Ветер Времени (джен)

Тишина резала слух. Профессор астрофизики устало глядел на Элая — единственного студента, оставшегося в аудитории, и постукивал пальцами по рабочему столу. Элай изредка посматривал на него, мысленно спрашивая, чего же тот ждёт. Он уже понимал, что рассказал полный бред. Солнечный свет поигрывал на его каштановых волосах. А время шло.

— Так это и впрямь всё, что ты можешь рассказать мне о чёрных дырах? — наконец услышал Элай.

— Если бы мог, рассказал больше. Но думается, попадись мне другой билет…

— …Ничего бы не изменилось, Элиас, — перебил его профессор. — Ты спал на тех занятиях, когда мы с помощью инфопотока изучали горизонт событий и сингулярность. Сомневаюсь, что в другие дни ты не отвлекался. А про лекции я вообще молчу.

— Но это не так! — воскликнул Элай, который в этом семестре спал на парах намного реже, чем раньше. А астрофизика и вовсе была его любимым предметом. Но именно в тот раз, о котором говорил профессор, он всю ночь не мог уснуть. Банальная бессонница. — Дайте мне другой билет!

Впрочем, спорить с Дмитрием Простецким бесполезно.

— Я не могу этого сделать.

— Можете, — сказал Элай. Он знал, что в правилах сдачи экзамена есть пункт о втором шансе, но понимал — это не аргумент для «малость» зазнавшегося профессора, уже нажавшего на его фото.

На прозрачном экране из синеватого инфопотока открылась карта студента. Под фотографией Элая хорошо виднелись множество троек по различным направлениям. Сколь сильно ни налегай на учёбу, а материал стал куда сложнее и запутаннее.

— Астрофизика — три, — лениво проговорил Простецкий и отбросил экран в мусорку. Это было его любимым трюком. Инфопотоку ничего не сделается, он лишь погаснет, зато студент лишний раз поймёт, что его жизнь ничего не стоит. Особенно в свете стольких галактик. — Так что ты планируешь делать дальше?

— Идти домой, — мрачно произнёс Элай, поднимаясь с места и поправляя за ухом специальное устройство, необходимое для распознавания иноязычной речи.

— Ты же знаешь, я не об этом. Так куда? С моим предметом у тебя худо, но на микробиологии, говорят, ты хорошо справлялся.

— Нет. Кажется, в научной сфере мне делать нечего, — ответил тот. Микробиология? И что бы он там сделал? Изобрёл бы дисковый носитель из инфузорий-туфелек, как его отец? Тем более, что эти так называемые «успехи» были именно благодаря отцу, Джареду Кендалу, который собаку съел в этой ветке науки. Настоящие успехи были как раз в астрофизике, пути к которой только что обрубил профессор. Или Элай просто радикально смотрит на вещи?

— А где тогда? В военной сфере? — осведомился Простецкий. — Будешь одним из стражей?

— Мой отец хочет, чтобы я поступил в Академию разума, — неохотно сказал Элай. Эта тема давно давила грузом на душу и вновь вызвала мурашки по коже. Здесь, в школе, обилие научных направлений создавало огромную нагрузку, с которой он с грехом пополам справлялся, а в Академии напор на мозги ещё сильнее.

На лице профессора заиграла ухмылка, означающая, что на языке у него вертится что-то вроде «Ты ж и одного года не продержишься!», но тот ехидно усмехнулся:

— Ну что ж, надеюсь, когда-нибудь о тебе на весь космос будет слышно!

— В космосе нет звуков, профессор, — кинул Элай напоследок и вышел из аудитории.

Спустя минуту он уже направлялся к себе домой, шагая по коротко стриженному газону в обход школы. С последним экзаменом оборваны последние контакты со школой, двенадцать классов позади, аттестат скоро придёт по почте прямо на компьютер, так что можно безжалостно топтать труды садовника.

Выйдя к тротуару, идущему вдоль дороги, Элай попал в привычную здесь пробку из людей. В центре Хабаровского района постоянно тут и там сновали прохожие. Правда, добрая половина представляла собой неосязаемые инфопотоки — копии настоящих людей, состоящие из непрерывного потока информации, позволяющие пойти (или полететь) куда угодно, не утруждая себя встать с дивана. Несколько десятилетий назад даже существовала проблема ожирения населения — теперь же можно поддерживать удовлетворительную форму и без физических нагрузок. Конечно, технологии позволяют сделать из себя гору мышц — пей таблетку с особыми синтезированными витаминами каждый день, и всё будет в ажуре. Но Палата Мыслителей не видит в этом ничего хорошего. Действительно, во что превратится человечество, если будет только сидеть на диване и непрерывно есть высококалорийную пищу? Внешне люди не изменятся, но главным качеством человека станет лень. Поэтому в продажу поступает упрощённая версия витаминов, и никто и не думает исключать курс физической подготовки из учебной программы.

