После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

Гарри проснулся как-то сразу, словно кто-то схватил его за грудки и вырвал из сна. Просто открыл глаза и уставился прямо перед собой. Несколько секунд он просто лежал, стараясь ни о чём не думать, стараясь отсрочить боль, которая, он знал это, неминуемо придёт. Уткнувшись носом в бархатистую ткань полога, Гарри закрыл глаза, и память тут же услужливо воскресила перед ним самые ужасающие картинки прошедшей битвы. Словно наяву, так реальны были воспоминания, Гарри видел лежащих рядом Люпина и Тонкс, широко открытые, но уже ничего не видящие глаза Колина Криви, застывшую улыбку Фреда на пепельно-бледном лице… В ушах зазвучал страшный крик Перси, которого он теперь не забудет до самой смерти.

Гарри резко сел. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание сбилось. В груди словно переворачивалось что-то большое и шипастое, и каждый шип при каждом обороте, видимо, считал своим долгом задеть сердце. Наверное, нужно всё-таки показаться мадам Помфри, может у него и правда есть какие-то повреждения. Не может же душевная боль быть такой физической?

Странно, а ведь в его представлении победа над Волан-де-Мортом была совсем не такой. Ему представлялись смеющиеся от счастья люди, жизням которых больше ничто не угрожало. В его воображении все его друзья праздновали, веселились и радовались жизни. Правда, когда он представлял это, идя по лесу в окружении родных и близких призраков навстречу смерти, его самого не было в толпе победителей. Он не думал о том, как будет жить сам. И сейчас, впервые за долгое время, Гарри не знал, что ему делать. Такой растерянности он не чувствовал даже тогда, когда они бесцельно бродили в поисках недосягаемых крестражей. Тогда у него была хотя бы размытая и далёкая тень цели, сейчас — ничего.

Гарри откинул полог, ожидая увидеть спавшего на своей кровати Рона. Но соседняя кровать, хотя и смятая, уже была пуста. И это в какой-то степени даже радовало. Пока что внутри у Гарри царил полнейший хаос, он не знал, о чём говорить с друзьями. Лучше всего было бы забаррикадироваться в спальне и отсидеться здесь хотя бы несколько дней в одиночестве, но на это он не имел морального права. Он нужен слишком многим. Гарри вздохнул. Это никогда не закончится. Его будут спрашивать о каждой мельчайшей подробности снова и снова, просить повторить, восхищаться, поздравлять и хлопать по плечу, жать руки и обнимать. И никто, никто не сможет понять, как это тяжело — победить.

Желудок напомнил громким урчанием, что Гарри не ел, по всей видимости, очень долго. Но спуститься в Большой зал... Сейчас... Ни за что! Да и вряд ли его уже привели в порядок, кто сейчас вообще думал о еде? Может, только Рон. Кстати, где он? Очень может быть, что Уизли уже вернулись в Нору, прихватив с собой Гермиону. Хотя нет, вряд ли его оставили бы сейчас совсем одного. Правда, сложно быть одному в этом огромном замке, полном людей, жаждущих пообщаться с тобой. Но нужно что-то поесть, иначе пользы от него всё равно никакой. И тут Гарри осенило. До того, как на него напало странное оцепенение, он обдумывал вполне здравую мысль позвать Кикимера и попросить принести хотя бы пару бутербродов. С лёгким чувством стыда Гарри подумал, что даже не удосужился проверить, всё ли в порядке с эльфом.

— Кикимер, — негромко позвал он, — ты мне нужен.

Эльф появился с характерным громким хлопком и тут же кинулся к Гарри, обхватил его колени и, громко рыдая, забормотал без остановки:

— Хозяин Гарри наконец-то проснулся, Кикимер несколько раз приходил проведать его, но хозяин всё спал и спал. Кикимер подумал, что хозяин, наверное, проснётся очень голодным. У Кикимера всё готово, только прикажите. Кикимер так волновался за хозяина. У старого Кикимера чуть сердце не разорвалось, когда он услышал, что хозяин Гарри мёртв. Кикимер…

— Стоп, Кикимер, погоди, — Гарри положил руку на сморщенную бугристую макушку старого эльфа. Несмотря на то, что он несколько обалдел от такого потока слов после полной тишины спальни, он был очень тронут неподдельной, горячей привязанностью Кикимера. — Мне очень приятно, правда, и я очень рад, что с тобой тоже всё хорошо. Я видел, что эльфы участвовали в битве.

