Дурак (джен)

С утра Трудолюбивейший Уизли успел хорошо поработать: допросил трех свидетелей, забрал наконец экспертизу палочки, уже неделю вылеживавшуюся в бюро СМЭ (судебно-магической экспертизы) и приостановил очередной темняк. Светлые дела будущему великому следователю отчего-то доверяли неохотно.

Затем, преисполнившись рабочего энтузиазма (а может, гены Прюэттов наконец пробудились и погнали нерадивого хозяина чугуниевой сковородкой), Ронни-бой выкинул засохшие и раскрошившиеся в пыль печеньки из сейфа, протер пыльный подоконник, и совершив сии трудовые подвиги, чрезвычайно утомился. А утомившись, проголодался.

Вообще-то Рон хотел есть почти всегда — как и все растущие организмы, он требовал белков, жиров, углеводов, и много, и лучше всего, вкусно обработанных и подставленных ему прямо под нос. Однако как организм достаточно большой, он давно уже заимел еще две потребности — регулярный секс и отсутствие материнского контроля во всех сферах жизни. Включая половую. Так что первое желание регулярно входило в неустранимые противоречия с двумя вторыми. С одной стороны ДМПшное безденежье и кулинарно-апокалиптические таланты Гермионы, с другой — еще до боли свежие воспоминания о заглянувшей в самый пикантный момент в комнату матушке-гусыне Уизли.

Так что по-быстрому заморив червячка шестью бутербродами с сыром, Ронни-бой решил отыскать какого обедающего коллегу и самым душевным образом его объесть (и таким образом уже покушать как следует).

— Чо, Рыжик? — весело спросил его в коридоре детектив Уокер. — Ищешь чо?

— Ну... я... это... — застеснялся юный герой. — Пообедать хотел...

Уокер в положение Ронни-боя входить не желал, упрекал его в излишнем потакании плотским радостям, а сам питался, похоже, исключительно пивом и сигаретами. Не отходя от рабочего места.

— А, проголодался! — неизвестно чему обрадовался детектив и плотоядно оглядел его новенькую темно-синюю гражданскую мантию, которую Уизли надел исключительно выпендрежа ради. — Ништяк, злее будешь! Пойдем, Рыжик, я преподам тебе урок Древней Ментальной Магии и научу, как нахуй расколоть самого упертого злодея! А потом и поешь сразу.

— Так ты ж мне уже объяснял, — удивился Проницательный Уизли.

— Когда?..

— Ну, личным примером. Когда палец еще сломал.

— Пошел нахуй, — слегка смутился Уокер. — Мы идем колоть злодея, или я ищу кого другого?

— Не-не-не, — испугался возможности упустить знания и обед Ронни-бой. — Я с тобой. А чо делать-то надо?

— Мы будем творить... — детектив сделал драматическую паузу. — Очень Черное Колдунство!

Первым делом в кабинете Уокера Ронни-бой обшмонал шкаф на предмет хавчика. Не то чтобы тесное многолетнее общение с вонючей крысой Петтигрю сказалось на парне настолько — просто он очень хотел жрать. Бутерброды не уняли ни сосущую пустоту в желудке, ни голодный вакуум в голове. Рон рос.

В свои двадцать с половиной лет он на полголовы превосходил Билла, не говоря уже об отце, Перси и остальных братьях — и продолжал неуклонно вытягиваться в длину, сохраняя при том общую дрищеватость. Маман стенала, что это все оттого, что Гермиона не умеет готовить. Любимая девушка в ответ поджимала губы и отвечала, что мужчины растут до двадцати пяти лет, и вообще, мадам, не учите жить, лучше помогите материально. Миссис Уизли на это возражала, что кто бы ей самой помог, тем более материально, вообще-то это обязанность подросших детей... короче, на этой стадии разговор переходил в состояние безобразной свары, а Рон с батей в скоростном порядке валили нахуй с пляжа, пить пиво на задний двор. По интенсивности криков и сопутствующим звукам Ронни-бой достаточно быстро научился определять стадию ссоры. Мама бубнит, Гермиона молчит — про неумение готовить. Мама орет, Гермиона пыхтит — про «а чего это вы уже три года живете, а детей до сих пор нету». Герми девчонка воспитанная, ей про то, что умные ведьмы пользуются противозачаточными сказать хоть и хочется, но она держится. Тем более получится обидно, как будто мама какая-то тупая, а у них с отцом просто дочка не получалась. Мама вопит, Гермиона шипит — это уже хуже, это до «как жаль, что Ронни расстался с Лави» дело дошло.

Дальше обе заорут, как сбрендившие баньши — то есть, перейдут на личности, укладку и вес, и пора сваливать еще дальше и не возвращаться, пока ядерный грибок не поднимется над Но эээ... пока не позовут.

После подобных стычек мама всегда давала им с собой вкусненького, и побольше, а Гермиона дулась и неизменно решала устроить разгрузочный день. Рон, грешен, всегда сначала таким ссорам радовался, а потом поспешно огорчался, потому что никакая еда (даже фирменный мамин пирог с почками) не стоила родственного спокойствия.

— Короче, — Уокер указал Ронни на один из столов. — Садишься сюда и киваешь. Я несу хуйню — ты киваешь. Я несу адскую хуйню — ты все равно киваешь. Я говорю, что Дамблдор был злодей, а сам-знаешь-кто трахался с Поттером, — киваешь и поддакиваешь.

Великолепный Уизли ошарашенно кивнул, хотя пока можно было и ответить. Природа наделила его живым воображением, и никогда еще сей щедрый дар его так не огорчал.

— Ну, поехали, — махнул рукой детектив. — По ходу разберемся. Люк, сюда давай злодея!

Со злодеем Уокер откровенно погорячился: больше, чем на жулика парень, которого ввел констебль, не тянул. Мелкий, щуплый, со смутно знакомой физиономией — не иначе, студент Хогвартса. Похоже, что-то подобное знал и Уокер, потому что заглянув в свою щуплую папку, аж разулыбался:

— Хо-хо-хо! Дэвид Морган, 84-го года рождения, в 2001-ом окончил Хогвартс, факультет... послушай, Рыжик, факультет — Слизерин!

Интеллектуальнейший Уизли, как и обещался, кивнул. Потом подумал, что в таких случаях стоит хотя бы поддакивать — не болванчик же он. Но сказать ничего не успел, потому что отчетливо вспомнил, как вот конкретно этот мелкий поц, в девяносто седьмом еще больше походивший на крысёнка, жался к Малфою перед отъездом из Хогвартса. Раньше Ронни на него внимания не обращал, а позже не до того было: когда весной девяносто восьмого героический Уизли вылез из Тайной Комнаты, слизней уже эвакуировали.

— Ну чо, Морган, колоться будем? — спросил Уокер ласково.

— Не имеете права без адвоката допрашивать, — вякнул крысёнок.

— Тю, да кому ты нахуй сдался, допрашивать еще тебя!.. — развеселился детектив. — Я — не следователь, а детектив. И собираюсь у тебя явку с повинной брать, чуешь разницу?

— А мне не в чем признаваться, — огрызнулся Морган. — Вы меня на улице задержали, за что, не объяснили, а теперь еще и требуете, чтоб я в чем-то признавался.

— Так тебя чо, — весело осведомился Уокер. — Еще и в соответствии с УПК, поди, допрашивать надо?

Крысёныш мрачно кивнул.

Ронни-бой сидел декорацией и жопой чуял, что Уокер задумал что-то очень пакостное.

— Ну давай, посмотрим.

Детектив развалился нога за ногу и распахнул томик уголовно-процессуального кодекса:

— Статья 80.1 применение Веритесарума и легилименции к подозреваемым.

Рональд удивился. Он смутно помнил с академии, что зелье правды используется только по делам об особо тяжких преступлениях, а легилименция как неотслеживаемый процесс вовсе не считается доказательством... и сама по себе является уголовным преступлением.

— Использование Веритесарума допускается только в присутствии колдомедика, Магической Прокурорской Службы и двоих понятых. — Зачитывал между тем Уокер. — Не допускается применение Веритесарума к несовершеннолетним, беременным женщинам, лицам, допущенным к государственной тайне... Эй, крысеныш, ты к государственной тайне часом не допущен?

Жулик молчал. Ронни развеселился, сообразив, что УПК Уокер сам и модернизировал, исключительно чтоб допрашивать особо упертых заблужденцев.

— Нет? Ну, я так и подумал. Переходим к части второй. Использование легилименции допускается только в присутствии представителя Магической Прокурорской Службы и двоих понятых. Не допускается применение легилименции к лицам... ну, ты у нас не допущен... ну чо, герой, будем явку писать, или легилимента с понятыми искать? Прокурор у нас уже в отделе, далеко ходить не надо...

Интеллектуальнейший Уизли наконец сообразил, зачем понадобился Уокеру. Эта сука соблазнилась его похожей на прокурорскую мантией!..

— Я... я все расскажу, — сбивчиво зачастил крысеныш.

— Да не, нахуй мне твое все надо, — вроде как передумал Уокер. — Сам ты парочку эпизодов забудешь, зуб даю, а вот под зельем...

— Я совсем про все расскажу! И явку напишу!

— Ну тогда пиши. А то, может, потом проверим?

Ронни аккуратно встал из-за стола и вышел из кабинета. Урок был получен, но к сожалению, в данном конкретном случае юный Уизли не находил в себе ни достаточной гриффиндорской храбрости, ни достаточно слизеринской хитрости, чтобы когда-нибудь повторить подобный наглый блеф. Да и незачем: на то есть детективы.

Походу, обед накрылся чем-то печальным, и парень морально приготовился попить пустого чайку и заняться заполнением ежедневника, когда в дверь кабинета поскреблись, и в приоткрывшейся щели возникла до боли знакомая лохматая голова.

— Занят?

— Заходи! — обрадовался Рон.

Гермиона всегда действовала на него, как пара бутылочек сливочного пива: поднимала настроение, заставляла забыть о делах и порой наводила на философию, но чаще — на идею потрахаться.

Девушка закрыла за собой дверь и одарила офицера Уизли отнюдь не целомудренным поцелуем. Офицер Уизли охотно ответил, усилием воли подавив реакцию Маленького Ронни. Под расстегнутой мантией у Гермионы были маггловские джинсы и его, Ронов, бордовый с ярко-красной буквой Р, свитер матушкиного авторства. Свитер был ужасен и оттого особо хорош: его хотелось немедленно снять.

— Ты закончила уже, что ли?

— В Мунго проверка, и мистер Харвистер отпустил всех студентов, — она потерлась о Ронову щетинистую щеку носом. — Я решила, что будет здорово у тебя посидеть. Посмотрю, как работает ДМП.

Вообще-то, это была плохая идея. Очень плохая идея. Не для Гермиониных нежных демократических представлений о мире — и не для его нежных ушей. Так-то мисс Грейнджер умела орать ни разу не хуже матушки. Даже без громовещателей обходилась.

Ронни-бой хотел сослаться на пиздецки неотложные дела, исключающие присутствие в служебном кабинете всяких гриффиндорских заучек из Мунго, но потом сообразил, что иначе девушке придется идти домой и готовить ужин, а ужин она всенепременно сожжет и ужасно по этому поводу расстроится. Похуй, пляшем. Не умрет он, оттого что Герми на него еще разок поорет.

— Да чо за вопросы, — приветственно махнул рукой. — Вон, садись, я сейчас чайку забабахаю. Не-не-не, только не сюда, это наркоманский стул, на него только грязных утырков сажают!

— Рон Уизли!.. — воскликнула Гермиона.

— Если я скажу прилично, чище стул не станет. И на диван не садись!

— А с ним-то что? — удивилась девушка.

— Пружины вылезают, — соврал Рон.

В конце концов, Шерри, когда рассказывал, как пялил на этом диване Иерсению Пестис из статистики (характер дамочки полностью соответствовал имени), действительно жаловался на пружины.

Он ткнул палочкой в тут же зашумевший чайник и не успел сообразить, что с печеньками в отделе отчетливые перебои, как Гермиона жестом фокусника достала пакет с сэндвичами. Те оказались с тунцом, но аппетита величайшему следователю это не испортило.

(Справделивости ради, когда-то давным-давно Ронни ненавидел эту рыбу; это было прежде, чем он уяснил, что тунец — тоже еда).

— Ты завтра на сутках, не поменялся?

— Ага, — кивнул Уизли виновато. Он обещал Герми, что попробует с кем-нибудь договориться, но на самом деле дежурить в выходные не так много охотников, чтобы позориться поисками желающих.

— Ну и хорошо, я тоже взяла ночную смену, так дальше и будем стыковаться, если получится. Позовем в воскресенье Гарри и Джинни?

— Не-а, в воскресенье уже Гарри дежурит, — заржал он. — А в понедельник Джин уезжает на сборы. Мы теперь никогда не соберемся, бля буду.

— Рон Уизли!!!

— Ой, блядь, прости... да твою...

— Рональд Биллиус Уизли, пожалуйста, просто помолчи!

Рону как-то некстати представилось, как она орет на их сына. За то, что он, например, взорвал унитаз.

— Слушай, вот ты что, на работе вообще не материшься?

Такая степень самоконтроля Наиспокойнейшему Уизли не представлялась даже в кошмарных снах.

— На работе — бывает, — сказала заучка застенчиво. — Но я не виновата. У нас там человеческие жизни, и стресс большой... и пациенты бывают такие дебилы, что уебать охота!!!

Оба заржали, заговорщицки переглядываясь.

— У нас тоже жулье интеллектом так и блещет. Иногда кажется, что они на улицы исключительно после лоботомии суется.

Еще не договорив фразу, Ронни-бой вспомнил, от кого услышал подобную характеристику умственных способностей. А главное, в чей адрес. Но Гермиона дипломатично сделала вид, что ничего не заметила.

— Что, сегодня кто-то отличился?

— Да... да нет.

На этот раз слизеринские черты Рона вылезли вовремя: он не знал почему, но про опыт Уокера Гермионе рассказывать не стоило. Ну вообще ни разу не стоило.

