Звезда должна сиять! (гет)

О сладкий миг, миг наслаждения… «Таким представляла Джейн Тиберия Кирк момент своего триумфального возвращения на мостик «Энтерпрайза». Представляла. Реальность оказалась не просто разочаровывающей, она била наотмашь. Уж лучше бы её понизили до вечных лейтенантов. Под началом адмирала Пайка — посчитала бы за честь. Но… Генетически совершенный ублюдок Хан убил его. Вот просто взял и убил!

Мостик снова её, оставшиеся в живых после атаки адмиралы прижали погоны, но её это нисколько не радует. «Энтерпрайз», что должен служить исследовательским целям, сейчас является дланью возмездия. Гончей, спущенной по следу дерзкого террориста. Найти его и сохранить спокойствие в Федерации — их задача. Так уж вышло, что никто во всём флоте не разбирается лучше Джейн Кирк в подобных кризисных ситуациях. Она — капитан Катастрофа, Кризис-Капитан, к ней прибегают, когда иные возможности исчерпаны, когда нужны безумная храбрость, недюжинная удаль и нестандартный ум, не признающий безвыигрышных сценариев.

Кирк не умеет сдаваться. Она удачлива. И чертовски хороша в управлении кораблём. Только поэтому сейчас она, а не кто-то другой гонится за Ханом. А вовсе не потому, что у неё есть… был покровитель в Адмиралтействе. Да, Кристофер Пайк был её защитником и хранителем, но не будь Джейн той, кто она есть, — никакие связи не позволили бы ей подняться столь высоко.

Выше только звёзды… Впрочем, она проводит в их окружении больше времени, чем на Земле. Даже родилась в космосе, в спасательном медицинском шаттле. Недоношенной… Её отец погиб в тот день, когда в одиночку таранил корабль ромуланцев из будущего, прикрывая эвакуацию экипажа и своей семьи. Причём о последнем обстоятельстве она узнала относительно недавно, столкнувшись с Неро лично…

Джейн поморщилась: воспоминания не лучшие, но благодаря победе над обезумевшим ромуланцем и спасению Земли в придачу она и получила «Энтерпрайз» и капитанские нашивки, минуя все остальные ступени. Как говорил Паша Чехов, исключительные обстоятельства заставляют даже бюрократию пасть поприжать: Юрий Гагарин, например, покинул Землю старшим лейтенантом, а прилетел майором.

Кирк закусила губу… Видала она все эти исключительные обстоятельства в своей жизни, если честно! Не будь их, у неё была бы семья. Настоящая… А не та развалина, в которой мама так и не оправилась от потрясения и спешила жить, а не заниматься родной дочерью.

Конечно — зачем? Можно же постараться и найти ей очередного отчима, что будет полон «энтузиазма» воспитывать чужую дочь, или отправить её куда-нибудь учиться на полный пансион, или к родственникам гостить. На печально известный Тарсус, например. По спине пробежала липкая дрожь. Нет, не вспоминать!

Так и вышло, что Джейн Кирк хронически недоставало внимания. И понимания. В результате выросло то, что выросло под палящим солнцем Айовы без всякого присмотра, само по себе. Самое жизнестойкое и неприхотливое растение. Она как мак в степи — хорошо переносит жару и недостаток полива, но при этом не стремится ранить окружающих, подобно кактусу, а скорее делится яркой красотой с миром, отчаянно надеясь, что её заметят среди прекрасных роз и благородных гиацинтов и подарят хоть кроху столь недостающего душевного тепла.

Джей выбрала гореть. Жить, как её мать, — в своё удовольствие. Чтоб её видели, слышали, о ней говорили… А тепло… Какое тепло? Если бежать быстро и гореть ярко — времени остановиться, задуматься и загнаться с тоски не будет.

Это стало её девизом — бежать и не оглядываться. В том числе и от себя самой. Забываться в объятиях разнообразных мужчин. Иногда и с женщинами просыпалась. И честно, Джей не помнила, что тогда было. Возможно, их общий жеребец свалил быстрее, чем её организм сумел перезапуститься.