Кикимер испуганно поднял на него глаза.

— Надеюсь, хозяин Гарри не сердится, что Кикимер действовал, не получив приказа? — проскрежетал он.

— Нет, конечно нет! — Гарри замотал головой. — Я очень ценю … ээээ… тот вклад, который вы внесли и…

— Если хозяин Гарри сейчас не поест, у Кикимера есть все шансы всё-таки остаться бесхозным эльфом, — раздался голос от двери.

Рон стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Что-то в его внешности не понравилось Гарри, друг снова почему-то показался ему чужим и далёким. Но Кикимер уже залопотал с новой силой:

— Конечно, какой Кикимер глупый, стоит и болтает с хозяином, когда хозяин чуть живой, еле на ногах держится, а бледный какой! Так и в обморок от голода недолго упасть. Но Кикимер знает, что любит хозяин Гарри, сейчас Кикимер принесёт ему завтрак и…

— Захвати побольше еды, ладно? — остановил его Рон. — Мы с Гермионой тоже присоединимся, если ты не против.

Рон вопросительно смотрел на Гарри, и тот тут же отрицательно покачал головой. Конечно, ему нужны друзья, он обязательно найдёт слова, а если нет, то они просто помолчат вместе с ним. С кем ещё ему быть в такую минуту, как не с двумя самыми близкими, самыми родными людьми на свете? Ему бы только повидать Джинни, убедиться, что с ней всё более менее в порядке. Хоть бы издалека посмотреть на неё.

— Я тогда спущусь, позову Гермиону, она ждёт в гостиной, — Рон вышел, а Гарри только беспомощно посмотрел ему вслед.

Было в Роне что-то новое, незнакомое и странно чужое. Но, с другой стороны, кто сейчас будет вести себя как ни в чём ни бывало? Он, наверное, сам тоже изменился, просто не успел ещё за собой этого заметить. А как там Гермиона? Она всё-таки девушка, она более эмоциональная, всегда переживала всё острее, чем они двое. Какого сейчас ей? В эту секунду дверь открылась, и Гермиона с порога бросилась Гарри на шею.

— Ты в порядке? Я так волновалась! Я уже хотела идти к мадам Помфри, спрашивать, нормально ли это, что ты так долго спишь, но Рон меня отговорил. Тем более, что мы нашли в справочнике среди побочных действий умиротворяющего бальзама сильную сонливость, а на фоне усталости и стресса оно вообще могло превратиться в мощнейшее снотворное.

Гермиона была Гермионой. И это успокаивало, придавало сил и уверенности. Хоть что-то уже абсолютно точно останется таким, как прежде. Хотя некоторое её сходство с Кикимером немного волновало Гарри в том плане, что ещё одно такое объятие, ещё одна такая тирада — и магический мир всё-таки лишится своего героя. Но Гермиона уже отпустила его и устроилась на кровати Рона с таким видом, как будто этот порыв лишил её последних сил. По взволнованному взгляду, которым окинул её похудевшую фигурку Рон, Гарри понял, что так оно и было.

— Какой сейчас день? — спросил он, просто чтобы что-то спросить.

— Третье мая, — слабо улыбнулась Гермиона. — Ты не так уж и долго спал, часов восемнадцать всего, не больше, потому что…

К счастью, её прервал хлопок, возвестивший о прибытии Кикимера, а значит — и завтрака. У Гарри даже голова закружилась от запаха свежего хлеба, и он шагнул к подносу, заставленному большими и маленькими тарелочками, мисочками, чашками и чайниками.

— Никогда не ела ничего вкуснее, — простонала Гермиона, откусывая чуть ли не половину булочки, обильно намазанной маслом. — Спасибо огромное, Кикимер.

Кикимер поклонился ей чуть ли не до земли, с обожанием поглядывая не неё своими большими, подернутыми плёнкой глазами. Гарри вдруг вспомнилось, как Кикимер называл Гермиону грязнокровкой и приходил в ярость, когда она дотрагивалась до него. Сложно было поверить, что это один и тот же эльф.

