Плач по Эдельвейсу (гет)

Окончание шестого года обучения плавно перетекло в долгожданное лето. Долгожданное для всех кроме Гермионы, которая чувствовала себя одинокой, отправляясь на каникулы. До этого момента жизнь в Хогвартсе спасала от жестокой реальности. Рядом с друзьями ей было спокойно. Несмотря на то что она больше не получала ни писем, ни посылок из дома, как в предыдущие годы, у неё была уверенность, что она сможет справиться с чувством одиночества. К тому же можно было рассчитывать на внимание преподавателей и семьи Уизли, которые не переставали интересоваться любыми мелочами, происходившими в ее жизни. Казалось, она стала новой знаменитостью, новым «Гарри Поттером». И порой ее это тяготило.

На летние каникулы Сириус пригласил ее пожить вместе с ним и Гарри в небольшом сельском домике. Естественно, с разрешения Дамблдора. Эта идея обрадовала Гермиону: жить с Гарри и Сириусом все лето будет здорово.

Гермиона приняла решение вообще не покидать волшебный мир. Только здесь с недавних пор она чувствовала себя в своей тарелке. Тем более в том, другом мире ее больше никто не ждал.

Лето проходило спокойно и безмятежно. Два подростка открывали для себя новые прелести жизни волшебников. Сириус с превеликим удовольствием проводил с ними время, таская за собой в самые неожиданные места. Он наслаждался этой неожиданной возможностью почувствовать себя отцом. Уже два с половиной месяца они жили в маленьком очаровательном деревенском домике, расположенном недалеко от Брайтона. Пока мужчины занимались обустройством и ремонтом дома, который достался Сириусу в наследство от предков, Гермиона прогуливалась по окрестностям английской деревушки, используя эти часы для уединения и возможности подумать. На каждую прогулку она брала нехитрые доказательства своей родословной. Письмо и постаревшая фотография делали ее частичкой волшебного мира. Испытывала ли она гордость, что больше не была грязнокровкой? Трудно сказать.

— Гарри! Гарри! Принеси мне эту папку, ты уже час копаешься на чердаке. Только не говори, что боишься спускаться.

Гарри почти не слышал своего крестного. Он нервничал. В руках он держал самое настоящее сокровище: альбом, нечаянно найденный на столике чердака. Его внимание привлекла обложка с изображением герба Хогвартса, украшенная цветами четырех факультетов школы. Когда Гарри перевернул первую страницу, то не поверил своему счастью. Здесь хранились колдографии молодого Сириуса и его ближайших друзей в школьные годы. Конечно, Гарри не первый раз уже видел своих родителей на фото, но такими молодыми и беззаботными еще ни разу. Дамблдор был прав: Гарри поразительно похож на отца. Колдографии полностью это подтверждали. Парень мог без ложной скромности заметить, что его отец был очень красивым человеком. Была в нем какая-то врожденная представительность и статность.

— Ты бы мог хотя бы попытаться ответить, когда с тобой разговаривают, я уже было подумал, что ты слишком устал, чтобы продолжать, — сказал Сириус притворно сердитым тоном.

Он взобрался к Гарри на старый пыльный чердак, тонувший в умиротворяющем свете летнего солнца. Молодой человек поднял глаза и ответил нетвердым голосом:

— Я нашел этот альбом на столе. Прости, я не мог не открыть его.

— Теперь понятно, почему ты так упорно молчал, — Сириус посмотрел на почти нетронутые временем страницы. — Не беспокойся, Гарри, ты прекрасно знаешь, что все в этом доме принадлежит и тебе тоже. Однажды я все равно показал бы его тебе.

После небольшой паузы, Сириус задумчиво продолжил:

— Думаю, ты рад этой находке. Колдографии достаточно старые, как ты мог заметить. В то время я еще учился в Хогвартсе. Один из наших товарищей подавал большие надежды в съемке. Он не расставался со своей камерой ни на минуту и не упускал возможности нас поснимать. Ты даже не представляешь, как это иногда раздражало.

