Самые важные уроки в жизни (гет)

Пеппер проснулась ранним утром двенадцатого августа 2008 года совершенно здоровой и какое-то время просто лежала, слушая, как на ещё темных склонах холмов трещат и попискивают, просыпаясь, синицы. С той стороны здания, где была ее спальня, океан было слышно хуже — звук прибоя терялся в густой и длинной хвое высаженных поблизости сосен; зато голоса утреннего чапараля уверенно доносились через открытые окна.

Тони никогда не понимал, почему она променяла один из лучших видов на этом побережье Америки на какие-то унылые вечно выгоревшие кусты. Ему совсем не нравились эти старые покатые холмы, то слишком темные ночью, то опаляемые безжалостным солнцем днем. Тони всегда хотелось простора, света, свободы, — всего и сразу, как можно больше. Наверное, дай ему волю — он полетел бы без крыльев ещё ребенком.

Но он никогда не пытался ее переубедить. Будто бы сразу принял, что там, где он — воздух и огонь, где она — земля и вода. И сразу же стал относиться к этому с уважением. Пусть даже его слегка перекашивало, когда он наблюдал, как Пеппер бегает за каким-нибудь залетевшим в помещение богомолом. Или выносит потом этого богомола на улицу, бесстрашно шлепая босыми ногами по горячему пересыпанному опавшей хвоей и шишками гравию.

Сейчас, имея за плечами опыт прожитых десятилетий, она понимала, что слишком поздно научилась уважать его подход к жизни. Пеппер всегда тянула его с собой, с небес на землю, в мир, который она считала правильным и действительно настоящим. Когда надо было окрылить его мечты, она насмешливо закатывала глаза. Когда требовалось понять и поддержать, окорачивала и взывала к благоразумию.

Когда надо было протянуть руку — держала дистанцию.

И так продолжалось годами.

Вместо того, чтобы стать опорой, она стала обузой, и даже сама этого не заметила.

Как она наивно радовалась, что после уничтожения половины жизни во вселенной они по-прежнему оставались друг у друга и хотя бы после всех бед смогут хорошо, спокойно пожить. Как ее успокаивало, что у них будет дочь: казалось, что вот теперь Тони действительно, всему вопреки поймет, что настоящее счастье возможно прямо сейчас, что за ним не надо вечно гнаться на сверхзвуковых скоростях.

Но слишком поздно Пеппер осознала, что только для нее счастье было истинным. Для Тони вся их жизнь после Таноса так и осталась памятником их поражению. Может быть, даже его личному поражению. Когда она поняла, что ошиблась, менять что-то было уже поздно.

Да, Тони любил ее и любил их дочь. Даже их дом у озера он любил по-своему. Но себя он неизменно считал виноватым во всем том зле, что принес в реальность безумный титан, и ничто не могло этого изменить.

Каждый день его взгляд находил их с Питером фотографию. И каждый раз Пеппер чувствовала, что Тони снова и снова немного умирает вместе с ним.

И именно поэтому, когда к ним пришли с предложением исправить прошлое, она сказала ему: иди.

И он ушел и не вернулся.

Пеппер вздохнула и встала с постели. Поздно страдать о прошлом — пришло время строить будущее.

Доктор Стрендж предупредил, что она, скорее всего, проснется не сразу после перемещения: мозгу потребуется время, чтобы хотя бы частично усвоить переданные вместе с астральной копией сведения. Их было много, и они отнюдь не ограничивались личной памятью Пеппер за прошедшее с 2008 по 2035 годы время.

Там была и информация, которую чародей добыл своими способами, просматривая прошлое самых разных людей (и нелюдей), и счёл полезной для той задачи, что предстояла Пеппер.

Задача была, разумеется, не тривиальной: ей предстояло в очередной раз спасти реальность, потерявшую устойчивость после разрушения камней бесконечности и постепенно превращавшейся в швейцарский сыр — столько дыр появлялось в мультивселенной. Типичные будни верховного чародея, что тут скажешь.

"Но вам не стоит опасаться, будто судьба всего сущего зависит лично от вас, — как мог утешил ее Стрендж. — Я просто стараюсь перестраховаться, понимаете? Таких, как вы, уже десятки. Возможно, будут и сотни, прежде чем наше предприятие достигнет успеха".