Наконец, Элиас добрался до дороги, которая представляла собой обычное бетонное покрытие, только по бокам шли стальные стены высотой около метра. К ним крепились бесконечно длинные панели из гравиума, благодаря которым над дорожным покрытием и скользили по воздуху пассажирские капсулы, внешним видом напоминающие гальку — овальные блоки, стекла в которых на первый взгляд было больше, чем стали. В основном это либо двух-, либо четырёхместные капсулы, но встречались и одноместные — самые маленькие и лёгкие, и, надо заметить, самые дешёвые. Порой мимо пролетали и большие, громоздкие многоместные капсулы, некоторые в два — три этажа — сродни автобусам прошлого. Реактивные двигатели безнадёжно устарели, вытесненные куда более экологичным решением. Пешеходные переходы, как и светофоры, остались — но вряд ли это надолго. «Телепортация возможна!» — кричат учёные на научных форумах. И теперь транспортный луч тут ни при чём. Приверженцы разума научились перемещать вещи, состоящие из довольно простых молекулярных соединений, на некоторое расстояние. Сейчас уже ведутся испытания с животными — впрочем, успех уже предопределён. Нужно только подождать ещё несколько лет — и грузоперевозки станут в разы проще и дешевле, а пешеходные переходы станут историей — ведь будет нужно только телепортироваться на другую сторону дороги!

Если следовать этой мысли, то и пассажирским капсулам тоже суждёно кануть в лету — однако Мыслители не спешат сбрасывать их со счетов. Вероятно, этому есть причина, ведь Палата во всём руководствуется логикой — и всё же, пока она не ясна.

Ясно одно — почти ни у кого из людей на Земле нет универсального средства передвижения, содержащего гравиумный двигатель — каждая капсула представляет собой коробку с сиденьями и минимальным арсеналом управления, находящуюся в симбиозе с гравиумом по бокам дороги. Эти капсулы не требуют управления людьми — достаточно лишь указать путь, и она сама довезёт пассажира туда, куда ему нужно. Возможно, это кажется Мыслителям эффективным, ведь в любой нужный момент дорожное движение можно остановить собственноручно из главной рубки. Но что стоит в случае военных действий пробраться туда врагу, нажать всего одну кнопочку, и вуаля — город встал?

Хотя, конечно, не всё так просто, да и войн здесь не было вот уже более века. И в любом случае у Мыслителей есть идея и на этот счёт. Примерно в ста метрах от дороги строится гигантская гравиумная вышка, которая метров на десять выше любой другой высотки, стоящей на берегу моря. Возводится она с помощью особого 3D-принтера — гигантские руки-роботы выстраивают её из деталей, автоматически генерируемых из специальной строительной смеси материалов. Эта вышка, управляемая извне, заменит все эти громоздкие дорожные покрытия с их стенами, и позволит поднять капсулы во много раз выше, чем эти жалкие пятнадцать сантиметров над дорогой.

В других, куда более густонаселённых полисах, где небоскрёбы в буквальном смысле выше облаков, эта давняя мечта гиков о летающих автомобилях уже исполнилась. Там уже не хватает места для обычного дорожного движения. Потому подобные вышки там давно возведены, и капсулы способны двигаться на много большей высоте — но не хаотично, а организованно, образуя несколько слоёв на разной высоте. То есть, в одну сторону мимо небоскрёбов движутся капсулы на высоте восемнадцать метров, а уже четырьмя метрами выше капсулы летят в обратную. Всё кажется довольно просто, но в некоторых перенаселённых районах количество таких слоёв достигает едва ли не десяти.

Когда загорелся зелёный, Элай перешёл на другую сторону, проделав ровно двадцать шагов. Если прикинуть, на месте этих дорог можно построить немало жилых домов, и, может быть, тогда проблема перенаселения немного разрешится? Впрочем, здесь об этом вряд ли стоит беспокоиться: на берегу моря живёт гораздо меньше людей, чем в других полисах, и высота зданий, соответственно, намного ниже; из-за этого шквальный ветер с моря уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим.

