Горячее солнце в холодной воде (джен)

«Как я ненавижу писать отчеты. Не надо было соглашаться на руководство отделом», — подумал Гарри, с раздражением отбросил серебряную перьевую ручку, подаренную коллегами на двадцать седьмой день рождения. Устало откинулся на спинку стула. Ручка докатилась до края стола и с гулким стуком упала на пол. Красивая бело-рыжая сипуха, услышав звук, вынула голову из-под крыла и обиженно уставилась на Гарри большими чёрными глазами.

— Так надоела писанина, — виновато объяснил он. — Прости, что разбудил, Марфа.

Гарри поднялся, с удовольствием потянулся и нежно погладил сову по носу. Та ласково ухнула в ответ и, как кошка, потёрлась головой об его ладонь.

* * *

После гибели Хедвиг, которая прикрыла его собой в бою, Гарри никогда не думал о другой сове.

Два года назад он вернулся из России, где с Симусом Финниганом полгода выслеживал сбежавшего из Англии Билли Бэйсборна, который сжёг несколько магловских семей, принося их в жертву при тёмном обряде. При аресте Бэйсборн взорвал школьный автобус — слава богу, пустой! — и убил непростительным двух русских мракоборцев. А на суде вырывался и кричал, что он единственный сын Тёмного лорда и жестоко отомстит каждому за смерть отца. Приговор был вынесен быстро и единогласно — Азкабан. После суда Гарри впервые в жизни напился. И в пьяном угаре ему снова, как восемь лет назад, слышались крики матери и мерещились красные змеиные глаза Тома Реддла.

На крыльце кто-то настойчиво дёргал за верёвку колокольчика, висящего в коридоре у входа. По скрипящей лестнице с лампой в руке медленно поднимался Кикимер, проверяя по дороге столовую: не залетела ли сонная неторопь, которую он уже месяц никак не мог вывести с чердака. Колокольчик надрывался так, будто попасть в дом номер двенадцать было для позднего гостя вопросом жизни и смерти.

Гарри с трудом разлепил глаза. Тошнило, потолок и пол гостиной с удивительной скоростью менялись местами, не оставляя глазам ни единого шанса увидеть предметы. Гарри нащупал рукой очки, нашёл под диваном волшебную палочку и сунул их под подушку. Медленно сполз и на четвереньках добрался до туалета, где его сразу вырвало. Стало заметно легче. Он набрал полную ванну холодной воды и опустил туда лицо, поливая руками затылок. Внизу замолчал колокольчик и хлопнула входная дверь.

— Проходите в столовую, мисс, сейчас Кикимер зажжёт там свет, — сказал скрипучий голос домовика.

— Спасибо, Кикимер, — ответил звонкий голос, и Гарри замер на месте, забыв, что ему плохо.

«Когда она приходила в последний раз, вот так, запросто?»

— Хотите чаю, мисс? Давайте я понесу ваши вещи.

— Спасибо, Кикимер! Не надо чай, у меня с собой сливочное пиво. Мне кажется, для сегодняшнего вечера — самый подходящий напиток.

«Душ и свежая одежда. И зелье от похмелья. Срочно!» — пронеслась в голове у Гарри первая трезвая мысль.

— Кикимер! — вполголоса позвал он домового.

Через двадцать минут — чистый, выбритый, в неизменных джинсах и даже выглаженной рубашке — Гарри спустился по лестнице, стараясь не делать резких движений. Гарри никогда не пил, и зелье, с трудом найденное в запасах домового эльфа, привело в порядок голову, но — увы! — не восстановило координацию. У входа в столовую он нерешительно замер, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Не надо ей видеть, что он нервничает.

Гермиона легонько постукивала пальцами по столу, в задумчивости оглядываясь по сторонам. В последний раз они всем отделом праздновали здесь успешную сдачу Гарри экзаменов на мракоборца. Пять лет назад. Все изменилось с тех пор. Гарри терпеть не мог тёмные цвета, поэтому столовая превратилась в царство белого и бежевого. Ни следа от мрачной напыщенности Блэков. Когда он успел? Ведь постоянно в разъездах, домой лишь набегами.

