Три стороны монеты (джен)

Он всегда был против них, против их жестокости и холоднокровия. А им не нужны были предатели, и его изгнали. Изгнали навсегда, без права вернуться в большое метро. Изгнали на самую дальнюю станцию. Изгнали вместе со мной...

Он всегда говорил, что мы вернёмся, что жизнь будет прежней. Он обещал мне большое будущее, но я хотела не назад — я хотела наверх, в мой настоящий дом.

В дверь гермозатвора трижды постучали. Это был условленный пароль.

— Саша, пожалуйста, открой... — Человек за дверью закашлял.

Я щёлкнула переключателем, и решётка поползла вверх. Не впервые отец возвращался с поверхности в таком состоянии — с каждым днём это становилось всё чаще. Я просила его отправить меня, даже пыталась спрятать от него костюм, но ничего не помогало — каждый день он поднимался в полуразрушенную Москву, в надежде найти что-то, ради чего Рейх не пожалеет для нас пропитания. Но всё было напрасно.

Отец лежал у костра, но что-то было не так. Это ощущалось повсюду: воздух замер, пол стал холоднее, крысы тревожно сновали за стенами...

— Саша, я обещал, что ты выживешь, и это так и будет, — отец тяжело закашлял, а из носа потекла кровь. — Умоляю, не ходи наверх, возвращайся на станцию. Дети не отвечают за ошибки отцов... — Он хотел что-то добавить, но не смог: это был последний вдох в его жизни.

Я не помню, что тогда произошло. Кажется, я сидела над ним, просила не бросать меня, говорила, что он мне нужен, а слёзы тихо капали на его грудь... А потом появились они — Гомер и Хантер. Они сказали собираться, но единственное, что у меня было на той станции — это отец. Я хотела забрать его с собой, чтобы похоронить, но Хантер запретил.

Я помню, что сопротивлялась, не хотела подчиняться. Тогда Гомер перенёс отца в самодельную палатку, и сказал, что для него — это лучшее место. Я последний раз сжала руку отца, и из его закрытой ладони выпала окровавленная монета. Его послесмертный подарок...

Темнота, одна лишь темнота. Ползком по бесконечной холодной трубе, идущей прямо до Цветного бульвара. Уже слышны весёлые голоса, безразличные к трагедии на соседней станции. Теперь я понимаю, почему им всё равно. Это метро, и здесь каждый сражается сам за себя.

Руки наткнулись на неровность. Проведя по контуру, я поняла: шлюз. Много лет я мечтала вернуться в общество, увидеть хоть кого-нибудь по-настоящему счастливого. И теперь, ощущая сталь защёлки под рукой, я осознала, что не готова. Я потянула руку к карману, где лежала заржавевшая шпилька, и наткнулась на забытый подарок. Монетка. Металл давно почернел и покрылся царапинами. Такой же стала и я: жестокая, с душевными ранами, которым не суждено зажить. Я попыталась разглядеть одну из её сторон. Решка...

Где-то внизу зазвучала музыка. Я посмотрела вверх: это метро, это наш дом. Здесь не бывает чужих. И теперь я готова. Раздался тихий скрип защёлки, и я спрыгнула на рельсы.

Пришло время покончить с прошлым и забыть ту заброшенную станцию. “Выживи, Саша!” — попросил отец. И я выполню его последнюю волю.

Монетка со звоном упала на рельсы. Может быть, она и принесет кому-нибудь счастье.