность, для чего он и уничтожил старое и создал новое. Предательство ушло — вернулась Жизнь. В Новой Нарнии звездочет Рунвит стал королем кентавров, как самый верный и неподкупный вассал нарнийских королей. Отныне ты, Флоренц — принц Нарнийский.

— Уф… — Флоренц отер со лба пот и очумело глянул на Северуса, делясь с ним впечатлением. Тот его принял — ответил удивленным взглядом. И сам рискнул спросить:

— А разве смерть не конец? По-моему, те, кто умирает, попадает в Рай…

— Поначалу мы все так и думали, особенно дети Пэвенси, которые якобы погибли в железнодорожной катастрофе вместе с родителями, но это не так. Просто Аслан прекратил играть в бога и разрешил им наконец остаться, исполнил их желание, как добрый волшебник, коим он и должен был являться изначально.

Далее какое-то время ехали и шли в молчаливых размышлениях. Потом совершили небольшую остановку в яблоневом саду, где дети и лошади вдоволь подкрепились сладкими сочными плодами. Нашелся и родник кристально чистой воды, свежая и вкусная, она заметно подняла настроение. А вот Букле мыши обломались, ибо были они крупнее кролика. Как ни пучила сова в траву голодные глаза, увидеть привычную полевку ей так и не довелось. Ромашка вскоре сжалилась над бедной совушкой и предложила сделать небольшой крючок до рощи соевого дерева. Лошади-товарки согласились и все они неспешной рысью прогулялись до вышеназванного пункта.

Сперва Гарри показалось, что впереди пожар, потом сообразил, что пожар странный — без дыма. Подъехав ближе, понял — не пожар. Просто листья были красными и желтыми, сливаясь в огненный цвет. В этой печальной осенней роще росло соевое дерево, плод его, сорванный и очищенный, по вкусу оказался неотличим от вареного мяса, с ореховым привкусом и запахом. Разумеется, чудо-плоды не только сове дали, но и дети попробовали. Ох и наелись же они! Тем более, что тут же росла груша, так что вприкуску это было самое то.

Во второй половине дня появились птички-посланницы, доложившие, что король Рунвит с королевой и свитой выдвинулся навстречу и к закату будет в роще Фонарного столба. Услышав это, лошади сменили курс, свернув к северу.

И вообще, детям сильно повезло, что им встретились эти прекрасные создания, они не только облегчили им путь и составили компанию, но заботились, чего нельзя сказать о скакунах Англии. Посудите сами, ни одному из них не придет в голову притормозить перед препятствием, под которым они свободно проходят. Но не нарнийские лошади, они заранее предупреждали всадников.

— Дорогой, не спи, наклони головку — впереди веточка над тропой выросла.

— Внимание! Сейчас буду прыгать через канаву, держись крепче.

До рощи со странным названием наши герои добрались к закату, как и король Рунвит. Миг, и Флоренца сдавили в объятиях обрадованные родители, братья с сестрами и сородичи, коих прибыло без малого три десятка. Гарри с Гермионой и Невиллом сгрудились вокруг Северуса и со смешанными чувствами наблюдали за встречей. Флоренц вернулся домой, а для них путешествие только начиналось…