Вечер они провели кайфово, по-семейному. Взяли пиццу и попялились, Рон в телек, а Герми — в учебник по диагностическим чарам, не отрывая зады от дивана.

А вот следующее утро встретило Ронни-боя, прямо скажем, говенно.

— Это чо?! — возмутился он, обозревая трехлитровую банку на столе дежурного кабинета.

— Это — на биологию, в Мунго, — флегматично отозвался сменяющийся с суток Флавиус Ли.

— А тут оно чо делает?!

— Воняет. — Терпеливо пояснил коллега.

— Я не понял, — медленно пошел заводиться Психически Устойчивый Уизли. — Почему у нас на столе стоит и воняет трехлитровая банка говна?!

— Ночью кражу возбудил, — так же спокойно поведал Ли. — Группа неустановленных пидорасов, то есть, лиц, проникла в квартиру некоей миссис Перри, похитила ее домашние заготовки в количестве пятнадцати банок варенья из радужной малины и ревеня, а шестнадцатую съели на месте, после чего наполнили ее...

— Не продолжай, — скривился Ронни-бой. Существование в природе отдельных долбоёбов угнетало его тонкую душевную организацию. — Когда это счастье у нас заберут? И почему стоит здесь, а не у экспертов?

— Потому что Кристи беременная, и от запаха ее тошнит.

— То есть, если я не беременный, пусть от запаха меня тошнит?!

— Отдай Уокеру. Он сегодня тоже на сутки выходит.

Уизли только рукой махнул. Банка говна для детектива, который вчера в темную использовал его клевую новую мантию, стала бы неплохим подарочком. Но слишком мелким.

Только Ли свалил отсыпаться, в кабинет заглянул зам по общеуголовке Альбертус Гэндон (за глаза — исключительно по фамилии) и сообщил, что вчерашнего крысёныша отписали Рону, и работу по делу нужно начать сегодня, самый край — завтра. Рон глубокомысленно покивал, отчетливо сознавая, что ни на сутках, ни тем более в отгул нихуя делать не будет. А потом заглянул Уокер.

— Здорово, прокурор!

— Иди в жопу, мудак. Слышал, что дело мне отписали?

— Ну, слышал, — не стал строить наивность детектив. — Так-то я ему не говорил, что представитель прокуратуры — это ты. А чо у вас за икебана?

— Нравится — забери.

— Не-не-не, спасибо. — Заржал тот. — Такое счастье оставь себе, и радуйся, что тебе крысёныш, а не засранцы достались. А чо, дело века: группа ебанавтов насрала в банку из-под варенья.

— Да вот не удивлюсь, — мрачно отозвался Уизли. — Как какая хуйня, так все Ронни. Лучше скажи, чо мне теперь ему про легилименцию говорить.

— А надо что-то говорить? — удивился детектив. — Ну, спросит, скажи, что веритесарум применяется только по тяжким и особо тяжким, а про легилименцию не уточняй. Да там дело элементарное, этот дебил на Син-стрит торговал типа пыльцой муховерток, на деле — сахарной пудрой или чем-то вроде того. Другой дебил решил прямо не отходя от кассы попробовать... короче, если бы чудо-коммерсанта констебли не приняли, дело бы в Аврорат пошло. Так что он нам благодарен должен быть.

— А чо поёт?

— А что таким образом борется с наркомафией. Ну вас там в Хогвартсе складно писать учили.

Уокер по разным данным (причем все разные данные он сообщал сам, под разное настроение) учился не то в американском Салеме, не то в Дурмстранге, не то вовсе в российском Беловодье. В пользу последнего говорили объемы, в которых Уокер потреблял спиртные напитки, и наглость, с которой он это делал, не отходя от рабочего места, но Рон все же думал, что детектив получил домашнее (и довольно хреновое) образование, а экзамены сдавал экстерном, в министерстве. Во всяком случае, диплом Аврорской Академии у него в кабинете висел на видном месте, а школьного было что-то не видать.

— Нас там учили много писать. И еще любимым цветам Локхарта, — нагнал на родное образование Ронни-бой.

Он до сих пор не мог простить комиссии «слабо» по травологии и «тролля» по прорицаниям, хотя предметы и были непрофилирующими, да и виноват, пожалуй, Удивительный Уизли был сам.

В общем, к этому все и шло: сдавать школьные экзамены экстерном, на спецкомиссии поперся чуть не весь их поток. Но тем, кто в школе сидел, досдавать надо было только ЗОТИ, Гермиона умная, а Гарри ставили высшие баллы по совокупности заслуг и от общей восторженности.

Не, защиту он сдал на П, кто бы тут что не вонял, а Рон Уизли — мужик, и если чуть что — сразу вмажет. Ну, чуть не посыпался на вампирах — так их еще на первом курсе Волдеквиррел проквакал, кто б запомнил. Отмазался, перечислив всю боевку, которую помнил. Хотел еще и показать, но комиссия дружно замахала руками, припомнив, кто весь учебный год врагов воевал. И чары у него получились выше ожидаемого, потому как билет легкий попался. Первый вопрос — манящие чары, второй — и подавно, невербальные. Третий даже спрашивать не стали, и хорошо: манипуляции погодой Рон вообще учить не стал, потому что хрен кому это надо, да и хрен кто их выучит. Зелья, зелья, мать вашу «ВО»! В практической части — оборотка, а в теории — техника безопасности, тут уж Ронни-бой вспоминал, что делал Невилл, и говорил наоборот.

И даже трансфигурацию он вытянул на удовлетворительно, спасибо старушке МакДжи, не забыла шахматы на первом курсе... А вот дальше все пошло наперекосяк. Сначала на травологии, обрывая листочки с молодой мандрагоры, не рассчитал силы — да и выдернул сволочь визглявую с корнем. И сам оглох, и что хуже, трижды гребанную комиссию оглушил. Тут уж спасибо, что «слабо» поставили, а могли бы — и «тролля», как на прорицаниях.

Гребанная стрекоза его подставила. Великолепный Уизли привык, что ей наговори чего погаже — она и оценку поставит повыше. Впялился в шарик, сделал рожу потупее и давай вещать, мол вижу мор, глад, чуму и возрождение Волдеморта. Сука, только тролля на ЖАБА и не добавил. И нет чтоб подумать, с чего это ветхая старушка с рожей потомственного канцелярского клерка уточнять начала, помнит ли он, что на экзаменах шуткам не место. Оказалась, тварь такая, провидицей — настоящей, куда там старой алкашке Трелони. И хуже того, теоретиком прорицаний. Так ему и сказала: «Отсутствие дара, мистер Уизли, не беда, и вы могли бы получить высокую оценку на основании одной только теоретической части. Но поощрять ваше пренебрежительное отношение к предмету, к которому вы вдобавок имеете явный талант, я не собираюсь».

Кроя подлюку всем доступным на тот момент нецензурным словарным запасом, Ронни-бой даже не за оценку переживал, а за то, как бы кто не услышал, что у него, блядь, «явный талант». Как будто он какая-то тупая промежность вроде Патил или Браун.

— Я те чо хотел сказать, — перебил поток мыслей Ронни Уокер. — Ты бабла срубить не хочешь?

— А чо делать надо? — воспрял духом Уизли. Потом подумал и предусмотрительно уточнил. — Только я в дела срать не буду.

А вот ткните пальцем в того, кто не любит бабла. А потом найдите, найдите во всей оставшейся толпе того, кто за свою любовь хочет сидеть!

— Рыжик, если бы я хотел затемнить какое дело, я бы просто добился, чтоб его тебе отписали, — махнул рукой детектив. А на полученное бабло от щедрот купил бы тебе пива. Расслабься, детка, тебе еще расти и расти до того момента, когда ты будешь котироваться на рынке оборотней.

Ронни-бой как раз представил себе, как отказывается от взятки, и коварные злодеи начинают за ним настоящую охоту. В темной подворотне шальная авада... не, авада — не але, сдох, и никакой романтики — ну да хоть Сектусемпра — вспарывает его мантию и мужественную грудь. (Вот сегодня как раз можно, сегодня он не по гражданке, а в постылой серой форме). И он, тяжело раненный, но не купленный презренными бандитами, великолепный Рональд Уизли, из последних сил выползает в Косой переулок (а и хуй с ним, что Косой — на чужой территории, зато там знакомых больше) и картинно падает на руки...

— Чо?! В каком смысле просто добьешься, чтоб мне отписали?!

— Расслабься, проехали! — замахал руками уже знакомый с обидчивостью юного следователя Уокер. — Короче, надо изобразить героя.

Ронни уже изображал прокурора, и ему не понравилось. К тому же, не далее как пару лет назад он изображал героя всю «Хогвартскую весну», и это понравилось ему еще меньше. А главное, могучий следственный мозг не мог сходу сообразить, что именно задумал детектив, и Храбрейшего Уизли это немного беспокоило.

— Нахуя?

— Да чтоб народ кипятком посцал. — Информативно объяснил детектив. — Пацаны замутили охранную конторку, нашли жирного клиента, так надо его убедить, что конторка реально крутая. А что может быть круче настоящего героя? Сходишь с ними один раз на встречу, посидишь, покиваешь с важным видом...

Ронни-бой кивал с важным видом только вчера — и по факту ему не особо это доставило удовольствия.

— А Поттера им не привести?!

— А можешь? — искренне обрадовался Уокер.

— Ты ваще дебил. — Вздохнул Рон с мамиными интонациями. — Ему-то это нахер надо?

— Ну в общем-то им разницы особой нет: Поттер, Уизли, главное, чтоб героический, и рожа известная.

Рон приосанился. Когда его называли в одном ряду с Гарри, большая светлая радость наполняла его ни разу не завистливую сущность.

— Ну в принципе нихуево так. А по баблу что?

— Ну леонов двадцать возьмешь.

— Не, в пизду такие хлопоты за двадцать леонов, — вспомнил дядюшку Джозефа и его умения торговаться Ронни. — Вот за полтос я б еще подумал.

— Больно ты нужен кому-то за полтос! Пацаны к любому школьнику с вашего потока подкатят, он за десять согласится, — не подался детектив.

— Ага, к Малфою подкатите! Сорок и не меньше.

— Двадцать пять, и это последнее слово.

— Только из уважения к тебе и твоим корешам, тридцать пять.

— Тридцать, и ты больше не ебешь мне мозги.

— И ты мне тоже!

— Заметано.

Удачливые коммерсы пожали друг другу руки: Рон изначально рассчитывал не больше, чем на пятерку, Уокер, судя по всему, располагал суммой не меньше полтинника. Не успели он перейти к завуалированным предложениям отметить удачный договор по маленькой, в кабинет заглянул Фак. Помдеж, судя по всему, тоже успел с утра с кем-то удачно договориться: нос его предательски алел, а дыхание распространяло нежный аромат поддельного «Огденского» из ближайшего магаза.

— О, оба тут, заебца. По коням, мужики, зло опять не дремлет.

— Зеркало пизданули? — не поддался на провокации Ронни-бой.

Знал он это зло, насмотрелся за полгода стажировки.

— Не-а, кабак подожгли. Говорят, малолетки какие-то.

Следователь и детектив озвучили синхронное «ыыы!» и засобирались. Право слово, в редкостное уныние повергает необходимость на работе — и вдруг работать.

Увидев кабак, Уокер крякнул. Да и Ронни-бой сглотнул и нервным жестом подтянул штаны. Уже знакомый борцам со злом бар «Синий лобстер» за прошедшие с первой встречи несколько месяцев не удосужился ни починить вывеску, ни обзавестись системой вредноскопонаблюдения, но Уокер и Уизли его и так узнали. Поганый злодейский кабак продолжал портить отделу статистику, а сотрудникам Департамента Магического Правопорядка — нервы. Чуть не каждый день здесь пиздили деньги и сквозные зеркала, устраивали темномагические дуэли и вульгарную поножовщину на почве ревности или хлопали кого-нибудь с алигоцией или пыльцой муховерток. Не удивительно, что среди сотрудников бар называли не иначе как пидорасник.

На улице попахивало гарью. Стайка завсегдатаев в цепях и черной коже недобро поглядывала на подъехавший к самом входу «джып». «Джып» в ответ неласково пялил забрызганные грязью фары.

— Ну, чо у нас опять плохого? — на правах старого знакомого поинтересовался Ронни-бой. — Извращенская страсть вспыхнула? Голубым пламенем?

Детектив пихнул Ронни в бок. Обычно он был первый в очереди на постебаться над «лобстерами», но великий следователь не стал обдумывать эту странность.

— Да конкуренты, — махнул рукой управляющий. — Уроды. У нас тут намечался Всебританский Съезд Гомосексуалов, а хозяин «Директора Ди» хотел, чтоб у него проводили. А теперь меня наш хозяин... того... без вазелина...

— Да их за порочащее светлую память Дамблдора название вообще гасить надо! — возмутился Ронни-бой. — Гребанная толерантность, нравится с мужиками сосаться — дементоры в помощь.

Уокер снова врезал Тактичнийшему Уизли локтем под ребра, и на этот раз настолько чувствительно, что парень на это обратил внимание.

— Не, ну а чо! Хули эти пидорасы на светлой памяти директора наживаются?! Я б ваще за это сажал, если чо.

Хозяин привычно делал вид, что ничего не услышал. Установление виновных и последующий гражданский иск к ним занимали его куда больше, нежели мнения Толлерантнейшего Уизли.

— Рыжик! — сказал Уокер ему в самое ухо, тихо и отчетливо. — Завали хлебало за пидорасов. Наш жирный клиент — это хозяин «Лобстера».

— С пидорами не работаю! — мрачно пробубнил Ронни-бой. — И вообще, нахуя ему такая охрана, которая раз в неделю к нему на выезда как на работу ходит?

— «Как, как», — передразнил Уокер зловещим шепотом. — Такая ему и нужна. Увидишь.

— Ты, герой допросов, если это подстава, как со вчерашней явкой, я те глаз на жопу натяну!..

— Кишка тонка, — осклабился тот. — Не боись, Рыжик, бабло свое получишь.