За спиной скрипнули деревянные половицы, но она скорее почувствовала, чем услышала, как он вошёл. Вдруг стало трудно дышать, по телу побежали мурашки, а ладони вспотели.

— Привет, Гермиона! Прости, что пришлось ждать. Сегодня был суд. Ты так поздно! У тебя, у Рона всё в порядке?

Она встала и обернулась. Похудел. В глазах появился стальной блеск, а вид совсем измученный. Но это всё тот же Гарри, что танцевал с ней в лесу, в палатке, чтобы заставить хоть чуть-чуть улыбаться. Никогда она этого не забудет. Гермиона быстрым шагом подошла, крепко обняла за шею и спрятала лицо в рубашке. Поморщила нос.

«Да, пиво весьма кстати!»

— Привет, Гарри! С возвращением! Всё в порядке. Весь отдел ждёт твоего появления. Кингсли спрашивал сегодня про тебя. Я… Я читала в газетах про Бэйсборна. Но я приехала не поэтому.

«С ней не нужно лишних слов. Она всё понимает без них. Как так вышло? Почему она?»

— Что же случилось?

Гермиона улыбнулась.

— Сегодня родился один очень хороший человек.

— Да? — Гарри смотрел с недоумением. — Кого можно поздравить?

— Тебя. С днём рождения, Гарри! Двадцать пять! Это же почти юбилей!

И она засмеялась, глядя на его растерянное лицо.

Гарри перевёл взгляд на часы. Двадцать пять минут первого. Тридцать первое июля. Он вообще забыл, что у него есть дни рождения.

— Имениннику полагается подарок!

— Гермиона, — серьёзно сказал Гарри, заглядывая ей в глаза, — ты приехала поздравить меня с днём рождения?

«И посмотреть на тебя. Ведь ты семь месяцев не был в Англии»

— Да.

В углу что-то зашуршало. Гермиона не успела моргнуть, как Гарри уже закрывал её собой, нацелив палочку на странный предмет, спрятанный под покрывалом. «Как изменился! Какая скорость!» — с удивлением подумала Гермиона, мягко обнимая Гарри за талию и разворачивая к себе.

— Гарри, всё хорошо. Это твой подарок. Хочет с тобой познакомиться.

Она подошла к клетке и сдёрнула покрывало.

— Познакомься, это Марфа. Марфа, это Гарри Поттер. Ты ему очень понравишься, я уверена.

Сова молча повернула голову и, не мигая, оценивающе оглядела Гарри. А тот смотрел на неё с абсолютно счастливой улыбкой на лице.

Они снова просидели в гостиной до восхода, смакуя вкус детства с каждой бутылкой пива. Иногда или Гарри, или Гермиона вскрикивали: «А помнишь…». И перебивая друг друга, пересказывали вслух очередное приключение. Потом говорить перестали, долго молчали, глядя друг другу в глаза. Слова не нужны, всё понятно и так.

Утром, уже сильно за девять, когда маглы давно разошлись по офисам, Гарри проводил Гермиону до выхода и неожиданно спросил:

— А почему ты приехала ночью?

Гермиона подняла на него взгляд, и Гарри увидел то самое выражение, которое потрясло его в день, когда она появилась на Гриммо. Так много лет назад.

— Хотела быть первой.

— А Рон?

Гермиона ласково провела по его лицу ладонью и пожала плечами.

— А причём тут Рон?

Поцеловала в щёку и исчезла за дверью.

* * *

Гарри протёр глаза, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

— Ого, половина второго. Марфа, пора домой. Отчёт будет завтра.

Сова одобрительно ухнула и расправила огромные крылья. Гарри открыл дверь. Марфа ласково клюнула его в щёку и бесшумно исчезла в темноте коридора. Гарри выключил свет, подёргал двери в отделе и проверил здание заклинанием обнаружения. Спустился на лифте в Атриум. Прошёл мимо пустого кресла охранника, со стеклянными дверями снова поднялся наверх, вышел и ловко повернулся на пятках. Резкий хлопок заставил быстро юркнуть в кусты бездомную кошку. И наступила тишина.