Наследие. Некромантова бездна (джен)

Скорпиус Малфой уютно устроился на диване посреди того скопления разношерстного хлама, которое гордо именовал своей комнатой, и читал новое издание «Микробиология: до смешного просто» — то, что папа до сих пор был не в духе из-за «дурацкого, неоправданного риска», не помешало Скорпиусу получить заготовленные рождественские подарки.

Да и не такой уж беспорядок царил вокруг: во-первых, в комнате было чисто, и не только благодаря усилиям домовика Дживси; во-вторых, даже в видимом хаосе книжных вавилонов и миллионе разномастных, никак не желающих становиться в ровные стопки жестянок (некоторые из них открывать неподготовленному человеку было опасно если не для жизни, то для репутации), была своя система — пусть и понятная одному Скорпиусу.

В-третьих, это было не так уж и важно: Дживси добрался бы до своего обожаемого «мастера Скорпиуса», будь он даже на дне Марианской впадины.

— Почта, мастер Скорпиус, — церемонно объявил домовик, со щелчком возникая точно между стеллажом с коллекцией минералов и шатким столиком, на котором располагался старенький микроскоп.

Скорпиус скатился с дивана и с широкой улыбкой протянул руку:

— Дживси, ты сокровище, знаешь?

Домовик улыбнулся в ответ, но куда как более сдержанно:

— Это моя работа, мастер. Здесь открытка от мадам Присциллы, — Скорпиус при упоминании имени дражайшей тетушки (сто фунтов живого веса и три невообразимо слюнявых мопса) только закатил глаза. — Далее, по письму от ваших канадских кузенов. Полагаю, вы не станете затягивать с ответом для мастера Логана и мастера Райана.

Райану только-только исполнилось четыре и, судя по величине конверта, он что-то нарисовал. Невозможно было смотреть без умиления на составленных из отпечатков ладошек драконов. «Дй-йяконы!» — радостно вопил он всякий раз, когда видел этих чешуйчатых. С подарком для него и думать не надо было.

Его старший брат, Логан, готовится поступать в колледж — с сентября еще начал — и вряд ли написал много. Можно смело спорить — ограничился открыткой, пусть и самодельно-заколдованной. Значит, и ответное поздравление можно сделать покороче. Логан все равно мыслями не на этой грешной земле: наверняка твердит про себя анатомию гиппогрифов. Или все варианты составов против чумки книззлов... Скорпиус фыркнул, вспомнив, какое пылко-восторженное лицо становится у кузена, когда он говорит о волшебных существах.

Справедливости ради отметим, что его собственное выглядит не лучше, когда речь заходит о магловской медицине. Но — тс-с! В жизни и без того полно зануд, готовых раскритиковать то, что вам нравится. За ними не заржавеет разъяснить, почему вы любите не то, не так и не в то время. Бросьте. Не надо. Пусть мальчик порадуется, пока можно.

— О, Райану понравилась наша хвосторога, — поделился с домовиком Скорпиус, распечатав большой конверт.

— Рад это слышать. Думаю, мадам Эверт-Гринграсс столь же довольна: в конце концов, рюкзак вполне безобиден.

Скорпиус мечтательно улыбнулся, вспомнив прошлый выбранный подарок: Райан так самозабвенно колотил в новенький барабан... Мопсы тетушки Присциллы позорно ретировались.

Но родственники родственниками, а волновало Скорпиуса другое.

— Рыбник еще не вернулся? — спросил он домовика. — Пора бы Альбусу ответить.

Мордочка Дживси вдруг приобрела крайне занятое выражение.

— Столько дел, столько дел... — пробормотал он и с негромким хлопком исчез.

Но Скорпиуса так просто уже не проведешь.

— Дживси! — он выскочил в коридор. — Дживси, признавайся! Что ты узнал?

Домовик, разумеется, не стал дожидаться, пока мастер ухватит его за уши, и аппарировал еще раз.

— Дживси! Все равно же найду!

Пустые угрозы.

Ладно, попробуем по-другому.

Скорпиус рванул вниз по лестнице, пересек двор и, глотая ледяной воздух, ввалился в беседку. Конечно же, Рыбник, мамин рыжий филин, спокойно спал себе под крышей. Конечно же, никакого письма при нем не было.

— Дживси! Верни почту, правда! Что там такого?

Простое любопытство сменилось тревогой. Дживси не из тех домовиков, кто станет устраивать мелкие пакости. Если он решил что-то утаить, значит, дело серьезное.

— Дживси!