Ронни-бой внезапно почувствовал резкий приступ ненависти к Уокеру. В добродушном круглом лице детектива вдруг мелькнуло что-то дико, омерзительно чужое. Великолепный Уизли сжал кулаки, ощущая настоятельную потребность схватить его за ворот и долго, с пристрастием выспрашивать, где он, сука, был, когда Ронни кровь из расщепов в осенью девяносто седьмого проливал и весной девяносто восьмого под авадами пожирательскими бегал. А потом врезать. Или даже сначала врезать.

Но вместо этого пошел в знакомый полуподвал, проводить осмотр. Спустя минут десять методичного описывания обстановки (не особо, прямо скажем, и пострадавшей), он сам удивился, с чего его так переклинило.

Зелья попить надо, подумал Ронни-бой. Успокоительные. И лучше всего — на спиртовой основе.

Это же в отделе ему посоветовал и сам детектив — ограничившись, впрочем, спиртовой основой, так что большую часть суток великий следователь провел в самом добром расположении духа. Даже не смотря восемь сменивших хозяев кошельков, три грабежа на Син-стрит, квартирную кражу (служебная овчарка Норма вместо того, чтобы брать след, сожрала корм из кошачьей миски и какую-то дрянь из мусорного ведра) и два угона метел (причем владелец второй, как вскоре выяснилось, тупо забыл, где кинул ее по пьяни). Удивительный Уизли мстительно, но незаконно пообещал тупому терпиле ответственность за заведомо ложный донос и перенаправил его Факу. Для составления административного протокола за вождение полетного средства в состоянии алкогольного опьянения

«Отсыпной» и Рон, и Гермиона провели в полном соответствии с жаргонным обозначением отгула — в кровати, но без секса, а на следующий день Ронни познал гнев Бешеного Ануса Хиггса.

— Участковые, блядь! — орал начальник отдела. — Вы ваще в курсе, чо у вас на участках творится! Нет, блядь, они ваще нихуя не знают!

Ронни-бой украдкой достал ежедневник и нарисовал в нем жопу. День начинался томно.

— А следствие, блядь?! — продолжал надрываться Хиггс. — Подежурили сутки, блядь! Съездили на выезд, блядь! Провели осмотр, блядь! Хуяк-хуяк — темняк, блядь! Хуяк-хуяк — темняк, блядь!

Рон, чьи познания по части красивой речи в целом и синонимов в частности оставляли желать лучшего, ощутил какое-то странное, доселе неведомое ему чувство. Может, чувство интеллектуального превосходства, а может...

Рону Уизли вдруг с отчетливой теплотой вспомнился покойный преподаватель зельеварения. Но не лекция на первой паре, а педагогические методы.

Он вдруг пожалел, что недоброй памяти Снейп не преподавал у его начальника английский. Уж он-то отучил бы этого пидораса Хиггса так неизысканно сквернословить.

К тому же Бешеный Анус орал без всякого передыху уже второй час, а у Ронни неумолимо приближался допрос крысёныша, еще минут пятнадцать — и гениальный следователь вряд ли успел бы набросать план. (Конечно, отдельные двинутые составляли их заранее, но Трудолюбивейший Уизли придерживался правила «не откладывай на завтра то, что можно отложить на следующую неделю, чтобы все об этом нахуй забыли и по факту вообще ничего не сделать»). Конечно, оставалась возможность импровизации, но без подготовки Рон мог разве что в морду дать — и что-то ему подсказывало, что это будет нихуя не хорошее начало установления контакта с жуликом.

Оставалось только перелистнуть слишком уж красноречивую жопу и торжественно поставить цифру один. В смысле, обозначить вопрос, с которого он начнет.

На этом капризная муза Ронни-боя покинула. В голове упорно крутилась фраза «где вы были вчера ночью и отчего на вашей одежде кровь убитой», но поскольку речь шла о банальном мошенничестве, к сожалению не подходила. Вдобавок тактику следственных действий в академии Старательнейший Уизли обычно прогуливал: собирался-то он в Оперативный состав Аврората, а следственными действиями по его мнению стоило озаботиться кабинетным черепахам. К тому же преподаватель, подтянутый и суровый эмигрант с непроизносимой фамилией Cherezzabornoguzaderishthenko, и учебники привез с исторической родины, и из науки неведомого автора мистера Баеффа Ронни-бой помнил только темно-коричневую обложку учебника за его авторством. Кто ж знал, кто ж знал...

В конце концов юный следователь и мифическая сущность пришли к консенсусу: сошлись на первой половине вопроса. И только Рон медленно, каллиграфическим почерком (предчувствуя, что со следующим пунктом придется повозиться еще хлеще) вывел вопросительный знак, над ним нависла жопа. В смысле, Бешеный Анус Хиггс склонился над нерадивым подчиненным.

— Уизли! Какого хуя ты делаешь?!

— Составляю план допроса, сэр! — бодро отозвался великий следователь своим самым дурацким голосом.

Безусловно, Ронни-бой обладал исключительным интеллектом: до лихого и придурковатого вида он додумался, сам, не обременяя себя бесполезными знаниями по истории чужой страны.

Бешеный Анус побагровел. Ронов анус предательски сжался.

— На селекторе, блядь?!

— Так точно, сэр!! Когда вы проговариваете возможные ошибки следователя, мне пишется особенно хорошо, сэр!!!

Рядом мучительно закашлялся Шерри. В самом деле, из речи начальника можно было уяснить только то, что следствие в отделе представлено безнадежными идиотами.

— Вон!!!

Заклинание сработало безотказно: секундная стрелка на часах дернулась только раз, а ни Уизли, ни его ежедневника в кабинете больше не было.

Несмотря на то, что до допроса оставалось еще почти полчаса, крысёныш уже терся возле кабинета, уныло поглядывая на запертую дверь. Рон с тоской поглядел на заложенный пальцем ежедневник: в такой атмосфере он вряд ли успеет придумать что-то путнее... а раз так — стоит ли пытаться?!

Незадачливый жулик выглядел сегодня особенно уныло. Великий следователь не отличался особой наблюдательностью, но даже он не смог не заметить неопрятную рыжеватую щетину и смачные фингалы под глазами подследственного. Не живи Рон с самой трудолюбивой девушкой всей магической Британии, на время экзаменов начисто забывающей о сне, он возможно даже подумал бы, что романтика с Син-стрит приложили чем тяжелым по голове — уж больно характерные фонари светились на его лице.

— Здорово, Морган.

— Здравствуйте... а мистер Уизли — это вы? Я думал, вы прокурор, а не следователь...

— Ты не поверишь, — Ронни-бой поборол первое детское желание ответить, что папа на работе, и таки вспомнил, что он теперь — тоже мистер.

К тому же после каждого семейного праздника складывалось ощущение, что Уизли такая дракклова туча, что возможно, среди них найдется и парочка прокуроров. Если поискать получше.

Крысёныш посмотрел на часы еще раз и тяжело вздохнул. Сообразил, что появление следователя еще не означает, что час расплаты пробил.

Ронни тоже посмотрел на часы и вздохнул. Сообразил, что план допроса за полчаса не сочинит, бездельничать это время ему зачатки совести не позволят, а вот если начать допрос прямо сейчас...

У него всегда отлично шли импровизации!

— Ладно, заходи, раз пришел. Сади... эээ... присаживайся. Подождем адвоката.

Морган угодливо, как-то по-крысиному, хихикнул. Рон вспомнил позорную крысу Петтигрю, и крохи жалости, которые он чувствовал к шедшему к успеху пацану, стремительно испарились.

Диктуя Прытко Пишущему Перу паспортные данные подозреваемого, Ронни украдкой посматривал на него. Парень комкал в руках какую-то бумажку, облизывал губы, один раз даже потянул палец в рот, но спохватился и отдернул. Ногти, что ли, грызть собрался?..

Ох, и трясется!

— Давай, вспоминай, что делал. Только без вот этой хуйни «я боролся с наркоторговлей». В суде не прокатит, пойдешь по максимуму.

Недописанный план допроса положительно шел по горячему, влажному и предположительно узкому ходу.

— А если честно? Меньше получу?

Рон прикинул перспективы.

— Если честно, и вину признаешь, по-любому, выйдет «условка». Через год-другой погасишь — и гуляй, Бобби.

— Не, мне «условка» не вариант, — доверительно сообщил крысёныш и пояснил: — После судимости на хорошую работу шансов нет устроиться.

— Так про это раньше думать надо было, — хмыкнул Ронни-бой и пальцами притормозил перо, чтоб не писало, что попало. — Теперь твоя задача не сесть.

— А ваша разве — не посадить меня?

— Мне, если честно, однохуйственно, — тоже разоткровенничался величайший следователь. — Моё дело — чтоб твоё дело в суд ушло. А уж какой тебе срок дадут, реальный или условный, статистике все равно — а значит, и мне тоже.

— А если оправдают?

— Не оправдают, — покачал головой Рон. — Доказухи хватит, чтобы тебя и без признания вины закрыть, причем в этом случае — реально пойдешь дементоров кормить.

— А как ж легилименция? Веритесарум? — мальчишка пытался говорить безразличным тоном, но голос у него дрогнул. Очко, видимо, тоже.

— Только по тяжким и особо тяжким преступлениям, — не уточняя, ответил Честнейший Уизли. — Ну что, вводная часть окончена, ждем защиту?

— А она мне поможет? — почти без сарказма спросил парень. — Государственная?

— Вряд ли, — покачал головой Рон. — По назначениям, бесплатно, работают или те, кто только экзамен сдал и опыта не имеют, либо те, кому на подзащитного похуй.

— Тогда зачем ждать?

— Э-э, нет, чтоб твоё дело в суд ушло, надо хотя бы формальности соблюсти!.. — назидательно сказал величайший следователь.

Простая доверительная беседа, как оказалось, могла творить чудеса. То, чего не добился поддельным УПК вместе с поддельным прокурором герой допросов и явок Уокер, Великолепный Уизли получил, просто расписав жулику его перспективы.

Дело выходило проще, чем у маман леща получить. Дэвид Морган конкретно шел к успеху: купил в обычном зельедельческой аптеке простой пыльцы крапивниц по три кната за две унции, перефасовал на пакетики по два грана, как обычно продают пыльцу муховерток, и вышел на промысел. Сначала в Лютный переулок, откуда его погнали местные торговцы, а потом и на Син-стрит.

Оттуда продавца снов тоже хотели вышвырнуть взашей, но у Моргана была легальная палочка, а у тамошней гопоты — нет. У части не было вообще, потому как местный бомонд школьным образованием или даже сдачей экзаменов при министерстве не утруждался, у части — нелегальные поделки Син-стритских умельцев или наследство почивших родственников. Поскольку использование нелегальных волшебных палочек было излюбленной «палочкой» для авроров, гопота скрипнула зубами (и видимо, стуканула констеблям), а Морган на улице-таки остался — и даже успел продать первую дозу. Не сообразив, что порядки на Син-стрит простые, и местные наркоши не стремаются оприходовать купленное, не отходя от кассы.

Адвокат, престарелая ведьма, годящаяся в бабки самой МакГонагал, в течение всего рассказа клевала носом, чем видимо окончательно убедила крысёныша, что со следствием лучше дружить.

— Ладно, парень, расписывайся, — Рон придвинул подозреваемому бланк протокола и перо. — На следующий допрос через камин вызову, особо не гуляй.

И не удержавшись, спросил:

— Что ж ты не работать пошел, а в аптеку за пыльцой?

— Так вы же все написали... — мигнул Морган и ткнул пальцем в верхнюю часть первого листа. — Я полукровка-слизеринец. Кто меня на работу возьмет?..

Наскоро набросав запросы в Мунго, по месту жительства и в Хогвартс (Ронни не был уверен, что школьная характеристика подойдет, но Морган нигде не работал, а последним официальным местом, где можно было спросить о личности парня, оказалась именно школа), величайший следователь современности призадумался. Не то чтобы у него было дел — были, как не быть. Просто заниматься ими стало как-то лень. До конца месяца было еще как до Австралии пешком, зато уже нарисовалось два раскрытия и одно перспективное судебное дело. Так-то можно расслабиться и пофилонить. Ну, или хотя бы пожрать.

С утра Гермиона напихала ему с собой бутербродов в специальный модный пакет для завтраков (таким образом она пыталась скрыть тотальную бесхозяйственность), но честно говоря, парочку он сжевал еще перед селектором, так что оставалось только на скромный перекус. С другой стороны, перекус с кофейком — что может быть лучше, особенно если бутеры сделаны заботливыми руками?..

Обломали Ронни самым грубым образом: только он плеснул в чашку с растворимым кофе кипятку и с заранее блаженной улыбкой откусил полбутерброда с сыром и колбаской разом, в служебном камине заклубилось изумрудное пламя, посреди которого возникла всклокоченная матушкина голова.

— Ты занят?!

Бутерброд от неожиданности сменил маршрут, Рон судорожно закашлялся, щедро осыпая разложенные на столе бумаги хлебными крошками.

— Впусти меня, я тебе по спинке постучу! — озаботилась маман.

Несмотря на недостаток кислорода (а может, как раз благодаря ему), послушный сын в красках представил себе, что скажет тот же Фак или даже Шерри, не говоря уже о Уокере, если увидят, как поперхнувшемуся следователю Уизли мамаша «по спинке стучит», и замахал руками совсем уж в ужасе. Наконец он прокашлялся, брезгливо стряхнул со стола мокрые крошки и тяжело вздохнул.

Миссис Уизли по-прежнему была полна решимости попасть в его служебный кабинет.

— Ну ма-ам, — заныл Ронни-бой ровно тем тоном, которым убеждал дражайшую родительницу, что в саду не осталось ни одного гномика, и можно отпустить его наконец на озеро. — Ну я рабо-отаю!..

— Не мамкай, — сурово ответствовала матушка. — Ты не работаешь, а обедаешь — и я наверняка уверена, что руки немыты.

Руки Чистоплотнейший Уизли сегодня мыл, аж два раза. В первый — после посещения отдельного сортира, который славился отменной чистотой и поистине райскими ароматами, во второй — после того, как убирая дактилоскопический станок (состоящий из коробки из-под конфет с краской и валика), уронил его и изгваздался до полного неприличия. Он бы, может, даже и дома помыл бы, но Гермиона опаздывала на работу и не отследила. Сам же Рон обозрел ладошки, убедился, что грязи не налипло и решил сэкономить стремительные утренние минуты.

