Гарри Поттер и Гадальная карта (гет)

Гарри сидел на кровати, прислонившись спиной к стене. На его руке удобно устроилась Букля, иногда покусывая его за палец, если парень переставал гладить свою любимицу. В голове у Гарри проносились воспоминания недавних событий: тёмная пещера, инферналы, расставание с Джинни и … смерть Дамблдора. Что теперь будет? Как ему дальше жить? Слишком много ему пришлось вынести, перетерпеть. Больше всего было жаль Рона и Гермиону, ведь они не станут сидеть на месте, когда придёт время действовать. Они, как верные друзья, не останутся в стороне, они пойдут вслед за ним, куда бы этот путь ни вёл, даже если он заканчивается смертью. Сердце надрывалось от тоски, но он ничего не мог поделать с судьбой. Всё чаще Гарри осознавал, что не даёт нормально жить своим друзьям, он не оставляет им выбора. Но где-то в глубине самого себя он цеплялся за ничтожную мысль, позволяющую снять с себя груз вины, что это их решение и это их жизнь.

Решение не писать никому из «Ордена» и из «Норы» пришло сразу же, как только он переступил порог дома Дурслей. «Если я не буду им писать, они обидятся и не захотят меня сопровождать в моём путешествии» думал Гарри. Как он был не прав! Настоящие друзья готовы на многое…

В его душе образовалась огромная пропасть, которая становилась всё больше и больше с каждой секундой… с каждой минутой… с каждым днём. Гарри уже давно решил, что надолго не останется у Дурслей, только до дня рождения, а потом…. Что будет потом, он смутно представлял. В одном он был уверен до конца – Хогвартс его больше не защитит, и нет смысла обратно туда возвращаться. «Я пройду этот путь до конца, но я буду один! Не буду больше рисковать любимыми людьми. Хватит!».

Минуты текли как вода. Гарри решил ни о чём не думать хотя бы какое-то время – может тогда не будет так тоскливо. Он расслабился и закрыл глаза…

— О, нет, что это!! – с ужасом выдохнул Гарри, хватаясь за сердце. Он почувствовал резкую боль, грудь сдавило мёртвой хваткой, стало нечем дышать. Парень, скорчившись, по стене съехал почти на самый край кровати. Букля почуяла неладное и, громко ухая, стала летать по комнате, словно призывая на помощь.

Гарри больше не мог терпеть – боль стала невыносимой. Он вдруг ощутил сильный холод, пальцы стали непроизвольно сжиматься, словно хватая ту самую спасительную «соломинку». Тело больше не слушалось, оно подчинялось каким-то своим рефлексам: ноги прижались к груди, голова откинулась назад. В такой позе невозможно было лежать на самом краю кровати, и Гарри упал на пол. «Неужели это конец?», — пронеслось в голове.

* * *

Семья Дурслей преспокойно ужинала. Ничто не нарушало тихой идиллии. Вернон ел свои макароны, одним глазом смотря в тарелку, а другим в автомобильную газету (решил прикупить новую машинку, побольше и пошикарнее), а так как третьего глаза у него не имелось, то понятное дело, почему кусочек сытного ужина сорвался с вилки и упал на широкий живот. Дадли (домашний поросёночек) доедал вторую порцию шоколадного пудинга, а Петунья, пару минут назад окончив ужин, полировала свой новый сервиз, который она купила на прошлые выходные.

О такой маленькой неприятности, как Гарри, почему-то все забыли. Хотя, нет, вернее сказать «привыкли к его отсутствию». Дело в том, что за последние две недели, как он находится у них, «сия особа» (как сказала миссис Дурсль) соизволила показаться за столом только несколько раз. Поначалу Петунья звала своего горячо любимого племянника к столу, но после нескольких довольно резких отказов перестала. Сейчас её заботило не это (есть захочет – придёт как миленький!), а довольно странный сон, который она увидела сегодня ночью. Первый раз за 17 лет ей приснились Лили и Джеймс! Странным было даже не то, что она увидела свою сестру, а то, КАК она её увидела.