Проходя мимо гравиумной вышки, Элай заметил, что механизмы у роботов вновь заглохли. Это неудивительно — всё тот же шквальный ветер часто нарушает их работу, равно как и не даёт деревьям, посаженным вокруг, вырасти прямыми и сильными.

Ну вот, половина пути пройдена: впереди уже виднеется до боли знакомая высотка, увешанная рекламными пластинами из инфопотока вдоль и поперёк. Вспоминая уроки истории, можно заметить, что подобные пластины были и два века назад — только загораживали обзор из окон. Сейчас, к счастью, изображение на них подаётся только с одной стороны — с другой они абсолютно прозрачны.

По мере приближения к дому Элай замедлял шаг — ведь стоит ступить на порог квартиры, и отец вновь станет сокрушаться по поводу его успеваемости. И обязательно начнёт доставать со своей Академией разума — всё потому, что он там успешно учился. Вот только всё равно эти его годы прошли зря, ведь позже он выучился на микробиолога и стал доктором в этой области. Хотя, в чём-то он прав, ведь именно она может помочь определиться с выбором научной сферы, так как в ней изучаются абсолютно все науки. И всё-таки можно предоставить сыну возможность самому выбирать, а не напирать со своими советами…

Посему Элай решил, что домой он зайдёт буквально за миг — закинуть сумку — и свалит на работу. А уж потом отец сам уйдёт в лабораторию дальше изучать инфузорий-туфелек. Или что он там изучает…

Когда Элай подошел к входной двери, замок открылся сам, едва в поле зрения камеры попало его лицо. В любой другой дом так уже не войти, если ты не числишься в списке жильцов. Поднимаясь по ступеням, он услышал гудение на улице — роботы вновь возобновили свою работу.

Зайдя в квартиру, он бросил сумку на пол и хотел развернуться и уйти, но услышал голос отца.

— Элай, это ты? — тихим голосом произнёс Джаред Кендал. — Как сдал экзамен?

— На три, — чуть слышно ответил Элай.

— И снова тройка… — вздохнул Джаред и шагнул в прихожую, опираясь на трость и проклиная больное колено. Увидев, что тот уже закатил глаза и собирается уходить, он поспешил сказать, — Постой, Элиас! Я не буду снова говорить о том, где я учился, где встретил твою маму и тому подобное. Ты вправе сам выбирать, куда следовать дальше.

— Конечно, — удивлённо произнёс Элай. Отец только что назвал его полное имя, несмотря на то, что, как и все, предпочитал просто «Элай».

— Но всё же я хотел бы направить тебя на верный путь…

Ну, конечно! Этого стоило ожидать — сначала состроил из себя нормального человека — и вернулся в привычный образ отца-собственника.

— И каков он? Если я завалю теоретическую часть первого курса, какая будет от меня польза? Останется только пойти в стражи, чтобы хоть какой-то толк был…

— Но ты ведь никогда не был глупым! — воскликнул Джаред. — Ты всегда хотел познавать мир…

— А сейчас я вообще не знаю, чего хочу, — Элай развёл руками.

— Знаешь. Но боишься. Один немецкий философ, Георг Гегель, как-то сказал, что не любопытство, не тщеславие, не соображение пользы, не добросовестность, а неистребимая, несчастная ни с чем несравнимая жажда влечет нас к истине. И в тебе всегда она была.

Элай взглянул на стену — на ней висел английский флаг. Два века назад, во времена третьей мировой, их предки сбежали из своей страны на восток России. Позже война завершилась без победителя, а все страны начали понемногу объединяться в единое целое, осознав, что любое противостояние между людьми само по себе нелепо. А Кендалы поклялись, что будут поддерживать новый мир любой ценой… И казалось совершенно нелепым, что старый флаг Великобритании находится здесь, перед глазами, словно памятник старым временам. Однако же он служил хорошим напоминанием, что бывает, когда люди разделены.

В этот момент Элай вдруг разглядел стойкое сходство объединения людей с объединением целой кучи сфер знаний в один учебный курс.

— Но откуда взяться этой жажде, когда истины вокруг навалом? — спросил тогда Элай. — И ты путаешься в ней, как в паутине, как беспомощный жук перед лицом многорукой мощи?