— Да мыл я!..

Мама уже не слушала: ее орлиный взор обратился к бутербродам, квалифицировал их как сухомятку и разом вынес приговор такому обеду, Гермионе, а заодно и Ронову желудку (матушка, признаться, была слишком мнительна для человека, воспитавшего семерых детей).

— Так и знала, что ты ешь, что попало!..

Голова пропала, но не успел любящий сын успокоено выдохнуть, как она появилась вновь. К запаху дыма примешался аппетитный аромат жареной картошки и мяса. Ронни нервно втянул воздух.

— Хоть покормлю тебя.

Голод и самостоятельность в душе парня устроили жестокую битву, которая длилась аж две с половиной секунды, после чего камин-таки был открыт.

Матушка вышла из пламени, нагруженная судками и мисками. Левитировать посуду палочкой она несколько опасалась, с тех пор как лет десять назад бигус и пирог с ревенем, предназначенные на обед отцу, вместо прямого попадания в министерство размазались чуть не по всем каминам Бирмингема. Расставив утварь по столу (Ронни едва успел отодвинуть в сторону готовые запросы), она отряхнула невидимые хлопья пепла с мантии и обняла сына.

Рядом с мамой Рон выглядел довольно комично: она едва доставала ему до плеча, зато в обхвате была чуть не втрое толще. И тем не менее, уткнувшись носом в ее волосы и внезапно ощутив запах Норы — только что приготовленной еды, нагретой солнце травы в саду, свежих стружек из батиного сарая, он вдруг вспомнил себя маленьким, ни за что не отвечающим и думающим, что непременно станет знаменитым игроком в квиддич.

Видимо, маме почувствовалось что-то похожее, потому что она вдруг обняла Рона еще крепче и даже носом подозрительно шмыгнула.

— Ты чо, мам, — смутился Рональд. — А покушать-то что есть?

Полчаса спустя, уничтожив целую миску салата, три отбивные с жареной картошкой и — чисто из уважения к маминым кулинарным талантам — попробовав пирожок с вареньем, Ронни отвалился от стола в полнейшем довольстве и с начисто атрофировавшимся желанием что-то делать дальше. Матушка наблюдала за ним с умилением.

Ленивый взгляд величайшего следователя уперся в заполненный, но еще не убранный в папку протокол.

— Слушай, мам, а на работу трудно устроиться, если оценки средние?

— Ронни! — расцвела матушка. — Ты наконец решил бросить это неблагодарное дело?! Даже не переживай, ты герой! Захочешь — пойдешь в министерство, не захочешь, поработаешь у Джорджа, а потом откроешь свое дело. Да и в квиддич еще не поздно начать играть... Тебе везде будут рады!

— Мам, это не мне! — оскорбился величайший следователь, оскорбленный в лучших чувствах. — Мне нравится работать в ДМП. Я абстрактно спрашиваю... не, ваще конкретно! Вот заканчивает после победы школу человек со Слизерина. Оценки средние, сам полукровка. Ему реально найти работу?

Матушка задумалась. Рону всегда нравилось смотреть, как чуть-чуть углубляется морщинка на ее лбу, а губы сами собой собираются в трубочку.

Если честно, ему и Гермиона начала нравится именно потому, что хмурилась совсем, как мама.

— Зачем тебе, сынок?

— Пытаюсь понять, были ли у жулика вариант... не стать жуликом.

— И что он натворил?

— Ничего непоправимого.

Мама в задумчивости потянула из-под салфетки пирожок, и Рон, хоть и сытый, последовал ее примеру: когда жуешь, соображалось несравненно лучше.

— А что у него со связями, с друзьями?

— Косякнул... в смысле, не спросил, — быстро поправился под гневным материнским взглядом Ронни.

И хорошо, что хоть не сматерился: смерть была бы быстрой, но мучительной.

— Если у него есть хотя бы один хороший друг, мог бы и работу найти, — сурово подытожила мама. — Ты хоть раз встречал человека, у которого бы совсем не было друзей? Скушай лучше еще пирожок...

В тот самый момент, когда маман подливала млеющему от заботы Ронни-бою чаю, дверь кабинета открылась и вошел Уокер.

Слабо хрюкнул и тут же закрыл.

— Мам, а приходила-то ты зачем? — вспомнил Рон, прокашлявшись повторно.

— Какой сегодня день? — в ответ поинтересовалась та не предвещающим ничего хорошего тоном.

— Двенадцатое сентября, — удивился он.

Вроде день как день, никаких памятных дат.

— Рональд Биллиус Уизли! Через неделю у твоей невесты день рождения, а ты наверняка не озаботился не только местом празднования, но даже выбором подарка!..

Памятливый Уизли слегка смутился.

— Еще же целая неделя...

— Всего неделя, Рональд! Советую тебе узнать о планах Гермионы, и если их нет или они на той же стадии, что и твои, сообщить нам с отцом, сколько будет гостей и что вы хотите на ужин.

Мама выглядела внушительно и даже разгневанно, но Рон все равно растрогался:

— Мам!.. Ты же не любишь Гермиону!..

— Можно подумать, я люблю Анджелину, только черных нам в семье и не хватало... — пробурчала маман вполголоса, но закончила вполне решительно: ­— достаточно того, что ты ее любишь.

После обеда Удивительного Уизли ждал допрос потерпевшего (он же — подозреваемый, но уже по делу о покушении на убийство, которое расследовалось Авроратом). В отличии от Моргана этот был Рону знаком, а его работающим дольше коллегам — и вовсе остозвездел. Прыщ или Даг Пирсон относился к неистребимой породе торчков с Син-стрит. Его предки веками жили мелкими кражами, в последние полвека поправляя свое финансовое положение и пособиями, жрали наркоту, бухали, не учились и не работали, зато с энтузиазмом производили на свет новых Пирсонов. С этим все кончилось быстро: привычный к общению с сотрудниками ДМП Прыщ злобно оттарабанил историю, которая едва не слово в слово повторила рассказ жулика, и был уведен конвойными, озабоченный больше всего тем, как будет добывать пыльцу в тюряге. Ронни на волне рабочего энтузиазма накатал еще два запроса (третий не выходил никак, ибо Пирсон не только никогда не работал, но и нигде не учился), и тут об оконную решетку застучала клювом большая рыжая сова.

Профессор МакГонагал, в отличие о своего нерадивого студента, не откладывала дела на завтра просто так, без цели не делать их вообще. Вот и характеристика Моргана пришла всего через несколько часов после запроса. Желтоватый пергамен и изумрудно-зеленые чернила напомнили Рону самое первое, самое долгожданное письмо из Хогвартса, и он с сожалением подумал о пропущенной из-за позавчерашнего дежурства встрече выпускников 98-го. Тем не менее, стоило хотя бы ознакомиться с характеристикой.

Бла-бла-бла — шапка... бла-бла-бла — вода... «За время учебы в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс Морган, Дэвид Льюис проявил себя удовлетворительно. Средний балл — Выше Ожидаемого. С преподавателями общался подчеркнуто корректно, к нарушению дисциплины склонен не был».

В отличие от вас, Уизли, привычно додумал Рон.

«Авторитетом в коллективе не пользовался, с сокурсниками общался в рамках учебного процесса. С 1998-го года после смерти матери обучался на социальную стипендию».

А вот это уже отсебятина, переводящаяся примерно как «пожалейте мальчика, Уизли». С чего бы профессору защищать мелкого слизеринца?.. Вот оно!..

Рон аж вспотел. «Весной 1998-го года несовершеннолетний студент Морган хотел остаться в замке для его защиты». Видать, отношения крысёныша с однокашниками были совсем уж хуевыми. Сколько ему было тогда, четырнадцать? Мда, самое время для мандита головного мозга.

(Верный друг Уизли как раз вспомнил, что творил в четырнадцать сам, и ощутил застарелый стыд перед Гарри).

Стало быть, старушка МакДжи недвусмысленно говорит ему, что Морган — неплохой парень в тяжелых жизненных обстоятельствах. На факультете друзей не было, мать умерла, когда он в школе учился. С другой стороны мог и с Рэйвенкло общаться, слизеринцы там частенько друзей заводят.

Ронни-бой в задумчивости укусил Прытко Пишущее Перо за кончик, то мстительно извернулось и кольнуло его в палец. Ну, характеризуется положительно. Относительно, конечно, но слизеринец, хотевший выступать в битве на правильной стороне — это хороший такой козырь, который доставать будет адвокат на суде. Если продерет глаза, конечно. Рон уже решил вызвать Моргана на допрос завтра и перейти к вылеживающейся в сейфе чуть не с июля горе протоколов с незаполненными окончаниями, как в кабинет повторно постучался Уокер.

— Как дела, мамаша покормила?

— Пошел нахуй, — насупился Рон.

— Только вместе с тобой, — развеселился детектив. — Как там наше дело века?

— Обещает мне мировую славу, — фыркнул Уизли. — Кому поджог в пидораснике отписали, не в курсе? Шердену?

— Да вроде Ли. — Герой допросов извлек из кобуры в рукаве палочку, глубокомысленно изучил ее и сунул в ухо — поковыряться. — А чо?

— Да интересно. Твои пацаны ваще клиентов выбирать не умеют, что ли?

— Не-а, они — как раз умеют.

Уокер перестал ухмыляться и вынул недовольно плюнувшую искрами палочку.

— Вот что, Рыжик, ляпнешь что-то за пидорасов на встрече — и останешься без бабла, я те зуб даю.

— Да я-то чо... Приказ можно только выполнять... — задумчиво отозвался Уизли.

— А засранцев отписали Шерри, — снова заулыбался детектив. — Так что не все говно тебе.

— Хочется верить, хочется верить...

В сглаз Ронни верил не особо.

А зря.

От автора: рейтинг попер в гору. В этой главе уже и секс.

Так же спасибо Кисо за выражение "пушистый уебок", оно пришлось к месту.

Вызывать на допрос крысёныша Ронни не стал. Чо, вызвать ради одного вопроса, есть ли у того друзья?.. Да ну нахуй, не такой он дебил, и уж точно не персонаж маггловского детектива (в последних Уизли знал толк, потому что уже несколько лет как матушка к ним до неприличия пристрастилась).

Вместо этого Ронни решил выпить парочку пива в компании какого бывшего однокурсника. С кем давно не виделся и не то чтобы успел соскучиться, но рожу подзабывать точно стал. Например...

— Здорово, твоё хориное величество, — вежливо сказал величайший следователь, засунув голову в камин и грациозно отклячив жопу.

Собеседнику этого, конечно, видно не было, но тот же Уокер просто обожал входить в кабинет в неподходящий момент.

— Пошел нахуй, Уизел, — ответил «хориное величество» Малфой — и оглянулся, не слышат ли родители. — Милостыню не подаем, иди к другому дому.

— А, так ты перстень наследника тем утыркам тупо по дружбе подарил?

Возможно, дело было в цвете каминного пламени, но Рону показалось, что слизеринская рожа слегка позеленела.

— Чего тебе надо, позор волшебного общества?

— Побухать, — признался Удивительный Уизли. Потом подумал, что от такой честности собеседника преждевременно удар хватит и выдал вторую половину правды. — Ну и попиздеть. Скорее даже второе.

Наследник «древне-ейшего и бла-агороднейшего» дома Малфоев ощутимо выдохнул:

— Блядь, стоило догадаться, что ты не просто так от бабла отказался. Про отца говорить не буду, даже не надейся.

— За отца тебя Гарри спросит, — не удержался от шпильки Ронни — и понял, что в первый раз Малфой вовсе не зеленел, так, сбледнул чуток.

— Уизел, за такие намеки блюют слизняками.

— Хорек, — ответил Рональд в тон, — а за такие — навешивают сытных поджопников, без всяких палочек. Доказывай потом, что не сам свалился.

Некоторое время старые враги мерили друг друга такими злобными взглядами, что будь оба на десять-пятнадцать лет младше — вспыхнули бы стихийно-магическим синим пламенем. Затем Малфой вспомнил-таки про свое буржуйское воспитание, поджал губы и выдавил:

— Место сам назначишь?

— Мне так-то похуй, — Ронни сообразил, что ступил, и стоило придумать кабак заранее. — Давай в «Горном еноте», камин так и называется.

— Через час, мне надо переодеться, — строил манерную рожу слизеринец.

— Не будь, как баба, — отрезал брутальный Уизли. — Через полчаса.

Сообщив дежурному, что уходит через камин, и тот надо блокануть, Ронни вернулся в кабинет и уже через семь минут занял уютный угловой столик, потягивая недурное бархатное и от скуки придумывая, как будет высмеивать малфоевское опоздание. По ходу, белобрысая глиста думала ровно о том же, и еще через пять минут возникла в камине. Видимо в честь свиданьица, парень оделся в безукоризненную светло-серую в тонкую полоску мантию и бликующие лакированные туфли. Что уж говорить, контраст вышел полный: Рон по старой привычке свою мантию уже смял в помойный комок, оставшись в свитере фирмы «Мамкин самовяз», висящих на жопе джинсах и потрепанных кроссовках.

Здороваться не стали: оба, не сговариваясь, решили, что виделись совсем недавно, чтоб еще и язык напрягать.

— Зря оделся, как на свадьбу, — тем не менее не удержался Ронни. — «Енот» — это угол Второго рабочего тупика и Син-стрит. Не поймут. За пидора примут.

Малфой неаристократично запунцовел.

— Я не собираюсь шляться по улицам, которыми брезгует даже такое отребье, как ты. Чего хотел?

— Говорю же, побухать. — На этом месте он сообразил, что перегибает палку, и закончил уже мирно. — Не знаю, с чего ты решил, что я жду от тебя какой-то услуги, мне просто нужна консультация слизеринца.

Искомый слизеринец сначала недоверчиво изогнул бровь, но сообразив, что Рон не выебывается, а говорит всерьез, даже заулыбался:

— Ты что, в бизнес решил удариться?

