Манифест о дружбе полов (гет)

— По-моему, ты можешь делать все это в три раза быстрее, просто ленишься.

— По-моему, из тебя получился так себе джентльмен: вместо того чтобы помочь девушке, ты нервируешь.

Я отправляю связку из двадцати пяти воздушных шаров в правый верхний угол одного из окон Большого зала, украшая косичку из омелы. Опускаю палочку и смотрю на своего нагловатого товарища.

— Как только я закончу, ты побежишь в «Сладкое королевство» и докупишь все, что только что съел.

Тот смеется и качает головой в знак протеста:

— Я спасаю человечество от кариеса, принимаю удар на себя! Не мешай мне, будь добра.

Кстати, знакомьтесь — Натаниэль Эдвардс, или просто Натан. Обладатель кудрявой каштановой шевелюры, синих глаз, среднего роста и примерно полусотни поклонниц среди студенток Хогвартса, в основном старшекурсниц: соблазнительный взгляд вкупе с пылким нравом заметно отпугивают двенадцатилетних девочек (мне, как их преподавателю, на радость).

Сам Натан семь лет назад закончил обучение в Шармбатоне, а позапрошлой весной перебрался в магический Лондон вслед за своей матерью. Эта активная женщина с неизменной красной сумкой в правой руке буквально влюбилась в наши места во время путешествия и поспешила обосноваться здесь, потянув за собой сына.

— Я серьезно, Натан, не прикасайся больше к Шоколадным лягушкам!

— Эй, женщина, я тащил эти коробки вместе с тобой из Хогсмида, — раздраженно разводит он руками. — Неужели не заслуживаю легкого перекуса?

В ответ на мой гневный взгляд Эдвардс невинно поднимает брови.

Я отворачиваюсь и одним взмахом волшебной палочки завязываю сразу два огромных банта на ножках стола. Натан молча встает рядом со мной и проделывает то же самое с другим столом, вызывая у меня с трудом скрываемую улыбку.

До сих пор не знаю точно, как так вышло, что мы сдружились. Однажды в магазине мадам Малкин он просто схватил меня за руку и, глядя широко распахнутыми глазами, прошептал: «Спрячь меня!». У меня было не так уж много времени на размышления, прежде чем странный незнакомец проскользнул мне за спину, поэтому я машинально прислонилась боком к одной из полок, скрывая беглеца. В следующее мгновение я услышала женский голос: «Мальчик мой, ты только взгляни, как этот цвет гармонирует с цветом твоей кожи!». Немолодая женщина наткнулась на меня взглядом и в растерянности взмахнула красной сумкой: «Куда это он запропастился?». Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами. Когда она ушла, я обернулась, все еще пребывая в легком замешательстве; молодой человек встал с корточек, отряхнулся и выдал: «Терпеть не могу цветные мантии». Затем он протянул мне руку и представился.

В благодарность Натан купил мне шоколадное мороженое. Дементор дернул меня тогда сказать, что я не люблю этот вкус. Эдвардс, конечно, не мешкая купил еще одно, ванильное, но теперь, частенько заглядывая в Хогвартс, он неизменно приносит для меня именно шоколадное и каждый раз с интересом наблюдает за моей реакцией. В прошлом месяце я, назло Натану, отдала десерт одной из своих студенток — так этот замечательный парень не разговаривал со мной целых двадцать минут.

Натан оглядывает почти полностью украшенный зал и воодушевленно сообщает:

— Думаю, завтра здесь будет весело. Мне наконец удастся насладиться обществом молодых волшебниц, уже закончивших школу... Ты же меня пропустишь на этот праздник жизни?

Я отмахиваюсь.

— Пропустит директор. Твои картины висят в коридорах, а отреставрированная Полная Дама сияет румянцем. Никогда не забуду, как наведенная тобой в школе красота заставила МакГонагалл прослезиться.

Натаниэль самодовольно ухмыляется, а потом неожиданно говорит:

— Может, и ты наконец найдешь себе кого-нибудь.

Я закатываю глаза и прикусываю язык, чтобы невольно не напомнить ему: ударюсь в активные поиски лишь тогда, когда мне надоест компания книг, моих учениц, Поттеров, Уизли и Эдвардса. На подобные заявления Натан в основном отвечает неповторимым выражением перекошенного лица и эмоциональным «Ты что, дура?!».

