Дурак (джен)

Вечер они провели кайфово, по-семейному. Взяли пиццу и попялились, Рон в телек, а Герми — в учебник по диагностическим чарам, не отрывая зады от дивана.

А вот следующее утро встретило Ронни-боя, прямо скажем, говенно.

— Это чо?! — возмутился он, обозревая трехлитровую банку на столе дежурного кабинета.

— Это — на биологию, в Мунго, — флегматично отозвался сменяющийся с суток Флавиус Ли.

— А тут оно чо делает?!

— Воняет. — Терпеливо пояснил коллега.

— Я не понял, — медленно пошел заводиться Психически Устойчивый Уизли. — Почему у нас на столе стоит и воняет трехлитровая банка говна?!

— Ночью кражу возбудил, — так же спокойно поведал Ли. — Группа неустановленных пидорасов, то есть, лиц, проникла в квартиру некоей миссис Перри, похитила ее домашние заготовки в количестве пятнадцати банок варенья из радужной малины и ревеня, а шестнадцатую съели на месте, после чего наполнили ее...

— Не продолжай, — скривился Ронни-бой. Существование в природе отдельных долбоёбов угнетало его тонкую душевную организацию. — Когда это счастье у нас заберут? И почему стоит здесь, а не у экспертов?

— Потому что Кристи беременная, и от запаха ее тошнит.

— То есть, если я не беременный, пусть от запаха меня тошнит?!

— Отдай Уокеру. Он сегодня тоже на сутки выходит.

Уизли только рукой махнул. Банка говна для детектива, который вчера в темную использовал его клевую новую мантию, стала бы неплохим подарочком. Но слишком мелким.

Только Ли свалил отсыпаться, в кабинет заглянул зам по общеуголовке Альбертус Гэндон (за глаза — исключительно по фамилии) и сообщил, что вчерашнего крысёныша отписали Рону, и работу по делу нужно начать сегодня, самый край — завтра. Рон глубокомысленно покивал, отчетливо сознавая, что ни на сутках, ни тем более в отгул нихуя делать не будет. А потом заглянул Уокер.

— Здорово, прокурор!

— Иди в жопу, мудак. Слышал, что дело мне отписали?

— Ну, слышал, — не стал строить наивность детектив. — Так-то я ему не говорил, что представитель прокуратуры — это ты. А чо у вас за икебана?

— Нравится — забери.

— Не-не-не, спасибо. — Заржал тот. — Такое счастье оставь себе, и радуйся, что тебе крысёныш, а не засранцы достались. А чо, дело века: группа ебанавтов насрала в банку из-под варенья.

— Да вот не удивлюсь, — мрачно отозвался Уизли. — Как какая хуйня, так все Ронни. Лучше скажи, чо мне теперь ему про легилименцию говорить.

— А надо что-то говорить? — удивился детектив. — Ну, спросит, скажи, что веритесарум применяется только по тяжким и особо тяжким, а про легилименцию не уточняй. Да там дело элементарное, этот дебил на Син-стрит торговал типа пыльцой муховерток, на деле — сахарной пудрой или чем-то вроде того. Другой дебил решил прямо не отходя от кассы попробовать... короче, если бы чудо-коммерсанта констебли не приняли, дело бы в Аврорат пошло. Так что он нам благодарен должен быть.

— А чо поёт?

— А что таким образом борется с наркомафией. Ну вас там в Хогвартсе складно писать учили.

Уокер по разным данным (причем все разные данные он сообщал сам, под разное настроение) учился не то в американском Салеме, не то в Дурмстранге, не то вовсе в российском Беловодье. В пользу последнего говорили объемы, в которых Уокер потреблял спиртные напитки, и наглость, с которой он это делал, не отходя от рабочего места, но Рон все же думал, что детектив получил домашнее (и довольно хреновое) образование, а экзамены сдавал экстерном, в министерстве. Во всяком случае, диплом Аврорской Академии у него в кабинете висел на видном месте, а школьного было что-то не видать.

— Нас там учили много писать. И еще любимым цветам Локхарта, — нагнал на родное образование Ронни-бой.

Он до сих пор не мог простить комиссии «слабо» по травологии и «тролля» по прорицаниям, хотя предметы и были непрофилирующими, да и виноват, пожалуй, Удивительный Уизли был сам.

В общем, к этому все и шло: сдавать школьные экзамены экстерном, на спецкомиссии поперся чуть не весь их поток. Но тем, кто в школе сидел, досдавать надо было только ЗОТИ, Гермиона умная, а Гарри ставили высшие баллы по совокупности заслуг и от общей восторженности.