— Кикимер, ты что, ранен? — голос Рона прозвучал по-настоящему обеспокоенно. Он даже отложил свой сэндвич, склонившись над эльфом.

— Ранен? — переспросил Гарри, с тревогой глядя, как Кикимер испуганно натягивает свою чистую, но всё равно выглядевшую убого наволочку на левое плечо.

— Это ничего, хозяин Гарри, — пробормотал он, — это просто царапина. Хозяин не должен прерывать свой завтрак из-за старого Кикимера, хозяину нужно поесть, с Кикимером не случится ничего страшного.

— Но, Кикимер, — Гермиона мягко смотрела на эльфа, — почему ты не пошёл в больничное крыло? Ведь профессор МакГонагалл сказала всем раненым обязательно прийти и обработать раны.

Кикимер растерянно посмотрел на неё:

— Но Кикимер же всего лишь эльф, кто бы стал обрабатывать его раны?

— Мадам Помфри стала бы! — горячо воскликнул Гарри. — Кто угодно помог бы тебе! Почему ты не пришёл ко мне?

— Он был с нами, когда я вёл тебя в спальню, — тихо вставил Рон. — Помогал затопить камин и раздеть тебя. Но ни слова не сказал про свою рану.

Гарри попытался вспомнить, видел ли он Кикимера, но чёткие воспоминания о вчерашнем дне заканчивались на разговоре с МакГонагалл в больничном крыле.

— Кикимер, — строго сказал он, — ты не должен так пренебрежительно относиться к себе. Пойди сейчас же в больничное крыло и попроси мадам Помфри перевязать тебе плечо. А потом возвращайся, я хочу сказать тебе кое-что.

Одинокая слеза скатилась по морщинистой щеке эльфа, потом он поклонился и исчез.

Гарри повернулся к Рону с Гермионой. Теперь ему нужно было задать им несколько вопросов.

— Вы уже были внизу? — спросил он, в глубине души надеясь, что оба сейчас ответят отрицательно. Но Гермиона нерешительно кивнула, метнув быстрый взгляд на Рона, но лицо друга было непроницаемо.

— Знаете новости?

Гарри мог и не объяснять, что он имеет в виду. В данный момент его могло волновать только одно. Вчера силы оставили его ещё до того, как был составлен полный перечень убитых и раненых.

Рон медленно кивнул и, в свою очередь, посмотрел на Гермиону, но та покачала головой с таким видом, как будто с трудом сдерживала слёзы. Скорее всего, так оно и было. Гарри машинально отметил про себя, что эти двое отлично понимают друг друга, обходясь даже без слов. Или уже успели обговорить, как действовать в случае, если он заведёт такой разговор. Но сейчас речь не о том.

— Всего мы потеряли пятьдесят человек.

Мы потеряли пятьдесят человек. Гарри закрыл глаза. Пятьдесят человек. Пятьдесят человек вчера отдали свои жизни за то, чтобы жить могли они. Пятьдесят человек. Пять десятков, десять раз по пять. Как ни повторяй, а это просто неимоверно много. И как Рон сказал это! Именно мы потеряли пятьдесят человек. И это тот человек, раньше спрашивавший, есть ли в свежем «Ежедневном пророке» знакомые покойники.

Гарри снова посмотрел на Рона. Можно до бесконечности оттягивать этот момент, но рано или поздно спросить придётся.

— Кто? — голос прозвучал хрипло, но Гарри это сейчас не волновало. На кровати тихо всхлипнула Гермиона, и у него всё похолодело внутри.

— Больше погибло мракоборцев, но и среди наших тоже есть потери, — Рон смотрел на него с сочувствием. Сейчас, вот сейчас он скажет, назовёт первое имя. Гарри до боли сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Терри Бут.

Первый удар. Гарри с болью вспомнил, что именно Терри начал кричать в Большом зале о том, что они ограбили Гринготтс, за что и поплатился. Кто же рассказал ему об этом? Может быть, Невилл? Терри, который ходил на занятия ОД… Как он радовался, когда у него наконец получилось вызвать телесного патронуса... А Гарри и забыл, какую форму он у него принимал.

— Про Крэбба ты знаешь.

Гарри кивнул. Кто-то мог бы назвать его психом, но ему было по-человечески жаль Крэбба. Никому не пожелаешь такой смерти.

— Из наших однокурсников всё. Колин Криви.