— Ты говоришь, как поэт, — усмехнулся Джаред Кендал. — Но ты по-своему прав. Хотя, такое обилие предметов помогает разуму развиваться в разных направлениях. Нужно только прикладывать больше усилий…

— Куда уж больше, — пробормотал Элай.

— Ладно, не буду больше тебя грузить. Всё-таки, у тебя теперь каникулы. Однако выбор тебе сделать придётся, как бы труден он ни был.

Элай опустил глаза и вновь развёл руками.

— Придётся… — прошептал он. — Только я как-нибудь сам. А теперь мне пора на работу.

— Давай, поспеши, — сказал ему Джаред. — И с днём рождения!

— Спасибо…

Выходя из дома, Элай решил, что это самое неподходящее время для дня рождения. С другой стороны, для выбора жизненного пути у него есть ещё целое лето, так что рано беспокоиться. Главное только, чтобы эти три месяца не улетели в мусорку, как инфопоток из рук профессора.

Через два квартала от дома стояло высокое здание без окон. Металлический оттенок стен только добавлял мрачности. Зато возле самой крыши завода светилась яркая надпись — Tesla. Вот только этот завод не имел более ничего общего с производством электромобилей.

Элай приложил ладонь к сканеру возле входа — тот опознал его, как работника, и разрешил войти.

Оказавшись в фойе, Элай снял куртку, подошёл к шкафчику и достал оттуда униформу — серый комбинезон с рукавами. Кое-как напялив его на себя, он двинулся к следующей двери.

За ней уже кипела работа. Тысячи рук-роботов ваяли из специальной смеси корпусы пассажирских капсул. А тысячи других рук переносили их на новый этап производства — через огромное отверстие в стене, разделяющей завод пополам. Здесь всецело царствует роботизированная техника, а значит Элаю делать нечего — нужно идти в другую половину завода.

Там уже есть несколько человек. Пятеро, если быть точным, а Элай — шестой. В этой части завода корпусы капсул оснащаются гравиумом. И, можно сказать, всё, что нужно делать рабочим — это вовремя подвозить контейнеры с хранящимися в них стеклянными кубами.

А, нет — это делают только трое. Остальные должны внимательно смотреть, чтобы не было брака. Бывает, что роботы что-то не пропечатают, или не доложат кубы с гравиумом. Чаще всего это некритично, но неполадки в работе таких капсул не исключены. Поэтому рабочие активируют магниты и переносят бракованные капсулы на свалку, откуда их через какое-то время забирает компания по переработке отходов.

Проще некуда. Да и вообще, по всей видимости, даже эту работу могут выполнить роботы.

И в этом загвоздка. Теперь роботы могут выполнять вообще всю работу за человека. И выходит, что самим людям ничего делать не нужно. А раз ничего делать не нужно, то зачем вставать с дивана?

Поэтому в Межзвёздной Федерации налажена особая структура. Её составляют четыре класса: главы, учёные, стражи — и простые люди. Все заканчивают школу, все вправе поступить в высшее учебное заведение, но не все в итоге окажутся там, куда стремятся. Не все могут управлять районами, полисами, да любыми структурами на Земле. Не все могут быть учёными — для этого нужен особый склад ума. И не все могут быть стражами — да и вряд ли многие этого хотят. В итоге остаётся какой-то процент людей, которые не попали ни в один класс.

Казалось бы, можно просто позволить им сидеть дома, смотреть фильмы, играть в игры и ничем больше не заниматься. Но тогда и остальные решат, что можно так жить. Какая-то часть, конечно, поймёт, в какой степени это безответственно, но не все.

Поэтому, чтобы жить хорошо, надо зарабатывать. Поэтому повсеместно выделяются различные рабочие места, куда можно пристроить людей. Нет, деньги уже давно канули в лету. Грубо говоря, зарабатывать нужно значимость, полезность, уважение. Для тех, кто нигде не работает, предусмотрен минимальный пакет услуг. Они могут смотреть часть новостей во всемирной сети, чтобы быть в курсе происходящего вокруг. Они никогда не будут голодать, ведь в каждом доме установлен 3D-принтер, способный распечатать что угодно — но в их случае это всегда будет простая каша из съедобных питательных молекулярных соединений. Никаких игр, фильмов и всего остального. Все должны понимать, что сидеть сложа руки в высшей мере безответственно.

