Десять лет победы (джен)

Дракклы.

Хотелось пить. Очень нужно было в ванную. Желудок выделывал головокружительные сальто. Гейб открыл глаза и упёрся взглядом в низкий потолок. В комнате было темно, поэтому он не мог определить, сколько сейчас времени. Нужно было встать.

Он перевернулся на бок и уткнулся взглядом в сиротливо прислонившийся к пустой стене комод, на котором беспорядочным комом лежали вещи: мантии, брюки, драккл знает что ещё... Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел у себя дома что-то хоть сколько-нибудь похожее, но так и не смог.

Дракклы.

Гейб подскочил на кровати и взвыл от пронзительной головной боли. Это ещё что за шутки? Куда его занесло? Какого драккла он... В трусах. В чужой кровати. Один, слава Мерлину, если не считать дичайшего похмелья. Джимми и Ричи ждала отвратительная смерть от его, Гейба, рук, если он когда-нибудь выберется из этого райского местечка. Не то чтобы он очень сомневался, но кто его знает, где он оказался. Судя по мантиям, не у магглов, это уже было хорошим знаком. Или наоборот?

Он осторожно поднялся на ноги, наученный горьким предыдущим опытом, и огляделся в поисках своих вещей. На столе у окна лежала палочка — его палочка! — за которую Гейб радостно схватился; ещё не хватало её потерять и идти подбирать новую, с годами процесс становился всё сложнее, вопреки ожиданиям мистера Олливандера. Стол перед Гейбом был завален всевозможными вещами, блокнотами, пергаментами и перьями, некоторые были покрыты ощутимым слоем пыли. Да, хозяева, видимо, не слишком заботились об уборке... Что ж, его это не слишком волновало, лишь бы побыстрее убраться отсюда — в идеале, не пересекаясь с хозяйкой. Гейб поворошил свитки на столе палочкой, но не стал читать, они были мелко исписаны ровным убористым почерком, и его голова отказывалась вникать. И так гудит, ещё цифрами беднягу нагружать — слишком жестоко. Он открыл ящик стола, но не обнаружил там ничего, кроме старых маггловских тетрадей, защищённых слабым заклинанием от чужого проникновения. Дуя на обожжённый палец, Гейб полез в следующий ящик, пытаясь докопаться до личности таинственной незнакомки, с которой он буквально несколько минут назад не хотел даже видеться. Видеться — это одно, думалось ему. А вот узнать, кто, всё-таки, приютил его на ночь, было бы неплохо.

Со стороны двери в комнату раздалось тактичное покашливание, и он подскочил на месте, едва не выронив палочку из рук.

— Добрый день, — поздоровалась с ним пожилая леди. Это ещё что за...

Мантии на женщине не было, она была одета в аккуратное платье и держала в руках сумочку. Определённо, Гейб никогда в жизни её не видел, а ещё не мог вот так запросто сказать, была ли она волшебницей и кем приходилась хозяйке дома — или сама была хозяйкой? Может быть, мама той, кто привела его сюда и в чьей постели он заночевал? Он попытался перебрать в голове возможные варианты, но так и не смог припомнить ни одного: последние лет семь у него было катастрофически мало времени на подружек.

— Добрый, — неуверенно ответил он после неловкой паузы. Женщина продолжала с интересом разглядывать его, точно совершенно не удивилась его присутствию, и Гейбу захотелось спрятаться от её любопытного взгляда. Он, в самом деле, не новая книжка Скитер во «Флориш и Блоттс».

— Я миссис Тёрпин, — представилась, наконец, женщина, видя его замешательство. В голове его пронеслась только одна мысль: «Чего?!»

— Вы миссис Тёрпин? — переспросил Гейб, и женщина кивнула, совершенно не смущённая ситуацией. Ну конечно. Миссис Тёрпин. Как он, идиот, мог сразу не догадаться?

— А Лиза дома? — спросил он, чувствуя себя глупее, чем первокурсник, которого застали в женском туалете за беседой с Плаксой Миртл.

— Хотела спросить то же самое у вас, — рассмеялась женщина. — Была неподалёку и зашла проведать её, но, очевидно, надо было сначала позвонить.

