Умиротворяющий бальзам (гет)

Коридоры Хогвартса, как всегда в послеобеденное время, были заполнены студентами. Кто-то дописывал домашнюю работу перед занятиями, другие практиковали чары или же просто обсуждали предстоящий урок. Ученики часто сидели у окон первого этажа, недалеко от Большого зала: их болтовне вторил вечный шум широких коридоров и лестничной площадки, топот носившихся туда-сюда первокурсников, шушуканье призраков.

Среди всего этого гула двое пуффендуйцев и один когтевранец общались громче остальных:

— Снейп опять завалил мою работу. И вот что теперь делать? Отец же меня убьёт! Мне нужно получить «Выше ожидаемого» по нескольким профильным предметам, в том числе и по зельям. Локонс не хочет ставить мне «В» после того, как я залил чернилами его мантию. Древние руны у меня тоже на «У», и в них я вряд ли вытяну больше! Мордред!

Возмущённый пуффендуец расхаживал из стороны в сторону, размахивая пергаментом. Его рукава были закатаны, галстук приспущен, а волосы взъерошены так, словно он только что свалился с метлы.

— Я вот никогда не получал «Удовлетворительно» на уроке Снейпа. У тебя и так почти «Выше ожидаемого», а ты всё ноешь! — проворчал второй пуффендуец, облокотившийся о подоконник. Выслушивая жалобы приятеля, он закатил глаза так сильно, что, казалось, ещё немного — и сможет увидеть изнанку собственного черепа.

— Ною?! Я бы посмотрел, как бы ты сам запел, если бы это тебя родители заставили выбрать профессию ещё до покупки собственной палочки и зубрить предметы для подачи документов с самого первого курса! Потому что твоим родителям дела нет до Международного Магического Надзора, не то что моему отцу…

— Тогда проблема не в Снейпе, а в твоих родителях, Кейси. Тебе нужно поговорить с ними, отстаивать свою судьбу дома, а не здесь, в коридоре.

— А вы знали, что профессор лишь нескольким ученикам за всё время ставил годовые «Превосходно»? — вставил свои пять кнатов когтевранец, всё это время не отрывавшийся от книги. — Одна из них, кстати, была студенткой твоего факультета, Кейси. Её звали, — он задумался, — Пенни Хэйвуд, кажется.

— Обалдеть! Я-то думал, что он щедр на оценки только слизеринцам!

— На самом деле нет. У него — свои подсчёты. Я раскусил профессора еще на втором курсе, — доверительно поведал когтевранец, самодовольно подмигнув.

— Ну, началось, — буркнул про себя Кейси.

— Вообще-то, Снейп ценит тех студентов, кто действительно заинтересован зельями, как своей будущей деятельностью. Ему просто неохота тратить время на тех, кто не хочет учить зелья, и тех, кто учится лишь ради оценок.

— Ха, ну да, сам-то ты учишься не ради оценок! Сколько у тебя там сейчас по зельям?

— «Выше ожидаемого»! Но я не стремлюсь стать зельеваром, меня интересует более сложная магия. Защита, например.

— А что стало с этой Хэйвуд? Теперь она, наверное, какая-то выдающаяся зельеварка при министерстве? — спросил пуффендуец у подоконника.

— Нет. Она работает в Косой аллее, мой отец часто закупается в лавке, где она ассистирует аптекарю. Я как-то раз видел её.

Кейси фыркнул:

— Вот это карьера! Угрохать все школьные годы в лаборатории, чтоб потом варить микстурки в Косой аллее? Такие, как Хэйвуд, просто вкалывают на людей всю жизнь, ничего, по сути, не добиваясь. Ха!

Он голосил уже на полкоридора и, похоже, совсем забылся в своей чванливости, не замечая нависшей над ним угрозы.

— …мордредово глупо тратить время на пробирки, когда есть изучение настоящей магии!

— Кейси, молчи! — Оба приятеля вытаращили глаза, их взгляды безмолвно кричали: «Оглянись, идиот!». Но он, ослеплённый собственной спесью, упрямо игнорировал предупреждающие жесты и вытянутые лица приятелей:

— Варить настоечки сумеет даже домовой эльф, так что восхищаться Хэйвуд не стоит. Знания лучше направлять в более дельное русло. Вот Магический Надзор…

Лица друзей бледнели с каждым сказанным им словом, и в итоге, когда они уже были одного цвета с привидениями, сновавшими туда-сюда вдоль коридора, Кейси, наконец, заметил это. Заподозрив неладное, замолк и медленно обернулся.

— П-профессор Снейп, здравствуйте!