Скорпиус вернулся в дом. Сбросил у порога мокрую насквозь обувь — и только тут понял, что рассекал по сугробам в одних тапках. Тьфу ты, черт!

— Дживси?!

Попробуем рассуждать логически. Сжечь почту хозяина — ой, большой проступок для приличного домовика. Значит, спрячет. Характер Скорпиуса он знает — еще бы, с двух лет растил. Значит, спрячет туда, куда «мастеру» совесть залезть не позволит.

Скорпиус поднялся по лестнице до самого верха и постучал в низенькую дверь с разноцветной стеклянной мозаикой:

— Дживси, пожалуйста, хватит. Я должен знать.

Дверь приоткрылась, и показался длинный нос домовика:

— Мастер Скорпиус будет безутешен. Не просите меня, не просите об этом!

— По-твоему, лучше страдать от неизвестности?

Янтарные глаза Дживси подернулись печалью:

— Сердце мастера Скорпиуса будет разбито, разбито, — с этими словами он протянул сложенную вдвое газету.

— «Ежедневный пророк»? Едва ли министерские выкрутасы могут... — мальчик осекся. Пальцы до хруста смяли газетную бумагу.

Он отбросил газету, словно ядовитую змею.

— Нет... — на выдохе вырвалось у него.

Лицо его побелело. Уголок рта дернулся, а потом рот и вовсе открылся, как будто мальчик собирался закричать. Но — ни звука. Тишину нарушал только шум его дыхания; вдохи становились все более частыми.

Скорпиус растерянно посмотрел на брошенную газету, на поникшего домовика, снова на газету... Его взгляд блуждал, ни на чем не задерживаясь. Грудь ходила ходуном.

— Мастер Скорпиус...

Голос домовика словно курок спустил: Скорпиус прикрыл глаза и — с размаху, налегая всем корпусом, шарахнул кулаками о стену.

Гобелен с рыцарем Парсифалем подпрыгнул, выпустив чахлое облачко пыли. Витражное стекло в двери задребезжало. Скорпиус закусил губу и замахнулся снова.

На третьем ударе он рассадил-таки кожу. Он развернул подрагивающую руку, уставился невидящим взглядом на кровоточащие костяшки...

Тут белесые брови внезапно сошлись на переносице. В глазах Скорпиуса появился некий осмысленный блеск. Ноздри затрепетали, он с шумом втянул в себя воздух — и сорвался с места.

Вдоль по коридору. Поворот. Вниз по лестнице. Повернуть снова.

На очередном повороте лодыжка подло подвернулась, но Скорпиус только зашипел от боли, не сбавляя темпа. Не замедлила его и опрокинутая со стеллажа ваза.

Перед дверью отцовского кабинета он едва ли задержался — ни одна комната в отреставрированном поместье Малфоев не запиралась на ключ. Шаг за порог — и он оказался в тихом царстве книжных шкафов и старых документов. Пахло мастикой и чернилами.

Кое-какие книги, почуяв посетителя, забились за свинцовым стеклом. Относительно нормальные — по меркам волшебников — книги спокойно хранились в библиотеке, но опасные Драко Малфой держал в кабинете. Там же, где и шкатулки с артефактами.

Скорпиус заметил нужный ящик практически сразу. Дальше было дело нескольких секунд: он подтащил стул поближе, обезьяной перелез с него на холку химеры — Мерлин храни любителей помпезности, украсивших шкаф объемными фигурами! — и потянул на себя резной ящичек, запрятанный на самый верх.

Его даже снимать не пришлось — Скорпиус нашел свои часы на ощупь.

Дживси нашел своего юного хозяина тут же, в кабинете старшего Малфоя. Скорпиус сидел на полу, прислонившись спиной к тому самому шкафу. Глаза его были закрыты. На мокром от слез лице сияла улыбка.

* * *

Роза Уизли для своих лет была девочкой умной и начитанной. Тем не менее, известие о смерти кузена она встретила совершенно по-детски — она попросту не могла в нее поверить. Для нее Альбус, растрепа и тихоня Альбус был не столько родственником, сколько — и в первую очередь — другом. В общем, умом она прекрасно понимала, что Ала больше нет, что он не вернется, что самое очевидное сейчас — отгоревать и жить дальше, но... Но он все равно казался ей живым. Как будто ее упрямая вера в то, что найденное в магловском Лондоне тело окажется чьей-то глупой шуткой, ошибкой, в конце концов, сделает ее желание правдой. Что похороны в субботу — не его...