Не, защиту он сдал на П, кто бы тут что не вонял, а Рон Уизли — мужик, и если чуть что — сразу вмажет. Ну, чуть не посыпался на вампирах — так их еще на первом курсе Волдеквиррел проквакал, кто б запомнил. Отмазался, перечислив всю боевку, которую помнил. Хотел еще и показать, но комиссия дружно замахала руками, припомнив, кто весь учебный год врагов воевал. И чары у него получились выше ожидаемого, потому как билет легкий попался. Первый вопрос — манящие чары, второй — и подавно, невербальные. Третий даже спрашивать не стали, и хорошо: манипуляции погодой Рон вообще учить не стал, потому что хрен кому это надо, да и хрен кто их выучит. Зелья, зелья, мать вашу «ВО»! В практической части — оборотка, а в теории — техника безопасности, тут уж Ронни-бой вспоминал, что делал Невилл, и говорил наоборот.

И даже трансфигурацию он вытянул на удовлетворительно, спасибо старушке МакДжи, не забыла шахматы на первом курсе... А вот дальше все пошло наперекосяк. Сначала на травологии, обрывая листочки с молодой мандрагоры, не рассчитал силы — да и выдернул сволочь визглявую с корнем. И сам оглох, и что хуже, трижды гребанную комиссию оглушил. Тут уж спасибо, что «слабо» поставили, а могли бы — и «тролля», как на прорицаниях.

Гребанная стрекоза его подставила. Великолепный Уизли привык, что ей наговори чего погаже — она и оценку поставит повыше. Впялился в шарик, сделал рожу потупее и давай вещать, мол вижу мор, глад, чуму и возрождение Волдеморта. Сука, только тролля на ЖАБА и не добавил. И нет чтоб подумать, с чего это ветхая старушка с рожей потомственного канцелярского клерка уточнять начала, помнит ли он, что на экзаменах шуткам не место. Оказалась, тварь такая, провидицей — настоящей, куда там старой алкашке Трелони. И хуже того, теоретиком прорицаний. Так ему и сказала: «Отсутствие дара, мистер Уизли, не беда, и вы могли бы получить высокую оценку на основании одной только теоретической части. Но поощрять ваше пренебрежительное отношение к предмету, к которому вы вдобавок имеете явный талант, я не собираюсь».

Кроя подлюку всем доступным на тот момент нецензурным словарным запасом, Ронни-бой даже не за оценку переживал, а за то, как бы кто не услышал, что у него, блядь, «явный талант». Как будто он какая-то тупая промежность вроде Патил или Браун.

— Я те чо хотел сказать, — перебил поток мыслей Ронни Уокер. — Ты бабла срубить не хочешь?

— А чо делать надо? — воспрял духом Уизли. Потом подумал и предусмотрительно уточнил. — Только я в дела срать не буду.

А вот ткните пальцем в того, кто не любит бабла. А потом найдите, найдите во всей оставшейся толпе того, кто за свою любовь хочет сидеть!

— Рыжик, если бы я хотел затемнить какое дело, я бы просто добился, чтоб его тебе отписали, — махнул рукой детектив. А на полученное бабло от щедрот купил бы тебе пива. Расслабься, детка, тебе еще расти и расти до того момента, когда ты будешь котироваться на рынке оборотней.

Ронни-бой как раз представил себе, как отказывается от взятки, и коварные злодеи начинают за ним настоящую охоту. В темной подворотне шальная авада... не, авада — не але, сдох, и никакой романтики — ну да хоть Сектусемпра — вспарывает его мантию и мужественную грудь. (Вот сегодня как раз можно, сегодня он не по гражданке, а в постылой серой форме). И он, тяжело раненный, но не купленный презренными бандитами, великолепный Рональд Уизли, из последних сил выползает в Косой переулок (а и хуй с ним, что Косой — на чужой территории, зато там знакомых больше) и картинно падает на руки...

— Чо?! В каком смысле просто добьешься, чтоб мне отписали?!

— Расслабься, проехали! — замахал руками уже знакомый с обидчивостью юного следователя Уокер. — Короче, надо изобразить героя.

Ронни уже изображал прокурора, и ему не понравилось. К тому же, не далее как пару лет назад он изображал героя всю «Хогвартскую весну», и это понравилось ему еще меньше. А главное, могучий следственный мозг не мог сходу сообразить, что именно задумал детектив, и Храбрейшего Уизли это немного беспокоило.

— Нахуя?

— Да чтоб народ кипятком посцал. — Информативно объяснил детектив. — Пацаны замутили охранную конторку, нашли жирного клиента, так надо его убедить, что конторка реально крутая. А что может быть круче настоящего героя? Сходишь с ними один раз на встречу, посидишь, покиваешь с важным видом...