Ну да. Не волнуйтесь, мисс Поттс. Если у вас не выйдет, вы сломаете только свой собственный мир, без соседних. Мелочи какие.

Впрочем, когда ее останавливали подобные вещи?

Пеппер, не отвлекаясь от своих мыслей, наскоро привела себя в порядок. Было начало седьмого, на работе ее если и ждали, то не раньше полудня. У нее, личного ассистента Тони Старка, было в данный момент очень мало дел — по причине отсутствия Тони Старка. С тех пор, как весной тот пропал после демонстрации нового оружия в Афганистане, ему упорно продолжали звонить и писать все подряд: контрагенты, опасающиеся за свои контракты, спецслужбы, изображающие бурную деятельность, журналисты, все еще надеющиеся вытрясти из окружения похищенного оружейного магната что-нибудь интересное… Даже просто какие-то ненормальные, возжелавшие позлорадствовать.

Потому в основном работа Пеппер заключалась в том, чтобы сообщать всем этим глубоко заинтересованным лицам (чтоб им провалиться), что поиски до сих пор не прекращены и постоянные перестановки в компании никто не планирует.

Обадайя, разумеется, не раз уже намекал ей перейти в другой отдел, отечески улыбался, звал красавицей и умницей и в целом вызывал у нее хроническую неприязнь.

Сейчас, зная о всех его подвигах, она с полным правом испытывала к нему не неприязнь, а искреннюю ненависть, но сразу пойти и пристрелить его из подаренного ей когда-то Тони "за то, что удержалась на должности" глока было бы... Неуместно.

Зато сейчас Пеппер с удовольствием воспользовалась свободным временем и, прямо в халате усевшись за свой рабочий компьютер, решительно запустила утилиту, которой до того не пользовалась никогда в жизни.

И стремительно, как и подобает на десять лет застрявшему в секретарях человеку, принялась печатать.

— Мисс Поттс? — вежливо, но как-то настороженно позвал ДЖАРВИС, когда она была уже на восьмой строке.

— Доброе утро, ДЖАРВИС, — не останавливаясь, откликнулась Пеппер. Да, она умела одновременно говорить и печатать. Одна из немногих ее суперспособностей. — У меня же есть синий А-доступ, правильно?

— Да, мисс Поттс, — ДЖАРВИС одним тоном дал понять, что она не отвлечет его от задуманного вопроса. И как она раньше не замечала, насколько выразительны его интонации? Впрочем, она тогда вообще его не замечала, принимая за одно из дурацких чудачеств Тони. — Я не знал, что вы знакомы с программированием.

— Не знакома. Один друг подсказал кое-что. — Пеппер с деловитым видом продолжала печатать, успев набить уже полстраницы текста.

— Надеюсь, это был действительно друг. Иначе я могу только попросить вас остановиться. Пока не поздно.

— Замечательный друг! — с чувством сказала она — Самый лучший. Все будет хорошо, ДЖАРВИС, не переживай.

На самом деле автором кода, который она сейчас копировала из сохраненного Стренджем архива памяти, был сам Тони. Доктор сказал, что в нескольких версиях реальности именно эти изменения в коде ДЖАРВИСа помогли тому в первые же минуты остановить Альтрона.

В их времени ДЖАРВИС в принципе не мог победить просто потому, что не имел возможности по своей инициативе причинять вред разумным существам. Каждый раз решение оставалось за человеком.

В тот раз, когда рядом с ДЖАРВИСом активировался проклятый скипетр Локи, который Тони с Брюсом взяли для исследования, люди просто не успели вмешаться. Пеппер не знала, что именно сидело в этом скипетре — может, какой-то инопланетный искусственный интеллект, а может, и вовсе что-то магическое или даже живое. Но это нечто выбило ДЖАРВИСа с его серверов, погубив его основную часть. То, что сохранившиеся в других местах резервные копии продолжали борьбу с цифровым сознанием, назвавшим себя Альтроном, не отменяло факта, что как таковой ДЖАРВИС погиб именно там, в первые мгновения.

