Сага Огня и Льда: Хроники Хориниса (гет)

Фиолетовая вспышка поглотила Гарри, и вместе с ним из мира исчезли все звуки. На долю секунды, которая растянулась в вечность, Запретный лес замер. Алые и зеленые лучи заклятий застыли в воздухе, словно трещины на стекле реальности. Даже ветер испуганно затих в кронах вековых деревьев. А потом мир обрушился обратно, оглушая какофонией боли и смятения.

Битва, лишившись своих главных действующих лиц, захлебнулась. Пожиратели Смерти, растерянные и дезориентированные исчезновением своего повелителя, дрогнули. Кингсли Бруствер, чей громовой голос был одним из немногих звуков, способных прорваться сквозь пелену шока, отдал приказ, и Орден Феникса с новой яростью ринулся в атаку. Отступление Пожирателей было хаотичным и быстрым. Они растворялись в тенях, оставляя после себя лишь запах озона, выжженную землю и тишину, которая была страшнее любого крика.

Гермиона Грейнджер стояла неподвижно, глядя на пустое место, где только что был Гарри. Ее щит, Protego Maxima, который она держала с нечеловеческим упорством, опал, и палочка безвольно повисла в руке. Вокруг нее стонали раненые, кто-то плакал, кто-то выкрикивал команды, но для нее все это было лишь белым шумом на периферии сознания. Ее мир сузился до вытоптанного пятачка земли, пахнущего чужой, неправильной магией. Он исчез. Просто исчез.

— Гермиона!

Рон подбежал к ней, его лицо было покрыто грязью и сажей, а в рыжих волосах запутались листья. Он схватил ее за плечи, пытаясь привести в чувство.

— Гермиона, ты слышишь меня? Все кончено. Они отступили.

Девушка медленно моргнула, переводя на него пустой взгляд.

— Он ушел, Рон, — прошептала она, и ее собственный голос показался ей чужим. — Волдеморт забрал его.

В этот момент на поляне появился Дамблдор. Его обычная аура спокойствия и мудрости была нарушена. В голубых глазах за очками-половинками плескалась тревога, а лицо казалось высеченным из камня. За ним следовали профессор МакГонагалл, чьи губы были сжаты в мертвенно-белую нить, и мракоборец Аластор Муди, чей магический глаз бешено вращался, сканируя местность.

— Никому не подходить! — приказал Дамблдор, и его усиленный магией голос заставил всех замереть.

Директор старой школы подошел к центру поляны. Он не смотрел на землю, он смотрел на сам воздух, словно видел то, что было недоступно остальным. Он вытянул руку, и кончики его пальцев замерли в дюйме от невидимой границы.

— Чувствуете? — тихо спросил он у МакГонагалл.

Гермиона, ведомая необъяснимым инстинктом, сделала шаг вперед. И она тоже почувствовала. Это была не магия, по крайней мере, не та, что они знали. Это была рана. Разрыв в самой ткани мироздания, от которого все еще исходил едва уловимый холод. Энергия, сочившаяся из этой раны, была хищной, чужеродной, она ощущалась как прикосновение чего-то бесконечно древнего и голодного.

— Я никогда не сталкивался с подобным, — проговорил Дамблдор, и в его голосе прозвучали нотки, которых Гермиона никогда раньше не слышала. Ноты бессилия. — Это не телепортация, не портал. Это… вырезание. Словно кто-то вырезал кусок реальности и выбросил его прочь. Следы ведут в никуда. В абсолютную пустоту.

Сердце Гермионы сжалось в ледяной комок. Никуда. Пустота. Эти слова звучали как приговор.

Рон, стоявший рядом, наконец обрел дар речи. Он положил руку ей на плечо, неловко, по-детски.

— Гермиона, мы его найдем. Дамблдор что-нибудь придумает. Может, он вернется... Нам нужно верить.

Слова Рона, призванные утешить, подействовали как яд. Верить? Надеяться? Сидеть и ждать, пока кто-то другой что-то придумает? Внезапно тихая скорбь внутри нее сменилась чем-то иным. Чем-то горячим, острым и яростным. Она сбросила его руку.

— Надежда — это роскошь, Рон, — ее голос был тихим, но в нем звенела сталь. — У меня ее нет. У меня есть только ярость. И я не собираюсь сидеть сложа руки.

Она развернулась и пошла прочь с поляны, не оглядываясь. Каждый ее шаг был выверенным, четким, наполненным новой, пугающей решимостью. Она не знала, что делать, но знала, с чего начать. Ей нужна была информация. А единственный человек, который мог что-то знать, носил форму Слизерина.

Она нашла Драко Малфоя спустя два часа, уже в замке. Хогвартс гудел, как растревоженный улей. Раненых размещали в Больничном крыле, преподаватели и старшие студенты укрепляли защитные чары. Но Гермиона не замечала ничего этого. У нее была одна цель.