Это имя не стало неожиданностью. Хотя боль от этого не уменьшилась ни на йоту. Колин, которого Гарри не замечал все эти годы, с которым разговаривал только из вежливости, от которого всегда спешил отвязаться побыстрее. Колин, который был настолько верен ему, что пробрался в школу и принял участие в битве. Колин, который погиб за него. Которому уже не скажешь спасибо.

— Остальных ты знаешь, — глухо закончил Рон.

Остальные — это Фред, Люпин и Тонкс. Такие близкие, такие родные… Гарри отвернулся. Несмотря на то, что он видел их тела, поверить в то, что их больше нет, он не мог. Фред не мог погибнуть просто от какого-то взрыва. Не мог, не должен был, но погиб. А ведь на долю секунды, вспомнил Гарри, он подумал, что потерял Рона. Он не знал, откуда взялось тогда это чувство, но, судя по взгляду, его тогда разделила с ним Гермиона. В её глазах была боль человека, теряющего смысл жизни. Даже тогда они скорее допускали, что погиб Рон, чем Фред. Гарри вообще не опасался за близнецов. Не боялся за них. Они были такими сильными, вдвойне внимательными, ведь за противником всегда следила не одна, а две пары глаз. Они были одним целым, но когда Фред погиб, Джорджа рядом не было. Не надо было им разлучаться, запоздало подумал Гарри.

Думать о Люпине он не мог. Его смерть означала для Гарри гораздо больше, чем потеря близкого человека. С его уходом прервалась, потерялась последняя связь с родителями, о которых ещё нужно было столько всего спросить. Особенно сейчас, когда он узнал, что Снейп…

— Ещё много раненых, почти всех забрали в Мунго, — сказала Гермиона, и её тихий голос показался Гарри барабанным боем. Новые потрясения, новые потери. Ведь, это он знал точно, не от всех ран можно оправиться. Он с трудом нашёл в себе силы поднять глаза на Гермиону и тут же испугался выражению её лица.

— Сёстры Патил. У Падмы серьёзное ранение головы, а Парвати пока без сознания, хотя видимых повреждений нет. Целители подозревают какое-то проклятие, но пока не выяснили какое. Но в целом, прямой угрозы для жизни нет.

Гарри с трудом перевёл дыхание. Раз прямой угрозы нет, значит надо надеяться на лучшее, они обязательно поправятся. С ними всё будет хорошо.

— Лаванда… — Гермиона осеклась и взглянула на Рона, но тот отвёл взгляд.

Кажется последний раз он видел Лаванду… Гарри похолодел и почувствовал, как по спине потекла струйка ледяного пота.

— Сивый, — Рон с трудом сглотнул. — Гермиона отбросила его и спасла Лаванде жизнь, но… Он укусил её. Она теперь тоже…

Рон неопределённо махнул рукой, но Гарри прекрасно понял, что он имел в виду. Лаванда стала оборотнем. Ужасно. В отличие от ран сестёр Патил, это не лечится. Лаванда обречена теперь на полную горестей и лишений жизнь. Гарри вспомнил заштопанный костюм Римуса и его потёртый чемодан, и его передёрнуло от жалости. После войны многое должно измениться, люди должны стать терпимее. Если повезёт, Лаванда сохранит школьных друзей, не останется одна. Гарри мысленно поклялся, что всегда будет помогать ей всем, чем только сможет.

— Эрни и Ханна. То же проклятие, которым ранил меня Долохов в Министерстве два года назад, только серьёзнее. В тот раз заклинание было невербальным.

— Майкл Корнер. Целители боятся, что он может лишиться ноги.

— Кэти Бэлл. Множественные переломы, но её обещали быстро поставить на ноги.

— Демельза Робинс. Кажется, она в коме. Никто так и не понял, как она оказалась в замке, кто сообщил ей о битве. Шансов почти нет, но целители делают всё, что могут.

Рон и Гермиона по очереди называли раненых, но Гарри уже не находил в себе сил кивать. Столько людей пострадало! После каждой знакомой фамилии у него сжималось сердце. Каждый из этих людей был по-своему дорог ему, занимал определённое место в его жизни. Вот Демельза, например: сколько голов она забила, сколько тренировок они провели вместе, сколько радости разделили. А теперь шансов почти нет.