Сначала ей снилась какая-то чепуха, вроде выросшего пятачка у Дадли, но потом сон резко переменился. Она увидела широкую и длинную дорогу, которую соединял пешеходный переход. На одном конце она увидела себя и Гарри, которого держала за руку, а на другом… Лили и Джеймса. Чуть повыше над дорогой, где-то на уровне глаз, висел в воздухе светофор только с одной лампочкой красного цвета. Тётя и племянник бездвижно стояли некоторое время, в течение которого Гарри был как загипнотизированный.

Лили и Джеймс всё время улыбались и не говорили ни слова. Вдруг красный свет сменился зелёным. Улыбки на лицах Поттеров стали ещё шире, словно случило что-то очень долгожданное.

— Гарри! – позвала Лили тихим голосом, а через секунду эхо повторило «Гарри!».

— Сынок! – позвал Джеймс, а через секунду его зов отозвался таким же эхо.

Молодой Поттер как будто встрепенулся ото сна, улыбнулся и шагнул одной ногой на пешеходный переход.

— Нет!! – закричала Петунья. – Я не пущу его, Лили!

Но Гарри не слушал никого, а сделал ещё один шаг к своим родителям.

— Лили!! Джеймс!! Гарри!! – в отчаянии крикнула миссис Дурсль и ухватилась за шиворот Гариной рубашки. – Я тебя не пущу, тут очень опасно переходить дорогу даже на зелёный свет.

Парень остановился, посмотрел на Петунью и улыбнулся грустно, с сильным усилием воли.

— Ну что вы такое говорите, тётя Петунья! Я не видел своих родителей почти 16 лет, я очень устал, у меня уже давно болит сердце от тоски по ним и мне станет легче, если я обниму папу и маму, — ласково улыбаясь, сказал племянник, и его голос звучал как-то отдалённо и отрешённо. – Отпустите меня!

— Я не могу тебя отпустить, ведь…, — она не договорила.

— Я понимаю тебя, сестра, и прощаю, — отозвалась неожиданно тихим и серьёзным голосом Лили, которая всё время их словесной перепалки с интересом вглядывалась в лицо сестры.

— Мы вас прощаем, — ещё тише отозвался Джеймс, — но простит ли Гарри.

По щеке Петуньи текли слёзы, нет, она не хотела плакать, это рыдало её сердце.

Она увидела, как Лили и Джеймс уходят вдаль, держась за руки.

Какое-то тревожное чувство не покидало Петунью с самого утра. Она гнала от себя все дурные мысли, пытаясь сконцентрироваться на уборке, глажке, готовке. Домашних дел никогда не бывает мало, поэтому день прошёл более менее спокойно. Но с приходом вечера все тревожные мысли не преминули вернуться к своей законной хозяйке, то бишь к миссис Дурсль.

— Мам, подай-ка мне ещё пудинга, — оторвал её от размышлений Дадли.

Петунья машинально поставила отполированный стакан на стол и подошла к большой тарелке с десертом. По-видимому, она сделала это с таким озабоченным выражением лица, что домочадцы почувствовали неладное.

— Э-э, Петунья, дорогая, что-нибудь случилось? – искренне поинтересовался Вернон.

— Нет, всё в полном порядке, — слегка резковато ответила Петунья и с грохотом поставила тарелку перед самым носом у сына. – Кстати, сын, пора с этим завязывать.

— С чем? – не понял Дадлик.

— С поглощением трёх порций сладкого на ночь после двух тарелок макарон с бифштексом и большой тарелки салата, — жестко пояснила она.

Семейка была в нокауте. Чтобы Петунья Эванс-Дурсль ТАКОЕ сказала своему сыну?! Определённо где-то, что-то, в каком-то лесе сдохло и, к тому же, вонь долетела до их маленького городка.

Реакция последовала незамедлительно: Дадли икнул и перестал жевать, Вернон слегка округлил глаза.

-Ма, ты чё? – слегка ошалевшим голосом пролепетал Дадли.

