Девочки, с которыми вечно что-то случается (джен)

Однажды вечером Молли и Люси никак не желали укладываться спать. Одри дежурила, поэтому девочки были на моём попечении. Я покормил их, почитал им сказку про Золушку из красочной книги с неподвижными картинками — подарок мадам Робер на Рождество. Прелестницы не умилились счастливому финалу, а засыпали меня кучей вопросов.

— Папочка! Наверное, туфелька была заколдована заклинанием незримого расширения или сжимания, ведь невозможно, чтобы из нескольких сотен девушек не нашлось ни одной с подходящим размером ноги! — безапелляционно заявила Люси.

— Эта туфелька была никакая не хрустальная, это всё выдумки! — со знанием дела сказала Молли. — Разве в хрустале можно танцевать?

И тут она посмотрела на стеклянную вазу на столике, в которой обычно лежали фрукты.

По её взгляду я понял, что Молли непременно решит проверить вазу на прочность, поэтому даже немного рассердился.

— Девочки, мне надо ещё поработать! У меня лежит доклад по процентному соотношению составляющих единиц каминного пороха. Будьте умницами, ложитесь спать!

Я уже было направился к двери, но тут Люси с большой долей скепсиса в голосе спросила:

— Папочка, а этот принц был дурак?

— Почему? — я даже остановился на полпути.

— Ну как он это танцевал весь вечер с Золушкой и не запомнил её в лицо? Искал по ноге, а лица не запомнил?

Я уже хотел ответить что-то категоричное, не терпящее возражений, но Молли меня опередила:

— Просто этот принц смотрел не в лицо Золушке, а в её декольте!

— Молли! — одновременно выкрикнули мы с Люси, причём я с возмущением, а Люси — с явным весельем.

— Если будете себя плохо вести и не ложиться вовремя спать, я позову банши! — внезапно выпалил я повышенным тоном, чтобы расставить все точки над «i» и сразу определить приоритеты.

— А кто это? — мигом оживились дочери.

Я вздохнул. Кажется, доклад мне придётся дописывать завтра перед совещанием.

Я придал своему голосу всю замогильность и потусторонность, на которые только был способен, и поведал моим любимым монстрам о банши, злобной старухе-привидении, которая способна была своим криком запугать до смерти. Я надеялся, что дочурки сейчас от страха натянут одеяла на носы, пожелают мне спокойной ночи, и я, наконец, займусь своим докладом.

Зря я на это надеялся. Очень даже зря.

Следующие полчаса я в подробностях рассказывал всё, что смог припомнить и вытащить из своей памяти об этих существах. Молли и Люси с горящими глазами, полными восторга, требовали всё новых деталей. Особенно восхитило их то, что знаменитая Селестина Уорлок, любимая певица их бабушки Молли, на своих концертах работает с парой банши, выступающих в бек-вокале.

— Класс! — махнула кулаком в воздухе Молли.

— Блеск! — захлопала в ладоши Люси.

— А бабушка говорит, что так ни разу в жизни и не была на концерте Селестины, — внезапно погрустнела Молли.

— Потому что билеты дорогие, балда! — ответила ей Люси.

— Люси, это нехорошее слово, — автоматически поправил я младшую дочь.

— Спокойной ночи, папочка, — неожиданно покладисто произнесла Люси и сладко зевнула.

Я с сомнением посмотрел сначала на одну, затем на другую, ожидая подвоха. Но тут и Молли вполне по-настоящему потянулась и зевнула, и я устыдился.

С облегчением я поцеловал девочек и поспешил в гостиную, надеясь хотя бы по диагонали пробежать глазами доклад. Завтра у меня должно было состояться важное совещание, я должен был быть бодрым и энергичным.

Утром пришло сообщение от Одри, что она задерживается — срочный вызов. Мне пришлось взять девочек с собой на работу, взяв с них клятвенное слово, что они будут тихо сидеть в моём кабинете, пока у меня идёт важное совещание в конференц-зале.