Мама, конечно, мудрая женщина: она успокоила Розу, сказав, что это стадия отрицания и это нормальная реакция (правда, она что-то еще пробормотала про психологию, но девочка не стала уточнять — мама, в отличие от нее, плакала). Так что Роза старалась не выходить из своей комнаты и не доставлять проблем родителям, которые еще и за дядей Гарри должны были присматривать — с работы никто из них не ушел. В аврорате — расследование, а Гарри наверняка решил сам доискаться причин произошедшего.

Родители пропадают в Министерстве, братец Хьюго зарылся в книги — делает вид, будто он непрошибаемый герой, а у самого глаза красные. Джеймса и Лили (Мерлин, как думая о кузенах, можно вычеркнуть Альбуса?) отправили сюда. Нечего им одним делать на площади Гриммо. Старший заперся в отведенной для него спальне, а Лили норовила сесть поближе к Хьюго — от него и то больше утешения, чем от угрюмого Джеймса.

Что касается Розы, то она забралась в кресло, съежившись в его недрах в печальный маленький комочек, и обхватила свои коленки. Думай-думай-думай... Что делать дальше? И ведь ничего, вот совершенно ничегошеньки не придумывается. Наверное, поплакать было бы проще...

За окном смеркается. Вот и день долой. Ничего не сделано, будто и не прожито. Хочется разрыдаться — а глаза сухие. И в голове стучит только: «Все это неправильно, нечестно, неправда...».

Вдруг стук — вполне реальный — раздается в комнате: на подоконник сел взъерошенный рыжий филин и требовательно долбит в стекло. Роза впустила птицу — вместе с изрядным комом снега, который, конечно, растает вскоре до грязно-серой лужи. К лапке филина примотан кожаный мешочек. Внутри — второпях нацарапанная записка:

Прочитал в «Пророке» про Альбуса. Бред. Знаешь, мне очень нужна твоя помощь. Не могли бы мы встретиться сегодня вечером? Напиши время и место, где бы не было Фиделиуса (филин-то найдет тебя, а вот я не смогу). Никого с собой не бери. Захвати волшебную палочку — обязательно, слышишь?

Если придешь, напиши как можно скорее. Если не придешь — сообщи еще раньше. В любом случае, это не займет много времени.

Не отчаивайся. Я точно знаю — еще не все потеряно.

С.Г.М.

P.S. Записку сожги.

Роза шмыгнула носом и попробовала невербальное Инсендио. Ничего не вышло. Филин ухнул, будто бы насмехаясь. Девочка покраснела и подожгла клочок бумаги обычным заклинанием.

Малфой написал вовремя. Вся работа в Министерстве заканчивается в шесть. Мама и папа обязательно зайдут за дядей Гарри — утащить того с дежурства и заодно пропустить основной поток рвущихся домой служащих. Минут через пятнадцать они выйдут из здания и аппарируют. Проводят старшего Поттера до Гриммо, 12 и аппарируют снова — на этот раз домой. Минута на то, чтобы отпереть замок — и больше Роза никуда не выйдет. Она на мгновение представила, как посвящает отца в свои планы... Нет, Малфой слишком молод, чтобы так глупо и быстро погибнуть.

Придется ему рассказывать побыстрее. Роза взяла полоску пергамента, оставшуюся от черновиков одного из слишком длинных, по общему мнению, эссе, и написала:

Гайд-парк, около северного входа — ворота Виктории, без пятнадцати шесть. Получаса хватит?

Р.Дж.Уизли

Так, вроде все. Роза покачала в пальцах перо, раздумывая: написать или нет? И все же добавила:

Насчет Ала — не хочу верить. Это ужасно.

Она помахала листком, чтобы чернила просохли, и свернула тот в аккуратный свиточек — как раз, чтобы убрался в «почтальонскую сумку» ехидного филина.

— Разыщи своего хозяина поскорее, — сказала она и открыла окно.

* * *

Место встречи было тщательно продумано: выбравшись из дома на Брук-стрит, Роза могла по прямой добежать до Гайд-парк Гарденс. Обвитые замерзшим плющом изгороди, чужие дворики, обледенелые тротуары... Перейти через дорогу — и вот он, черный забор. Ряд металлических прутьев — можно подумать, фантазии не хватило на что-нибудь поинтереснее. Только у ворот по бокам пара каменных четырехгранных столбов с «вроде как античными» вазами на верхушках. Сейчас их засыпало снегом, и они похожи на провалившихся в сугроб гвардейцев — один в один, только это «гвардейцы» серые.