— Петусик, дорогушечка, что случилось? – на удивление ласково спросил Дурсль. – Бьюсь об заклад, что без этого мерзкого Поттера тут не обошлось, — парировал Вернон, скалясь своим самым враждебным оскалом. – Это он тебе чего-то наговорил, пока я ездил в автосервис?

Петунья ничего не сказала, только ещё больше поджала свои и без того тонкие губы, и её муж расценил это как знак согласия.

Что и говорить, Поттер в последнее время ведёт себя крайне несносно, но сегодня он был ни причём. Ну как объяснить Вернону, что она переживает за мальчишку? Ведь не поймёт.

— Я так и знал, я просто чувствовал! – вскочив с места, он начал расхаживать по кухне с видом Ленина на митинге.

— Что этот мерзкий гадёныш тебе сказал?! Небось, опять говорил, что «вы мне всю жизнь испортили» (он очень смешно перекривил Гарри, отчего Дадли ухмыльнулся)! Приехал на мою голову! Ну, ничего, он у меня своё получит! Пусть только покажет свой нос, я ему такое устрою, я немедленно…

Страстную речь мистера Дурсля прервало громкое уханье совы на втором этаже.

— Ну, вот, начинается! Вспомни га..

Во второй раз «оратору» не дал высказать свою мысль сильный грохот на всё том же втором этаже.

— Что он себе позволяет! – крикнул Вернон, сорвался с места и быстрым шагом направился в комнату Гарри. – Или он думает, что ему теперь всё позволено?! Подумаешь, подох какой-то ублюдок, так теперь надумал характер показывать, тыкать своей палкой прямо перед носом! Ишь какой, слово ему не скажи!

— Вернон, всё нормально, он тут ни причём, — бежала вслед за мужем Петунья.

— Щас разберёмся кто тут причём, а кто ни причём. И вообще, — он внезапно остановился, — чёй-то ты его защищаешь?

Петунья ничего не ответила. Ну не может она ему сказать, что после этого сна она стала смотреть на своего племянника по-иному, как-то по-матерински! Она прекрасно понимала, что проговорись она мужу насчёт своей тревоги, он тотчас же повезёт её к доктору Ларкенсону, а этот упырь только и делает, что строит ей глазки. Вот Бог послал психотерапевта!

После того, как ответа не последовало, Вернон стал подниматься по лестнице с намерением всё же добраться до этого гадкого Поттера. Все двинулись за ним. Дадли уже предвкушал предстоящие разборки и просто-напросто не мог пропустить такую забаву, а Петунья не на шутку разволновалась. «Что-то случилось», — пронеслось у неё в голове. Две недели ни слуху, ни духу, а тут на тебе – погром.

— Поттер! Поттер!! – ревел Дурсль. – Сколько можно тебя просить запереть эту чёртову птицу! – рычал Вернон, поднимаясь по лестнице.

Он уже добрался до комнаты ненавистного племянника и рывком распахнул дверь, выбив хлюпкий замок.

Картина, которая предстала его взору, была ужасающей: сова наматывала круги под потолком и сильно верещала. На полу лицом вниз лежал Гарри. На паркете были заметны длинные полосы – следы от ногтей. Та часть пола, на которой лежал Гарри, была выжжена.

— Гарри!! – кинулась к парню в ноги миссис Дурсль. – О, Боже, Боже! – причитала она.

Вернона и Дадли охватил ужас – неужели ОН мёртв?!

— Вернон, ну что же ты стоишь, — кричала Петунья. – Звони быстрее в скорую!

— Да, да-да, — невнятно промямлил белый как смерть мистер Дурсль, вся его напыщенность и злость исчезла так же быстро, как и появилась. Он не мог поверить своим глазам: Поттер лежит бездыханный, а его жена сидит над ним на коленях и причитает.

— Он что, умер?? – в ужасе выдохнул Дадли.

Его риторический вопрос остался без внимания.

Со скоростью, небывалой для такого тучного мужчины, Вернон кинулся в гостиную к телефону.