— Все, расходимся, — говорю я, упирая руки в бока.

— Говоришь так, будто здесь действительно собрались все, кто обещал помочь с оформлением зала, — смеется Натаниэль.

Я вздыхаю и пожимаю плечами.

— Главное, что мы здесь.

— Замечательные слова, мисс Грейнджер, — он запрыгивает на скамейку, опускает подбородок на мою макушку и внимательно смотрит туда же, куда и я — на список приглашенных, висящий на стене. — Скажем им «до скорой встречи»?

* ~ * ~ * ~ * * ~ * ~ * ~ *

Вовсе не легкая дрожь пробегает по телу, когда из Большого зала, сквозь массивные двери, до меня доносится шум разговоров. Скорее это похоже на ощущение, будто жестоко кусают собственные мурашки.

Несколько секунд я успокаиваю себя тем, что в зале полно друзей и хороших знакомых, а потом делаю шаги вперед. По крайней мере, я знаю, что в жизни случаются куда худшие вещи, чем встречи со школьными врагами и неловкие беседы.

Беззвучное «ого» застывает на моих губах, когда я окидываю взглядом всех этих людей, прогуливающихся вдоль длинных столов и, кажется, готовых говорить с кем угодно, кто попадется на глаза. В ушах звенят смех, женские и мужские голоса, перемешанные в сплошную кашу из звуков; можно уловить даже детский плач откуда-то с противоположной половины зала. Некоторые из тех, кого я помню подростками с играющими гормонами, пришли с супругами и маленькими детьми. Нынешние студенты успешно растворились среди бывших учеников. Или это бывшие ученики растворились в массе нынешних?

Очередной приступ волнения накатывает на меня, и я продвигаюсь к центру, разыскивая друзей. На мою удачу, Гарри, замечающий мой «хвостик» среди отдельных экстравагантных причесок, машет рукой. По пути к Поттерам и Уизли, окруженным группой младших студентов, я разглядываю девушку с выдающейся фигурой и красивой, но напряженной улыбкой — Панси Паркинсон, а также высокого светловолосого парня — Энтони Голдстейн с ностальгией во взгляде скользит кончиками пальцев по большому подсвечнику на стене.

— Лихо вы все тут подготовили за неделю, — сразу же говорит Джинни, обнимая меня.

Гарри следует ее примеру, но сжимает меня в объятиях чуть дольше.

— Привет, Гермиона, — улыбается он.

Только в этот миг я осознаю, что мы не виделись целую вечность.

Рон тоже протягивает ко мне руки. Похоже, неловкость, образовавшаяся между нами после разрыва отношений, исчерпала свой срок.

— А вы все дружите с самых первых дней в школе, да? — нетерпеливо интересуется девочка-первокурсница, одна из тех, кто не обратил на мое приближение ни малейшего внимания.

Джинни смеется и задумчиво отвечает:

— Ну, можно сказать и так. Только по отношению ко мне это было бы не совсем справедливо...

Гарри склоняется к моему уху и кивает куда-то в сторону:

— Полумна очень хотела с тобой поговорить.

Я поворачиваю голову — на глаза попадается огромная голубая шляпа.

— Как же я соскучилась!

Рядом с Полумной и Симус. На выраженное мной удивление по поводу их брака он шутливо отвечает:

— Я по-прежнему все взрываю, а Луна смеется надо мной и тушит.

Несколько минут общения с четой Финниган заставляет меня забыть о волнении, и я продвигаюсь дальше. Вскоре меня ловит за руку Лаванда Браун. Здесь она одна, но выглядит счастливой. Я получаю от Лаванды рассказ о том, как Рон растерялся при их сегодняшней встрече и даже с трудом поздоровался; это ее очень забавляет, меня, в общем-то, тоже. Заражаясь смехом мисс Браун, я вдруг нахожу взглядом хорошо знакомое лицо Невилла. Он захвачен в круг из студенток разных возрастов и заметно смущен. Увидев меня, Невилл расплывается в улыбке.

