Ведьма из семьи Дурсль (джен)

22 марта 1985 года

Прошло чуть больше трёх с половиной лет с тех пор, как Гарри Поттер появился в доме Дурслей. Сейчас он тихо сидел в стороне, пока его кузен и кузина праздновали свой пятый день рождения.

Гарри наблюдал, как Дадли купается во внимании родителей, в то время как Рошин пытается избежать могучих объятий тётушки Мардж, чтобы посидеть со своей лучшей подругой, которая уткнулась носом в книгу, или поиграть вместе с бабушкой Фионой.

Гарри нравилась Фиона, хотя они даже не были кровными родственниками. У неё всегда находилось доброе слово для мальчика, и частенько она угощала его лакомствами, пока дядя и тётя не видели. Но всё же она не уделяла ему слишком много внимания, да и дядя с тётей всегда относились к нему чуть лучше, когда в доме были гости.

Наблюдая за кузенами, Гарри снова удивился их несхожести. Дадли был пухлым розовощёким блондином с голубыми поросячьими глазками. Рошин же унаследовала от отца чёрные волосы и выразительные серые глаза, а от матери — высокий рост и стройное тело. На самом деле, Гарри принимали за брата Рошин гораздо чаще, чем Дадли.

Гарри опредёленно был более близок с Рошин, чем с кем-нибудь другим из Дурслей. Рошин был глубоко безразличен тот факт, что Гарри не приходится ей братом и вся семья предпочитает игнорировать его существование. Она относилась к нему с доброжелательным безразличием. Ещё она никогда не приходила в бешенство, если с кузеном происходило что-то необъяснимое.

Конечно, последний факт имел место лишь потому, что с самой Рошин тоже случилось несколько странных событий. Что довольно забавно, Вернон и Петунья никогда этого не замечали (или обвиняли во всём Гарри), даже в тот раз, когда стены в комнате Рошин изменили свой цвет с отвратительного розового на синий.

* * *

31 июля 1985 года

Лицо маленького Гарри озарилось восторгом, когда дядя Вернон передал ему завернутый в яркую бумагу сверток. Широко улыбаясь, он разорвал упаковку. Внутри лежала маленькая чёрная кухонная лопатка. Он с непониманием посмотрел на тётю и дядю.

— Что это? — спросил Поттер.

Дядя Вернон прищурился:

— Ты уже научился готовить, мальчик. Настало время отрабатывать свое содержание, так что сейчас ты пойдешь на кухню и приготовишь нам завтрак!

Гарри помрачнел. Рошин осторожно посмотрела на кузена, затем так же незаметно взглянула на отца. Она вспомнила рассказ воспитательницы в детском саду о том, что нужно относиться ко всем людям одинаково и быть открытой для всего нового. Поэтому, подражая поведению Дадли, она вырвала из рук Гарри лопатку и подбежала к маме:

— Почему Гарри получил подарок, а я нет? Научи мне готовить, мама, я хочу научиться готовить!

Выражение досады на лице родственников было лучшим, что увидел Гарри в этот день.

* * *

Декабрь 1986 года

Гарри медленно брел домой из школы, поддерживая свою кузину рукой. Он мальчик, а мальчики не плачут, но он отлично понимал, почему плачет Рошин. Он без сомнения знал, что дома им придётся несладко.

Гарри перекрасил учительский парик в синий цвет, и, как только Дурсли узнают об этом, они запрут его на неделю в чулане. Рошин вылила ведро с краской, стоявшее на столе, на голову другого ученика, хотя находилась в другом конце класса.

Даже учитывая удивительные способности Дурслей к отрицанию всего ненормального и избирательной памяти, это будет трудно объяснить.

* * *

Позже в этот день

Рошин шла в сторону лестницы, всем своим видом выражая задумчивость и недовольство, и, почти дойдя до чулана, "случайно" уронила буррито, слегка подтолкнув его рукой к щели под дверью. Буррито осталось после ужина с одним из клиентов дяди Вернона на прошлой неделе, и это было одно из немногих оставшихся блюд, которое могло бы пролезть под дверью, не запачкав при этом кристально чистый пол.

Новости Рошин и Гарри вызвали смешанную реакцию. Бабушка Фиона, гостившая в это время у Дурслей, выглядела восхищённой, когда Рошин втайне от родителей рассказала ей обо всем. Бабушка крепко обняла внучку и пообещала, что всё наладится. Но родители были встревожены школьными новостями. Отец был уже готов взорваться, но тут вмешалась мама. В ответ на вопрос Рошин, почему мама не злится на неё, Петунья лишь пожала плечами и сказала: "Ты моя дочь. Этого достаточно".

С тех пор Петунья стала вести себя с дочерью холоднее.

Уже подойдя к спальне родителей, чтобы пожелать им спокойной ночи, Рошин встретилась глазами с отцом. Вернон отвел взгляд и решительно захлопнул за собой дверь.

* * *

Дети иногда поражают своей способностью находить нетривиальные решения. Сидя в своей комнате после выходки отца, Рошин еще раз вспомнила все прошлые необъяснимые события и пришла к выводу, что все они случались в моменты, когда она испытывала сильные эмоции. Она должна лучше контролировать себя и следить, чтобы ничего ненормального не происходило, когда это могут заметить её родители или другие взрослые.