Представлял, ещё как! Гарри слегка улыбнулся, вспомнив о Колине Криви, своем официальном фотографе.

— Но сегодня, — продолжил Сириус, — я как никогда признателен ему за его настойчивость.

Крёстный присел рядом с Гарри. Они принялись вдвоем рассматривать и комментировать колдографии одну за другой. Для Сириуса это была хорошая возможность поведать Гарри о своих подвигах, свершавшихся во времена учебы. Слушая рассказ, Гарри представлял, какой головной болью была «фантастическая четверка» для всех, кто знал их в период расцвета и пика славы. И ему так хотелось оказаться рядом с ними и пережить все эти приключения! Неужели он завидовал им? Но ведь у него есть Рон и Гермиона, с которыми приключения были такими же незабываемыми. Гарри задержал свой взгляд на колдографии, замыкавшей альбом.

На ней были изображены выстроившиеся в линейку три элегантных молодых человека, рядом с ними — четвертый, все очарование которого терялось в складках двойного подбородка. Ни на минуту не сомневаясь на счет личности изображенного, Гарри ткнул в него пальцем и прорычал: «Питер Петтигрю». Затем перевел взгляд на своего отца, отражение его самого. К огромному удивлению Гарри отец держал за руку неизвестную девушку. Одно было точно: это не его мать. Но кто тогда? Под колдографией среди уже знакомых имен он прочел: «Наша маленькая фея, мисс Изелла Эдельвейс». Он много раз видел это лицо на предыдущих колдографиях, но не заострял на нем внимания. А сейчас понял, что девушка всегда была рядом с четверкой мародеров, улыбающаяся и счастливая. Может быть, это бывшая девушка Сириуса, но почему тогда она так близко стоит к его отцу? К тому же она держит именно его руку. Гарри присмотрелся к ней внимательнее: какая же она красивая! Но красота была не «стандартной», как часто говорят, а какой-то особенной. Все в ней казалось восхитительным: от тонких кистей рук до шелковистых локонов. Но покорило Гарри именно лицо, в какой-то момент показавшееся родным: розовые щечки, большие карие глаза, красиво очерченные губы и шаловливый носик. Девушка на колдографии улыбнулась, и Гарри показалось, что улыбнулась она именно для него. Потом ее губы прошептали что-то, что, казалось, Гарри понял. Он был уверен, что девушка позвала именно его. Она еще раз улыбнулась самой очаровательной улыбкой, которую только видел Гарри, и отвернулась к Джеймсу Поттеру, не сводившему с нее взгляда все это время. Гарри уже собирался было задать крестному вопрос, когда на весь дом раздался голос Гермионы. Она вернулась со своей прогулки, нагруженная покупками. Сириус тут же спустился вниз, чтобы помочь ей разложить продукты. Гарри не отставал от него ни на шаг, продолжая сжимать альбом в руках.

Во время ужина Гарри, будучи всё так же погруженным в размышления о находке, повернулся к Сириусу и спросил:

— Кто такая Изелла Эдельвейс? Я увидел это имя под одной из колдографий в альбоме.

— Изелль... — Сириус неуверенно посмотрел на крестника, — она...она...

Гермиона сразу же его перебила:

— Гарри, только не говори, что ты никогда не слышал о загадочной семье Эдельвейсов, они же являются прародителями.

— Прародителями кого? — с недоумением в голосе спросил Гарри.

— Прародителями основных «чистокровных» родов, предками сегодняшних волшебников, — Гермиона непонимающе смотрела на друга, словно объясняя тому элементарные вещи. — Они создали мир, в котором мы сейчас живём. Ты снова забыл все, что нам рассказывали на Истории магии.

Гарри и Сириус с удивлением взирали на девушку.

— А ты, оказывается, знаешь все, моя дорогая Гермиона, хотя действительность немного отличается от истории, — сказал Блэк с уважением в голосе и повернулся к крестнику.

