Повелитель Смерти (джен)

Тончайшие лучи солнечного света пронизывали сгустившуюся под высокими раскидистыми кронами тьму бледными полосами и тонули во мраке, не достигнув корней. Их причудливые изгибы, торчащие из земли и едва различимые глазом, то и дело попадались под ноги. Он спотыкался, падал на колени, чувствовал под рукой грубую шершавую поверхность, кое-где поросшую мягким мхом. Пальцы проворно обшаривали траву, отбрасывая сухие листья, колкие веточки и мелкие камешки.

Нигде не было нужного.

Глухое отчаяние прокатывалось по позвоночнику нестерпимым зудом, дыхание учащалось, биение сердца громовым стуком отдавалось в ушах.

Он встал на подгибающиеся ноги и огляделся, с трудом различая очертания могучих деревьев вокруг. Замершие в воздухе ветви и листья не тревожило ни единое дуновение ветра. Тишина поглотила этот край.

Она пришла как первый луч на рассвете, озаряя лесную чащу бледным серебристым сиянием. Выглянула из-за ствола, обняв его своими хрупкими руками, посмотрела прямо глаза в глаза, и печальная улыбка тронула её губы. Белые волосы колыхнулись, словно размытый поток дождя за окном, и коснулись травы.

Там, где среди опавших листьев чернел камень.

Он потянулся к нему всем своим существом, заворожённый тёмным блеском, припал к земле, и извивающиеся корни, словно живые, взметнулись ввысь и мгновенно опутали его тело. Он вцепился в них одной рукой, стремясь избавиться от удушающего захвата, пока пальцами второй безуспешно скрёб грязь, желая заполучить наконец вожделенное сокровище.

И тогда мир окончательно померк.

* * *

Гарри проснулся, с трудом осознавая, где находится. Было темно, простыни под ним смялись, насквозь мокрые от пота, одеяло перекрутилось вокруг туловища жгутом. Гарри заколотил ногами в попытке вырваться и по чему-то попал.

— Гарри?

Раздавшийся поблизости хриплый со сна женский голос был ему знаком. Долгое мгновение спустя Гарри вернулся в реальность и осознал, что, пинаясь, нечаянно толкнул Джинни.

— Прости, — покаялся он, выпутываясь из мягкой ловушки и садясь на край кровати. — Всё хорошо.

— Кошмар? — с пониманием спросила она.

Они не были редкостью, но заметно поубавились с тех пор, как жизнь немного наладилась и враги были переловлены или затаились. Пока на Гарри не обрушилась череда странных, отравляющих разум снов.

Он поднялся, ощущая слабость во всём теле. Говорить и что-то объяснять не хотелось. Гарри совсем не так представлял себе свою супружескую жизнь: думал, что, как в клятве, будет делиться и радостями, и невзгодами. А теперь, когда его настигла беда, неясная и неосязаемая, отмалчивался, не желая напрасно тревожить Джинни и взваливать нависшую над ним неопределённость на её плечи.

— Пойду попью воды, — невнятно произнёс он, просто чтобы что-то сказать.

Погружённый в ночную тьму дом был тих, только половицы скрипели под ногами. Гарри не обращал на них внимания, занятый своими невесёлыми размышлениями.

После разговора с Роном и Гермионой Гарри честно стремился последовать совету и наведался в Хогвартс, но Дамблдора на портрете не застал. Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий. Мозолить Макгонагалл глаза дальше он не стал, не видя смысла гоняться за призрачной надеждой. Если бы Дамблдор действительно что-то знал, он бы передал это знание намёками или зашифровал в загадках, но правда была в том, что все три Дара Смерти он у себя так и не собрал. Наверняка Дамблдор понятия не имел о белой деве из снов.

Тайна её личности терзала Гарри день и ночь, как и сами сны с её участием. Он похудел, побледнел и осунулся, заимев чёрные круги под глазами, и теперь ловил косые недоумевающие взгляды коллег и родных. Он пил литрами кофе, но всё равно вырубался средь бела дня, получая тычки от других авроров и замечания от начальства. Просыпался по утрам, чувствуя себя так, словно целыми ночами не смыкал глаз, и боялся навредить Джинни, перепутав вымысел и реальность.

За эти месяцы Гарри окончательно вымотался: зависал посреди разговора, был отлучён от рейда в Лютный переулок, поругался с Гермионой, уговаривавшей обратиться к специалистам — скорее от осознания собственного бессилия, как печально думал Гарри, — и чуть не поссорился с Джинни, которая, разумеется, прекрасно понимала, что что-то не так.

Уставший от круговерти необъяснимой чужеродной магии Гарри посвящать кого-то постороннего в то, что является обладателем всех трёх Даров, не собирался и видел только один выход: перестать сопротивляться и забрать камень, пока не пострадал кто-то ещё.

Гарри, сидя в одиночестве на кухне, дождался, когда солнце поднимется повыше, накинул дорожную мантию и трансгрессировал к Запретному лесу, не оставив даже записки.

Была ранняя осень, и воздух пах прохладой и прелыми листьями. Совсем как во сне. Место, где Гарри потерял камень, было не так уж далеко от опушки, и вряд ли его здесь поджидала опасность.

Ясный утренний свет заливал округу, и Гарри невольно сравнивал нынешние ощущения с теми вязкими из снов. Деревья чем дальше, тем плотнее жались друг к другу, мощные кроны переплетались, образуя купол из ветвей с трепещущими на ветру желтеющими листьями, и золотые солнечные блики мерцали на них. Ничего общего с той удушающей тьмой, что накрывала пологом, словно тяжёлым одеялом, стоило прикрыть глаза.