Тогда, может быть, мама и папа снова полюбят её.

* * *

Все самое интересное началось после одиннадцатого дня рождения Рошин и Дадли.

День проходил нормально, за исключением случая с письмом для Рошин, которое Дадли случайно уронил в камин, споткнувшись и обвинив в этом Гарри. Именинникам вручали подарки и карманные деньги, Дадли хныкал, что получил меньше презентов, чем в прошлом году, и всё равно завтрак был вкусный. Гарри был возмущен тем, что его заставили готовить, но всё-таки сегодня был праздник Рошин, а она всегда пыталась сделать что-нибудь хорошее для кузена в его день рождения.

День начал портиться, когда их соседка Арабелла Фигг позвонила и сообщила, что сломала ногу и не сможет посидеть с Гарри, пока Дурсли поедут в город праздновать.

Дадли тут же закатил истерику, он жаловался родителям, пытаясь вызвать заслужить их сочувствие, но этим только разозлил Рошин. Она тоже не брезговала использовать такие уловки, когда это было действительно необходимо, но девочка хотя бы трезво смотрела на подобное поведение, и закатывала истерики только в самом крайнем случае. Рошин не понимала, как никто не замечает, что Дадли притворяется. Тем более, это было неподобающее поведение, а все знают, как Дурсли ценят внешний вид и воспитанность.

К счастью (ну или к несчастью, это как посмотреть), Дурсли не успели решить проблему до прихода гостей — Пирса Полкисса, друга Дадли, и Лорны, подруги Рошин. И вот Гарри уже едет развлекаться с Дурслями, хоть и под угрозой заключения в чулане, если произойдет хоть что-то ненормальное.

Они погуляли по зоопарку без происшествий (конечно, не считая истерики Дадли, но они уже стали привычными) и направились в террариум.

Рошин и Лорна сравнивали австралийскую черную змею с пустынной гадюкой (семнадцать из двадцати змей, встречающихся в Австралии, ядовиты), когда услышали визг Пирса. Подруги обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как стекло в клетке боа констриктора исчезло, и змея, не упустив свою возможность вырваться на волю, минула застывшего от удивления Гарри и выскользнула через дверь, по пути прошипев что-то, проползая у самых ботинок Пирса и Дадли.

На этом празднование было окончено.

* * *

Пятеро детей были немедленно выдворены из зоопарка. Рошин только закатывала глаза, слушая, как Дадли и Пирс настаивали на том, что эта змея их почти прикончила. Дадли пора бы перестать изображать короля драмы.

К несчастью, Пирс смог достаточно успокоиться для того, чтобы сообщить: Гарри разговаривал с удавом. Рошин страдальчески вздрогнула вместе с Гарри, но потом её отвлекло и рассмешило преувеличенное беспокойство братца по поводу змеи.

Уже наступили летние каникулы, когда закончилось наказание Гарри. Дети предвкушали и опасались перехода в новые разные школы. Рошин будет учиться в гимназии для девочек, где в своё время училась ее мама и бабушка. Дадли направится в альма-матер Вернона — Смелтингс, а Гарри пойдёт в местную среднюю школу — Стоунвол Хиллс.

Из-за новых школ все суетились с формой. Рошин сначала жаловалась, что её новая школьная форма выглядит как пережиток викторианской эпохи, но потом увидела, в чём будут ходить Гарри и Дадли. Форма Гарри была ничем иным, как старым комплектом формы Дадли, перекрашенным в серый цвет. Из-за того, что эта одежда была ему чудовищно велика, она была очень похожа на куски старой слоновьей шкуры.

Школьная форма Дадли, состоящая из тёмно-бордового фрака, оранжевых никербокеров и канотье, заставила Рошин убежать в комнату и смеяться до колик.

* * *

Но незадолго до дня рождения Гарри всё покатилось к чертям.

Все началось с того, что Гарри отправился забрать почту и вернулся с двумя конвертами из желтоватого пергамента, при виде которых лицо дяди Вернона прошло через несколько удивительных цветовых метаморфоз, после чего тот выставил детей из комнаты. Дадли и Гарри яростно, но тихо сражались за право подглядывать в замочную скважину. Рошин была выше этих глупостей и заняла вакантное место первой, подслушивая панический шёпот родителей, похожий больше на разговор на греческом. Там было что-то о "не позволю ни одному из них присутствовать в доме" и "могут наблюдать".

На этом дело не кончилось. Гарри переехал из чулана в наскоро переделанный под спальню рабочий кабинет, но письма всё равно продолжали приходить.

В среду уже Дадли отправился забрать почту и нашёл ещё два письма. Все наперегонки бросились в прихожую. Вернону пришлось бороться с Дадли, причем Гарри и Рошин крутились у мужчины за спиной в попытке тому помешать. Каждый получил по несколько ударов палкой из комплекта школьной формы Смелтингса, но в итоге Вернон всё же одержал победу, а письма прекратили своё существование.