Гейб не мог даже пошевелиться, всё разглядывал миссис Тёрпин. Лиза была на неё совершенно не похожа: её мать была невысокой, волосы её были седыми, а глаза — тёмными, не как у Лизы. Он проглотил неприятные воспоминания, вставшие комом в горле. Лиза была до жути похожа на своего отца, не взяв от своей матери совершенно ничего внешне, и ему казалось, что внутренне Лиза тоже полностью копировала мистера Тёрпина. По-крайней мере, пыталась, и не то чтобы он мог её за это осуждать.

— А вы, я полагаю... — полувопросительно начала миссис Тёрпин, и Гейб спохватился: вот болван!

— Простите! Я Гейб, Гейб Трумэн, — он шагнул навстречу новой знакомой с вытянутой рукой, но тут же смущённо отступил назад, припоминая, что всё ещё не одет и выглядит очень глупо. — Мы с Лизой друзья. И коллеги. Вместе работаем. И дружим.

Миссис Тёрпин легко рассмеялась.

— Очень рада, что у Лизы наконец-то снова появились «друзья», — произнесла она ласково. — После смерти отца она сама не своя, я уже начинала волноваться.

Гейб нервно откашлялся и скрестил руки на груди. Семь лет прошло.

— Простите, Гейб, — миссис Тёрпин махнула рукой. — Это было лишним.

— Что вы, — неуверенно отозвался он, чувствуя, как желудок снова начинает вытворять неведомые кульбиты. — Я тоже рад, что она не замыкается в себе.

Миссис Тёрпин ласково, по-семейному, улыбнулась. Гейбу от этого стало ещё больше не по себе и захотелось сбежать через окно. Вместо этого он неуверенно переминался с ноги на ногу, раздумывая, как половчее прикрыться и имеет ли это хоть какой-нибудь смысл.

— Что ж, я, пожалуй, пойду. Приятно было наконец познакомиться с вами, Гейб, — решила миссис Тёрпин. Она отмахнулась от его ненавязчивого предложения проводить её до двери и оставила его одного, наедине с собственными мыслями. Так, значит, он у Лизы дома — раньше он бывал у неё, но дальше кухни никогда не заходил. По-крайней мере, состояние комнаты объясняет, почему его никогда сюда не приглашали, да и обычно он тут бывал не для того, чтобы забраться в её спальню. А стоило бы, наверное: уже давно бы поделился собственной подборкой бытовых заклинаний для убеждённых холостяков.

В коридоре обстановка показалась ему более знакомой, он без труда нашёл ванную, потом осушил заботливо оставленный на столе графин с водой, а ещё обнаружил свою одежду на вешалке возле двери, судя по всему, вычищенную. Но больше всего Гейба удивило, что ни одной колдографии мистера Тёрпина он так и не увидел.

К появлению Лизы вечером он успел ещё немного поспать, одеться и отмокнуть под душем, чтобы показаться перед товарищем, выручившим в трудную минуту, относительно свежим и бодрым. Лиза же наоборот выглядела утомлённой.

— Тяжёлый день? — участливо спросил он, поднимая сброшенную ею мантию. Лиза фыркнула и ничего не сказала; она решительно подошла к плите, что Гейба нимало удивило, а шутки на этот счёт появились как-то сами собой. Однако он смог сдержаться и промолчать: сейчас он был не в том положении, чтобы её злить.

Пока она безуспешно пыталась не сжечь яичницу, Гейб рассказывал ей о вероломстве Джимми и Ричи, бросивших его на произвол судьбы в маггловском пабе.

— Ричи сегодня очень несчастен, — отметила Лиза, ухмыляясь. — Завидует, наверное, что именно тебе из всей вашей честной компании выпал выходной.

— Да нет, — Гейб засмеялся, вспоминая события вчерашнего вечера. — Наверняка та брюнетка его отшила, вот и страдает.

Лиза вопросительно приподняла бровь, и пришлось рассказывать ей всё с самого начала: как Ричи увидел эту даму у барной стойки и заявил, что жить без неё не может, как всеми правдами и неправдами заманил её за их столик, как подливал ей выпивки и старательно играл роль неразборчиво сорящего деньгами богатенького парня.

— Как уж тут устоять, — Лиза закатила глаза. — Он не особенно распространялся о своих неудачах, знаешь ли. Зато сказал, что тебе в спутницы досталась бутылка виски.