— Иди в пень, Малфой, в пизду мне твой бизнес не сдался. Смотри сам: слизеринец-полукровка оканчивает школу, уже после победы. Реально ему устроиться на работу?

— Морган, что ли? — как ни в чем не бывало поинтересовался он. — Зачем он тебе?

Ронни аж пивом поперхнулся. Пока он кашлял, обильно сбрызгивая им как раз принесенные гренки, Малфой брезгливо отодвинул собственную тарелку и снисходительно пригубил напиток. Впрочем, выражение «так уж и быть, попробую эту мочу» быстро сменилось на его лице удивлением, а потом и довольством: «Енот» был кабак для своих, и пиво здесь варили сами, очень и очень недурное.

— Так ты его знаешь? — наконец отдышался Рон.

Ну что ж за день такой! Сначала мама, теперь эта... бледная спирохета!.. (Положительно, Гермионина учеба вкупе с ее же экспрессивностью существенно обогатила словарный запас парня).

— Уизел, —протянул Малфой с чувством невероятного подъема собственной значимости Малфой. — На нашем факультете всегда все знают всё. Нас мало, и поэтому мы держимся вместе.

На этом месте благородный пафос все-таки зашкалил, и «великолепный оратор» это понял.

— А вообще, если честно, приблизительно в одно время с нами на факультете учились только четверо полукровок. Одна закончила за два года до нас, еще двое, брат и сестра, поступили в девяносто шестом. По времени окончания подходит только Морган.

— И что, ты всех знаешь по именам? — Рон с таких подробностей настолько охуел, что даже восхищение в голосе скрыть не смог. Сотрудник ДМП, блядь... А ведь еще в Авроры собирался...

— Только Моргана, — признался Малфой. — Да ты что, Уизел, смеешься? Нужно мне по именам всяких полукровок выучивать!.. Просто Дэйви — знатный придурок, вот его все и знали, с первого по седьмой курс. У него был пунктик, про подражательство директору. Вроде как Дед Дамби — единственный настоящий слизеринец на весь Хогвартс, и у него надо еще поучиться. Крестному — в смысле, Снейпу, — это вообще не нравилось, как ты понимаешь.

— Так ведь профессор Дамблдор учился в Гриффиндоре!..

— По мнению Моргана, это лучше всего доказывало, что директор — слизеринец, — едко, но непонятно ответил ревнитель крови и факультетских традиций.

Ронни окончательно запутался и попытался скрыть это за хорошим глотком пива. Хуйня какая-то выходила, особенно с директором. Может, Морган — псих недееспособный? А если просто обычный ебанавт?..

— Короче, Малфой. Не тяни кота за яйца. Взяли бы Моргана на работу после школы?

— Ваши или наши?

— А есть разница?

— Еще какая! — довольно ответил хорек. — Вашим в голову я не залезу. А сам бы не взял. Тебя бы взял, и сестру твою взял — вы с одной стороны типа как герои, а с другой — старая, чистокровная семья. И репутации профит выходит, и условности соблюдены. Ну и в кайф над вами начальствовать, что уж там.

— Да мы бы и не пошли! Нахуй надо!

— А от него проку никакого, — продолжил мысль Малфой, — скорее даже наоборот: вроде как слизеринцы своих пристраивают. Мы и так пристраиваем, только тех, кто может быть полезным — а с Моргана никакого проку, лучше кому другому место придержать.

— Ладно, спасибо, чувак, — искренне сказал Рон. — Если пиво вставило, заходи, только под пидора больше не одевайся.

— Э, погоди! — запротестовал хорек. — Ты чо, о перспективах трудоустройства Моргана поговорить хотел?

— Именно так, — не оборачиваясь, но крайне довольным голосом ответствовал Ронни-бой, — именно, именно так.

Домой он пошел пешком, не решившись трансгрессировать после единственной, но все же выпитой кружки. К тому же пеший ход всегда активизировал мысли, а величайшему следователю как раз нужно было подумать.

То, что сказал хорек, было пиздецки логично — и оттого как-то неприятно. Выходит, своим, в смысле, слизеринцам, Дэвид Морган ни за каким хуем не сдался. Какая понтовая работа типа министерства, Мунго или того же ДМП, не говоря уж об Аврорате, ему как бывшему слизеринцу тоже не светила. А частники, на каком бы факультете ни учились, наверняка предпочитали тоже брать своих.

Выходит, сбывать пыльцу на Син-стрит крысёныша толкнула все общество, и он сам в составе этого общества... Мог бы так-то и настоящую взять, а не безобидную подделку.

На этом моменте Ронни-бой ощутил неприятное свербящее чувство в черепушке и даже заподозрил какого коварного легилимента в непосредственной близости от собственной значительной следственной башки. Однако как ни рыскал цепкий сыщицкий взор, никого бдительный Уизли не обнаружил и успокоенный пошел домой.

— Фу-у, Рон, от тебя опять пивом несет!

Как Гермиона сумела распознать запах, для Ронни осталось загадкой: в хате так воняло горелой едой, что обоняние забивалось начисто. Судя по всему, девушка опять пыталась приготовить ужин и опять не преуспела. Со свойственным ей с детства перфекционизмом Герми упорно бралась за самые сложные блюда, не овладев толком даже основами — впрочем, ему это даже нравилось. Не может же его личная заучка быть совершенной абсолютно во всем!..

Тем более сегодня: несмотря на все старания, доесть матушкины пирожки не удалось, и Рон был прямо-таки противоестественно сыт. А даже если проголодался бы — разогреть остатки ни разу не проблема.

— Чудо-нос! — торжественно объявил он, целуя девушку в кончик искомого органа. — Чует пиво даже в сердце газовой атаки!

Он бы еще постебался, но Гермиона, позабыв про пиво, слегка укусила его верхнюю губу — и Ронни-бой напрочь утратил возможность думать головой. Во всяком случае, верхней. Перекинул самую клевую, самую охуенную девчонку на земле через плечо, еще и по заднице пришлепнул и потащил в комнату. В пизду тот ужин, хоть в угольки он сгорел, когда у него есть Гермиона!..

Некоторое время (но не меньше часа) спустя, окончательно разворошив кровать и доев прямо в ней пирожки (после секса Рона, как обычно, обуял зверский голод, и тех едва хватило), они развалились поверх скомканного одеяла. Лохматая голова Герми приятно тяготила Рону плечо, а пушистые волосы лезли в рот. В этом единственный минус длинных волос у девушки: когда трахаешься, они прямо стараются тебя удушить нахуй...

Живоглот недовольно следил за хозяйкой со шкафа. В их первый раз мерзкое отродье чуть не довело Ронни-боя пристальным взглядом до нервной импотенции, но потом он не только привык, но и научился прицельно кидаться тапками. Правда, пушистый уебок повадился в метательные в снаряды ссать, но за это Рон его просто лишний раз пиздил.

— Как работа? — щекотным шепотом спросила Гермиона его в самое ухо. — Устал?

Он, признаться честно, еще как устал, хотелось развалиться на кровати и ваще ничо не делать, а вокруг пусть суетится его девушка, чаю там приносит... или пива... Но после такого вопроса оставалось только погладить гладкое горячее бедро и самодовольно заявить:

— Ты чо, ни капельки не устал! Еще раз?

— Ну не сразу же, — засмеялась Герми. — Что у вас, снова Содом и Гоморра?

Ронни-бой в душе не ебал, кто такие Содом и Гоморра, но судя по именам — какие-то чистокровные вырожденцы типа Гонтов. Не так страшно по сравнению с отморозками с Син-стрит.

— Да не, нормальные утырки, справляемся.

— Рон!..

— Короче, типичное такое жулье, в меру тупое. — Спешно поправился храбрейший Уизли. — Мне ж светлое дело отписали, вот, жду экспертизы наркоты. Долго у вас в лаборатории делают?

— Смотря что за наркота, — весело ответила Гермиона. — Если алигоция, то с неделю, если экспертиз немного, ну и до бесконечности — в завал.

— А если пыльца? В смысле не муховертки, а крапивницы, но под видом муховерток.

— Ну это вообще раз плюнуть, — уверенно ответила девушка и многообещающе провела рукой по груди Рона, так что волоски встали дыбом. — Тут много ума не надо, если загрузка у лаборатории нормальная, то вообще сразу сделают.

Значит, вот-вот, может, даже завтра, подумал Рон удовлетворенно. Значит, переквалифицирует дело на мошенничество, первую часть — а там уже на условку можно спокойно выходить.

Тут пальцы Гермионы спустились ниже, к животу, и он резко перевернулся, накрыв собой девушку. Спрашивать о втором разе больше не рискнул: вдруг опять откажется.

Уже глубокой ночью они лежали рядом в темноте, и Рон слышал дыхание Гермионы, понимая, что она не спит. Черный силуэт Живоглота в окне был совершенно неподвижен, что не означало, что в любой момент ебанутая зверюга не сорвется с места в бессмысленный и беспощадный забег по квартире.

— Ко мне днем заходила мама, — сказал Уизли тихо. Будить было некого, но ему нравилось шептаться.

А раньше он даже в общей спальне никогда не понижал голоса, вернее, пытался, но забывал...

— Я поняла, — так же шепотом отозвалась Гермиона. — По пирожкам.

— Только она не покормить меня приходила. Представляешь, спрашивала какие у тебя планы на день рождения, и что готовить на праздничный ужин, если их нет.

— Миссис Уизли милая, — отозвалась девушка характерным тоном невестки, говорящей о свекрови.

— Слушай, — продолжил Ронни воодушевленно. — Может, правда отпразднуем в Норе, а?

— Рон, я еще не думала... давай спать.

Но заснула она далеко не сразу — Ронни слышал это по дыханию.

Утро встретило Рона подозрительным столпотворением в коридоре следствия. Благодушно одергивая мятую мантию, аккуратнейший Уизли решил причаститься обсуждения, но озабоченные и какие-то мрачные лица коллег смели все его расслабленное состояние начисто.

— Чо случилось? — похлопал он по плечу ближайшего человека, которым оказался Ли.

— Шерри куда-то делся, — отозвался тот, задумчиво закуривая, где стоял. — Он же сегодня на сутках, в восемь не пришел — ну, всем похуй, думали, опаздывает.

По прикидкам Ронни было никак не меньше половины десятого — на работу он не слишком торопился.

— И до сих пор нет? А кто дежурить пошел?

— Джесси пока одна сидит. Гэндон рвет и мечет, говорит, если Шерден забухал, он его из ДМП пинком под зад отправит поднимать народное хозяйство.

— Он чо, ваще дебил?! — возмутился Ронни-бой. — Да Шерри не уйти с работы может, вот в это я поверю! Особенно если забухает! Да он пьяный чуть не лучше, чем трезвый работает!

Ли дернул его за рукав, но было поздно. Альбертус Гэндон стоял на пороге и пристально глядел на словоохотливого подчиненного. Ронни-бой запламенел ушами и ощутил настоятельную потребность навестить отдельный сортир, однако сдержался.

— Я, может, и дебил, и даже «ваще дебил», а ты сейчас пойдешь в дежурный кабинет и подменишь своего любимого Шердена.

— У меня люди вызваны! — быстро забыл о наставнике Ронни-бой.

— А меня это никак не трогает. Выполнять!!!

Второй дежурный следователь — Джесси МакКоул, симпатичная, хотя и несколько полная девушка с грустными сонными глазами, как раз пыталась отвадить старуху, убеждавшую ее, что «да мне даже не надо, чтоб вы тот кошелек искали! Там денег три кната было. Вы просто знайте, что на рынке воруют! Во-ру-ют!!!»

Ронни почесал нос. Ему было как-то гнусно. Он забрал отвеченные запросы (ни с наркотой, ни с головой у Моргана проблем вроде как не наблюдалось) и характеристику по месту жительства. Последняя содержала ровно ту же информацию, что и школьная характеристика МакГонагал, только куда более цветистую. Помимо оценки участкового, сухо сообщавшей, что по месту жительства Морган характеризуется положительно, ранее не судим, спиртными напитками не злоупотребляет, по характеру отзывчив и услужлив, хотя и скрытен, та содержала еще один лист. Старшая по дому, некая миссис Роттери, во всю мощь воспитанной бразильскими сериалами фантазии живописала судьбу «несчастного сиротки». Причем настолько высокохудожественно, что услышь такое о себе крысёныш лично, наверняка блеванул бы фонтаном на месте.

Удивительный Уизли тяжело вздохнул и приступил к самому неприятному на сегодняшний день моменту — сунул голову в камин и попытался совершить невозможное — вызвать со служебного камина в районном отделе ДМП служебный камин в Мунго. Во-первых, в Мунго было хронически занято, потому что родственники пациентов умудрялись прорваться по всем позывным, включая особо таимые сотрудниками. Во-вторых, на колдомедика учили гораздо дольше, нежели на следователя, и Гермиона до сих пор числилась студенткой.

Не меньше получаса ушло на попытки пробиться на забитую линию, а затем, когда толстомордая (и пиздец какая упоротая на вид) санитарка, обложив в девять этажей по матушке и самого Ронни-боя и ни в чем не повинную Гермиону, наконец удалилась искать девушку, связь прервалась. Рон вызвал Мунго еще, но теперь почти сразу ответил хлипкий плюгавенький тип в мантии колдомедика, очках и при козлиной бородке. Концентрированно ехидным тоном козлобородый поинтересовался, знает ли «молодой человек», что студентам пользоваться служебной каминной связью запрещено — и отключился. Только по этой причине избежав жгучих лучей ненависти, ниспосылаемых морально устойчивым Уизли. На третий раз вновь ответила давешняя бабка-санитарка — и по счастью, немедленно пустила к камину Гермиону.

— Рон, я же просила, только в самых экстренных случаях!.. — взмолилась она вместо приветствия.

Уизли немедленно вспомнил, что в прошлый раз «экстренный случай» выдался на новый услышанный анекдот про целителя и психа, и дозировано устыдился.

— Прости, солнышко. Но сегодня и вправду экстренный случай. Я хотел тебя предупредить, что сегодня придется остаться на сутки.