— Ало, ало!! Скорая?! Срочный вызов! Человек…по-моему умер! – скороговоркой проговорил он и сам испугался того, что сказал.

«Господи, пульса почти нет! Что же мне делать? Так, думай-думай-думай! Ничего на ум не приходит! Я даже не знаю правила оказания первой помощи, чем же я могу ему помочь?!», — держась за голову, яростно соображала Петунья. Вдруг, выражение её лица изменилось. Скорее инстинктивно, она прижала левую руку к сердцу.

— Сердце, — в ужасе пробормотала.

— Вернон!!! – крикнула что есть силы.

На лестнице послышался быстрый бег. В комнату залетел испуганный мистер Дурсль.

— Это сердечный приступ, Вернон, сердечный приступ!! – заорала она ему в лицо. – Неси нитроглицерин скорее!

— У нас его нет, Скорая уже едет. Я сказал, что вызов – срочнее не бывает.

— Так, всё верно, верно, — бормотала себе под нос ошалевшая Петунья.

Вдруг Гарри, лежавший у её ног пошевелил рукой и чуть слышно застонал.

— Ма-а.

Подбежал Вернон, и вместе со своей женой они перевернули племянника на спину.

— Что, что он сказал? – спросил мистер Дурсль у своей жены.

— Аа-а, — ещё тише прошептал Гарри, глядя на свою тётю, тяжело выдохнул и закрыл глаза.

— Умер, — прошептал стоявший неподалёку Дадли.

Сквозь гробовую тишину послышался протяжный стон Петуньи…

* * *

Темнота. Пустота. Тишина. Всё это давило и не давало шансов опомниться, понять что произошло. Вспышка света! Эх, погасла. Ещё одна! Какие-то голоса. Снова темнота. Нечто неуловимое не даёт ему ухватиться за жизнь. Он борется, борется изо всех сил… Опять свет! Силуэт такой знакомый, родной и кого-то напоминает. Хочется крикнуть, позвать на помощь! Мама, мамочка!.. Свет меркнет. Он падает. Всё кончено…

Гарри летел по тёмному коридору, чувствуя безмятежную радость. Всё тело обдавало теплом и потоком сильной вибрирующей энергии. Где-то вдалеке светилась яркая точка слепящего света. Его тело, его ум, его естество стремилось к этому свету, любовь переполняла его и готова была вылиться наружу.

«Вот она радость! Вот то чувство, которого мне недостаёт! Так легко, так спокойно. Боль и грусть прошла, я чувствую!».

Он приближался всё ближе и ближе к заветной цели, казалось, что полёт длится уже целую вечность.

Темнота постепенно исчезла, уступая место свету.

Он оказался на широкой и длинной дороге. В конце этой дороги точно кто-то стоял. Его величие поражало и в то же время пугало неизвестностью. Шаг за шагом Гарри подходил ближе, и уже можно было рассмотреть того, кто его уже, несомненно, ожидал. Высокий пожилой человек с бесконечно длинной бородой и очень добрыми глазами. Он был облачён в белоснежные одежды, подпоясанные переливающимся серебристым поясом. Старец улыбнулся радостной улыбкой и ласково заговорил:

— Здравствуй, Гарри!

Молодой волшебник не мог выговорить ни слова. Он стоял поражённый, но…такой счастливый, каким не был никогда.

« Что со мной? Неужели мне это всё сниться?! Кто это, в конце концов?!», — подумал Гарри и с удивлением услышал свои собственные мысли как будто издалека.

— Нет, мой мальчик, тебе это не сниться. Но к мыслям вслух придётся привыкнуть. Тут, знаешь ли, ничего не скроешь, никакая блокология не поможет, — усмехнулся человек. – А зовут меня Мерлин.

Гарри уже и сам догадался, кто стоит перед ним, но чтобы всё «переварить» требовалось время и, как минимум, закрыть рот от удивления. Забавно, но похожее чувство Гарри испытал, когда узнал от Хагрида, что он волшебник.