Работая, человек получает доступ к примерно сотне видов различных блюд, чьё качество, однако, не самое лучшее, доступ к некоторым видам искусства — книгам, фильмам, играм и т.д. — но далеко не ко всем. Таким образом, государство напоминает людям, что пусть они и бесполезны для общества, но оно о них не забывает.

А уж если говорить об учёных — а это врачи, педагоги, архитекторы, исследователи в самых разных сферах научного знания и многие-многие другие — их полезность для общества многократно возрастает. Так же как и управляющих органов, и стражей, охраняющих безопасность. А значит, и привилегии тоже.

Элай же не знал, к кому себя отнести. Его отец — микробиолог, учёный, и Элиас, как его сын, до окончания учёбы в школе относился к тому же классу. Теперь ему предстоит выбрать, кто он — учёный, глава, страж — или простой рабочий, который по сути ни на что большее не способен.

А пока он работает здесь, чтоб приносить хоть какую-то пользу. Это было его решение. Из-за этого он пропускал занятия — и потому сдал многие предметы на низкий балл. Возможно, стоило повременить, попробовать себя в какой-то научной сфере, например, выучиться на того же астрофизика — а вдруг? Но теперь Элай не знал, что его ждёт дальше.

— Хэй! — услышал он знакомый голос.

Впереди, возле светящегося монитора стоял не в меру полный мужичок в такой же форме.

— Привет, Рубин! — произнёс Элай, подходя ближе. — Что новенького? Всё так же? Сбоев не было?

— Об этом позже, — тот немного помрачнел. — Давай-ка сначала о тебе. Ты что-то рано сегодня.

— Да просто сегодня был последний экзамен, — проговорил Элиас. — И кажется, я его провалил. Ну, то есть, тройка-то есть, вот только кому я с ней нужен?..

— Не отчаивайся, — молвил Рубин и усмехнулся. — В стражи тебя всегда возьмут!

— Не хочу я быть стражем! — воскликнул Элай. — Вот ещё!

— Так и здесь тебе оставаться нельзя, — хмыкнул тот. — Ты — умный парень, в отличие от всех оболтусов, что тут ошиваются.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Элай.

— Тебе бы на астрономию, парень, — не прекращал Рубин. — Или как там её… До сих пор помню, как ты тараторил мне под ухо про строение звёзд и их эволюцию, а я ни черта не понимал…

— Да уж, надо постараться, чтоб моя звезда раньше времени не стала красным карликом, — улыбнулся Элай на миг.

— Да забудь ты об этом, знаешь ведь, что оценки значения не имеют.

— От них зависит, насколько косой угол будет у взгляда будущего преподавателя, — заметил Элай.

— Это зависит от того, как ты сам себя проявишь, — возразил Рубин.

— Ладно, посмотрим. Разберусь, — уклончиво ответил Элай. — Так что у тебя?

— У меня?.. — Рубин замялся. — Да, в общем, кажется, кто-то украл одну бракованную капсулу.

— Серьёзно?! И что теперь?

— Ну, далеко он на ней не уедет. Запуститься — запустится, может даже даст покататься негоднику. Но маркировки-то нет, система скоро смекнёт, что капсулы нет в базе, и тогда — кранты! Если вовремя не выберется, его унесёт прямиком к стражам. Но тогда и те поймут, что капсула-то со свалки, а дежурный сегодня — я…

— Это плохо…

— Ну, всего лишь крест на моей ничтожной карьере, — вяло проговорил Рубин.

— Если найду того, кто украл капсулу, то и на нём поставлю крест, — вдруг проговорил сквозь зубы Элай, за что тут же получил лёгкий подзатыльник от Рубина.

— Ты уже разговариваешь, как неотёсанный штиль! — усмехнулся тот.

— Есть идеи, кто это может быть? — спросил Элиас, в шутку потирая затылок.

— На камерах там какой-то парень, но я его не знаю.

— Дай-ка я посмотрю…

— Забудь, — отмахнулся Рубин. — Ты не можешь знать всех, кто живёт в округе. Всё равно эта, как её… Система распознавания лиц его опознает.

— Ладно, — проговорил Элай. — Ну что, сегодня я тебе помогаю, или гравиум подгонять?

— Ни то, ни другое. Сегодня ты идёшь домой и празднуешь день рождения.

Элай улыбнулся.

— Ты думал, я забыл? — Рубин потрепал его по макушке.