В четверг глава семейства спал у входной двери, чтобы никто не смог подобраться к утренней почте. Рошин предвидела это и позволила Гарри и брату испытать удачу. Если у них получится, она просто потребует своё, а если они провалятся, то она будет ни при чём. Вся семья держалась немного холодно с ней.

В этот день прибыло ещё больше конвертов, и Вернон заколотил прорезь для писем во входной двери.

В пятницу стало ясно: кто бы ни отправлял эти письма, он настроен серьёзно. Пришло целых двенадцать писем, несколько были просунуты в щели под входной дверью и между дверью и косяком, остальные были закинуты в маленькое окно в неиспользуемой ванной на первом этаже.

Вернон заколотил досками и эти щели и начал подскакивать при малейшем шуме. Рошин старалась производить как можно больше негромких звуков в надежде на то, что отец, доведённый до отчаяния, просто отдаст ей письмо, чтобы она прекратила.

В субботу доставили двадцать четыре письма. Они были скатаны в шарики и засунуты в яйца, которые недоумевающий молочник передал Петунье через окно гостиной. Когда Петунья обнаружила это, она визжала до звона в ушах. Её муж пришёл в ярость. Он обзвонил молочный магазин, почтовое отделение и еще несколько мест в попытке найти крайнего, но безуспешно.

В воскресенье за завтраком Рошин уже едва сдерживалась, чтобы не сказать всем, что папа намазывает джем на газету, но в этот момент множество писем ворвалось в гостиную через дымоход.

Рошин быстро нырнула рыбкой на ковер, схватила одно письмо и закатилась под стол. Краем глаза она заметила, как Гарри подпрыгивает, пытаясь схватить один из летающих конвертов, а Вернон хватает его за шкирку и выкидывает из комнаты. Рошин незаметно засунула послание под резинку юбки, проверив, чтобы его прикрывала футболка, и, как ни в чем не бывало, вышла из комнаты вместе со всеми. Лучше она прочтет это письмо позже, когда будет одна.

* * *

Однако остаться одной у неё получилось совсем не скоро.

Вернон предался настоящей полномасштабной панике, заставил всех упаковать вещи и погрузил семью в машину. Рошин думала, что было бы неплохо, если бы компания выдала отцу машину повместительнее, вроде Тойоты, вместо тесной спортивной машины, в которой они мчались прочь из дома.

Периодически Вернон делал крюк в несколько миль перед тем, как вернуться на прежний маршрут. Один раз он выехал на огромное поле черт знает где, остановился, вышел из машины, нервно оглянулся, сел обратно за руль и поехал дальше.

У Рошин начали зарождаться серьёзные сомнения в психическом здоровье отца.

* * *

Шанс прочитать письмо появился, лишь когда они остановились на ночевку в убогой гостинице рядом с железной дорогой.

Вернон настоял на том, что никто не будет передвигаться поодиночке, даже общие душевые, расположенные на этаже, все будут посещать по парам. Рошин в ответ на это требование просто взяла и утащила Гарри с письмом в ванную.

Стоя рядом с умывальником, ребята разглядывали послание. Конверт был сделан из плотного желтоватого пергамента и запечатан красной восковой печатью с оттиском в виде изображений льва, барсука, орла и змеи, окружавших большую букву "Х", стоящую в центре.

Сломав печать, Рошин вытащила из конверта листок и начала читать вслух: "Дорогая мисс О'Коннор, вас приглашают на обучение в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс..."

Рошин не успела прочесть дальше, потому что внезапно появившийся отец взревел и, даже не посмотрев на имя, вырвал письмо из рук дочери и разорвал его в клочья.

Притащив их в номер, он потратил четверть часа на ругань, а затем принялся бормотать что-то вроде: "Они никогда не найдут нас здесь".

* * *

На следующее утро их разбудил служащий гостиницы, который искал постояльцев, на чьи имена пришло около сотни писем.

Рошин оценила настойчивость человека, который с упорством посылал им письма.

Как только Вернон расправился с корреспонденцией, предварительно заперев Гарри и Рошин в номере, они снова выехали в путь. Они продвигались вперёд так же, как и вчера, только один раз Вернон остановился у небольшого магазина и вернулся оттуда с громоздким свертком. Рошин начала волноваться теперь уже за свой рассудок, вынужденная целый день выслушивать нытье своего братца.

Этим вечером они прибыли на крошечный островок посреди моря. Вернон был убеждён, что никто никогда не найдет их здесь, и Рошин не могла с ним не согласиться. Но с другой стороны, подумала она, отправитель писем знал даже в каком именно номере они остановились в гостинице. С трудом удержавшись, чтобы не высказать эту мысль вслух, Рошин подумала, что если это их не остановит, тогда уже ничто не поможет.

* * *

Конечно, их нашли.

Ровно в полночь кто-то начал ломиться в дверь с силой, сопоставимой с тараном.

Дадли подпрыгнул и сел на кушетке. Рошин скатилась со скамьи, на которой она лежала. Вернон и Петунья выскочили из спальни, старший Дурсль целился в дверной проём из ружья и орал. После недолгой паузы дверь была сорвана с петель, и проём заполнил огромный человек, за спиной которого бушевал шторм.