Меняла близость физическую на духовный голод, забивала ноющее сердце ударами бодрого бита в клубе. Прожигала здоровье и талант, страшась заняться чем-то одним, замедлиться и вспомнить…

О своём одиноком детстве, об ужасах Тарсуса, о том, что в свои двадцать два у неё нет ничего, за что можно было бы по-настоящему зацепиться. Ничего, ради чего стоило бы жить и умереть. Только слишком уж часто мелькающее дно стакана, запах очередного мужского тела и стойкое желание издохнуть в похмелье, которое перебивал, точно в противовес, заложенный в неё природой оптимизм!

И вот из этого бега по кругу — выпить, чтоб не было так тошно, найти мужчину на ночь, чтоб не было так одиноко, вытворить дичь, чтоб не было так скучно, и учинить дебош, потому что этот мир смеётся над ней, а потом повторить, и ещё раз, и снова — Джей и вытащил Пайк.

И поэтому, а не потому, что её отец служил под его началом, хоть ни разу её и не навестил после смерти Джорджа Кирка, Джейн сделает всё, чтоб Хан расплатился. У неё в этом деле была запредельная мотивация, личная заинтересованность… Адмирал Пайк хоть и появился поздно, но появился же. И он был первым, кто в неё поверил, кто сумел убедить дать себе шанс. Этого она не забудет.

Как никогда не предаст второго, кто сделал для неё всё это и даже больше. Она о Маккое. Доктор, боящийся космоса, но подписавший контракт со Звёздным флотом, сразу привлёк её внимание в том шатле. И вовсе не потому, что у них были одинаковые кислые лица (у Маккоя из страха, у Джей из-за похмелья), а потому, что они одинаково решительно оставили за чертой, именуемой контрактом со Звёздным флотом, прежнюю жизнь. Оба хотели забыть и начать заново… Жена только кости оставила! Пф! Джейн прекрасно справилась с разрушением собственной жизни самостоятельно.

Потому и подружились. Вот так и никак иначе. Если в первую встречу Кирк отметила, что Маккой недурно сложен и вообще с доктором у неё ещё не было — такой простор для фантазий! — то потом возблагодарила похмелье и то, что на абитуре во время экзаменов особо не покутишь. Это позволило их отношениям закрепиться не в постельной плоскости. Леонард был ей интересен не как грелка на одну ночь, а как человек, что было куда важнее. Болезненно расставаться с ним из-за того, что она не могла в нормальные моногамные отношения, не пришлось.

Правда, забыть, что друг — весьма симпатичный, ненамного старше её мужчина в самом расцвете сил — оказалось не просто. Воспринимать Боунза как кого-то бесполого… сложно, но необходимо. Их дружба — это лучшее, что случалось с Джей в этой жизни.

К чёрту любовь — люди сходятся и расходятся, изменяют и становятся врагами, секс всё усложняет… Маккой же… их дружба — она лучше, много лучше, чем секс! Леонард — он просто свой.

И ему совсем необязательно знать, что порой абстрагироваться у неё не получается. И приходится заниматься сексом до звездочек в глазах, а порой и флиртовать при нём лишь потому, что иначе Джей снова обратит внимание на то, как восхитителен со своим гиппошприцем на взводе Леонард… Как её манит его решительность и самоотверженность, как порой сводит с ума вовсе не очередная аллергия на его лекарства, а запах. Его запах.

И что до знакомства с ним она, конечно, не позволяла гендерным стереотипам взять верх и вела себя как обычный альфа-самец, но сейчас… Она вынуждена была отвлекаться. Лишь бы не поддаться искушению и не испортить лучшие отношения, которые ей удалось выстроить.

Вот и сейчас они в напряженной погоне за Ханом, на кону жизни и безопасность Федерации, честь покойного Пайка, а она… вынуждена пялиться на прелестную подкачанную задницу нового научного работника Кэрола. Потому что если бы она не переключилась, то так и витала бы в том моменте, где Маккой порывисто прижимает её к себе, утешая после гибели Кристофера Пайка.

Ну почему дружить со Споком гораздо проще, несмотря на то, что временами этот блюститель правил и законности во всём становится просто невыносим? Почему? Порой от таких мыслей ей хочется провалиться прямо сквозь обзорную панель в глубокий космос, превратиться в ледышку и не думать ни о чём. Не страдать, не гореть, не жить.