Время выхождения из немого и тупого ступора уже прошло, и парень обрёл дар речи.

— Я что, на самом деле умер?! – удивлённо, даже более чем надо, спросил Гарри.

— Определённо, — почему-то весело сказал великий волшебник. – Сердце – это вещь очень капризная, иногда оно шалит не в меру, что приводит к таким вот последствиям. – Да, кстати, сообщу тебе, что ты умер от порчи.

— Что?!! – потрясению парня не было предела.

— Да, Гарри, Волан-де-Морт постарался на славу, — иронично сказал волшебник.

С секунду Гарри молча стоял и смотрел в одну точку. Его мысли смешались. Единственная идея посетила его, но она была настолько глупой, что Гарри ничего не сказал вслух. Против его воли, мысли сами вылились из головы парня и тотчас же были объявлены во всеуслышание.

«Но как он смог навести на меня порчу, я ведь под защитой мамы у Дурслей!». Мерлин сразу же среагировал на немое удивление Гарри.

— Защита перестала действовать. И уже давно.

— Почему? Что-то пошло не так?

— Можно сказать и так. Защиту сняла Лили, твоя мама.

Наступила секундная пауза, затем Мерлин начал говорить.

— Как ты уже мог догадаться, человек после смерти физической обретает жизнь духовную. Так и твои родители уже шестнадцать лет живут в другом мире, скрытом от взора смертных и от взора большинства умерших, надо сказать к слову. Этот мир не похож ни на что другое. Человек в нём живёт обычной жизнью и ждёт своего часа. Он может продолжать учиться и познавать много нового, хотя в это очень сложно поверить. Каждый житель этого мира живёт только одной мыслью и надеждой, что он будет освобождён и вернётся на землю. Но, как это ни грустно, по истечению восемнадцати лет, он попадает в место, про которое тебе ещё знать не положено. Это и есть последнее пристанище души человеческой. Скажу тебе правду, никто ещё оттуда не возвращался. Это что-то вроде негласного правила: человеческая душа обязательно должна находиться как бы в консервации определённое время, чтобы пройти очистку и познать истину. После этого она может двинуться дальше, но никогда уже не вернётся назад. Вот поэтому все души этого мира лелеют надежду вернуться в мир живых до конца отведенного срока, то есть восемнадцати лет.

Мерлин замолчал и пристально посмотрел в глаза Гарри, как будто ожидая его реакции и вопросов.

— Но зачем вы мне всё это рассказываете? Как это связано со снятой защитой? Я не совсем понимаю, – немного удивлённо спросил Гарри.

Мерлин словно ждал именно этого вопроса. Он улыбнулся и даже как-то повеселел.

— Мой дорогой мальчик, ты ещё слишком многого не понимаешь. Твоя мама сняла действие древней магии для того, чтобы уберечь тебя.

— Хорошо же она меня уберегла! – с иронией сказал парень. – Я теперь здесь, я мёртв, и мир потерял последнюю надежду на спасение.

— Ты опять ничего не понял, — с улыбкой сказал Великий Волшебник. Похоже, эта ситуация начинала его забавлять. – Она тоже сначала, как и ты, не понимала, чего мы от неё хотим. Она даже упиралась, но когда я ей всё разъяснил, она чуть было меня не расцеловала от радости. Пойми, снятие защиты и, как следствие, твоя смерть от руки Волан-де-Морта ( что было элементарно, ведь он сразу почувствовал, что все преграды около тебя рассеялись) было необходимое действие для твоей защиты. Да, Гарри, твои родители могут влиять на твою жизнь даже после смерти. Ты оказался здесь, для того, чтобы получить древние знания магии и открыть все твои способности и, можешь мне поверить, их у тебя очень много, я просто чувствую твою энергию и мощь.

— Значит, вам нужна была моя смерть, чтобы научить меня всему? – уже без капли удивления спросил Гарри. И вообще, он решил больше ничему не удивляться, ведь уже сам факт его пребывания здесь был невероятным.