Она увидела его в одном из боковых, редко используемых коридоров на седьмом этаже. Он стоял, прислонившись к стене, и смотрел в окно на темнеющие земли. Его лицо было бледным, почти прозрачным, а поза выдавала не столько высокомерие, сколько крайнюю степень усталости и страха. Он был один. Идеально.

— Малфой.

Драко вздрогнул.

— Что тебе нужно, Грейнджер?

— Я видела твое лицо в лесу, — ее голос был тихим и угрожающим. — Когда Темный Лорд достал этот камень. Ты не был удивлен. Ты знал, что это такое.

— Я ничего не знал! — огрызнулся Малфой.

— Не лги мне, — отрезала Гермиона. Petrificus Totalus!

Заклинание ударило безмолвно. Драко с грохотом повалился на пол. Гермиона присела рядом с ним.

— Что. Это. Был. За. Артефакт? — медленно произнесла она. — Я не думаю, что ты слышал это от Темного Лорда. Но я уверена, что ты видел его раньше. У твоего отца ведь самая большая коллекция темных артефактов в Британии, не так ли?

Глаза Драко расширились от ужаса. Она догадалась. Он отчаянно замычал. Гермиона сняла заклятие.

— Я… я видел его дома! — выпалил Драко, заикаясь. — В кабинете отца. Он называл его «Сердце Пустоты» или что-то в этом роде. Отец прятал его. Но Темный Лорд… он узнал о нем. Он пришел и забрал его.

Гермиона слушала, не перебивая.

— Я слышал, как отец говорил матери… что это ужасное оружие, — продолжал Драко, его голос срывался. — Что оно не убивает, а… ссылает. Бросает в другой мир, в тюрьму, откуда нет выхода. В место, где магия работает неправильно. Он говорил, что это окончательное забвение… Опиши его.

— Черный, как уголь, камень… — Драко судорожно сглотнул. — Неправильной формы. Он не блестел, наоборот, поглощал свет. И по нему… по нему пробегали фиолетовые искры. Это все, что я знаю, клянусь!

Гермиона медленно поднялась. Она получила то, что хотела. Не просто описание, а возможное название и зацепку, ведущую к Люциусу Малфою. Это было гораздо больше, чем она рассчитывала.

Ее ноги сами несли ее в единственное место, где можно было найти ответы — в библиотеку. Но на этот раз она прошла мимо столов, за которыми провела столько сотен часов, мимо полок с учебниками по Трансфигурации и Зельеварению. Ее целью была дверь в дальнем конце зала. Дверь без ручки, за которой хранились самые темные и опасные книги магического мира. Запретная секция.

Мадам Пинс, увидев ее решительное лицо, попыталась ее остановить, но одного взгляда Гермионы, полного холодной, непреклонной воли, хватило, чтобы библиотекарша молча посторонилась.

Ночь прошла в лихорадочных поисках. Гермиона работала с методичностью и одержимостью, на которую была способна только она. Книги летали с полок с помощью магии, страницы перелистывались с головокружительной скоростью. Гримуары по межпространственным перемещениям, трактаты о реликтовых артефактах, каталоги запрещенных проклятий — все это она поглощала, искала, анализировала.

Она думала о Гарри. О его растрепанных волосах. О том, как он щурился без очков. О его дурацкой привычке лезть на рожон. О его смелости, которая всегда граничила с безрассудством. О его уязвимости, которую он так тщательно скрывал ото всех, но которую она всегда видела. И с каждой минутой, проведенной в пыльной тишине библиотеки, она все отчетливее понимала одну простую, сокрушительную истину. Она не просто беспокоилась о нем как о друге. Она любила его. Любила так сильно, что его отсутствие ощущалось как физическая рана, как ампутированная конечность.

И эта любовь не приносила ей утешения. Она питала ее гнев, закаляла ее решимость, превращая ее в оружие.

К рассвету, когда первые лучи солнца коснулись башен Хогвартса, Гермиона поняла две вещи. Во-первых, в библиотеке Хогвартса не было ничего, что могло бы ей помочь. Информация об артефактах такого уровня хранилась не здесь. Она хранилась в темных, пыльных фамильных библиотеках чистокровных семей. Семей вроде Малфоев, Ноттов, Блэков. И во-вторых, чтобы добраться до этих знаний, ей придется пойти на то, чего она никогда не делала раньше. Ей придется заключить сделку с врагами.

Она закрыла тяжелый фолиант с тисненым на обложке черепом. Ее план начал обретать форму. Он был опасным, циничным и рискованным. Но это был план. Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, умерла на той поляне в Запретном лесу. На ее месте родилась другая. Воительница. Спасительница. Женщина, готовая сжечь дотла весь мир, чтобы вернуть единственного человека, который был для нее этим миром.

И она перевернет небо и землю, но найдет его.