— А с тобой что будет? — улыбка сошла с лица Элая.

— Да ничего, как-нибудь выкручусь, — Рубин отвёл взгляд. — Не волнуйся за меня. Серьёзно, иди домой. У тебя сегодня заслуженный выходной.

— Ладно, — сдался Элай. — До встречи!

Вскоре Элай вышел из здания завода и зашагал обратно к дому. По пути он продолжил думать, кто мог угнать капсулу…

Вскоре он поравнялся с высоким худым человеком в чёрном одеянии до колен, чем-то напоминающем пальто. Разве что ткань у него была тоньше, и застегивалось оно на молнию ярко-зелёного цвета, сопровождаемую полосой того же оттенка и проходящую ближе к левому плечу. Это одеяние называлось кратко и просто — «маут», и носили его только студенты третьего и четвёртого курсов Академии разума.

Человек упорно не замечал Элая, гордо подняв подбородок, однако тот, приглядевшись, всё-таки узнал в нём своего соседа.

— Костя, ты что ли?! — удивлённо воскликнул он.

Тот повернул голову, словно только что его заметил.

— О, здравствуй, Элиас, — сказал он, потом, поджав губы, добавил, — Зови меня Константином.

— Мда… — протянул Элай. — Я слышал, в Академии полно французов. Видимо, они на тебя плохо влияют.

Константин что-то недовольно прошипел и сказал:

— Нет, просто я сдал все экзамены на отлично и должен вести себя, как подобает.

— Как подобает чему?

— Моему статусу.

— Какому статусу? — допытывался Элай.

— Осторожно, красный, — вдруг сказал Константин, выбросив перед ним руку. Мимо пролетела синяя капсула, издавая тихое шелестение, словно листьев на дереве, обдуваемом ветром — иначе и не скажешь. Спустя миг загорелся зелёный.

«Вот ещё один наглядный пример влияния Академии», — подумал Элай, переходя дорогу, как вдруг слева услышал знакомое шелестение и чудом успел отпрыгнуть в сторону, когда мимо пролетела синяя капсула. Та же самая. Метнув взгляд на светофор, парень уловил смену цвета с красного на зелёный.

— Что это было?! — ошалело выпалил он.

— Ты куда спешишь, недоумок?! — спросил его Константин, идущий по переходу в его сторону.

Элай ничего не ответил. Вскоре тот свернул куда-то по своим делам, и он пошёл домой в одиночку. «Что за чертовщина там случилась? Такое ощущение, словно время само собой отмоталось назад… Такое может случиться, когда мимо пролетает космический корабль на огромной скорости. Но подобного никогда не происходило (или я не замечал?), ведь у них есть специальная оболочка, предотвращающая искривление времени. Да и как я вообще мог это заметить? Бред какой-то…»

Подходя к дому, Элай заметил трёх молодых людей, чьи головы маячили из-за кустов. Один из них, самый высокий, повернул голову.

— Смотрите, кто идёт! — заорал он, раскинув руки в стороны. Вьющиеся рыжие волосы у него на голове тряслись от каждого шага. Девушка, стоявшая рядом с ним, удивлённо на него посмотрела. — Эла-а-ай! С пятнадцатилетием, дружище!

С этими словами он крепко обнял своего друга, взъерошив его макушку пальцами. Элай ловко вывернулся из объятий.

— Привет, Тимоха, — сказал он.

— Короче, мы видели, как твой папаша свалил, а значит — можем праздновать! — закричал Тимоха, странно пошатнувшись.

— Да что с тобой такое сегодня? — недоумевая, спросила девушка, вынув на миг из уха беспроводной наушник.

— Со мной всё отлично! — сказал тот и наморщил лоб, глянув на её волосы. — А с тобой то что, Танька? Вчера только волосы были рыжие, а сегодня какие-то бледно-фиолетовые. — потом сделал обеспокоенную гримасу. — Ты умерла?..

Таня закатила глаза и отвернулась.

— Ладно, пойдёмте в дом, — сказал Элай, опасаясь, что его друзья рассорятся.

— Ну как делишки, Эл? — спросил Тимоха. — Только представь — ты уже целых двенадцать лет отучился! — потом отвернулся и почесал затылок. — Или для тебя их было тринадцать?

— Меня всего раз на второй год оставляли, да, — проговорил Элай, едва сдерживая улыбку. Тимохе-то ещё целых два года сидеть за партой.