— Ох, не надо на меня так смотреть, — по-своему расценил его взгляд Гарри. — Гермиона всегда была намного способнее меня. В частности, в силу того, что я не мог проводить все свое время в библиотеке, как она. Я бы там зачах, — это больше были попытки подначить подругу, чем оправдать себя. — Я человек действия, только квиддич способствует моему развитию, — гордо закончил свою речь Гарри.

— Какой замечательный предлог, чтобы не работать, — вздохнул Сириус, пряча улыбку.

— Ты знаешь, Гарри, наверное, хочет сказать, что в нашей компании я голова, а он руки, — Гермиона, улыбаясь, смотрела на друга. — Такая вот настоящая «ударная бригада» получается из нас двоих.

Сириус и Гермиона залились счастливыми смехом, только Гарри, казалось, было не до веселья:

— Все это замечательно, но все же ответь на мой вопрос.

Сириус тут же стал серьезным и помедлил мгновение, прежде чем начать:

— Изелль вместе с нами училась на Гриффиндоре. Мы познакомились на первом курсе и дружили все семь лет. Лучшего друга, чем она, даже представить сложно. Она всегда была приветлива и улыбчива, иногда надоедаоа, как младшая сестра, но мы любили ее и всегда старались оградить ее от любых бед, — под конец рассказа взгляд Сириуса стал странно меланхоличным.

— А что с ней произошло потом? — заинтересованно спросила Гермиона.

— В смысле? — казалось, Сириус потерял нить разговора, отвлёкшись на что-то лишь ему известное.

— Гермиона права, ты говоришь о ней в прошедшем времени, значит, с ней что-то случилось, — логично предположил Гарри.

— Когда мы учились на седьмом курсе, — нерешительно продолжил Сириус, — она умерла, утонула в озере рядом со школой. Это произошло в апреле, — его голос стал глуше, а Гермиона с Гарри переглянулись, замечая, как трудно Блэку говорить о случившемся. — Я никогда не забуду день, когда мы потеряли нашу дорогу Изелль.

Мыслями Сириус полностью погрузился в воспоминания о прошлом, которое показалось Гарри и Гермионе весьма скорбным. Они уже успели узнать на собственном опыте, что значит терять любимых людей. Слишком хорошо для своего возраста они понимали это чувство покорности судьбе, чувство бессилия от невозможности защитить своих близких.

— Уже поздно, пойдемте спать, — предложила Гермиона, видя, что беседа сошла на нет, а её друзья погрузились в собственные мысли. — Завтра придется рано вставать.

— Ты права, Хогвартс-экспресс нас ждать не будет.— Гарри согласно кивнул и поднялся. — Ты идешь, Сириус?

— Идите, я не хочу спать.

Ребята переглянулись, но все-таки оставили Сириуса наедине со своими мыслями. Сидя на стуле, Блэк обессилено смотрел на лицо девушки, которую когда-то так нежно любил. Она улыбалась ему в ответ, и было в этой улыбке что-то меланхоличное. Ёе губы, которые двигались в этот момент, казалось, шептали ему слова очень грустной песни.

— Неужели, это моя ошибка? Неужели, это я виноват в том, что случилось? Если бы как-нибудь я мог бы тебе помочь... О, моя нежная Изелла, ты не ответишь мне сегодня, не так ли? Ты никогда мне больше не ответишь.

Еще на миг он задержался в состоянии глубокого безразличия, а потом широким жестом закрыл маленький альбом из красного бархата. Пока Гарри не начал задавать слишком много вопросов, все было хорошо, но Сириус знал, что крестника не удовлетворит этот короткий рассказ. Скоро ему придется воскресить в памяти Изеллу и все, что с ней связано.

Было уже поздно, но семнадатилетний парень не спал. Колдографии и улыбки безостановочным вихрем крутились в его голове, принося с собой потоки вопросов, которые Гарри очень хотел задать своему крестному. Может быть, завтра ему стоит снова попытаться разузнать об этой девушке?