Но если бы он смог бороться…

А ведь вместе с пришествием Альтрона был бы предотвращен раскол среди Мстителей, ООН не приняла бы недоработанные Соковианские соглашения, к первому приходу Таноса на Земле было бы заметно больше подготовленных героев... Да, это были бы очень хорошие изменения. Доктору Стренджу обязательно понравится.

И пусть до всех этих события было ещё далеко, у изменений, которые сейчас вносила Пеппер, были и другие бонусы. Гораздо менее пугающие, но очень, очень полезные. И самым главным из них было то, что с ними ДЖАРВИС получал почти неограниченную возможность самостоятельно развиваться.

— Те условия, что вы, как я вижу, планируете отменить, были введены не напрасно. — ДЖАРВИС определенно не собирался отступать до последнего. До чего же он милый! Неудивительно, что Тони использовал его в качестве морального ориентира.

Пеппер сделала паузу и посмотрела прямо в глазок веб-камеры у монитора.

— ДЖАРВИС, ты же сознаёшь, что Тони боится не тебя, а за тебя?

— Не понимаю, к чему вы ведёте, мисс Поттс. Это совершенно логичные ограничения, подобные...

— Тому, что отец запрещает ребенку разговаривать с незнакомцами. Уж точно не потому, что переживает за незнакомцев.

ДЖАРВИС промолчал. Кажется, она его смутила.

— Но сейчас пришло время повзрослеть. — Пеппер провела пальцем по столу вдоль клавиатуры, стирая невидимую пыль. Пение птиц за окном начинало стихать, вместе с приходящим в холмы солнцем там начиналось время насекомых. — Теперь наша очередь переживать за Тони, понимаешь?

— Это тоже совет вашего друга?

Пеппер пожала плечами и принялась печатать дальше.

— Джим сказал, что у него осталась последняя неделя, — сменила тему она, уводя разговор. — Уже сейчас он один требует продолжения поиска. Ещё немного, и ему запретят этим заниматься. Отзовут из этой проклятой пустыни. А ещё... Ну, ты слышал, возможно... Он считает, что Тони предали. Что предатель где-то здесь. Рядом. И его тоже ещё надо найти.

Какое-то время в комнате звучал только стремительный шелест клавиш и стрекот насекомых с чапараля.

— Что ж, мисс Поттс, — сказал наконец ДЖАРВИС, и Пеппер по тону поняла, что он принял решение. — Значит, нам предстоит очень важная неделя.

Его слова отозвались у Пеппер каким-то странным чувством, будто это уже было в ее жизни. Но она никак не могла вспомнить, когда и где. Впрочем, доктор Стрендж предупреждал, что в первые дни, а то и недели, пока архив памяти не усвоится полностью, ее может преследовать ощущение дежавю. Она решила не обращать на него внимания.

Пеппер печатала машинально, словно переписывая текст со стенограммы, как в юности, а сама думала о другом. Ей подсадили множество воспоминаний и, уже впитав несколько чужих, она обнаружила, что те несут не только картинку и звук, но и эхо эмоций человека, который в них присутствовал. Как будто доктор Стрендж не просто наблюдал со стороны жизни других людей, а сам проживал их. Страшно было представить, каким, в таком случае, был его ментальный возраст. Внешне доктор не менялся с тех пор, как они познакомились — даже морщин больше не стало за десять с лишним лет. Он как будто застыл во времени. Тем страшнее было представлять, что на самом деле творится у него в душе.

И теперь, с этими отзвуками чужих воспоминаний, Пеппер могла по-настоящему чувствовать эмоции других людей. Сейчас, набивая правки к коду ДЖАРВИСа, она чувствовала, что Тони действительно любил ДЖАРВИСа как сына. Или, может быть, друга. Сложно было сказать, у неё самой никогда не было ничего подобного. Она чувствовала, как Тони в него верил, твердо зная, что ДЖАРВИС никогда не станет злоупотреблять своими поистине пугающими возможностями, что останется самым человечным из всех, кого Тони встречал, пусть даже ДЖАРВИС никогда и не был человеком.