— Ты же дежурил позавчера!.. — мигом забыла о камине девушка. — Я понимаю, ты весь в этой работе, но такой режим попросту вреден! Не говоря уже о том, что ты мог предупредить и пораньше. Признавайся, Рональд Уизли, ты молчал до последнего, потому что боялся скандала?!

— Герми... она! — Рон вовремя вспомнил, как ненавидит сокращения от собственного имени его девушка. — Я и сам не знал, мамой клянусь! У нас сотрудник пропал! Шерри! Я вас знакомил!!!

— Как пропал? — мгновенно переходя от благородного пафоса заботы о здоровье и честности любимого мужчины к рабочей деловитости, удивилась она.

— Так и пропал, — брякнул Рон. — Утром на сутки не вышел, до сих пор нет.

— И что, его до сих пор не ищут? Я проверю, не доставляли ли его к нам.

В такие минуты Рон ностальгически вспоминал, как он спас Гарри и изничтожил хоркрукс, а Гермиона его все равно чуть не зарубила мечом Гриффиндора — ну, так, чтоб неповадно сваливать в кусты было. Глаза у нее начинали сиять, ноздри раздувались, а волосы воинственно распушались (по временам он был искренне уверен, что никакая Герми не магглокровка, а самая что ни на есть потомственная ведьма, ведущая родословную от медузы Горгоны и прочих тентаклевых монстров).

— Спасибо огромное, солнышко! И если не трудно, спроси, как там моя экспертиза.

— Так ты за этим оторвал меня от работы?! Рон, однажды ты доведешь меня всерьез! Узнала я про твою экспертизу! Ее вчера сделали, там пыльца крапивницы аптечная, можешь побиться головой о стену, что твой матерый преступник оказался мелким жуликом!!

Вопреки предложению любимой девушки, биться головой о стену Ронни не стал. Напротив, подмигнул Джесси, рявкнул на бабку, прыснувшую из кабинета, как будто он на нее собак спустить пообещал. Сдвинул характеристики на край стола и зарылся в комментарий к уголовно-процессуальному кодексу. В академии он уделял этой книжице не слишком много времени, и как выяснилось, напрасно.

МакКоул уже возбудила две кражи и поглядывала на устроившего ликбез коллегу с откровенной неприязнью.

— Джесс, я отойду на часок? До своего кабинета. У меня человек вызван на допрос был.

— Да иди уж . Все равно от тебя никакого толку, Уизли.

— Обожаю тебя! — просиял Ронни-бой и ринулся к себе, откуда первым делом отправил патронуса к Моргану — и только потом поставил чайник.

Крысёныш, судя по всему, страдал от разлуки не меньше бравого следователя Уизли — уже через пять минут аппарировал к самым дверям отдела.

— Здравствуйте, мистер Уизли...

— Здорово, Морган! Адвокатесса где?

Морган пробурчал что-то однозначно рифмованное.

— Мы же говорили, так дело не пойдет. Ладно, сейчас вызову кого-нибудь с коллегии, а ты пока чаю попей. А там и перетрясем, как мы с тобой допросились да как возбудились... Мошенничество, говоришь?.. Крапивницу в аптеке купил, говоришь? Фтопку все это. Давай, садись и рассказывай в подробностях, как у зловещего колдуна в черной мантии покупал пыльцу муховерток, фасовал и хотел продать, чтобы заработать бабла.

Однажды в какой-то мамкиной книге Ронни-бой прочитал дурацкое выражение «у него пропал дар речи». Нет, у Уизли этот навык тоже иногда выключался, но в тот же миг в нем пробуждался изысканный и щедрый дар речи матерной. Так что до сегодняшнего момента Рон считал это просто фигурой речи, писательским сдвигом...

Рот у крысёныша неизящно открылся, нижняя челюсть пару раз дрогнула. Глаза округлились до размеров полновесных золотых галеонов.

— Вы... шутите? — спросил парень жалобно.

— Ни капельки, — весело ответил великодушный Уизли. — Я придумал классную штуку. Если ты торговал крапивницей, зная, что это крапивница — это мошенничество. А вот если сам считал за пыльцу муховерток — на мошенничество уже не тянет. Это сбыт. Но поскольку продал ты не наркоту — преступления-то никакого и не было. Прекращаем дело, и нахуй с пляжа.

Уголки все еще открытого рта Моргана, медленно, как будто неверяще, поползли вверх.

— Спасибо, мистер Уизли!!! Огромное вам спасибо! Вы... вы... вы пишите, короче, я сейчас! Короче, в первый раз я дал неправильные показания, потому что этот мудак — ваш опер — напугал меня легилименцией...

— Охолони, парень, — поспешно ухватился за шустрое перо, ринувшееся строчить допрос без адвоката, Рон. — Меньше подробностей.

На по-прежнему небритом лице жулика мелькнула шкодливая улыбка: он, судя по всему, озаботился покупкой уголовного и уголовно-процессуального кодекса, и теперь выяснил по поводу зелья правды и легилименции все, что хотел.

— Ну ладно, только потому что вы просите. — Нет, точно стебется, крысёныш! — потому что детектив Уокер на меня морально давил. А теперь, пообщавшись с вами, я устыдился, раскаялся и хочу загладить вину сотрудничеством со следствием и чистосердечным признанием. Короче, бабла у меня не было, трудоустраиваться я не особо стремлюсь, вот и купил у какого-то зловещего типа в плаще с капюшоном целый сверток пыльцы муховерток на последнее бабло. Решил перефасовать и продать на Син-стрит — и через это дело маленько подняться. Ну а дальше вы знаете, дальше все правильно рассказано: у меня торчок какой-то купил дозу, тут же попробовал — и давай гнать на меня! Я даже не понял в чем дело сначала, а он еще и в драку полез. Это я потом понял, что пыльца была...

— Цыц, — снова прервал словесное недержание Рон. — Ты еще не понял ничего, экспертизы-то нет.

— Припадочный, наверное... — хитро ухмыльнулся Морган. — От этой пыльцы, говорят, и не такое бывает.

— Молодец, — похвалил величайший следователь, только что своими руками уничтоживший собственную увесистую судебную «палку». — Будь честным, и люди к тебе потянутся. Значит, после такого я тебя, суку, дурманом торгующую, обязан задержать и подготовить документы на твой арест. Но поскольку ты сам осознал вину и пришел мне все рассказать, я как следователь считаю возможным по-прежнему ограничиваться подпиской о невыезде и надлежащем поведении. А теперь сядь на диван жопой ровно, и ждем этих бездельников статусных.

Когда та же дремлющая старушенция-адвокатесса и крысёныш наконец покинули кабинет Уизли, гениальный следователь пребывал в таком радужном настроении, как будто не только что развалил первое в жизни дело, а напротив, закрыл к дементорам десяток-другой злостных упиванцев.

Дожились, весело думал Рон, широко шагая по коридору к дежурному кабинету, вот только жулье я еще и не покрывал. Но настрой упорно лез вверх, и Ронни-бой с все возрастающей нежной любовью к себе думал, какую же прекрасную вещь он сделал.

— О, Рыжик, — радостно поймал его за рукав Уокер в коридоре. — Сегодня идем по леончики, сумеешь на пару часов смотаться?

— Ну попробую. А Морган-то наш покололся, между прочим, без всяких липовых прокуроров, — не преминул похвастаться (и даже немного преувеличить действительность) Ронни. — Полностью.

— Вот оно че, Артурыч... а что сказал-то?

Но не успел Рон придумать, как уклончиво и в тог же время обидно для Уокера ответить, как двери дежурного кабинета распахнулись, и оттуда высунулась Джесси:

— Ребята, Шерри нашелся!

Внутри у Ронни как будто что-то подпрыгнуло. Богатое воображение стремительно нарисовало ему бездыханное тело наставника, испещренное шрамами — следами темных заклятий. А вдруг его пытали?!. Маркус расследовал самые эпические даже по меркам их гребанного райончика дела. А вдруг — Авада? А если?..

— Живой?! В Мунго нашелся?!

— Смотря, что ты понимаешь под этим словом. — Неодобрительно фыркнула Джесс. — Теоретически — живой. А по факту — ужратый в ноль. Рыцарь Ордена боевой свинины, бля...

Подпрыгнувшее нечто явно выбралось наружу и врезало Ронни-бою по башке.

— В каком смысле?.. Он... он что, реально забухал?!

— Реальнее не бывает. — Ответила Джесси зло.

И Рон отчетливо понял ее злость. Шерри в отделе любили, и когда он внезапно не пришел на сутки, естественно, подохуели и вообразили себе невесть что. Авады те же...

День покатился по накатанной. Возбудив парочку безнадежных темняков, отказать которые не вышло, Ронни филигранно доказал очередному терпиле, что зеркало у него пизданули не на четной, а на нечетной стороне Леннон-роад, относящейся к соседнему району.

Затем пришлось снова оставить Джесси: завалилась целая толпа малолеток-потерпевших при мамашах. По-хорошему, несколько эпизодов грабежей, тем более, если похищаются волшебные палочки, — по опыту и квалификации соответствовали разве что, Шерри. Может быть, Ли бы потянул, но свидетелей не было, терпилы если и описывали жуликов, то как молчаливых детинушек выше среднего роста в неаккуратных масках, своими руками сделанными из мешков. Ни тебе голосов на опознание, ни оборотки, чтоб пошерстить аптеки и местных мастеров-нелегалов. Да и жертв выбирали просто идеально — либо первокурсников, хвастающихся легальными школьными палочками, либо совсем уж мелкоту местную, лет так пяти, чтоб палочку покойной прабабушки уже в руки сунули, а достаточное количество темномагической дряни на улице выучено еще не было. Подходили чаще сзади, легонько стукали по голове, споро забирали палочки — и отваливали, не дожидаясь благодарностей от навздрюченных констеблей.

Дело это Ронни безнадежно мурыжил уже почти месяц, все безуспешно, и как раз готовил вазелин для продления. В очередной раз тоскливо выслушав одно и то же он вдруг даже ухватил краешек какой-то мысли, но как всегда бывает, та вильнула хвостом, глумливо показала средний палец и съебалась на радугу следственного рая...

После по камину в дежурном кабинете его вызвала Герми, пришлось нестись сломя голову через весь коридор — чтобы узнать, что Шерри не поступал. Вот уж спасибо, капитан Очевидность. Ронни, вспомнив о наставнике, так расстроился, что аж нагрубил девушке. И хотя почти сразу пожалел об этом, Гермиона успела поджать губы и отключиться. Вот дал же Мерлин мозги, чтоб человек их не использовал!! Разве не видно, что он расстроен, и нагрубил по этому поводу, а не потому, что девушке любимой не рад?!

Так что, к моменту, когда в дежурный кабинет сунулся движимый жаждой наживы Уокер, Ронни-бой пребывал в самом что ни на есть омерзительном настрое.

— Джесси, лапушка, я заберу твоего кавалера? — умильно поинтересовался детектив, не высовываясь, впрочем, из-за косяка, и в любую минуту готовый отпрыгнуть в спасительное многолюдие коридора.

Ходили слухи, что однажды, когда юная и наивная Джесс только пришла в отдел после академии, Уокер попытался склонить ее к легендарной половой любви и с таковой целью пригласил к себе в гости и напоил поддельным Огденским до полного изумления. После чего совершил попытку собственно акта любви... совершенно не беря в голову, что стажерка может быть и против. Не сумев объяснить свою позицию словами, МакКоул продемонстрировала любвеобильному детективу классическую женскую серию «с локтя по роже — коленом по яйцам — каблуком по пальцам». После чего пинками выгнала беднягу из собственной квартиры и завалилась сладко поспать. А когда на утро хозяин попытался возмутиться и невольно напомнил проспавшейся стажерке историю ее появления в чужом доме — огребся дополнительно.

Джесси, несколько оттаявшая, после того как Рон ловко спихнул темнячок с зеркалом на соседей и вообще всячески проявлял недюжинное трудолюбие, махнула рукой. Она и не ждала, что человек, внезапно поставленный на сутки при полном наборе запланированных дел, будет особо усердствовать.

— Пошли, Рыжик, время делать бабло! — радостно объявил Уокер, как только Рон вышел в коридор. — Фу, ты чо, опять в школьной форме приперся?

— Уокер, завянь. — Настроение было в самом деле ни к черту, а тут еще этот мудак, плоть от плоти Син-стрит... — Могу форму у Джесси попросить, у нее плечи широкие.

— Нахуя нам форма... мы ж солидную охранную фирму представляем, гы. Только в форме и приходить, — отмахнулся детектив. — Ладно уж, иди как школота сраная, авось не заметят.

«Такая охрана ему и нужна. Увидишь», — неожиданно вспомнил Рон и похолодел. То есть, хозяин кабака в курсе, что к нему придут ДМПшники, но в форме туда все равно лучше не приходить?!

Это на что же он подписался?!

Матушка, наслушавшаяся расплодившихся после войны радиоспектаклей на тему суровых аврорских и ДМПшных будней, не уставала твердить ему, что в первую очередь сотрудники департамента активно коррумпируются и нарушают права мирных граждан, и только потом расследуют преступления. Ронни-бой, в отличии от драгоценной родительницы, имел некоторый опыт и к подобным заявлениям относился более чем скептически. Ладонь молодого следователя гулко колотилась о мудрый следственный лоб, а маман узнавала о своих вкусах много нового. Но тут Рона внезапно скрутило страшное подозрение. А вдруг мама была права?!

Что если Уокер с другими детективами просто решили взять злодейский кабак «под крышу», а его, юного и героического Уизли захватили с собой, чтоб хозяин пидорасника понял и осознал: если даже столь яркие представители добра и света активно участвуют в преступном беспределе, рыпаться некуда...

Мамочки родные, Мерлин всемогущий... это что же теперь делать?!.

Уокер меж тем шел по коридору следствия, весело насвистывая, и никакими сомнениями, похоже, не терзался. Мог так вести себя жулик, коррупционер и вообще оборотень в погонах? Еще как мог, решил Ронни. Особенно если прожженный и отпетый, так что пробы ставить некуда.