Малфой прислонился к табличке, гласившей: «Бейсуотер-роуд W2». Черное драповое пальто и ни намека на шапку — типичный представитель мужского пола. Волосы покрылись корочкой льда, уши запунцовели, но вид — важнее некуда.

— Спасибо, что пришла, — сказал он, подаваясь Розе навстречу. — Не знаю, как бы выкручивался без тебя.

Роза нахмурила рыжие бровки.

— Я даже не в курсе, что ты затеваешь, — на самом-то деле она готова к любым странностям, более того — жаждет их, чтобы отвлечься и забыться, но от маминого воспитания никуда не денешься, и потому Рози пытается казаться суровой. — Если это преступление, то я тебе не помощник.

Малфой покачал головой, но его взгляд на мгновение ушел в сторону.

— Не преступление. Просто... Нечто не совсем обычное. Но от тебя требуется исключительно законная помощь, честно!

— Мне следует ожидать подвоха?

— Нет, ни в коем случае! — с горячностью воскликнул Малфой. — Ну пожалуйста... Розочка, Рози, Розита! Прошу тебя, помоги!

Щеки у девочки порозовели.

— Хорошо. Я же не пришла бы, если бы не собиралась... Нет, не важно. Что нужно сделать? — Роза поднимает взгляд на Скорпиуса.

Малфой прикрыл глаза. Для человека, имеющего столь загадочные планы, он поразительно спокоен.

— Есть у меня одна просьба, — он набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:

— Мненужноувидетьтело!

— Прости, что?

Мальчик огляделся по сторонам.

— Тут скамейки нигде нет? Что за парк...

— Да при чем тут скамейка! — недоумевает Роза. — Объясни ты мне по-человечески!

Скорпиус совершенно несвойственно для себя вздохнул.

— Тебе, наверное, лучше сесть... В общем, — набрался-таки он решимости, — в общем, Альбус жив.

Что ж, она не одна такая отрицающая.

— Мне бы тоже хотелось в это верить. Но...

— Да никаких «но»! — взрывается Скорпиус. — Ты знаешь хоть что-то о магии крови? Я вот знаю, и она совершенно определенно говорит, что Альбус-черт-дери-Поттер жив! И при этом по уши в д... д... — тут он неловко краснеет, прежде чем все-таки выкрутиться: — В дурацкой ситуации он оказался, вот что! И до ужаса похоже на то, что было с ним в Хогвартсе.

Роза скрестила руки на груди. Стук сердца молоточком отдает в висках.

— Вы с ним потрясающе хорошо развели секретность вокруг того, что было в Хогвартсе. И я сейчас даже не о том, почему вы задержались в школе в день отъезда, а обо всех остальных очаровательных мелочах — знаешь, о странностях на уроке Полетов, об отработках у Криви, с которых Ал возвращался сам не свой, о полночных бдениях и прогулках после отбоя... И, заметь, я даже стараюсь не думать сейчас о том, что магия крови входит в реестр Строгого Надзора!

— Криви никого больше не побеспокоит... — рассеянно протянул Скорпиус. Почти сразу он опомнился и тряхнул головой: — Слушай, я не могу рассказать обо всем, что тогда случилось, но суть даже не в этом. Нет, главное: мы с Поттером использовали Судьбоуказующие часы, — он извлек из-за пазухи часы на цепочке. — Четыре серебряных стрелки, за Альбуса отвечает секундная. До тех пор, пока все в порядке, часы эти самые обычные. Разрешенные Министерством, если тебе интересно, — походя скривил физиономию он. Впрочем, серьезное выражение лица почти сразу же вернулось: — Но вот если что-то случается, часы эти нагреваются. Чем дела хуже, тем корпус горячее. Обозначение ситуации — цифры: тройка — душевная боль, шестерка — боль физическая, девятка — тяжелая болезнь, двенадцать — угроза жизни. В случае смерти объекта стрелка чернеет. Ну, и для повторного использования придется смыть кровь объекта настойкой луноцвета.

С этими словами он протянул часы Розе. Она несмело коснулась их кончиками пальцев — часы раскалились так, что обжигают даже через перчатки. Малфой, как видно, уже привычный к их магии, откинул крышку.

Массивная часовая и изящная минутная стрелка неподвижны. Тонкая секундная мечется между тремя и двенадцатью.

Роза подняла на него глаза, полные страха — и надежды.