Он повернул ключ в замке, толкнул входную дверь квартиры и зашёл внутрь. После него ввалился Тимофей, за ним ступила Татьяна, а за ней шагнул ещё один друг Элая — Антон. Он был более плотного телосложения, если не считать немного лишнего веса. При этом можно заметить, что кое-где его тело было прозрачным.

При виде этого Элай безнадежно вздохнул. Он помнил те времена, когда все четверо были лучшими друзьями, не разлей вода. С тех пор прошло лет пять, и много чего поменялось. Кто-то остался на второй год, кто-то — оставался целых три раза. Таня поступила на филологический и с головой ушла в музыку, а Антон, выпустившись, так никуда и не поступил, использовав своё право на год передышки, теперь целыми днями играет в игры, и даже на день рождения старого друга пришел не сам, а отправил свою копию из инфопотока.

Тимоха потянулся к карману и достал какой-то блистер. Внутри лежала небольшая карточка.

— Смотрите, что у меня есть! — воскликнул он, пошатнувшись, и достал её. На ней были нарисованы три звезды — синяя, зелёная и красная — составляющие сноп фейерверка. Подобные карточки были настоящей редкостью. Не так давно наука нашла способ контролировать эмоции человека — какие угодно — стало возможным усиливать радость, грусть и даже страх. Лет пять-десять назад карточки с веществом, наделённым такими свойствами, были очень популярны, но Палата их запретила. Мыслители решили, что эмоции человека не стоит контролировать извне — что они должны быть реальными, а не искусственными. К тому же, эти карточки наносили порой довольно ощутимый вред нервной системе — люди уже не могли нормально испытывать реальные эмоции.

Однако, несмотря на все усилия Палаты, эти карточки до сих пор можно найти на подпольном рынке.

— Ну вот, всё встало на свои места, — промямлила Таня и хотела пойти прочь, но посмотрела на Элиаса и передумала.

Тот бессильно прижался к стене.

— Чёрт тебя побери, Тимоха, неужели нельзя без этого? Когда-то мы были дружной компанией, и нам не были нужны эти липучки! Нам было весело вместе и без них!

Антон, по-видимому, его мнения не разделял — он жадно смотрел на карточку в руках друга.

— Почему ты сразу не сказал? Я бы сам сюда пришёл…

— А, так ты ещё и не на своих жирных? — усмехнулся Тимоха. — Инфочервь… Эх, ладно, придётся оставить на потом.

— Знаешь, Тимоха… — произнёс Элай. — Лучше тебе уйти.

— Не-не-не! — зайдя в комнату, Тимоха расхохотался. — Элай, друг ты мой дорогой, что-то ты сегодня совсем невесел. Надо это исправить!

Он сорвал липучку с карточки и попытался наклеить её Элаю на руку, но тот оттолкнул его, и Тимоха рухнул в кресло. Это только вызвало новый приступ смеха. Будучи уже на грани, Элай хотел было самостоятельно вытолкать его прочь, но тут Антон задал тому вопрос:

— Что у тебя с коленкой?

Тимоха расплылся в улыбке.

— Это я из капсулы выпал!

— У тебя же её нет.

— Я угнал её! — сказал Тимофей и расхохотался. — Это было так просто — я просто прошмыгнул на свалку у завода! Какой-то дуралей забыл закрыть ворота, — смех уже рвался сквозь зубы. — И вот я уже еду в капсуле! Я бы ещё долго катался, но заметил кого-то в окне — и выпал наружу! — договорил он и дал смеху вырваться наружу, схватившись за живот.

Элай уже себя не контролировал. Он не заметил, как накинулся на Тимоху, вжав его в спинку кресла, и с размаху ударил его кулаком по лицу.

В дверь позвонили. Элай замер в секунде от второго удара, а Тимоха перестал ржать. Антон тут же испарился.

— Кто это? — спросила Таня. — Ты кого-то ждёшь?

— Нет, — проговорил Элай, глядя, как Тимоха стирает кровь с губ и прячет липучку в карман.

Это вряд ли мог быть лайт, страж третьего ранга, стоящий во главе других стражей Хабаровского района, но если это он, то тогда всем в этой квартире не поздоровится. Включая и Джерада Кендала.

Моля, чтобы это был кто-то другой, Элай на дрожащих ногах подошёл к двери и, протянув руку с разодранными костяшками, открыл её.