Ронни-бой кивал с важным видом только вчера — и по факту ему не особо это доставило удовольствия.

— А Поттера им не привести?!

— А можешь? — искренне обрадовался Уокер.

— Ты ваще дебил. — Вздохнул Рон с мамиными интонациями. — Ему-то это нахер надо?

— Ну в общем-то им разницы особой нет: Поттер, Уизли, главное, чтоб героический, и рожа известная.

Рон приосанился. Когда его называли в одном ряду с Гарри, большая светлая радость наполняла его ни разу не завистливую сущность.

— Ну в принципе нихуево так. А по баблу что?

— Ну леонов двадцать возьмешь.

— Не, в пизду такие хлопоты за двадцать леонов, — вспомнил дядюшку Джозефа и его умения торговаться Ронни. — Вот за полтос я б еще подумал.

— Больно ты нужен кому-то за полтос! Пацаны к любому школьнику с вашего потока подкатят, он за десять согласится, — не подался детектив.

— Ага, к Малфою подкатите! Сорок и не меньше.

— Двадцать пять, и это последнее слово.

— Только из уважения к тебе и твоим корешам, тридцать пять.

— Тридцать, и ты больше не ебешь мне мозги.

— И ты мне тоже!

— Заметано.

Удачливые коммерсы пожали друг другу руки: Рон изначально рассчитывал не больше, чем на пятерку, Уокер, судя по всему, располагал суммой не меньше полтинника. Не успели он перейти к завуалированным предложениям отметить удачный договор по маленькой, в кабинет заглянул Фак. Помдеж, судя по всему, тоже успел с утра с кем-то удачно договориться: нос его предательски алел, а дыхание распространяло нежный аромат поддельного «Огденского» из ближайшего магаза.

— О, оба тут, заебца. По коням, мужики, зло опять не дремлет.

— Зеркало пизданули? — не поддался на провокации Ронни-бой.

Знал он это зло, насмотрелся за полгода стажировки.

— Не-а, кабак подожгли. Говорят, малолетки какие-то.

Следователь и детектив озвучили синхронное «ыыы!» и засобирались. Право слово, в редкостное уныние повергает необходимость на работе — и вдруг работать.

Увидев кабак, Уокер крякнул. Да и Ронни-бой сглотнул и нервным жестом подтянул штаны. Уже знакомый борцам со злом бар «Синий лобстер» за прошедшие с первой встречи несколько месяцев не удосужился ни починить вывеску, ни обзавестись системой вредноскопонаблюдения, но Уокер и Уизли его и так узнали. Поганый злодейский кабак продолжал портить отделу статистику, а сотрудникам Департамента Магического Правопорядка — нервы. Чуть не каждый день здесь пиздили деньги и сквозные зеркала, устраивали темномагические дуэли и вульгарную поножовщину на почве ревности или хлопали кого-нибудь с алигоцией или пыльцой муховерток. Не удивительно, что среди сотрудников бар называли не иначе как пидорасник.

На улице попахивало гарью. Стайка завсегдатаев в цепях и черной коже недобро поглядывала на подъехавший к самом входу «джып». «Джып» в ответ неласково пялил забрызганные грязью фары.

— Ну, чо у нас опять плохого? — на правах старого знакомого поинтересовался Ронни-бой. — Извращенская страсть вспыхнула? Голубым пламенем?

Детектив пихнул Ронни в бок. Обычно он был первый в очереди на постебаться над «лобстерами», но великий следователь не стал обдумывать эту странность.

— Да конкуренты, — махнул рукой управляющий. — Уроды. У нас тут намечался Всебританский Съезд Гомосексуалов, а хозяин «Директора Ди» хотел, чтоб у него проводили. А теперь меня наш хозяин... того... без вазелина...

— Да их за порочащее светлую память Дамблдора название вообще гасить надо! — возмутился Ронни-бой. — Гребанная толерантность, нравится с мужиками сосаться — дементоры в помощь.

Уокер снова врезал Тактичнийшему Уизли локтем под ребра, и на этот раз настолько чувствительно, что парень на это обратил внимание.

— Не, ну а чо! Хули эти пидорасы на светлой памяти директора наживаются?! Я б ваще за это сажал, если чо.

Хозяин привычно делал вид, что ничего не услышал. Установление виновных и последующий гражданский иск к ним занимали его куда больше, нежели мнения Толлерантнейшего Уизли.

— Рыжик! — сказал Уокер ему в самое ухо, тихо и отчетливо. — Завали хлебало за пидорасов. Наш жирный клиент — это хозяин «Лобстера».