— Так-так, мистер Ривз. Пятьдесят очков с Пуффендуя за столь лестное мнение о моём ремесле. Двадцать за то, что орёте в коридоре. Десять — за неподобающий вид. — Профессор окинул взглядом распущенный галстук и взъерошенные волосы Ривза. — С этого момента вам придётся изрядно постараться, чтобы получить «Удовлетворительно» на моём предмете. Особенно, если я услышу ещё раз ваше «ценное» мнение о моих бывших студентах.

Кейси застыл так, словно на него наслали заклятие Медузы Горгоны.

Снейп яростно взмахнул мантией и, громко стуча каблуками в повисшей тишине, направился в сторону подземелья.

Ещё один болван! Мерлин, как же его раздражали эти выскочки, ничего не умеющие, ничего не знающие, не соображающие порой, с какой стороны браться за волшебную палочку — и позволяющие себе злословить. Да о ком? О той, что стоила десяток таких Ривзов?

Пенни была одной из лучших — даже несмотря на то, что её постоянно втягивали в разные авантюры друзья. Это никак не умаляло её таланта, преданности делу и… уважительного отношения к нему самому. И Снейп не потерпит, чтобы в его присутствии кто-то высказывался о ней подобным образом!

Она выпустилась несколько лет назад, но мысли о бывшей ученице не отпускали до сих пор. Может быть, дело в том, что, помимо Лили, Пенни была единственным человеком, кто всегда, несмотря ни на что, относился к нему хорошо? Даже больше, чем Лили — Пенни так никогда от него и не отвернулась.

После её выпуска их пути почти не пересекались, но, казалось, Пенни всё равно оставалась где-то рядом. Он ловил себя на том, что невольно искал взглядом её светлые косы и смешливые голубые глаза, глядя на ужинавших в Большом зале пуффендуйцев, а ещё порой — всё чаще и чаще — вспоминал, как она с гордостью и благодарностью делала о нём, Северусе Снейпе, презентацию на Дне учителя. Тот момент сложно было забыть — с тех пор никто больше не называл его «любимым преподавателем». Да и до того подобного не случалось.

Пенни часто вызывалась помогать ему в лаборатории. Пенни всегда знала ответ на самые каверзные вопросы и всегда хотела узнать о зельях «ещё чуточку больше». И Пенни всегда тянулась к нему. Всегда находила для него доброе слово и улыбку. Порой Северус недоумевал: почему, за какие заслуги он оказался достоин такой искренней, всепоглощающей доброты? Доброты, которой так не доставало после того, как Пенни Хэйвуд выпустилась из школы.

Сев за стол, он вздохнул, прогоняя неожиданную ностальгию. Ещё один день подходил к концу.

Закончив работу, Снейп отправился в свои покои. Но и тут Пенни снова напомнила ему о себе. Стопка писем от неё всё так же лежала на комоде. Столько лет прошло — а стопка была на месте. Она начала копиться ещё в девяносто первом, и с тех пор внушительно подросла.

Пенни писала ему с самого выпуска, но он так и не вскрыл ни одного письма. Но и не убрал их, не спрятал в стол, не выбросил. Так они и лежали, мозоля глаза, нераспечатанные — белое пятно укора. А, может, напротив — свидетельство того, что в целом мире он, Северус Снейп, всё же ещё кому-то нужен?

Северус взял верхний конверт, задумчиво вгляделся в идеальную ровную надпись «Профессору С. Снейпу» под печатью.

Нет, не стоит. Тебе лучше не лезть в её жизнь. Не нужно ничего знать. Если узнаешь, захочешь ответить. А что ты ей ответишь?

«Как дела, мисс Хэйвуд? Меня больше никто не называл «любимым учителем», пожалейте меня?»

Нелепица... Лучше оставить всё как есть. Он отбросил письма обратно на комод.

Опустошив колбу с зельем, Северус свалился на постель и постарался забыться. Уже на грани сна и яви, когда сознание сдало позиции, он невольно шепнул про себя:

— Возможно, в следующей жизни…

Перед глазами появлялся ускользающий образ светловолосой девушки, обернувшейся к нему с перрона станции Хогсмид в самый последний раз. Он даже не был на вокзале в тот день, когда она уезжала, но эта ложная иллюзия окутывала его тёплым, обманчивым уютом. На её лице, как всегда, горела улыбка, способная согреть даже его промёрзшую, скрытую за тысячей замков душу. Образы медленно поплыли и сменились. Волосы девушки окрасились в рыжий, а алый паровоз Хогвартс-Экспресса превратился в окутанный ночными сумерками дом в Годриковой впадине.