Палясь окон Гэндона, храбрые сотрудники ДМП низко пригнулись и по-быстрому слились со двора отдела, а червячок сомнения в животе у Рона окреп и превратился в цельную Нагини. Вдобавок, как всегда от волнения, бравому следователю захотелось пожрать. Желудок урчал, мозг скрипел, а Рон тихо холодел от ужаса. Это какой же позор!.. Герой второй магической, лучший друг Гарри, следователь в конце-то концов... и крышует занюханный пидорасник! Маме, если она узнает, на глаза лучше не попадаться!.. А Гермионе — в любом случае не попадаться, у нее в глазах встроенный детектор лжи, и она отчего-то без всякой легилименции знает, когда Рон реально задержался на работе, а когда пиздит и просто пил с Шерри пиво, слушая о том, как классно работалось в восьмидесятые, и какие кадры ушли.

А главное, непонятно, как теперь слиться. Вот какой хитрый вопрос задать, чтобы окончательно утвердиться в своих подозрениях и демонстративно посраться? Или сделать вид, что внезапно вспомнил про пиздец какое важное дело и свалить без особых объяснений? Так-то Уокер не в курсах, вроде, что он догадался, а от легального бабла только к очень важному делу сбегают...

Пока Ронни самоедствовал, хрестоматийная парочка «следователь и детектив» вышла к «Синему лобстеру». Как по команде рядом аппарировали двое солидных магов в дорогих черных мантиях, дружески поздоровались с Уокером и небрежной походкой со всем знакомых завсегдатаев прошли внутрь.

Хозяин был на месте и явно ждал их с нетерпением.

— Охранное агентство «Джонсон и Харрис», — представился один из черных спокойным и веселым тоном. Я собственно Джонсон, а это Харрис. С капитаном и лейтенантом вы, думаю, знакомы.

Хозяин «Лобстера» подобострастно закивал.

— Хотите что-нибудь выпить, мистер Джонсон?

— Нет, благодарю, и мы, и офицеры на службе.

Рон с удовольствием бы чего-нибудь пожрал. До него медленно доходило, что на «наезд крыши» из маминых радиоспектаклей происходящее походило мало. И если от волнения ему хотелось есть невыносимо, ощущение того, что беду пронесло, вызывало желание сожрать что угодно и прямо сию секунду.

— Как видите, — продолжал журчать Джонсон, — мы действительно официально сотрудничаем с ДМП, таким образом, вы будете находиться под двойной защитой: в клубе постоянно будет дежурить наша охрана, а господа офицеры полностью законно обеспечивать информационную поддержку...

Рон шумно выдохнул.

Когда они с Уокером спустя около получаса возвращались в отдел, Спокойнейший Уизли чувствовал себя так, как будто только что перетаскал весь осенний урожай Хагридовых тыкв с огорода на вокзал в Хогсмиде — а потом обратно. Даже рубашка под мантией промокла. Накрапывал мелкий дождик, приятно остужавший взопревшую башку гениального следователя, съеденная у лотка сосиска прибавляла благодушия, все было просто замечательно... так что Рон наконец вспомнил о том, что испортило ему настроение утром.

— Слушай, а что теперь будет с Шерри? Гэндон его реально выгонит?

— Щаз, выгонит он кого-то, — расслабленно позвенел монетами в кармане детектив. — У Гэндона очко слабовато наачальству что-то прямо говорить. А ваш Анус, хоть и анус, но помнит, кто по показателям впереди планеты всей. Шерри покается, отправит еще в суд еще пару дел. Ну, лишится парочки премий... да ему, блядь, только на пользу пойдет, алконавту старому.

— Так это что, не первый раз? — удивился Ронни-бой.

И в самом деле, чего тогда все так перепугались?..

— Так — в первый, — покачал головой Уокер. — Но в кабинете пьяный ночевал. И на утро в трусах в коридор выходил. А ночью к тебе патронуса не присылал, от пожирателей отбиваться?

— Нет... — растерялся Рон.

— Ну погоди, норму выжрет — будет присылать. Его как-то в первую магическую три дня в подвале держали, как нахуярится — вспоминает. Кстати, чо у тебя с крысёнышем-то?

— Явку написал, — ответил великий следователь задумчиво. — На сбыт. А что, у него родственники-то есть?

— Да говорят, была жена, только они развелись еще до того, как я в отдел пришел. Ты дурак, что ли, Рыжик? Семейные тут долго не держатся. Или отдел нахуй, или семью, одно из двух.

Пиная разваливающимися кроссовками мелкие камешки, Ронни думал о том, как жутко быть совсем одному. Тут не только пьяный — трезвый на работе ночевать начнешь.

И друзей у Шерри, по ходу, нету. Так, коллеги, половину из которых он сам работе и учил. Интересно, ему бы пришел бы в голову тот мылодрамный идиотизм про крышу, даже если в начале карьеры?.. Вот уж вряд ли!

— Прикинь, — сказал Рон довольным тоном и тоже позвенел в кармане монетами. — Я ж подумал, что твои друзья крышевать пидорасник решили.

— А они и решили, — безмятежно отозвался детектив. — Ты чо, Рыжик, дебил? Какая тебе официальная охрана со следаком и опером? Мы так, демонстрировали, что в курсе, не против, и если что, поддержим.

Гениальнейший Уизли застонал.

Как оказалось, куда проще выполнить экспертизу, чем доставить ее из Мунго в отдел.

Рон отдежурил сутки, проспал весь следующий день и вышел на работу, а проклятый документ, тормозящий дело, до сих пор не пришел. Настроение оставалось поганым. Уизли дал себе честное слово не только не поддерживать с Уокером никаких отношений, кроме служебных, но и рассказать обо всем Гарри. Чтобы пережитый стыд активизировал впоследствии мыслительную деятельность.

Когда, как всегда опоздав на полчаса, Ронни вошел в кабинет, он увидел наставника за столом. Стол Шерри был завален бумагами, над одним из них истерично порхало Прытко Пишущее Перо. Маркус склонился над документами так низко, что обладай он внешностью Снейпа — легко смог писать бы носом.

— Привет, — бросил Рон в пустоту.

Он так и не понял, что чувствовал сильнее. Злость?.. Обиду?.. Ощущение, будто его предали?..

Да бред, причем тут предательство-то...

— Здравствуй, Ронни, — спокойным голосом отозвался наставник. — Как твой жулик?

— Да ничего, — не уточняя, ответил он.

— Джесси сказала, ты за меня отдежурил. Спасибо.

— Спасибо?! — взбеленился уравновешенный Уизли. — Блядь, засунь свое спасибо себе в жопу и проверни два раза!

— Ну извини.

— «Ну извини»?!! Извинения туда же вставь! Блядь, ты чо, ты думаешь в дежурстве дело?!

Рональд махнул рукой, и демонстративно гремя ключом, полез в сейф.

Лучше б его в самом деле выгнали, хоть пожалеть бы повод был. Лучше б на него в самом деле злодеи напали!..

Сопя, как голодный фестрал, Ронни уселся за поручения по темнякам для оперов и от злости опомнился только через полтора часа, когда написал все, что напланировал на полдня — по всем двадцати четырем делам.

Украдкой кинул взгляд на Шерри, но тот по-прежнему низко склонился над бумагами.

— Пойду покурю, — бросил Рон.

До сегодняшнего момента он не курил ни разу. Да и, если честно, не собирался — так-то поводов закурить было дохуя и раньше, вот хотя бы когда он, психанув, кинул Герми с Гарри. А сегодня было как-то особенно гадостно? Может быть, потому что до позавчерашнего дня он пытался равняться на Шердена?..

Единственным человеком во всем отделе, который не курил непосредственно за рабочим столом, а выходил на крыльцо отдела, кажется, была только МакКоул. Вот и сейчас, несмотря на накрапывающий совсем осенний дождик, девушка стояла, прислонившись к желтой стене и наблюдала, как приоткрыли стекла авто водители, выпуская сизый дым в морось.

— Угостишь?

— Шерри выиграл четыре галеона. — Протянула пачку девушка.

— Это в связи с чем же? — надулся при упоминании имени наставника Рон.

— Да спорили, когда ты закуришь. Флавиус был за первую выволочку от Ануса, я — за первого закрытого тобой хорошего человека, а Шерри — за свой первый запой. Ли-то быстро понял, как ступил, когда услышал, какую ты хуйню при начальстве толкаешь с полной отдачей... а вот у нас всерьез был азарт.

Джесси чуть улыбнулась, смягчая интонацией сказанные слова. Ронни как раз неумело затягивался, закашлялся и чуть не выронил сигарету.

— Вы что, по поводу меня спорили?!

— Да нет, ты не уникальный, так про каждого новичка, — «утешила» его МакКоул.

— И что, Шерри так спокойно говорит о своем пьянстве?

— А ты хотел, чтобы он плакал? — неожиданно холодно уточнила Джесси.

Рон снова поперхнулся дымом. Может, даже начинать учиться курить ему со своей удачливостью не стоило?..

— Ты про то, что его в подвале держали?

— Его там не только держали, — теперь голосом девушки можно было забивать гвозди в крышку его, Ронни, гроба. — Когда слушаешь Уокера, учитывай, что он никогда не говорит всю правду. Шерри пытали. А что с его женой сделали — сам понимаешь. Не знаю, за каким хуем ради сраного уголовного дела было так убиваться. Может, перемкнуло его. Но видишь ли, он здесь единственный настоящий следователь. Он всех, включая Гэндона, работать учил. Что-то не нравится — нахуй с пляжа.

Теперь Ронни отчетливо понял, к чему был тот привкус предательства.

— И он что, совсем один?

— Помимо отдела — да.

Дым мягко стелился над самыми головами. Дождь методично наполнял лужу возле лавки.

— Пойду я работать, Джесси.

— Да иди уж.

В кабинет Уизли зашел молча. Говорить было нечего: скажешь, мол, извини, погорячился — и потом знать, что Шерри в курсе его осведомленности? В курсе, что еще один человек обсуждал его за глаза и теперь мучительно жалеет?

Сам Рон отчетливо знал, что попади он, не дай Мерлин, в такую ситуацию, и никакое самое важное дело не стало бы ему дороже Герми. Еще сам бы вынес, сколько б было томов, на блюдечке с голубой каемочкой.

По всей видимости, ему настоящим следователем никогда не стать. Начать, что ли, обвиниловку на Моргана?..

По-хорошему, писать ее было рано, но не хватало Ронни ровно одной экспертизы и одной очной ставки. Результат первой он знал заранее, а итог второй был немного предсказуем. Так что великий следователь разложил по порядку документы, пронумеровал те, что должны были лежать впереди недостающего, взялся за перо и принялся сочинять.

— Тебе экспертизу принесли, — негромко сказал Шерри.

Рональд кивнул, раскрыл лежащий на столе конверт. Пробежался глазами... еще раз...

Исследуемое вещество белого цвета... очищенная пыльца нижних ложнокрылий муховертки зеленой... содержание изохренокайфониола-1...

— Ёбанный насос!..

Это была совсем не та экспертиза, про которую говорила Гермиона! Здесь исследовалась самая настоящая пыльца муховертки — в том же количестве, так же упакованная, скрепленная такой же печатью Ли на такой же бумажной бирке...

Может, ошибка, экспертиза по какому-то другому делу?

Рон, как в детстве, зажмурился и потряс головой, снова открыл глаза. Нет, та самая. Или Герми не туда посмотрела?..

Или...

«Кстати, чо у тебя с крысёнышем-то?» — прозвучал в голове вопрос Уокера, и следом за ним — собственный ответ. «Явку написал, на сбыт».

Мразь!

Сука!!!

Выходит, детектив не хуже Ронни сообразил, что при таком раскладе дело придется прекращать. Но Уокеру-то какое дело, ведь палка за раскрытие уже ушла в статистику, а судебная, которую не получит следователь — это уже десятое дело!..

Он вскочил из-за стола и выбежал из кабинета. Толкнул в коридоре какого-то толстого терпилу в мантии с меховым воротником. Задел плечом косяк на повороте.

Детективы были в кабинете.

На столе стояли чайные чашки, от которых, впрочем, не было никакого пара — Рональд отметил это краем глаза, но фиксироваться не стал. Уокер показывал коллегам какую-то мятую бумажку, и все они дружно ржали. Чувствуя, как от ярости горят уши, Уизли мучительно медленно вошел и как мог спокойно сказал:

— Уокер, пойдем поговорим.

— А тут нельзя? — спросил кто-то.

На секунду Рон подумал, что готов высказать это мрази все прямо здесь — но сдержался.

— Если выйдете только.

На улице по-прежнему накрапывал дождь. У машин курили констебли. Служебная овчарка Норма, сгорбившись, гадила прямо напротив крыльца, а ее хозяин стоял рядом с независимым видом и смотрел в противоположную сторону. Рон встал на крыльце, отчетливо понимая, как он ненавидит этот промозглый город, этот грязный двор и облезшие желтые стены. И Уокера.

Его самодовольное круглое лицо, даже отчасти симпатичное, располагающее. Мясистый нос картошкой, хитрые маленькие глазки, вечно улыбающийся рот, желтые от табака зубы со щербинкой...

— Это ты договорился на счет экспертизы?

— А чо сразу я, Рыжик? — спросил детектив весело и достал сигаретную пачку. — Нет чтоб по-другому радоваться: мол, как хорошо, что он все-таки наркоту сбывал, а то б плакала моя «палочка» волшебная.

— Как ты договорился на счет экспертизы, Уокер?!

— Уизли, ты заебал. Я не знаю, что там у тебя с экспертизой, но знаю одного следователя, который погнался за длинным сроком для своего жулика и чуть не проебал через это все дело.

— Да ты понимаешь, что ты все испортил?! Морган теперь сядет! Молодой пацан, меня младше! Который виноват только в том, что его никто не брал на работу! Да, накосячил, но ты же опытный человек! Ты же понимаешь, что он не хотел ничего сбывать!

Рон уже почти кричал. Промокшая челка досадно липла ко лбу. Приходилось встряхивать головой, чтобы дождевая вода с нее не текла на лицо.