— Вы уже достаточно взрослые! — увещевал я их скорее для своего собственно самоуспокоения. — Вы должны понимать, что моя работа важна и для меня, и для нашей семьи. Это очень важная конференция. Маги из Уагадугу прибыли к нам с очень важным предложением, которое способно перевернуть представление об ограничении каминного перемещения. Эта страна — партнёр Великобритании по многим вопросам транспортного перемещения.

— Папочка, Уагадагу — не страна, а столица. Страна называется Буркина-Фасо, — скучающе сказала Молли.

— Не волнуйся, у тебя всё получится. Твой доклад перевернёт мир, — добавила Люси и чмокнула меня в щёку.

Где-то я уже слышал эту последнюю фразу, но раздумывать о дежавю мне было решительно некогда. Я выскочил из кабинета и помчался в конференц-зал.

Что ж. Мой доклад, определённо, имел бы успех, на двадцатой минуте в зале воцарилась священная тишина, я прямо чувствовал, что зал в едином порыве внимает моим доводам и цифрам, расчётам и перспективам использовать в каминном порохе поющий песок пустынь Западной Африки. Наверное, моё воображение позволило мне унестись к первозданным дюнам, манящим и загадочным, потому что я буквально слышал таинственную мелодию и песнопения.

Однако вскоре я понял, что звуки разносятся не у меня в душе или в голове, а где-то снаружи. И звуки эти были отнюдь не мелодичными, а резкими, если не сказать, убойными.

Делегация Уагадагу дружно очнулась от медитирования моего доклада и повернула свои тюрбаны в сторону выхода. Кто-то из министерских дежурных приоткрыл дверь, и тут я понял, что моему докладу не суждено будет быть законченным.

Весь Отдел транспорта и магического перемещения во главе со мной, а также гости и представители других Министерств магии, потянулись на выход, влекомые ужасными звуками, побуждающими немедленно эвакуироваться.

Каково же было моё удивление, когда в Атриуме у фонтана я обнаружил источник сигнализации: Молли и Люси, пользуясь невероятной акустикой сводчатого зала и вооружившись волшебными микрофонами — я ещё попеняю Рону и Джорджу, чтобы думали в следующий раз, что дарить детям на день рождения — вопили так, будто их подвергли Непростительным заклинаниям в полном ассортименте. Выглядели они при этом вполне счастливыми и довольными жизнью: рыжие кудри взметались в такт их движениям, а руки и ноги мелькали в хаотичном танце. В смеси ступора и полного ужаса я расслышал во всей этой какофонии смысл и даже различил отдельные слова, а потом внезапно понял, что слышал эту, с позволения сказать, мелодию, десятки раз из старенького колдорадио матушки, когда она утирала слезу от восхищения любимой певицей.

— Ты думаешь, что ты настоящий волшебник, ты меня зачаровал!

Но знаете что, мистер волшебник, вы меня плохо знаете! — орала Молли.

— Ты думал, что ты такой умный, а на самом деле ты мошенник, — вторила ей Люси.

Мне буквально подурнело, когда я увидел, что перед девочками на бортике фонтана стоит моя собственная шляпа, и тут же Молли театральным жестом указала на неё:

— Ты украл мой котёл,

мою любимую чёрную шляпу,

Украл мою сову со всеми вещами, которые ты взял!

Делегация Уагадагу полным составом вдруг начала делать странные телодвижения, ритмично двигаться и подпевать утробными голосами. Откуда-то из-под мантий появились банджо, бубны и ещё Мерлин знает какие маракасы. Всё это безумие кружилось вокруг девочек, а в бедную шляпу, на которой печатными буквами было написано: «На билет для бабушки на концерт» сыпались галлеоны и другие денежные знаки.

Деньги, все до единого кната, я передал в больницу Святого Бонама Мунго.

Договор с Уагадугу мы заключили на удивление быстро, придя к консенсусу подозрительно единодушно.

Но теперь мои уши горят всякий раз, когда я слышу где-либо из репродуктора пение Селестины Уорлок.