Он слегка побледнел, потом его лицо пошло неровными малиновыми пятнами:

— Мне нужно. Увидеть. Тело. Я должен удостовериться, что это не погруженный в какую-нибудь кому Альбус. А то закопаете еще заживо. Или даже не Альбус, — он прерывисто вздохнул и пояснил: — Я попробовал настроить эти часы по карте — знаешь, как с маятником при гадании*, но карта Англии их чем-то не устраивает. Может, карта неточная. Но, скорее всего, это означает, что Альбус покинул пределы страны. В общем, прежде чем выбраться за границу, я должен быть уверен, что проверил тут все версии, все возможности.

Принять на веру то, на что надеялся, довольно легко. Так что, обретя — пусть и сакие смутные — подтверждения своей надежды, Роза обратила внимание и на остальное:

— За пределами страны? Подожди, но тогда что мы можем сделать? Наверное, надо обратиться в Аврорат...

Скорпиус передернул плечами:

— Ты знаешь порядок рассмотрения заявлений? А нравы Отдела Международных Магических Отношений? Пока эта махина раскачается, Альбус... Он может не дождаться. Жизненно важно действовать быстро.

— Малфой! Скорпиус! Ты не можешь удрать за границу в одиночку!

На его лице вдруг появляется кривоватая ухмылка:

— А кто сказал, что я буду один?

* * *

Двое детей — худощавый светловолосый мальчик и деловитая девочка с растрепанной рыжей косичкой — спешили куда-то по вечерним улицам. Смеркалось, свет фонарей разгорался все ярче, а взгляды прохожих, которыми те провожали детей, становились все неодобрительней: ну надо же, отпускать школьников на прогулку — в такой час! Одних! И это когда обещали сильнейший снегопад!

Детям, впрочем, было неинтересно и мнение прохожих, и штормовое предупреждение — все, кроме их разговора.

— …так вот, когда карты Лондона оказалось явно недостаточно, до меня наконец дошло: размах похищения для меня одного великоват, — размахивая руками, вещал Скорпиус. — Ну, и потом Дживси — он наш дворецкий и по совместительству моя нянька и моя совесть, — на этих словах мальчик чуть улыбнулся, — сказал, что нужно поставить в известность мистера Поттера.

Вообще-то, говоря начистоту, домовик только намекнул на эту необходимость. Скорпиус дальше и сам прекрасно домыслил, что именно испытывает мистер Поттер. Так, представил на минутку, что это его папа должен заняться его, Скорпиуса, похоронами... Лучше, конечно, было бы найти Альбуса где-нибудь в закоулках Лондона и вызволить с помощью Дживси, и только потом являться под светлые очи мистера Поттера, но — чего нет, того нет.

— Во-первых, проверить; во-вторых, рассказать — хотя черта лысого мне хочется трясти этими часами перед главой Аврората; ну, и в-третьих, я надеюсь, что мистер Поттер возьмет меня с собой.

Роза скептически нахмурилась:

— Дядя Гарри никогда никого из детей не берет с собой на работу. Он даже Тедди отказал как-то, хотя ему уже шестнадцать тогда исполнилось.

— Это другое!

— Думаешь, для него спасательная операция — не работа? — фыркнула Роза. — Вот увидишь, он оставит тебя тут.

— А вот и нет!

— Скорпиус, это не вопрос, а утверждение. У дяди Гарри есть принципы, и он им не изменит.

Малфой скорчил весьма неаристократическую рожицу:

— Я, знаешь ли, знаком с благородным искусством...

Он выдержал драматическую паузу, пока Роза не остановилась, снедаемая любопытством:

— С каким это?

— С благородным искусством шантажа! — с довольной улыбкой признался Скорпиус. — Я делаю предложения, от которых невозможно отказаться. Мистер Поттер просто не сможет бросить меня здесь, потому что без меня часы бесполезны. А по карте можно определить только примерное направление. Отклонение там всякое, масштаб, метод треугольников... Плюс местоположение Альбуса может меняться...

— Я что-то не поняла, ты на чьей стороне?

Скорпиус с оскорбленным видом скрестил руки на груди:

— Конечно, на той, что вернет Ала!

ПРИМЕЧАНИЯ: Использование маятника для гадания называется радиестезия. Предсказание сводится к тому, что подвешенный на нити (иногда волосе) предмет (особенно популярны кольца, используют также ключи, кусочки янтаря и проч.) держат «в свободном полете» над таблицей с буквами, списком или попросту загадывают «да/нет» на разные направления или стороны света. Скорпиус намекает на довольно известный (и часто обыгрываемый в фэнтези) способ поиска с маятником по карте. Психологи уверяют, что этот метод «работает» на подсознании.