— Да, — коротко ответил маг. – Но по истечению срока обучения ты вернешься назад. Заметь, ты будешь единственной душой, побывавшей за гранью, но вернувшейся в мир живых.

Парень усмехнулся и подумал, как удивится Рон, когда Гарри ему всё расскажет. Мысли парня прозвучали вслух, но Мерлин как будто ничего не заметил, только едва улыбнулся в бороду.

– А сейчас я проведу ритуал, чтобы твоё тело не разлагалось после похорон. – Да, Гарри, тебя похоронят, — пояснил Мерлин, наткнувшись на немой вопрос в глазах парня, — неизвестно, сколько времени займёт твоё обучение, да и к тому же, никто ведь не знает о наших с тобой планах. Для всех ты умер окончательно и бесповоротно.

После короткого объяснения, Мерлин приступил к делу. Замысловатым движением руки он призвал какой-то сосуд, похожий на чашу, до верха заполненный фиолетовой жидкостью, затем он взял правую руку парня и окунул её в сосуд. Ничего не произошло и, как ни странно, Волшебник очень обрадовался этому. Он начал что-то бормотать на непонятном Гарри языке, отчего фиолетовая жидкость начала бурлить и закипать, но никаких неудобств не причиняла парню. Постепенно чаша опустошалась, и когда в ней практически не осталось жидкости, Мерлин осторожно вынул Гарину руку и легонечко на неё подул. Жидкость, до этого медленно стекавшая с его руки, мгновенно испарилась. Оставшаяся «водичка» остыла за несколько секунд, после чего Мерлин стал вращать сосуд круговыми движениями руки против часовой стрелки. Постепенно фиолетовый цвет жидкости сменился бледно-розовым, ещё несколько движений руки, и то, что осталось на дне чаши приняло прозрачный цвет.

— Замечательно. Просто превосходно! – Волшебник несказанно обрадовался чему-то. – Обычно зелье жизни принимает молочный или розовый оттенок, а здесь оно просто прозрачное. Это удивительно!

— Простите, но что кажется вам удивительным? – полюбопытствовал Гарри.

— Всё! Исключительно всё! Зелье жизни ДОЛЖНО иметь какой-то цвет, что говорит о времени его действия и о том, что пока не закончится его эффект, на Землю невозможно вернуться. Но здесь…прозрачное…странная судьба…удивительная судьба…, удивительная сила и мощь…мощный потенциал…смешенная кровь всех основателей. Да, я не ошибусь, если скажу, что ты сможешь посещать земной мир в ТЕЛЕСНОМ обличии без ущерба для себя. Это просто фантастика!

— И что, я смогу видеть своих друзей и общаться с ними? – несказанно обрадовался Гарри. Его желание не писать Рону и Гермионе уже давно прошло.

— Сможешь, но в обличии другого человека. Пусть до поры до времени все будут думать, что Гарри Поттер умер, что Волан-де-Морт наконец-то его одолел. Это очень сильно поможет тебе. Да, и ещё, раз уж такое дело, ты сможешь присутствовать на своих похоронах. Это очень странно, но всё же.

— Такое я не пропущу никогда, уж поверьте мне, — заулыбался Поттер.

— Решено. Но для начала давай всё-таки посетим мир, про который я тебе говорил. Сейчас…. Впрочем, давай объяснения оставим на потом, — внезапно задумавшись, сказал Мерлин. — Я думаю, что желание поскорее увидеться с родителями, крёстным и Дамблдором всё ещё осталось.

Гарри ничего не ответил, только широко улыбнулся, из чего можно было сделать вывод, что это желание никогда и не думало уходить.

— Я так и думал, — весело сказал Мерлин, проследив за выражением лица парня.

Тотчас откуда ни возьмись, прямо напротив них появились два тоннеля, которые как будто состояли из маленьких торнадо.

— Тоннель слева – мир, в котором находят последнее пристанище маги и маглы, справа – то место, куда отправишься ты. Его называют – «Город надежды».

С дивным предвкушением чего-то необычного Гарри Поттер шагнул в тоннель, находящийся справа.