— Полумна.

Гарри повернул голову так резко, что шее стало больно.

— Полумна? Что с ней? — в его голосе отчётливо слышалась паника, но ему было всё равно. Только не Полумна, пожалуйста, только не она. Он не перенесёт, если эта храбрая девочка, такая странная, но такая добрая, погибнет.

— Она вроде была в порядке, — начала Гермиона, но Гарри перебил её:

— Да, это же она дала мне возможность скрыться под мантией и подойти к вам. Когда мы пошли в кабинет Дамблдора, помните?

— С ней всё и было в порядке до поры до времени, — продолжил Рон. — Она помогала раненым, а потом вдруг упала как подкошенная. Невилл подбежал к ней, а она лежит без сознания. В Мунго сказали, что это скорее физическое истощение, чем травма. Полумна, конечно, сильнее, чем кажется на первый взгляд, но она всё-таки не железная.

Гарри почувствовал облегчение. Ничего серьёзного с Полумной не случилось.

— А как Невилл? Ему сильно досталось?

— Почти не пострадал, — откликнулась Гермиона. — Так, несколько лёгких ран, царапины и ожоги. Мадам Помфри заверила, что справится сама.

Гарри отошёл к окну. Горло сдавило железным обручем, было трудно дышать, голова раскалывалась от пережитого только что волнения. А сколько ещё предстоит! Нужно обязательно поехать в Мунго, проведать друзей, поддержать их. За спиной раздался нерешительный и какой-то совсем несчастный голос Рона.

— Гарри, ты только не волнуйся, но Джинни тоже в Мунго.

Гарри даже повернуться не успел. Он почувствовал только, что ноги стали мягкими и дрожащими, как желе, и попытался вцепиться в подоконник. Сердце остановилось. Вот в чём дело. Вот почему у Рона такой странный вид, вот почему ему как будто тяжело смотреть другу в глаза. Уже опускаясь на каменный пол, Гарри почувствовал, как его подхватили две пары рук. Прямо перед собой, в нескольких дюймах, он увидел белое лицо Гермионы с шевелящимися губами. Она что-то говорила, но он не слышал ни слова, в ушах стучало, а перед глазами поплыла красная дымка.

Вдруг что-то с силой ударило Гарри по щеке, и всего его до краёв заполнил пронзительный голос Гермионы:

— С ней всё нормально, Гарри! Она почти в порядке! Слышишь меня?!

Силы медленно возвращались к нему, хотя его по-прежнему трясло. Мокрая футболка прилипла к спине, влажные ладони скользили по холодному полу.

— Почему тогда она в Мунго? — спросил он через долгих полминуты. — Она же не…

Голос сорвался.

— У неё тоже в основном синяки и ссадины, ну и ещё шок, конечно, — быстро ответил Рон. — Но мама настояла, чтобы её забрали в Мунго. У неё началось что-то вроде паранойи что ли. У мамы, я имею в виду. Но целители не нашли ничего серьёзного, и завтра Джинни уже выпишут.

Дыхание постепенно восстанавливалось, но внутри ещё всё дрожало от пережитого только что ужаса.

— Не мог сказать поаккуратнее? — донёсся до него еле слышный шёпот Гермионы, и Гарри повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рон виновато развёл руками.

— Кто-нибудь бы да сказал, лучше уж я, — пробормотал он, и Гарри мысленно с ним согласился. Одно дело практически упасть в обморок в своей спальне, где это видели только лучшие друзья, и совсем другое — в Большом зале перед десятками людей. И дело было совсем не в смущении. Просто Рон с Гермионой не потащили его тут же к мадам Помфри, не начали причитать и звать на помощь, а помогли ему прийти в себя. Они не станут мешать ему поехать в Мунго, не будут настаивать, чтобы он сначала прошёл полное обследование у мадам Помфри.

Гарри сделал над собой усилие и встал. Хватит сидеть в спальне, прячась как улитка в своей раковине. Пора выйти к людям, которые в нём нуждаются.

Представляю вашему вниманию чудесные рисунки, выполненные mrs_cocaine к некоторым главам. Рисунки просто потрясающие, не пожалейте времени, чтобы посмотреть их. Они в полной мере отражают всё то, что я пыталась передать словами.

http://www.pichome.ru/NGF