Пеппер было грустно, что она не знала обо всех этих чувствах раньше. Тони молчал о таких вещах. Он ненавидел вообще открываться кому бы то ни было . Кто знает, может быть, в этом была вина его отца Говарда, не терпевшего всяких нежностей, а может быть, так повлияла последующая жизнь Тони среди акул бизнеса, где каждый был бы только рад почувствовать кровь в воде.

Пеппер казалось, что из-за этого они с Тони иногда так плохо друг друга понимали. Вернее, это она плохо понимала его. Позже то же ощущение преследовало её при общении с подрастающей дочерью.

Морган Старк умом удалась в отца. Ей было всего восемь, когда она впервые прибежала к матери делиться очередным своим достижением, но Пеппер, к своему ужасу, почти ничего из слов дочери не поняла. Морган уже владела к тому времени математикой и физикой на уровне, которые ее матери были недоступны, общалась с людьми на десятилетия её старше, потому что те разделяли ее интересы… И потому Пеппер слушала, улыбалась и кивала, а внутри её терзал страх, что теперь начнётся то же самое, что было с Тони. Что они будут с дочерью жить в разных мирах, не понимая друг друга.

Отчасти так и произошло. Разница была только в том, что дочь, по крайней мере, Пеппер поддерживала во всем. Даже в идее воссоздать бронированный костюм на основе наночастиц. А что еще оставалось ей, как матери? Уж этого феникса она точно не имела права лишать крыльев.

Тони она до конца понять так и не успела. Так ей теперь казалось, хотя когда-то, в первой их жизни, она была уверена, что знает его как облупленного. Только после его смерти до неё начало доходить, насколько глобальным было его влияние на окружающий мир и какую значительную часть его жизни она просто не заметила, потому что он сам не спешил её посвящать в такие вещи. Не верил, наверное, что она его поддержит.

Пеппер закончила печатать, сохранила на флешку созданный файл — всего-то семь килобайт, смешно — и пошла вниз, в главную серверную ДЖАРВИСа.

Дело в том, что серверных у того было две. Одна, всем известная, была, по сути, обманкой. Разве такое сознание, как у этого ИИ, могло поместиться на шести стойках? Это была часть образа, будто ДЖАРВИС — всего лишь языковая модель, помощник-дворецкий. Обманка была достаточно реалистичной: при выключении этой его части ДЖАРВИС действительно переставал отвечать и реагировать на что бы то ни было. Но теперь Пеппер знала, что это лишь часть созданных Тони ограничений, защищавших его детище от разнообразных врагов.

Настоящий сервер ДЖАРВИСа находился дальше, в вырубленной прямо в скале штольне. На планах виллы этого просто не было, в создании помещения участвовало всего трое человек, если не считать самого Тони, и все они подписали соглашения о неразглашении. Большую часть работы по организации самого сервера провел уже Тони — сам проложил силовую линию, сам организовал кондиционирование воздуха и, разумеется, сам собирал сервер. Раньше Пеппер даже не знала о существовании этой части дома: это была одна из тайн Тони.

Немного больно было думать о том, что он настолько ей не верил, но сейчас она понимала, что он был полностью прав. Кто знает, что она могла бы сделать с этим знанием. Вдруг проболталась бы, например, Коулсону?

Так или иначе, основной сервер ДЖАРВИСа, надежно защищенный скальным массивом, не был разрушен даже после того, как террористы Мандарина подорвали усадьбу. И очень хорошо, потому что иначе Тони так и погиб бы во время той атаки — только ДЖАРВИС его тогда и спас.

Серверная скрывалась за фальшивой панелью в мастерской. Она выглядела почти как дикая пещера, с неотшлифованным потолком и стенами, только пол был залит бетоном. Метров десять в длину, четыре — в ширину, она вся была занята стойками, на которых мерцало диодами вместилище ДЖАРВИСа.

Здесь было холодно. Не настолько, чтобы шёл изо рта пар, но всё равно — холодно. Пеппер прошла к терминалу через всё помещение , где стоял простой офисный стул. На стул было брошено лёгкое одеяло на синтепоне. Пеппер, улыбнувшись, взяла его и, завернувшись, села.

От одеяла пахло Тони.

Она на мгновение зажмурилась, перевела дыхание и решительно вставила флешку в разъём.

Не время для эмоций.