Не могу отделаться от ощущения, будто прохожу мимо конвейера старых друзей — лица мелькают, сменяя друг друга, — но это нисколько не раздражает, лишь еле заметно кружится голова. Я болтаю о всякой ерунде, вспоминая школьные годы с близняшками Патил, потом разговариваю о главных событиях жизни и обмениваюсь новостями с Дином Томасом. Даже успеваю посвятить несколько минут неловкой беседе с МакЛаггеном (очень скоро к нам подходит его супруга в элегантном темно-синем платье и напоминает, чтобы он вытащил из-под стола проказника Эла).

Переходя из одного разговора в другой, я незаметно наталкиваюсь на группку бывших слизеринцев. У них не так много фанатов, но несколько юных ребят с зелеными факультетскими значками на груди все же пытаются привлечь их внимание. Я замираю буквально в нескольких метрах.

От пристального скользящего взгляда Забини руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Но это мелочь по сравнению с тем, как хочется схватиться за волшебную палочку, когда Малфой поворачивается и, отвечая кислой ухмылкой на какую-то реплику слизеринки-старшекурсницы, обнаруживает меня и презрительно приподнимает брови.

«Брось, Гермиона, — говорю я себе. — Тебе двадцать пять, а ты до сих пор не можешь держать себя в руках из-за изворотливого труса. Разве все, что было, важно теперь? Выпускники Слизерина сейчас только и спасаются тем, что смотрят на всех свысока, и у Малфоя это получается просто отлично. Надо порадоваться за завидного жениха номер семь».

— Эй, старичок Джордж Уизли пробрался сюда и напоил тебя чем-то, Гермиона? Ты так застыла посреди толпы, — доносится как будто издалека, сквозь туман задумчивости.

Я взвизгиваю от того, что Натан хватает меня за талию и чуть приподнимает над землей.

— Привет, профессор Грейнджер!

— Дурак! — мгновенно реагирую я.

Эдвардс нарочито обиженно хмурится.

— Очень дружелюбно!

Я не оглядываюсь, но предполагаю, что своим визгом привлекла внимание стоящих рядом людей. Но это ерунда. Плохо то, что ближе других оказались выпускники Слизерина.

— Хочу есть, — объявляет Натан и, не дождавшись никакого ответа от меня, с нажимом добавляет: — ...а ты стоишь слишком далеко от столов с едой.

Он тянет меня за руку, по пути ослепительно улыбаясь знакомым. У Натаниэля фантастическая способность к налаживанию связей, поэтому удивительно многие из находящихся в зале для него как минимум приятели.

— Ты всегда хочешь есть, — бурчу я, но не так уж сильно сопротивляюсь.

Вместо ответа Натан усаживается за стол и выбирает самую сочную куриную ножку. Я лишь машу на него рукой и приземляюсь на скамейку напротив. И не толстеет ведь, паршивец!

— Ты же планировал проводить как можно больше времени в компании волшебниц, — напоминаю я, потягивая через соломинку тыквенный сок. — А сидишь тут со мной и объедаешься.

Натан усмехается и пожимает плечами:

— Ты меня очень даже устраиваешь.

Я недоверчиво вздергиваю бровь. Эдвардс смеется, чуть склоняется над столом и шепотом делится:

— Я боюсь перепутать взрослых девушек со студентками. Почему вы не заставили несовершеннолетних надеть форму? — возмущается он. — Ты ведь мне голову снесешь, если я свяжусь с твоей ученицей.

По моему лицу Натан видит, что именно так и будет. И еще он точно улавливает намек на то, что я выберу для расправы самое жестокое проклятие.

— Гермиона!

Джинни подсаживается на скамейку рядом со мной и здоровается с Натаном. Тот тут же пододвигает ей тарелку с яблочным пирогом.

— Нет, спасибо, — отвечает миссис Поттер. — Что же тебе так везет на обжор, милая? — обращается она ко мне.

— Эй, вам жалко, что ли?!

— Нет-нет, Натан, — отмахиваюсь я. — Ешь. Ты хотя бы не чавкаешь.

Джиневра смеется, но я замечаю, как она оглядывается и ищет кого-то взглядом.

— Что-то случилось?

— Ты о чем? — откликается Джинни. — Все в порядке, — а заметив мой недоверчивый взгляд, косится на Натана и нарочито беззаботно бросает: — Просто Гарри решил поговорить с Чжоу.

— Джин, — укоризненно завожу я, — вы ведь женаты. И ты вполне можешь...

— ...доверять Гарри, потому что он замечательный. Я знаю, знаю.