— Да ты полный ебанат, Ронни, — с некоторым даже удовлетворением констатировал детектив. — Это жульман. Настоящий. У меня глаз на таких. Он пока славный такой мальчишечка, наивный, глупенький даже. Но если мы его не закроем сейчас, однажды ты возбудишь сто сорок глухарей по мошенничеству, и даже не поймешь, что это привет от твоего дорогого слизеринчика.

— Но он не пыльцу сбывал!

— Так садил бы его за мошенничество, если ты вроде как следователь! Добренький нашелся!

Окружающая картинка вдруг раздвоилась. Дождь, стена отдела, промокшие, но плюющие на дождь констебли вдруг сплылись в однородный серый фон — и на этом фоне четко и даже как-то утрированно, как в комиксах, встала фигура детектива. Кулак сжался сам собой, и Рон коротко, почти без замаха ударил его в челюсть.

— Ты охуел?! — тот отшатнулся, хватаясь рукой за лицо. — Уизли, у тебя ваще крыша поехала?! Мне ж теперь только одно слово надо сказать, чтоб тебя выперли!

— Ты забыл, Уокер? Я же дурак! Я идиот! Я контужен в битве за Хогвартс, блядь! — каждую фразу он сопровождал ударом, забыв, что у него есть палочка, и в какой-то момент Уокер видимо сообразил, что останавливаться он не собирается — и вместо очередного блока схватил Рона за рукава мантии и сделал короткое движение ногой, заступив за противника. Рывок — и парень обнаружил себя лежащим на крыльце с гудящей от соприкосновения с камнями головой.

— Петрификус тоталус, мудак. Подумай о том, что в этом отделе ты соображаешь меньше и хуже всех.

Констебли подбежали к ним только теперь, и Рон сообразил, что должно быть, их эпическая драка длилась не больше минуты.

— Так, поспарринговали, ребята, все заебца, — весело, но чуть шепеляво сказал Уокер.

Ронни дождался наконец чьего-то Фините и сел на корточки. Поднял с крыльца помятую пачку, позабытую Уокером и достал сигарету.

— Прикурить? — спросил хозяин Нормы.

— Ага, давай, — согласился Рон, прислоняясь тяжелой головой к шершавой, но холодной стене.

— Чего вы сцепились-то?..

— Тебе ж сказали: спарринг неудачный. Уокер мне хотел приём показать, а я увлекся. Я ж дурак...

Холодные капли дождя падали на разгоряченное лицо, приятно охлаждая его. И дым делал каждый вдох болезненно-приятным. Рональд прикрыл глаза и затянулся еще раз.

Просто так.

Без всяких мыслей.

— Извини, парень, так вышло. Я ничего не могу больше сделать.

Рон ущипнул перо за кончик, и оно задергалось в пальцах, как пойманная рыбка.

— Что значит, ничего не можете?.. — голос Моргана сорвался, как у подростка. Впрочем, почему как... — Я же все переделал, вы сказали, что дело прекратят, что все будет нормально! Вы... вы обманули меня! Вы знали, что будет в экспертизе, и потому мне так и сказали написать! Да вы сами ее и подделали! Чтоб меня посадили к дементорам!

— Тихо, блядь! — Рон хлопнул рукой по столу.

Прытко Пишущее Перо испуганно дернулось, и кажется, постаралось схорониться за стопкой дел.

— Прекрати истерику, мудак. Наркотам пыльцу крапивницы тебе толкать не страшно было, а отвечать — ссышь. Я хотел тебе помочь. У меня не получилось.

— Да ничего вы не хотели, кроме как меня в тюрьму отправить!.. — мальчишка как будто сдулся, чуть не всхлипнул. — И что теперь будет?

— Что-что... раз это сбыт, сейчас тебя задержат, потом повезут в суд, на арест. Там тебя заключат под стражу и отправят в следственный изолятор, где ты будешь сидеть, пока приговор не вступит в силу. По-хорошему, я должен был сделать это, еще когда ты написал явку на сбыт, и огребусь теперь... Как могу, постараюсь затянуть следствие, потому что отсидка в СИЗО зачтется тебе в срок.

— Спасибо, вы уже помогли, — ядовито отозвался крысёныш. — Лучше бы вы рассказали мне, как сбежать, чтобы этого вообще не произошло.

В голове мелькнуло соблазнительное, но отчетливо кретинское видение окошка в сортире. Вместо иллюзии там уже два месяца как пытались поставить настоящую решетку, но по какой-то удивительной случайности, руки у зама по тылу до нее до сих пор не дошли. В туалет пацана отправят с констеблем, наручники, даже если и наденут, придется снять. Несмотря на то, что тот будет вооружен, Морган при должной сноровке сумеет оглушить расслабленного спокойной жизнью такого же вчерашнего школьника, как и он сам. Заодно и палочкой разживется. А с ней в их районе можно скрываться годами и никогда не встретить ни одного ДМПшника.

И Рон будет спокоен, зная, что не отправил к дементорам мальчишку, от которого все отвернулись.

Но тогда он своими собственными руками сделает из Моргана законченного злодея (а зачем еще живет Син-стрит, блядь), а из себя — в лучшем случае безработного. Хиггс ведь отлично помнит, кто лазил в отдел через сортир во время операции «Крепость»...

— Отсюда не сбежишь, — покачал головой Уизли. — Прости.

— Толку с ваших извинений, — отозвался крысёныш зло. — В жопу себе их засуньте и проверните два раза.

За соседним столом закашлялся Шерри.

Моргана увели вызванные констебли. Рон попытался заняться текучкой, но бумажную работу он разобрал уже утром, нужно было вызывать потерпевших на допросы, а говорить с людьми не хотелось. Он выкурил сигарету, не вставая из-за стола, и решил, что со свежеприобретенной вредной, но очень ДМПшной привычкой стоит временно попуститься: с непривычки его затошнило от выкуренного. Он еще немного помялся, но потом решился.

Сунул голову в камин и вызвал Малфой-мэнор. Ожидание длилось от силы пару минут, но величайший следователь не обладал долготерпением и под конец едва не подпрыгивал. Наконец огонь как будто раздвинулся, и Драко ответил — прилизанный, бледный и мерзкий, как и всегда.

А еще, похоже, он был в халате. В середине дня.

— Уизли.

— Малфой.

— Ты что, решил заделаться другом дома? Спешу огорчить, моя семья брезгует предателями крови.

— На твоем месте я бы сделал исключение для тех предателей крови, которым ты задолжал, — ответствовал бескорыстнейший Уизли, как мог, мерзко. — Ты говорил, вас, слизней, мало, и вы держитесь вместе?

— Что тебе надо, еще одну консультацию по вопросам трудоустройства? — хмыкнул белёсый гад.

— Нет. Мне нужно, чтобы ты нанял Моргану хорошего адвоката. Такого, который добьется самого верхнего уровня, куда никогда не заглядывают дементоры.

Даже если бы Уизли специально хотел удивить однокурсника, он никогда бы не добился такого сногсшибательного эффекта. Блеклые Малфоевские глаза неэстетично округлились и явно вознамерились вылезти из орбит. Рот удивленно приоткрылся, и парень стал похож на дебильного ребенка.

— Зачем тебе это?

— Потому что ты слизеринец, вот и помоги своему, утырок.

«Утырок» пришел в себя быстро. В зеленых отсветах его лицо быстро изобразило торжествующую полуулыбку.

— Ты все-таки долбаёб, Уизел. Учти, я теперь тебе ничего не должен буду, только сунься в мой камин.

— Иди нахуй, — поблагодарил его Рон.

Прервав контакт, он обернулся к столу Шердена, и увидел, что Маркус оторвался от работы и все это время внимательно смотрел на откляченный зад своего ученика. На лице наставника было сложноописуемое выражение, но во всяком случае, радости в нем не было точно.

— В следующий раз советую тебе не использовать для таких целей служебный камин, — заметил он спокойно. — Они тотально отслеживаются.

— А чо сразу не сказал? — огрызнулся Ронни.

Голова болела все сильнее, и Шерри его все еще бесил. Не так, как Уокер, но все же...

— Потому что по факту ты ничего особенного и не сделал. Ну, пожалел ебанавта-жулёнка. Ничего незаконного так-то не произошло. Хотя если узнают, конечно, вопросы появятся.

Рон вдруг подумал, что Шердену было гораздо проще, когда его пытали в подвале. Он знал, что все делает правильно, как надо, и себя ему есть за что уважать... и тут же вспомнил о его бывшей жене.

— Что мне теперь делать, Шерри? — спросил он тоскливо.

Так Ронни бросался к маме, не зная, как починить сломанную фигурку ловца, которую подарил ему папа на пятый день рождения, и которой Фред с Джорджем отломали метлу и голову. А мама смеялась, взмахивала палочкой и творила невербальное Репаро.

— Жить, Ронни, — ответил наставник мягко. — Это не последний человек, которому ты не смог помочь, и если каждого ты будешь принимать так близко к сердцу, следователем работать не сможешь. Так что просто жить.

— А тебе? — поинтересовался Рон глупым голосом.

— А я ухожу на больничный, — почти весело отозвался Шерден. — Вот тебе главный следственный закон: в любой непонятной ситуации уходи на больничный. Потом в отпуск. Потом снова на больничный. А там, возможно, и увольняться не придется.

— Что здесь произошло?

Голосом Хиггса можно было замораживать лед для виски. Во всяком случае, виски Рон бы выпил охотно — но вместо этого с дурацким видом стоял навытяжку и делал вид, что оглох. По крайней мере, теперь начальник не орал, а то в целях самоуспокоения Рон представлял, как врежет ему, как до этого детективу. С оттяжечкой. Так чтоб зубы по ветру.

— Уокер, тоже молчать будешь?!

— Я упал, — сообщил детектив равнодушно.

— Уизли, ты тоже упал, блядь?!

— Упал, — подтвердил Ронни-бой как мог браво. Вышло плохо, потому что в голове гудело так, что не чувствовалось даже боли от рассечения кожи.

— Ебанавты! Понабрали по объявлению! Всех выгоню, нахуй! Пойдете народное хозяйство поднимать!

Герои промолчали. Рон не мог сказать, кого ненавидит сейчас больше, начальника или детектива. Хотелось уснуть и проспать месяц, чтобы обвинение Моргану предъявили за него.

— Уизли, выговор. — Мстительно объявил Хиггс. — Уокер, и ты не надейся, что легко отделался. Устроили битву за Хогвартс, блядь! Уокер, нахуй с глаз моих. Уизли, Шерден уходит на больничный. Примешь к производству его темняки. И засранцев с банкой варенья!..

И удивительный Уизли пошел в кабинет, принимать к производству дело века. Все-таки у него были какие-то способности к прорицанию, и все говно действительно досталось ему.

Когда Гермиона вернулась домой, Рон стоял у окна, глядя на расплывающийся в сером дожде город. Контуры домов оплывали, как на неумелой детской акварели, внизу гудели маггловские автомобили, но где-то далеко-далеко — Герми постаралась, зачаровывая стекло, не иначе, виднелся Биг Бен. На самом деле они жили слишком далеко, но Рональду нравился вид. А может, предыдущие хозяева были ценителями прекрасного, до них квартиру тоже снимали маги.

— Рон, ты дома? — крикнула девушка из коридора.

— Ага, — отозвался он, не отрывая взгляд от далекой башни.

Может, попросить его личную заучку наколдовать в окне шотландские виды и Хогвартс?.. А что, было бы здорово. Зимой вместо стыло слякоти можно будет любоваться на заснеженные горы и далекие башни со светящимися гриффиндорскими окнами.

Последнее он, видимо, сказал вслух, потому что девушка из коридора переспросила:

— Что ты говоришь?

— Я говорю, я счастлив, что ты у меня есть. — Ответил Рон безрадостно.

— Что случилось? — она вошла в комнату, уже снявшая мантию, в джинсах, свитере и теплых шерстяных носках. Родная, лохматая, домашняя, любимая...

— Гермиона, давай заведем крысу? — предложил он. — Я посажу ее на плечо, встану вот здесь у окна и буду рассказывать ей, как люблю этот город.

— Коросты не хватило? — она выразительно подняла брови.

Ронни, признаться, слегка подзабыл про почетную крысу семейства Уизли мудака Петтигрю, и теперь его романтический пыл резко опал.

— Знаешь что, Рональд Уизли, трагическим героем тебе все равно не стать, — засмеялась девушка. — Если у тебя все плохо, давай поужинаем, а потом займемся сексом. Или наоборот, сначала займемся сексом, а потом поужинаем. Можно даже у миссис Уизли. И все станет хорошо.

Против воли Рон расплылся в улыбке. Несмотря на Моргана, Шерри, банку говна и то, как болела голова.

В конце концов, у него была Герми, а это чего-то да стоило.

Гермиона внимательно заглянула ему в лицо.

— Слушай, ты как? Все нормально вообще?

— Я упал, — ответил Рон и глупо улыбнулся. Сколько раз за день он произнес эту фразу?..

Резко посерьезнев, она достала палочку и сделала несколько обманчиво легких пасов.

— Да у тебя сотрясение! Дурак! Иди и ляг, чего ты тут встал?..

— Мозга?! — притворно удивился Ронни-бой, но вдруг испугался всерьез: — Эй-эй-эй, погоди, это что получается, ты оставишь меня без секса?!

— По-хорошему, надо, — сурово ответила девушка, но не смогла удержать серьезное лицо слишком долго и улыбнулась. — Как раз повышать давление тебе сегодня и не стоит. Но зная тебя, Рональд Биллиус Уизли, сократим программу: никаких каминов, аппараций и прогулок. Кормить тебя буду дома.

Затем ее улыбка стала совсем открытой, показывающей чуть крупноватые белые зубы, за неприкосновенность которых Ронни-бой однажды чуть нахуй не убил Малфоя. И самая удивительная и непредсказуемая девушка, которую он хоть когда-нибудь знал (даже Лавгуд в некоторых вопросах пыль глотала) объявила:

— И никаких лишних движений. Сегодня бревном будешь ты.

Она увлекла его на кровать, расстегнула джинсы парня и дразняще показала Рону кончик языка, после чего весь обзор закрыли волосы Гермионы. Да Уизли и сам прикрыл глаза.

В конце концов, о чем-то подбном он вроде как раньше и мечтал, верно?