Прогалина, на которой Волдеморт некогда ждал Гарри после своего ультиматума, поросла высокой травой и молодыми кустиками, из-за чего Гарри долго не мог сориентироваться, вспоминая, откуда тогда пришёл. Всё вокруг чудилось одинаковым до последней былинки, и Гарри понадеялся, что в действительности ему не придётся обыскивать землю, ползая на коленках. Также оказалось глупым рассчитывать, что картинки из снов приведут его к цели. Или что белая дева явит себя воочию.

Гарри потратил три часа, исследуя местность, тщетно пытаясь расшевелить свою память, пока не наткнулся на полностью иссохшее деревце, чьи сухие ветви выглядели уродливыми скрюченными пальцами на фоне ярких живых оттенков окружающей растительности. У корней его, под настом из гниющих листьев, лежал камень.

Гарри невольно задержал дыхание, пальцы его замерли в полудюйме, так и не коснувшись. А потом рывком схватил добычу и быстро сунул её в специальный ящик размером с табакерку. Гарри ожидал, что испытает облегчение, но вместо этого под кожей зудело только чувство неясной опасности. Не теряя времени, он трансгрессировал.

* * *

Камень занял место в надёжно запертом и защищённом всеми возможными чарами сейфе в подобии рабочего кабинета на втором этаже, и Гарри свободно вздохнул, обрадованный, что видения более не посещают его. Он дважды в день проверял целостность наложенных заклинаний и, хоть спать каждую ночь ложился со смутным внутренним беспокойством, наконец-то получил возможность насладиться всеми красками жизни. Они с Джинни проводили вместе всё свободное время, словно вернувшись в те далёкие теперь школьные годы, когда беззаботно валялись в траве на берегу Чёрного озера или просто мечтали, нежась в объятиях друг друга. Гарри заглушил глас совести, позволив себе ловить момент, не отвлекаясь на пустяки. Всё ведь закончилось — жал он плечами.

Однако Гермиона, чей день рождения они праздновали всей семьёй, отнеслась к рассказу Гарри о произошедшем с большой настороженностью.

— Не знаю, Гарри, — с сомнением протянула она, когда они сидели в саду за почти опустевшим столом, глядя, как многочисленное семейство развлекает неугомонную Викторию Уизли, — должен же во всём этом быть какой-то смысл. Ты принёс камень домой — что дальше?

Гарри в ответ передёрнул плечами. Шумное торжество затянулось, и он порядком устал от болтовни и разомлел после волшебных угощений миссис Уизли и нескольких рюмок наливки.

— Может быть, камень хотел, чтобы я вернул его домой? — предположил Гарри, подавляя зевок. — Палочка всегда находилась в поиске могущественного хозяина, способного её удержать. Мантия прижилась в моей семье. Так может...

— Будем надеяться, худшее позади, — со вздохом перебила его Гермиона, совершенно не выглядя убеждённой. — Но мне всё это не нравится.

Гарри тоже не нравилось, но он так устал от вечной беготни наперегонки со смертью и влился в размеренный ритм последних лет, что предпочёл решать проблемы по мере их поступления.

А те не заставили себя долго ждать.

* * *

Лёгкие волны, шелестя, накатывали на берег, лаская камни и омывая их белоснежной пеной. Прозрачная вода озера отражала чистое голубое небо без единого облачка. В напитанном запахами трав, луговых цветов и дубовых листьев воздухе разливалось чарующее пение птиц и слышалось трепетание крыльев стрекоз, что носились друг за другом где-то над головой.

Он шёл по мягкой сочно-зелёной траве, босые ноги утопали в её покрове, нежно щекочущем кожу, по самую щиколодку. Громада леса, раскинувшегося впереди, становилась всё ближе. Где-то там, накрытая длинной густой тенью, отбрасываемой высокими деревьями, его ждала цель.

Белая мраморная гробница, монументальная и величественная, как старец, который навеки обрёл здесь покой, притягивала взгляд среди первозданной красоты природы. Под тяжёлой, покрытой пылью и древесным мусором плитой была сокрыта вещь, принадлежавшая ему по праву. Могущественная, уникальная, волшебная — палочка из веточки, сломленной с куста бузины, растущей у реки.

Он взмахнул рукой — мрамор раскололся пополам с оглушительным треском и разъехался в стороны, брызнуло каменным крошевом. Он шагнул ближе, ступая по острым белым каплям, что больно впивались в кожу, не замечая этого. Нестерпимая жажда обладания этой величайшей ценностью захватила его и влекла за собой. Он видел только её — в давно истлевших руках, брошенную и всеми забытую — и тянулся к ней изо всех сил, чтобы наконец обрести и больше никогда не оставлять.

Пустые глазницы в обрамлённом редкими седыми волосами черепе смотрели пристально и укоризненно. Но ему было всё равно — он крепко сжал пальцы на узловатой рукояти.

* * *

Гарри проснулся резко, словно его по голове ударили, подскочил в кровати и зашёлся в приступе кашля, с трудом подавляя подкатывающую к горлу тошноту и стараясь дышать носом. По телу градом катился пот, в животе мучительно крутило, и Гарри, захлёбываясь стоном, откинулся на подушки, благодаря небеса, что Джинни не было дома.

Подсвеченный бледными рассветными лучами потолок немилосердно вращался в едином ритме с мечущимися мыслями. При воспоминании о пустых глазах в горле вставал ком и дрожь отвращения прокатывалась с макушки до пят.

Гарри на многое был способен — в конце концов, он грабил банк, применял Круциатусы и Империусы и не был безгрешен, — но не осквернить могилу своего учителя, наставника, человека, которому он стольким был обязан, встав на одну ступень с Волдемортом. Эти дурацкие сны могли мучить его сколько угодно, свести с ума или в могилу — потакать им Гарри больше не собирался.​