Она снова оглядывается, а Натаниэль, глядя на меня, насмешливо качает головой.

Неожиданно напротив меня, вплотную к Эдвардсу, садится очень похорошевшая за эти годы Сьюзен Боунс и с ходу заявляет:

— Гермиона, я так рада тебя видеть!

Пока я стараюсь изобразить, что эта безграничная радость взаимна, Натан откладывает очередную тарелку, поворачивается к незнакомке всем телом, а в глазах его загорается чертовский огонек.

— Натаниэль, — представляется он, протягивая руку.

— Сьюзен, — отвечает мисс Боунс, улыбаясь.

Как только завязывается разговор, Джинни незаметно поднимается и исчезает где-то в толпе.

В Большом зале все явно забывают о времени. Деканов на встрече нет. Лишь в одиннадцать часов я нахожу всех старост и прошу отправить студентов в спальни. МакГонагалл, замечающая мои действия, благодарно кивает. Потом я еще долго вспоминаю ее глаза — в них стоят слезы.

* ~ * ~ * ~ * * ~ * ~ * ~ *

Со звонком мои ученицы встают из-за парт и складывают крючки, схемы, недовязанные детские шапочки в специальный шкафчик, когда в дверной проем заглядывает запыхавшийся профессор Роуэлл.

— Гермиона, профессор МакГонагалл просит вас зайти, — и, переведя дыхание, добавляет: — Срочно.

— Ладно, спасибо, — отвечаю я удивленно.

До Министерства дошли слухи о нашей вчерашней «встрече» и еще куче запланированных? Они недовольны или восхищены? Возмущены тем, что не были приглашены?

Спустя несколько минут я уже открываю одну из самых важных дверей в Хогвартсе.

— Добрый... добрый день, профессор МакГонагалл.

Я запинаюсь и непроизвольно сглатываю, потому что меня захватывает очень неприятное чувство. Вы же представляете себе, как горит фитиль динамитной шашки? Потрескивая и рассыпая искры, огонек постепенно продвигается к цели, забирает в свой плен сантиметр за сантиметром, пока не грянет «бум!». Нечто похожее происходит в этот момент со мной: движение чего-то неприятного начинается ото лба, по переносице, касаясь глаз, и спускается ниже... отзывается покалыванием в кончиках пальцев. И все это от одного-единственного хорошо отработанного взгляда. Не взгляда сидящего за своим столом директора, даже не взгляда профессора Снейпа с портрета.

— Проходи, — торопит Минерва.

Я, конечно, краем глаза вижу, кто сидит в одном из кресел у стола, но боюсь удостовериться в правильности своих предположений. Потому стою, не поворачивая головы и упершись взглядом в МакГонагалл, словно страж у ворот замка.

Я прохожу вперед и понимаю, что кресла почти полностью повернуты друг к другу. Вполне серьезно задумываюсь: «А не постоять ли мне еще?». Но директор, как назло, предлагает мне присесть. Очень настойчиво предлагает.

Опустившись на мягкое сиденье, я вижу теперь усмехающегося Малфоя во всей его красе, и не остается никаких наивных надежд на резкое ухудшение бокового зрения.

— Как приятно снова увидеться, да? — приветствует он. — Так я всегда и думал: хочешь встретиться с Грейнджер — беги в школу.

— Тебя еще не затоптали поклонницы? — парирую я по возможности хладнокровно. — У всех на груди успел оставить автограф несмываемыми чернилами?

Малфой собирается что-то ответить, но МакГонагалл перебивает:

— Так, придержите языки за зубами, — говорит она таким тоном, будто перед ней нарушающие порядок студенты. — И вам придется привыкнуть уважительно относиться друг к другу, потому что, работая в одной школе, вы неизбежно будете...

— Что?! — вопрошаю я, не в силах сдержаться. — Работая в одной школе?

На лице Малфоя лишь довольное выражение, а директор чертовски спокойна.

— К тому же вы взрослые люди. Нам ведь нужен преподаватель для мальчиков, Гермиона?

Я лишь моргаю, пока мой мозг пытается переварить новость.

Похоже, Драко Малфой разместится в соседнем кабинете со студентами-мальчиками. Кажется, мы будем вести похожие уроки параллельно, в одно и то же время, в одни и те же дни.

Плохая, однако, новость.