— Лжец, — притворно округлил глаза Гейб. — Я выпил-то...

— Достаточно, чтобы бармен принёс тебя на себе.

Гейб расхохотался.

— Всё-таки принёс?

— Куда бы он делся. Сказал, стало жалко придурка.

— Так уж прямо и сказал?

— Точная цитата, — клятвенно заверила его Лиза и плюхнула тарелку на стол перед ним. — Ешь.

Пока Гейб старательно делал вид, что ничего вкуснее, чем горелая яичница, в своей жизни не ел, Лиза делала вид, что верит ему, и заодно рассказывала о делах в Аврорате.

— Гермиона принесла успокоительное зелье, кое-как отправили его домой, — рассказывала она об убийстве, взволновавшем шефа до глубины души. — Надеюсь, завтра Джинни не отпустит его на работу. Всем будет спокойнее, если он хотя бы немного времени проведёт с семьёй.

— Ага, мечтай. Теперь он будет ночевать в штабе, лишь бы быстрее раскрыть дело, — тихо сказал Гейб. Лиза резко дёрнула плечом.

— Как будто это хоть как-то поможет. Сейчас основная установка — искать Лестрейнджей, только где их искать? Следов-то никаких. Дом арестован тысячу лет назад, имущество распродано, дом Блэков теперь принадлежит Гарри. Некуда им возвращаться.

— Где-то же они должны быть, — Гейб с шумом отодвинул от себя пустую тарелку. — Он не успокоится, пока не засадит их.

— Я тоже, — решительно произнесла Лиза и отвернулась. Он не сомневался: не успокоится. Весь штаб будет работать на износ, лишь бы засадить этих ублюдков подальше и поскорее. Неизвестно только, как долго стены Азкабана удержат их на этот раз.

После затянувшейся паузы Гейб решился спросить:

— Так личность убитой удалось установить?

Лиза перевела на него задумчивый взгляд.

— Эйвери. Патриция Эйвери. Её брата Дона убили на маггловском празднике.

— Дети того самого?

— Именно, — кивнула она. — Пока больше ничего. К Пожирателям, судя по всему, отношения не имеют.

— Кроме того факта, что их отец получил пожизненное за активную террористическую деятельность, — язвительно произнёс Гейб. Лиза закатила глаза.

— В любом случае, я не думаю, что дети должны платить за грехи своего отца.

Гейб только фыркнул, но возразить ему было нечего. Лиза ещё что-то рассказывала об авроратских делах, но ничего особенного интересного больше не произошло, и он слушал её скорее из вежливости, чем из искреннего интереса.

К одиннадцати Гейб засобирался домой. Камина у Лизы дома не было, а аппарировать он не решился, всё ещё слишком болела голова. Она объяснила, как добраться до метро (по долгу службы Гейб вполне ориентировался на местности), протянула двадцатку и палочку. Уже у двери он поблагодарил её за гостеприимство — Лиза ничего не ответила, только кивнула, мол, не страшно, — и собрался было уже открыть дверь и отправиться на улицу, как вдруг вспомнил, что хотел сказать ей ещё в ту минуту, когда она вошла.

— Кстати, я тут забыл кое-что сказать...

Лиза насмешливо прищурилась, и Гейб почувствовал, как от такого знакомого жеста губы сами по себе расползлись в улыбке.

— Твоя мама заходила.

Улыбка сползла, стоило ему увидеть, как изменилось лицо Лизы.

— Мама? — переспросила она. Гейб осторожно кивнул. Она хмурила брови, как будто новость о визите мамы была наименее ожидаемым событием в её и без того полной неожиданностей жизни.

— Надо же, — она быстрым движением провела рукой по подбородку, губы её тронула натянутая улыбка. — И как она?

Теперь уже пришла очередь Гейба растеряться: он ожидал чего угодно, но не этого вопроса.

— Выглядела здоровой? — пояснила Лиза, видя его смущение. Он осторожно кивнул, пытаясь припомнить, заметил ли он за миссис Тёрпин что-то необычное за те пять минут, что они успели пообщаться.

— Ну хорошо, — она оперлась спиной на стену. — Это самое главное. А теперь иди, иначе на метро опоздаешь.